«Стань для них Богом, Феликс»

…- Та-ак, – среди прочего завершая утреннее совещание, буднично тянет суровый, не терпящий возражений командир дивизиона капитан третьего ранга Меряков Александр Иванович, – сегодня в 14-00 также запланирован выход в море на размагничивание у РТ-229. Вопросы по выполнения плана есть? Вопросов…
— Разрешите? – неожиданно перебивает его командир двести двадцать девятого, лейтенант Стариков, не дав привычно завершить постановку задач командирам кораблей на сутки своим многозначительным «нет».
— Ста-ри-ков? – взрывается на эту бесцеремонность комдив. – Ну, какой ты к лешему Стариков? Старики вопросов не задают, они, не рассуждая и рассусоливая, выполняют приказ. «Путь постигает, идущий», товарищ лейтенант, слышали такую концепцию? Ну, что тут может быть неясным, иди и готовь свою хромую Антилопу к выходу и скажи спасибо механику, что запланировал размагничивание корабля в конце навигации, будто лета ему было мало. А теперь снять выход уже невозможно, пробовал… Выполняй… Ясно?
— Ясно, товарищ командив, – вытянувшись по стойке «смирно» обречено выдыхает Феликс. Хотя, что тут может быть ясного, ничего-то ему не ясно, по утвержденному плану подготовки корабля первый его самостоятельный выход в море запланирован лишь на весну следующего года, а тут на тебе, ни он, ни экипаж ещё совершенно не готовы к этому. – Что же делать? – с новой беспощадностью, в который уж раз за прошедший месяц материализуется в его сознании этот вездесущий вопрос.
— И кто виноват? – словно подслушав мысли друга, шутит Пашка, бывший одноклассник Олега по училищу, ныне командир соседнего с ним тральщика. Он-то сразу сообразил серьезность возникшей перед Феликсом ситуации.
— Виновного, Пашка, комдив назначил, – уныло парирует Феликс, – это дивизионный механик, но чем это поможет мне в море, он почему-то не сказал.
— Потому и не сказал, что не его это дело корабль к выходу готовить.
— Хорошенькое дело, а чьё?
— Твое и дивизионных специалистов, – хлопает по плечу друга Пашка, – так что не трать время, беги к начальнику штаба, мировой мужик, он поможет, уверен.
— А ведь ты прав, Пашка, – радуется Феликс, глядя в спину убегающего по своим неотложным делам друга, и круто меняет курс…
— Знаю, Стариков, всё знаю. – Капитан-лейтенант Данилин, недавно назначенный начальником штаба в их дивизион, опытнейший офицер Бригады, побывавший не в одном дальнем походе в качестве командира корабля. Николай Григорьевич крайне отзывчивый, деликатный и до щепетильности принципиальный человек ко всем без исключения будь то перед ним начальник или подчиненный. Увы, это редкость, огромная редкость, если не сказать больше: сочетание этих качеств в одном человеке в жизни не встречается… почти! – С вами на выход пойдет опытнейший офицер штаба старший лейтенант Морзун, раз уж он заварил эту кашу с размагничиванием, но с вас это ответственности ни за корабль и ни за экипаж не снимает. Запомните, Олег Феликсович, командир на выходе вы, а не он.
— Есть, товарищ капитан третьего ранга, – бодро выдыхает лейтенант.
— Задача по подготовке «матчасти», – не прерываясь, продолжает Данилин, – механику поставлена, к управлению кораблем он допущен, да и на рейде он бывал чаще чем дома, так что если даже стемнеет, то по огням и РЛС не заблудитесь. Но это лишь часть дела, для выполнения всей поставленной боевой задачи вам потребуется все ваши знания, смекалка, ну и немного везения, так что садитесь и записывайте.
Почти полный час он подробнейшим образом, выгнав из кабинета собственный штаб, втолковывал Старикову каждый, даже самый незначительный эпизод предстоящего, в общем-то, не особо сложного похода. Но, Боже ж ты мой, сколько всего надо сделать для всего-то двухчасового выхода на несколько кабельтовых за молы гавани: заполнить многочисленные журналы, проложить предварительную прокладку курса, подготовить разного рода рапорта на спецдокументацию, согласовать и получить всевозможные разрешения, позывные, отыскать специалиста по размагничиванию, подготовить экипаж и корабль. Э-эх, и чему только не учат курсантов в училищах, даже психологии и философии великих мечтателей-утопистов в светлое завтра, что в принципе-то наверно и неплохо на самом деле, – чего не помечтать-то? – а вот ведению корабельного хозяйства, экономике и финансам, делопроизводству, материальному и бухгалтерскому учету, непосредственным навыкам маневрирования в гавани – нет! Считается, что все эти сугубо практические вопросы молодой офицер легко освоит сам в своей повседневной деятельности на корабле на первичной лейтенантской должности в ходе постоянных оперативных дежурств по кораблю, глядя за действиями командира, старпома, командиров боевых частей. Но как быть, когда ты единственный офицер на небольшом корабле и выступаешь одновременно во всех этих качествах сразу? Вот вопрос вопросов, который во всей своей широте и непосредственности свалился сегодня утром на Феликса.
— Ну, как? – ободряюще улыбается начштаба, завершив краткий курс наставлений, – всё понятно?
— Так точно, товарищ командир! – уверено чеканит повеселевший Феликс, – спасибо.
— Да, не за что, Олег за что. Уверен, у тебя всё получится, главное помни, что для настоящего командира нет мелочей, нет простых или сложных ситуаций, каждая самая незначительная проблемка в море может стать серьезной преградой для выполнения задачи. Никто за командира не в состоянии выбрать ни способ, ни очередность их разрешения.
