Две капли

— Рыжий, не будь бесстыжим, — Родион «зацепил», когда Берсенев проходил у стола в большинстве случаев Ганиной, — и выполни обещание.
Следователь не остановился, хотя и должен был вернуть папку с фотоотчётом в ящик тёмно-бардового пластикового красавчика-бюро. «Красавчика» с Эльвирой Никитичной в деловом, броском контрастной брошью на свинцовом фоне, облачении.
— Шеф тебе в помощь с его исполнением, — пожелал вслед несомненно услышанный – Берсенев не числился в заправских должниках. Недолюбливал напарника Родиона, от которого не отвязаться. Тот соображал чего-то также у стола. Как и обещало прогрессивное руководство.

В кабинете начальника отдела расследований тенденциозных преступлений стоял у окна высокий рыжеволосый человек. Он обратил внимание на моментальное сжатие следователем корешка папки в правой руке. Если представил кулак, то не ошибся.
— Олег Юрьевич, как дела? – полюбопытствовал профессиональным приветствием Валерий Захарович и добавил то, что обнажило всю природу «человека» с тем же огненным, Берсеневским, цветом шевелюры: — Ты у нас последний остался без компаньона…
— Рапорт – и прощайте, — отрезал Олег, — я, вот в нём, не нуждаюсь. Не надо мне ваших прописных о производительности, букварных директив сверху, других заматерелых устоев. Не устраиваю – вычитайте! Я ни о чём жалеть не буду.
Валерий Захарович глянул на белоснежный навесной потолок и сплёл мощные кисти у затылка. Берсенев – кадр принципиальный, да золотой. Лишаться таких на почве элементарного первого впечатления ошибочно. Шеф выдохнул и сказал:
— Будешь. Задвинь на задний план пещерные капризы и наделись полномочиями руководителя в вашем с ним совместном новообразовании. С меня спрашивают, а я трясу с тебя. Любой напарник его интеллектуального рода поступает на испытательный срок.
— Я не работаю с робототехникой. У Вас нет зама в лице искусственного сапиенса. Охранная система навешала на всех этих соглядатаев! Я даже не могу перекинуться парой фраз с кем-то из коллег. Они, — Берсенев ткнул в сторону иного рыжего папкой и оскалился, — тут же начинают сканировать положение и выискивать подвох с передачей в центр!
— Ты тем же макаром раскрываешь тайны, Олег! Оцениваешь и… цепляешься! Что? Нет? – Солнцев встал из-за стола и подошёл к стажёру. – Посмотри. Найди отличия. Не думай, что испытывают только нас.
Следователь не успокаивался. Стоял на одном месте. Сделать шаг вперёд к «напарнику» — принять. Олег аж прошипел ему от негодования:
— Иди отсюда.
— Отсюда он выйдет за тобой. В паре. Ты понял? – шеф приблизился к лучшему из своих людей неторопливо, убрав ладони в карманы брюк. Чтобы повторить чётче: — Ты понял? Не надо перед моим носом увольнением махать. Я знаю, что это никогда не будет твоим собственным желанием. Если он где-нибудь оступится…
— Не оступится, — говорил Олег и сомневался. Нюх подогревает аппетит.
— Тогда он хорош, — Солнцев довольно улыбнулся, удовлетворительно, — ты сам дал ему отличные рекомендации. А ещё мне известно о твоём обещании самому себе всеми фибрами хотеть раскрытия дела. Чем он не тайна? Не следствие?
Берсенев рассмеялся. Коротко и со знанием «дела». Уставился на претендента в соратники и молвил в его зеленоватые, кажется, радужки вставные, молвил:
— Был один случай. Кое-кто из наших пошёл в туалет. Когда он вышел, напарник типа тебя спросил с подозрительной миной: «Что ты там делал?» Что ты наваял у себя в черепке, пока я тут нужду описывал про нежелание и мгновения вместе?

Ящичек выдвинулся, и тёмная папка с металлическим отливом легла на место. Родион окинул «очаровательным» правдой взглядом фигуристого, пламенного и величественного (прям как Берсенев!) новичка в паре метров от «альфа-самца». Олег ухмыльнулся:
— Ты знал, что меня там поджидает моё согласие на обработку его персональных данных. Чего я тебе обещал? Бокал томатного сока?
— Четыре. На тебя, меня и двух процессуальных «прилипал» за соседним столиком! – Родион смеялся от собственной шутки до слёз.