Гололёд и мистика

Итак, десятый час вечера. Травмпункт. Последние три дня здесь многолюдно. Ещё бы! Гололёд на улице, однако. И воды по щиколотку. Каждый год ситуация повторяется, а власти ничего не делают.
— О! За два дня в Питере госпитализированы три сотни человек, — Илья Семёнович читает новости в смартфоне, ловко орудуя здоровой рукой. Другая подвязана шарфом через плечо. Кисть забинтована.
— Не хотелось бы оказаться триста первым, — шевелит он пальцами пострадавшей конечности, — вроде не сломана, но снимок надо сделать, — оглядывает он соседей по несчастью.
Всего у кабинета травматолога сидят в очереди человек десять. У мужика напротив над правой бровью сияет огромная синяя шишка. К утру скорее всего под глазом будет шикарнейший бланш! По правую руку сидит мужчина с правой ногой, его на такси привезли. Ходит с трудом. Точнее прыгает на левой ноге. На правую ему наступать больно. Двое с разбитыми лбами. Чуть поодаль расположилась бабка с костылями. Ступня замотана каким-то тряпьём.
Из кабинета в сопровождении санитара выходит дед. Его ведут в холл и усаживают на кушетку. Просят немного подождать. Через какое-то время к крыльцу подъезжает карета скорой помощи. Деда увозят. Один есть, — отмечает про себя Илья Семёнович. Над кабинетом загорается лампочка. Поднимается один из пострадавших – с заклеенной крест на крест пластырем пробоиной на лбу. Из-под пластыря торчит сложенная в несколько слоёв марля со следами крови и зелёнки.
Утренний хмель, прощаясь, машет ручкой из уходящего поезда. Боже, как же хочется Илье Семёновичу побежать вслед за поездом по перрону и запрыгнуть с ходу в последний вагон! Но делать нечего – он в лечебном учреждении, тем более сам пришёл сдаваться. На руку он «прилёг» ещё вчера вечером. Сначала вроде бы ничего, но после локоть стал опухать. Утром опохмелился и принял решение – надо бы показаться врачам, а то мало ли что…
Придётся после приёма в алкомаркет заглянуть – сетевые магазины уже к тому времени закроются. А сейчас что? Будем тупо молчать и ждать своей очереди? Ну уж нет… Не таков фрукт Илья Семёнович! Он не может безучастно взирать на казённые стены, ему поговорить хочется. Тем более, что и свободные уши в наличии. Актёрская болезнь! Как только аудитория расширяется до нескольких человек, Илья Семёнович тут же преображается! В нём просыпается философ и прирождённый оратор с ярко выраженными лидерскими качествами!
Хоп! И через пять минут он уже всех знает по именам, кто чем занимается и где получил травму. Например, Вениамин, тот самый мужчина с правой ногой, оказался водителем троллейбуса: неудачно вылез из салона после смены и растянулся на льду. Теперь вот прыгает. Николай с выдающейся шишкой на лбу — оператор станков ЧПУ – пошёл в магазин и со всей дури грохнулся прямо у крыльца. Студент Александр в фирменной куртке Сбермаркета – пеший курьер, очень уж хотел вовремя доставить заказ. Ему бы обойти опасный участок, так нет же – их штрафуют, если в срок не укладываются. Теперь просто писаный красавец – вся харя ободрана. А бабка с замотанной ногой вышла с собачкой погулять… Соседи подобрали её возле дома. Или Роман, доставщик пиццы, человек, по всей видимости, абсолютно бесстрашный – по льду на электровелосипеде! Клуб самоубийц! Илья Семёнович и сам-то не далеко ушёл – дёрнуло же его вчера вечером за добавкой сходить… Эх!
— Вот я и поплатился! – подытожил Илья Семёнович свою историю. Он встал со своего стула и занял свой дирижёрский пульт перед пострадавшими товарищами. Те по очереди тоже поведали истории своих злоключений.
