«Разрешите представиться»

…- Ну, вот, а теперь действительно здравствуй, Антилопа, – выдыхает Феликс, выходя вслед за боцманом на ют тральщика, – давай, что ль, знакомиться по-настоящему!
Корабль, будто слышит мысли нового «седока», замирает, повиснув на натянутых швартовых концах ненадолго, а затем в знак согласия шумно хлопает пластмассовым «пузом» об очередную набегающую волну. Лейтенант прислушивается к ней, как бывалый моряк, уверенно переступает с ноги на ногу в такт движениям волны и, подражая впереди идущему матросу, неспешно движется на корму, где в верхней точке подъема палубы легко перепрыгивает вслед за ним на широкий кранец стенки.
— Будем считать, познакомились, – не оборачиваясь, мысленно говорит её шепчет новый командир и почти бегом торопится в комнату гостей на контрольно-пропускной пункт базы, где его заждалась жена.
Весёлое получилось знакомство: подвернутая нога, шишка на лбу, потерянная сумка с вещами, а, впрочем, всё нормально, могло быть и хуже, к тому ж нога почти прошла, шишка не мешает, сумку не жалко – туда теща, кажется, дежурный комплект постельного белья уложила. Ну, какое к лешему теперь белье, когда не то чтоб комната, даже кровать на ночь им с женой пока ещё не предвидеться. В общем, Феликсу не до… ерунды, пришло время подумать о самом главном, о доме!
— Как ты?.. – неуклюже обняв жену под строгими взглядами дежурной службы, как можно беззаботней спрашивает он, предусмотрительно прикрыв свою шишку на лбу фуражкой.
— Хо-ро-шо, – нарочито бодро тянет та и, увидев-таки знаки внимания Антилопы на лице мужа, тут же действительно забывает обо всех своих неурядицах и неудобствах, полученных в течение последних тридцати шести часов дорожной жизни. – Олег, что случилось?
— Да это так, – беззаботно машет рукой Феликс, проследив за беспокойным взглядом любимой, – мелочи жизни – с кораблем знакомился, стукнулся пару раз в темноте, но зато, – загадочно уводит разговор от неприятной темы, – Ларуню встретил, а это… добрый знак.
— Какую ещё Ларуню? – осторожно приложив холодную ладошку к посиневшей шишке мужа, потешно негодует жена.
— Ну, как же, – забыв про посторонних, нежно целует её глаза Феликс, – Ларуня Африкановна с Юрковского, помнишь, я ж рассказывал про крысу… африканскую, встреченную здесь в Минной гавани во время летней практики в позапрошлом году на морском тральщике.
Что-что, а заговаривать зубы вчерашние курсанты умеют отменно. Измученная непривычными хлопотами дня восемнадцатилетняя девчушка под забавный рассказ мужа о малосимпатичном животном, пока они, обнявшись, неспешно движутся в сторону невзрачной четырехэтажной гостиницы, расположенной недалеко от гавани и примеченной Феликсом ещё утром, мало-помалу отвлекается, успокаивается. Стариков же под свою весёлую и непринужденную болтовню – за курсантские годы этому он хорошо научился – про Ларуню, а затем и про знакомство с Антилопой, напряженно обдумывает, как сказать любимой об отсутствии в базе жилого фонда и о перспективах сегодняшней ночи. Вообще-то такое положение вещей не стало большой неожиданностью для него, но надежда на иное развитие ситуации всё ж была, она, как известно, умирает последней.
— Но, что же делать теперь, что? – всё отчетливей вырисовывается в его сознании вездесущий вопрос нашей жизни.
— И кто виноват? – словно подслушав мысли мужа, по классике жанра, неожиданно восклицает жена.
— Ты это… о чем? – испуганно таращит на неё глаза Феликс.
— Ну, как же? – удивляется та, – об этих самых, как ты там сказал «заходнях», что ли, на кораблики, которых почему-то не оказалось на месте.
