Альтистория Сары Коннор

_ _ — Государственная больница Пескадеро и… — мужчина с подглазинами на вытянутом лице возложил ладони на грудную клетку, — доктор Сильберман в частности желают выслушать тебя, Сара. Расскажи о своём сне, но не говори, что это в очередной раз, поскольку ты ещё никогда не передала мне его слово в слово.
— Я и не пыталась, — подтвердила правоту однообразного Сильбермана ровно такая же женщина-пациентка, поскольку пиджак с галстуком на одном и больничная форма-одежда на другой складывались в вереницу дней режимного соответствия, — я расскажу. Я нахожусь в квартире стоя рядом с окном. Не одна, со мной ещё женщина, возможная родственница. Возможно и мать. Там, на улице, уже вечер и никого нет, а в квартире темно, словно электричество опасается выглянуть из окна. И тут по уличному асфальту проходит несколько… единиц мужского пола…
— Это люди, Сара? Подтверди начатое.
— Да, — если бы хотела, заключённая Сара не ходила бы вокруг да около, поставляя вопросы. – Люди волокут по асфальту животных, немного, меньше пяти. Парнокопытных. Они измождены, я вижу раны на их телах, то не от хорошей жизни появилось. Животные выражают слабые попытки сопротивляться, а погонщикам только смешно поганым, злым смехом. Они все проходят перед окном в одну сторону. Мне больно, кому не будет больно смотреть на это? Когда они поворачивают в другую сторону – возвращаются – я смотрю в глаза погонщикам, в их лица с… болью. Я знаю, что не должна была так смотреть и злиться прямо на них. Боль отвернула страх от окна, чтобы её видели. Погонщики явились преподать урок совсем скоро. Они приехали на больших тёмных машинах причинять боль. Я метнулась к входной двери, я не смогу им воспрепятствовать войти, но пытаюсь что-то сделать для защиты. А потом вдруг вижу воду. Гляжу на неё сверху вниз, на всепоглощающий объём воды, и его будто кто-то льёт с огромной силой откуда-то. Это смертельное количество. Это потоп. Всюду, куда ни глянет глаз, всюду синяя вода. Морская волна. Волны выплёскивались; как пожирает огонь, пожирала она. Я увидела её необъятность и снова попыталась спастись. В тот момент находилась в какой-то, тёмной цветом, металлической коробке с вырезом для окна; я прижалась к стене, надавила на металл в нелепой попытке справиться с напором воды, которая ударила в стену, и та прогнулась, посыпались водяные брызги… Теперь я смотрю вниз, как с холма или берега, а вокруг болота, что пепельные, пепельные цветом, с жухлой травой. Одни болота. Вода их оставила после себя. Пепельные и болота, и небо. В этом жидком пепле двигаются животные. Их движения пока словно неосознанные, они никуда не идут, просто шевелятся, как в себя приходят. Я узнаю многих животных, их всё больше и больше. И начинаю опасаться за свою жизнь…_ _

Запись останавливается, и сотрудница с медными волосами задаёт периодический вопрос:
— Как это относится к «Секретным материалам», Малдер?
— Самым непосредственным образом, — чудаковатый агент раскусил семечку, но не извлёк ядро, четвёртое по счёту. – Когда записывали этот монолог Сары Коннор, в полицию поступил звонок о необъяснимых вспышках, усилении ветра. И пропаже. О которой полиция не знает ничего. Когда записывали монолог, Скалли, мы с тобой, оказывается, находились совсем рядом – за спиной у Сильбермана. Веришь?
— Нет, — Скалли не глядя нажала на кнопку воспроизведения записи и убавляла, убавляла звук до полного отключения. Малдер заулыбался и закивал.
— Мы отправляемся в Пескадеро, агент Скалли.