Вьюжный пейзаж. Отражение.

Секундного щелчка по способности видеть и осуществлять хватило, чтобы она выскочила из машины и замахала руками. Таисия выдохнула едкий пар напряжения из груди. Сдавливание неопределённостью завершено на этапе формирования новой — лучистой — реальности. Водитель ГАЗ бизнес-класса в цельнометаллическом фургоне им обязательно поможет. Тем более он с напарником. Тая отстегнула спасительный упругостью ремень, дабы глубже предвкушать приятное из стечения обстоятельств. Благодарственные поцелуи мальчикам хотя бы от одной девочки достанутся точно. И дорога ожила с появлением парочки крепких ребят, проплыли фуры, рейсовый автобус, снегоуборочная техника порадовала глаз. Эй, нервный узелок, для тебя есть расслабляющее средство транспортной развязки! Принимаешь его и чувствуешь, как заводятся нервишки у конька…
— Спасибо, парни, — прощалась Лера, сухарик деловитый. Рукопожатия которой не шли ни в какое процентное соотношение с воздушными поцелуями Таи. Мужчины улыбались и тёрли щёки. Прожорливая метель слизнула мясистым языком их кремовую антилопу с пустынного полотна. Не осталось никого, кто мог бы оказаться в свидетелях событийного зверя. Он вызвал ветер, снег и людей; был пойман однажды, но вырвался на свободу. Лера снова воздействовала ножкой в сиреневом ботинке на тормозной механизм, пусть двигатель щебечет на радость сухощавой девчонке по правому плечу, и спутница не удержалась от постановки вопросов на сцене.
— Не закатывай баночки, дорогая, мы огурчики, и всё нормально, — успокаивала Валерия тоном бывалого релаксанта, — просто зеркальце запотевает. Я погрею его огоньком, и оно перестанет дурачиться.
Пламя из серебристой зажигалки раритетной наружности сообщалось на расстоянии четырёх сантиметров с близнецом салонного зеркала восемь секунд. Легковой автомобиль пронёсся мимо них, а его грозный клаксон вспугнул будто птиц белоснежную стаю. Одна из летуний ударилась о лобовое стекло ещё до соприкосновения с ним. Скорость духа сработала в опережение массы её пластилинового тела. Погодные условия лепили схожесть взгляду.
— Прекращай, слышишь? — потребовала загорелая брюнетка, одинокая и тёплая после расставания с пресной влюблённостью. «Ненадолго, — подтрунивало дамское окружение, — ты научилась влюбляться в него постоянно». Лера не вмешивалась в приключенческие взаимоотношения романтических натур, не отклоняла звонки, не пожалела ни часу. Только бы разделять с ней пищу для размышлений. Таисия готовила чаще. Спустя миг тишины они обнаружили себя всматривающимися в человека на обочине. Шёл он медленно, в длинном тёмном пальто с капюшоном. Либо же это были высокий воротник и объёмная шапка по самые глаза. Путник споткнулся обо что-то, то, что его оживило, вывело из состояния гармонии в отрешённости, вьюга того портретист, скрупулёзный в подаче. Стоило глядеть себе под ноги тщательным образом, тогда и не пришлось бы тратить силы на взмахи и опускания стопы в полусапожке по рыхлому бархану. Бесноваться и сжимать кулаки от невозможности сдвинуться с места — снег сыплет и сыплет, где снял, там нашёл ровно столько же. Человек успокоился, может, Лера и помогла ему миганием фар белым днём на расцвете.
— Пальто такое бесформенное. Эта каша съедает его. Я даже не могу сказать, мужчина это или женщина! — воскликнула Таисия с ноткой печали.
— Давай подъедем к нему и разберёмся. Тем более субъект голосует! — Лерка наконец-то дала ход воплощению желания подруги, а именно — крутить колёса дальше. По мере их приближения незнакомец начинал оглядываться, делать по короткому шагу назад, хотя рука вцепилась в сигнальную горизонталь. И замахала. Усиленно. Птица встала на оба крыла, как ранее Лера… Человек отвернулся и направился к лесу сквозь слоистую толщу ледовой воды. Уходил уверенно и загребал по верху ладонями. Сопротивление пласта стихии раззадоривало наземный организм, обдавало молекулы любовью на естественном уровне и раскрывало объятия. Отдаёшься начальному качеству — плавать. Тая открыла окно и кричала ему, возвращала, но тот мотал головой и отказывался выйти на берег. Зато вышла Лера. Притормозила позади внедорожника и замерла с поднятыми руками.
— Тай, иди сюда, — говорила она внятно, да едва дыша, в положении опасения пошевелиться и упасть с непрочной опоры, — иди, иди.
Девушка вздохнула перед выходом, не хотелось покалывания кожи осами и пощипывания бревенчатой ветхостью органов зрения. Пройдя половину пути, Тая даже прониклась жалостью к местному одиночеству — голодная до впечатлений вьюга пожирала домишку. Скоро от него ничего не останется.
— Что, Валер? Если мерин опять заартачится…
В левой руке подруга зажала карманное зеркало. А в правой — эту нетленную зажигалку!
— Смотри, девчонка.
На то, как в привычном предмете быта отражался дымок из печной трубы…