— А-а, – облегченно тянет новоиспеченный командир. Оказывается, размышляя о предстоящем разговоре с администратором гостиницы, он не заметил, как после рассказа об Юрковского перешёл на встречу с летающей по волнам Антилопой. – Ты знаешь, – рассеяно продолжает он, – никто не виноват, просто ветер усилился, здесь в городе почти не чувствуется это, объявили штормовое предупреждение, вот и пришлось снять трапы с кораблей, чтоб не попадали за борт.
— Поня-атно, – улыбается успокоенная Малышка, заходя за мужем в небольшой, но аккуратный, плотно уставленный комнатными цветами холл, по-видимому, заводской гостиницы.
— Здравствуйте, молодые люди, – приветствует немолодая интеллигентного вида дама в строгом темно-синем костюме, не без интереса рассматривая их из-за высокой стойки. – Вы к кому?
— Здравия желаю, – машинально реагирует Феликс и, усадив жену на низенький мягкий диванчик, одиноко стоящий посредине холла, подходит к ней, – будьте добры, нам с женой однокомнатный номер на неделю.
— Однокомнатный? – чуть заметно искрятся глаза администратора.
— Так точно! – уверенно кивает Олег.
— На неделю?
— Да! – громко повторяет он.
— У вас, молодой человек, «бронь»? – с некоторым колоритным прибалтийским акцентом и абсолютно безэмоционально давит дама.
— Нет, – смущается тот.
— И что такое «бронь» даже не догадываетесь?
— Угу, — грустно кивает Стариков.
— Тогда, товарищ лейтенант, – не без иронии, но всё ж незлорадно, продолжает она, – мест нет, ни на недельку, ни на день, ни даже на ночь.
— Поня-атно, – сникает Феликс, – тогда подскажите, пожалуйста, как добраться до ближайшей гостиницы?
— Да вы что, молодой человек, с луны свалились что ли? Все гостиницы в городе ведомственные, без предварительного записи в дирекции или специального разрешения на использование резерва от спецслужб вас никто и на порог не пустит, – строго чеканит администраторша. – Не теряйте время даром, немедленно шагайте в частный сектор, да поторопитесь, чуть позже никто вам и дверь не откроет.
— Как это… в частный сектор? – с надеждой вскидывает глаза Феликс.
— Как? Как? Как все! Заходите во двор и спрашиваете всех, кто попался навстречу. Вокруг гавани «пятиэтажек» целый квартал, старый фонд, а значит, на ночь за небольшую плату всегда найдется кто-нибудь, – вдруг совсем даже небезэмоционально и совершенно без акцента наставляет повидавшая жизнь дама, – а уж там, утром что-нибудь придумаете на следующий день.
— Есть, товарищ командир! – искренне благодарит Феликс, – огромное спасибо.
На незнакомой улице людно, весело, ярко горят желтые уличные фонари, погода, несмотря на конец сентября и разыгравшийся штормовой ветер, здесь вполне комфортная, теплая. Во дворах много прогуливающихся: молодые пары с колясками по тротуарам, детишки, сбившись стайками, на дворовых площадках, а вездесущие старушки, на своих скамейках-тронах посреди дворов, зорко наблюдая за происходящим в округе.
— О! – Поправляет фуражку Феликс. – Эврика! Я пошёл.
— Куда? – удивляется жена, проследив за его взглядом в центр первого попавшегося им двора.
— К коменданту?
— Какому ещё коменданту? – смеется жена. – Ты после знакомства с Антилопой хорошо себя чувствуешь?
— Хорошо. Очень хорошо, – хорохорится Олег и уверенным шагом движется в самую гущу бабушек-старушек. – Здравия желаю почтенному собранию старожил вашего замечательного двора.
— Ну, что ж и тебе не хворать, матросик, – бойко рапортует в ответ самая, кажется, невзрачная из них, невысокая и, придирчиво глянув на его избитое лицо лбу, строго выстреливает, – кого надо?
— Разрешите представиться, товарищ комендант и уважаемые члены совета старейшин двора, – спрятав, на сколько это возможно шишку под фуражку, рапортует Стариков.