Тут Илья Семёнович заметил, что Вениамин после своего рассказа уставился куда-то ему за спину и начал делать знаки товарищам глазами, показывая кивками головы на противоположную стену. Затем поднял глаза на Илью Семёновича и медленно направил указательный палец ему за спину. Илья Семёнович обернулся. На месте, где ранее сидел мужик с пробоиной на лбу, расположился новый посетитель. Причём он возник совершенно внезапно. Никто даже не заметил его появления, не слышал звука колокольчика над входной дверью. Он просто будто соткался из воздуха. Небольшого роста, в чёрном широком пальто чуть ниже колен, на шее ослепительно белый шарф, на руках чёрные кожаные перчатки. Брюки со стрелочками под цвет пальто, дорогие кожаные ботинки. Лицо круглое, бритое, маленькие очочки на носу с круглыми оправами на серебряной цепочке. Чёрная широкополая шляпа, как у членов политбюро на мавзолее в своё время. Прямо как из кинохроники материализовался.
Илья Семёнович аж сглотнул от неожиданности:
— Чёрт меня за ногу! Боже! Как на Берию-то похож! – зашептал он своей пастве, указывая большим пальцем себе через плечо, — Вылитый! Ни дать ни взять!
Мужики стали перешёптываться. Потом закивали головами.
— Ну ни хрена себе! Откуда он взялся? Не было же никого… И вот сидит…
Круглолицый совершенно не создавал впечатления пострадавшего: на лице ни единой царапины, ничего не заклеено, руки-ноги тоже, по всей видимости целы, судя по тому, как он ловко проник в помещение, не обратив на себя внимания. Гм…
— А вы, простите, за кем будете? – поинтересовался Илья Семёнович у незнакомца.
— За тем господином, что только что зашёл. У которого лоб заклеен, — спокойно ответил наглец. Вениамина аж передёрнуло:
— Как так? Не понял! Я за ним занимал, все же слышали, — обратился он к публике, те закивали головами, подтверждая его слова.
— Нет. Вы ошибаетесь, за ним занимал я, — без тени смущения произнёс самозванец и поправил на носу очки, — а вы уже за мной будете, — вежливо улыбнулся человек, похожий на Берию.
— Так ведь не было вас тут! – возмутился Вениамин, — его тут не сидело! Не сидело ведь его тут? – ища поддержки, забегал он глазами по товарищам.
— Не сидело! – хором заговорили все сразу, — мы бы заметили, — оно тут не сидело!
Круглолицый молча пожал плечами, типа, ничего мол не знаю и скрестил на груди руки, давая всем понять, что их мнение его совершенно не волнует. Даже отвернулся в сторону.
— Вот что, мужики, а пойдёмте-ка перекурим на крылечке, — предложил Илья Семёнович своим товарищам. Все тут же засобирались, Вениамин попросил помочь ему допрыгать. Его взяли под руки Николай с Александром и повели к выходу. Входная дверь за ними хлопнула, звякнул колокольчик, и все четверо закурили на крыльце, гулко о чём-то переговариваясь.
Их не было минут десять. Наконец звякнул колокольчик, входная дверь хлопнула и все четверо, весело о чем-то беседуя ввалились в помещение. Илья Семёнович шёл впереди и дирижировал здоровой рукой. Он явно был в ударе. Друзья осторожно посадили одноногого Вениамина на стул и пристроились рядом. Илья Семёнович встал напротив, он всё не мог остановиться и продолжал хохотать. Успокоившись, он откашлялся и продолжил свой монолог:
— Или взять хотя бы этого – с католической физиономией! Сидит…такой важный, надулся как дирижабль. Того и гляди лопнет – от собственной значимости! – небрежно кивнул он на круглолицего.
— Минуточку, — зашевелился мужчина в чёрном пальто, — а собственно, кто вам дал право меня оскорблять? Думаете, раз вы раньше всех тут оказались, то вам всё можно? Дедовщина тут не прокатит!
— А что я такого сказал-то? Вы посмотрите на этого господина, — обратился он к присутствующим, показывая на возмущавшегося, — меня не проведёшь! Я вашего брата за версту чую! У меня нюх на католиков!