— Понял, товарищ командир!
— И ещё, многие станут говорить тебе, мол, инициатива, на флоте наказуема, – горячо, словно продолжаю какой-то свой многолетний диалог, говорит Данилин, – так вот это… правда. Но всё же правда ущербная, неполная. Действительно инициатива не поощряема, да и не только на флоте, но равнодушное отношение к своему делу, а главное людям, много хуже. Основная задача командира – не красота на палубе и в бумагах, а реальная способность экипажа выполнить поставленную задачу в любых, самых неблагоприятных условиях. А это возможно лишь при наличии неформального взаимопонимания всех членов экипажа – слышишь меня, Стариков? – неформального взаимопонимания!
— Угу, – рассеянно кивает перегруженный информацией лейтенант, озабочено глядя на плотно исписанный лист своих записей.
— Феликс, закрой свой стратегический план, можешь даже выкинуть его, – добродушно смеется Николай Григорьевич, – ситуация тебе сама подскажет что делать и как, да и Морзун думаю уже давно всё подготовил: и документацию, и матчасть. Ты просто послушай меня ещё чуть-чуть, – они неспешно движутся по стенке Минной гавани в расположение их дивизиона, – я расскажу тебе одну маленькую, скажем так, байку, сказку:
«В некотором царстве в некотором государстве, возможно даже, что и у нас в дивизионе, некогда, ну или точнее, лет так восемь-десять назад, когда кое-кто из сегодняшних командиров ещё в пионерском галстуке в школу бегал, вдруг, откуда ни возьмись, вероятно, что даже из вашего училища, появился добрый молодец. Ну, то есть, свежеиспеченный молодей лейтенант: золотой медалист, весёльчак, ко всему и вся открытый, неравнодушный. Выдали, значит, этому русскому витязю настоящего боевого богатырского коня, рейдовый тральщик, кто знает какой, может даже и твой, Антилопу. И вот взялся, значит, этот богатырь за дело, да так ретиво и усердно, что объездил коня своего в два счета за полтора месяца, – в несколько раз быстрее отведенного уставами времени, – успешно сдав на допуск самостоятельного управления кораблём. А, как только в Минной гавани растаял лед, вместе со своим боевым экипажем он первым в базе сдал курсовые задачи на готовность корабля к новой навигации. В результате нашего отличника, как первого богатыря во всей дружине отправили в самый сложный, но почетный дальний дозор, на первую в новом году брандвахту. А это без шуток, действительно очень почетно, и не только для корабля, но и для всего дивизиона, за это право командиры кораблей в Базе традиционно соревнуются каждый год. Курсовые задачи принимают флагманские специалисты не только базы, но и флота, так что при выборе лучшего не подмухлюешь. Опытные командиры стали даже завидовать молодому витязю, ну, сам понимаешь, вдруг впервые за всю историю Бригады конкурс выиграл никому не известный командир, «без года неделя», как назначенный командиром. Впрочем, завидовать недолго пришлось, брандвахта выпала на редкость сложной, выматывающей. Погода в конце зимы, сам знаешь, не сахар, да и лед огромными полями ещё мигрирует по Балтике, вот и пришлось экипажу вместо недели задержаться на дальней банке у приемного рейдового буя в трудных погодных условиях почти на две. Кто знает, может из-за этого, все-таки рейдовым тральщикам не дано долго находиться в море без захода в гавань, а может по другой какой причине, на корабле случилось ЧП. При возвращении, перед самым подходом к базе командир, как и положено, сделав очередную плановую перекличку по боевым постам, обнаружил отсутствие одного матроса. После говорили, что тот не выдержал долгой изнуряющей качки: не удержался на леерах при возвращении, отдавая очередную порцию внутренностей «Нептуну», а то и просто не смог больше терпеть невыносимое выворачивание организма, сиганув навстречу стихии. Увы, так бывает, от того никто не застрахован, учти это, особенно на ходу корабля. Как бы там ни было, но полный осмотр тральщика положительного результата в его поисках не дал. Наш лейтенант, как и положено, о происшествии тут же доложил оперативному дежурному Бригады. Тот по тревоге поднял всю Базу, спасательные вертолёты, но поиск ничего не дал, матрос исчез безвозвратно, а нашего богатыря, обвинив во всех «тяжких» – выбили из седла – отстранили от должности. Дальше проверка, следствие, суд. Экипаж нашего витязя встал за командира горой, он действительно был лучший, выдержали всё, вины ни за командиром, ни за экипажем, как не искали, не нашли. Его реабилитировали, но коня не отдали, назначив командиром боевой части на морской тральщик в другое тридевятое царство, на котором он, кстати, и служил всё это время до недавнего времени в звании капитан-лейтенанта без малейшей перспективы дальнейшего карьерного роста, хотя вверенный ему участок службы неизменно лучший на всем флоте. Впрочем, не в карьере счастье, да и не о ней мой рассказ, Феликс, настоящий русский богатырь после этого случая очень изменился, сник, погас, что ли, практически перестал общаться с окружающими, словно вычеркнул себя из этой жизни. Он до сих пор не может простить себе того случая: что не предугадал, не почувствовал, будто бы мог это сделать. Увы, не всё на свете мы можем изменить, не всё, человек же не Бог».
Остановившись напротив трапа пыхтящей на всех порах Антилопы, начштаба задумчиво вздохнул:
— Но ты, Олег, всё ж попробуй Им стать для своего экипажа…