— Представляйтесь, – по-строевому верно и четко, принимая шутливую интонацию лейтенанта, командует та, вдруг приосанившись на своем «троне» и от того помолодев.
— Командир рейдового тральщика 229 лейтенант Стариков, прибыл в военно-морскую базу к постоянному месту службы совместно с семьёй, в сложных штормовых условиях успешно прошёл боевое знакомство с кораблём, – Феликс для наглядности трет посиневшую шишку на лбу, – в настоящее время занят поиском временной жилплощади для жены.
— По-ня-атно, – удовлетворенно тянет польщенная докладом комендантша и, обращаясь к остальным в той же шутливо-командной манере, спрашивает, – ну что, товарищи уважаемые члены совета старейшин двора, какие будут на сей счет предложения?
Заинтригованные необычной формой просьбы незнакомого молодого человека почтенные дамы, сами хорошо познавшие суровую правду послевоенной кочевой жизни, вдруг как-то посерьезнели, внутренне собрались, посуровели. Они немедленно приступают к обсуждению поставленной задачи, проникшись искренней симпатией к необычному лейтенанту и его заметно уставшей малышки-супруги, поочередно перебирая, казалось, каждого жителя дома, двора, и чем дольше и настойчивей они делают это, тем отчетливей и безысходней приходят к выводу, что предложить-то им собственно совершенно некого. В конце сентября многочисленные обитатели маленьких «квартир-хрущевок» возвращаются с летних каникул и отпусков домой, период после отпускного безденежья у большинства уже позади, а значит никто не захочет тесниться в своих квартирах. Но им, этим почтенным старушкам, так хочется помочь смышленому лейтенанту, умудрившемуся попасть в их никогда не остывающее материнское сердце, что в ход идут все ближние и дальние родственники, а также знакомые и знакомые знакомых.
Феликсу же ничего не остаётся, как молча и с глубокой надеждой смотреть взглядом подросшего, но несмышленого телёнка, надеясь на них, доверия им и одновременно понимая, что вмешиваться в диалог настоящих профессионалов-психологов человеческих судеб этого микрорайона бесполезно. Он ни на секунду не сомневается в благоприятном для себя исходе их поиска и в принципе даже не задумывается о том, что именно сейчас и здесь решается его дальнейшая судьба, ну если и не всей жизни, то уж карьеры точно.
Ну, а то, как же иначе?
Неужели он, настоящий русский офицер, оставит свою половинку одну посреди улицы незнакомого города. Ну, какой он после этого будет мужчина? Это ль – не предать? И предать кого, саму Родину, потому как любимая любящая половинка твоя – это и есть Родина. Разве не так? Искренне жаль тех, кто не знает этого! Да он скорей оставит всё-всё на этом свете, саму жизнь и уж тем более карьеру, но не оставит свою девчонку пока не устроит её. В конце-то концов, он же не какой-то там армейский офицер Шанечка (главный герой фильма Станислава Говорухина «Благословите женщину»), который только и делал, что ничего не делал для своей семьи, бросая и жену, и неродившегося сына своего, в сложных житейских ситуациях на произвол судьбы, прикрываясь удобным во все времена словом – «служба».
— Знаешь, командир, есть-таки один вариантик, – облегченно выдыхает, наконец, одна из старушек, – в пятом доме по нашей улице Нахимова, в первом подъезде на четвертом этаже живет подруга моей сестры Нина Егоровна. Так вот у неё вчера сын уехал на два месяца в командировку, а она не любит оставаться дома одна. И хотя она и не просила меня найти квартирантов, но ты, родимый, всё ж иди к ней, скажи, что от Лилии Семеновны, думаю, она всё поймет и согласится приютить вас.
Феликс счастлив, улыбается, жмет натруженные руки бабушек, те радуются вместе с ним, что-то говорят, советуют, смеются. Спустя минуту он, как мальчишка, не сдерживаясь, бежит к жене, оставшейся в начале дорожки на входе во двор и, неожиданно легко подхватив её при всех на руки, звонко целует прямо в носик…