— Никакой я вам не католик! Тоже мне новости: ещё и оскорбляют в присутственном месте! Католиком обзывают!
— Ну нет, вы слышали?! Он, видите ли, не католик! Тоже мне — праведник какой выискался! Да у вас, простите, рожа истового католика. Похож ведь, вы не находите? – обратился он к присутствующим.
Некоторые встали со своих мест и подошли поближе. Обвиняемый нервно заёрзал на стуле. Мужики бесцеремонно принялись разглядывать подозреваемого в католицизме несчастного. Показывали на него пальцами и перешёптывались. Кто-то в нерешительности пожимал плечами, но большинство согласно кивали головами:
— Да, есть в нём что-то такое, католическое, — вон как заёрзал, гадёныш, понимает, что раскусили его, ещё и под Лаврентия Павловича косит! — гудели мужики.
— Я же говорил! – обрадовался обвинитель, — католик – он и есть католик, его издалека видать, сразу его иезуитская сущность в глаза бросается. Не наш человек!
— Я вообще к религии никакого отношения… чего вы прицепились? – недоумевая развёл руками Берия, — прямо ерунда какая-то! У меня…
— Помолчите уже, — сделал останавливающий жест ладонью Илья Семёнович, — хватит оправдываться, не унижайтесь, Лаврентий Павлович. Не надо нас замасливать. Народ-то всё видит.
Новоиспечённый иезуит в сердцах махнул рукой и замолчал. Тут мимо всей честной компании прошествовал санитар с пустой коляской, открыл дверь и завёз коляску в кабинет. Потом вывез мужика. Тот гордо восседал в кресле-каталке. Голова перевязана. Мужик улыбнулся и торжественно поведал, подняв указательный палец вверх:
— Швы повезли накладывать!
Взглядами, полными уважения, его проводили до дверей лифта. Лампочка над дверью кабинета замигала. Иезуит Лаврентий вскочил с места и дёрнул ручку кабинета. На пороге он обернулся ко всей компании и злобно высунув язык, захлопнул за собой дверь.
— Вот же ж гад какой! – зашипел Вениамин.
— Да уж… — ухмыльнулся Илья Семёнович.
Но тут лампочка снова замигала. Мужики переглянулись: что бы это значило? Доктор что — теперь сразу по двое что ли принимает? Вениамин пожал плечами, но остался сидеть.
— Ну! Следующий! – раздался голос доктора из кабинета.
Вениамину помогли встать и довели до дверей. Он робко постучал и осторожно заглянул в кабинет. Затем обернулся к товарищам:
— Там его нет…
— Да заходите вы уже, хватит в дверях стоять! – в нетерпении прогремел доктор.
Минут через пятнадцать снова появился санитар с креслом-каталкой. Вениамина вывезли в коридор и попросили подождать.
— Чертовщина какая-то! – зашептал он, — доктор сказал, что никакой Берия в кабинет не заходил, а мне помимо рентгена стопы ещё и направление на томографию выписали. Чуть к психиатру на освидетельствование не направили. Еле отмазался. Сказал, что приснилось мол. Задремал малость. Лучше вам про того типа помалкивать.
Мужики переглянулись. Санитар вышел с бумагами, положил на колени Вениамину и укатил его в неизвестном направлении.
— Блин! Ну ладно мы с Александром головой треснулись… Так ведь все же его видели! — вопросительно посмотрел Николай на Илью Семёновича, — теоретически нам могло привидеться. Сотрясение и всё такое…
— Да, но я-то не стукался головой! – сглотнул Илья Семёнович, — массовое наваждение? Прямо мистика какая-то! Все же его видели… а я ещё и говорил с ним даже.
Дальше сидели молча. Каждый думал о своём. Естественно, ни о каком алкомаркете Илья Семёнович уже даже и не помышлял. У него, к счастью, оказалось ничего не сломано. Просто сильный ушиб.
Такие дела. Даже обычный гололёд в нашем городе порой бывает исполнен мистики.

31 марта 2024 г.