«Шнуроукладчик, часть вторая, тревожная» (Глава 2)

…Где-то на Балтике.
Самый конец восьмидесятых, начало незабвенной Перестройки.
Осень. Минная гавань. Хлесткий боковой ветер. Дождь.
Рассвело.
В Базе полным ходом идут учения.
Весь личный состав, так или иначе, задействован в отработке, градом сыплющихся на штаб Базы вводных Флота. Практически все корабли Бригады третий день в море, в том чис-ле и дивизион малых кораблей рейдовых тральщиков и шнуроукладчиков во главе с началь-ником штаба и комдивом. Лишь три малых, по разным причинам наименее подготовленных, корабля-шнуроукладчика дивизиона во главе с вновь назначенным дивизионным специали-стом штаба, сиротливо покачиваются в Минной гавани на швартовых. Но сегодня ночью не-ожиданно и для них объявили пятиминутную готовность к выходу. Исполняющий обязанно-сти командира этого соединения старший лейтенант Стариков Валерий Феликсович, проще Феликс, только-только переведённый в штаб с должности командира самого боевого в диви-зионе рейдового тральщика по прозвищу «Антилопа», получив от посредника учений, коим неожиданно оказывается их новый замполит, секретный пакет, привычно чертит предвари-тельную штурманскую прокладку…
…Лишь мельком глянув на карту, Стариков возмущённо гудит:
– Зачем же так далеко? На кораблях учебные шнуровые заряды, вполне б хватило развер-нуть их прямо здесь, на рейде. Что за умник придумал гнать неподготовленные экипажи, осенью за острова на дальний полигон?
– Что там? – снова смешно выглядывая из-за плеча Феликса сверху вниз, с интересом вы-дыхает ему в ухо замполит.
– Докладываю, – спохватившись, чеканит старший лейтенант. – Соединению кораблей из трех шнуроукладчиков дивизиона поставлена боевая задача: немедленно выдвинуться в рай-он дальнего полигона, время «Че минус четыре»!
– По-нят-но, – тянет посредник, никак не ожидавший оказаться в море в такой весьма не-привычной для себя обстановке на малых кораблях, да к тому ж ещё в качестве посредника учений.
– Разрешите выполнять, – не отрываясь от карты, звенит Стариков, быстрыми умелыми штрихами от руки без циркуля и линейки нанося на неё точку назначения и примитивную предварительную штурманскую прокладку, словно эскиз своих будущих гениальных картин.
– Выполняйте, – в такт ему растерянно командует замполит.
– «Шалаш», «Шалаш», я – «Прыжок-3», прием, – не замечая переживаний посредника, затягивает «старлей» привычную для любого командира песню эфира, вызывая по внутрен-ней закрытой сети Бригады оперативного дежурного.
– Я – «Шалаш», прием, – будто ждал, немедленно отзывается тот.
– Прошу разрешения… на выход… в составе трех единиц… на дальний… полигон, со-гласно… – не торопясь, отрывисто выговаривая каждое слово, букву, подражая своему быв-шему радисту «Антилопы» старшему матросу Леньке Леонцу, перекрикивает шипение эфира Феликс в надежде, что тот не в курсе полученного им необычным образом пакета и тут же запретит выход.
– Выход разрешаю, – безжалостно и равнодушно, недослушав его, шипит эфир и, словно снимая последнюю надежду, добавляет очевидное, – время «Че минус три пятьдесят пять».
– Есть время «Че минус три пятьдесят пять», – по инерции выдыхает Стариков и пере-ключается на волну дивизиона. – Внимание всем кораблям, я «Прыжок-3», – делает много-значительную паузу, – по местам стоять с якоря и швартовых сниматься.
– Я – «Сталь-224», вас понял, прием, – первым, как и положено, отзывается мичман Ти-хомиров, командир ШУ-224, назначенный ещё комдивом в первый день учений флагманом.
– Я – «243», вас понял, приём, – радостно вторит лейтенант Полянский.
– Вас понял, прием, – завершает распевку лейтенант Михайлов…
Ну, и чего ж им не веселиться? – лейтенанты во все времена, при каждом удобном случае рвутся в бой. Такова жизнь! И это, наверно, правильно: все мы, особенно в молодости живем переживаниями, впечатлениями и чем больше и ярче они, тем больше и ярче наша жизнь. Здесь важно одно: чтоб были они – правильные, честные, справедливые, зовущие к чистоте и правде, к ИСТИНЕ! А иначе – всё: места для получения следующих впечатлений не останет-ся, сознание их не примет, а значит и жизнь на ом закончится.
…– Внимание всем, – грохочет, мобилизуя себя и командиров, Стариков, – соединению кораблей в составе трех единиц поставлена боевая задача, – делает многозначительную пау-зу, – осуществить переход в заданную точку дальнего полигона в строю кильватера: 224 – первый, 243 – второй, 251 – третий. Как меня поняли? – прием.
Не успевают лейтенанты завершить свои длинные канонические партии в эфире, как заи-грали и запели звонки и динамики на флагмане:
– Внимание по кораблю, по местам стоять, с якоря и швартовых сниматься.
Привычная череда команд, эхом летящих над опустевшей акваторией гавани, встречных докладов с боевых постов, навсегда врезавшихся за два промелькнувших на «Антилопе» го-да в сознание Феликса, теперь никак не трогают его. Он лишь с некоторым сожалением, нос-тальгией, безучастно слушает их со стороны, по привычке улавливая по интонации малей-шую неуверенность в голосе того или иного матроса, но пропуская мимо, – теперь под его ответственностью не просто шнуроукладчик, а целое соединение кораблей.
– Ветерок-то для наших «пластмассок» критический, – вглядываясь в волны за молами гавани, машинально выдыхает «старлей».
– А сколько у наших ШУ предельная волна? – услышав его, вскидывает внимательные темно-карие, почти черные глаза «каплей».
– Четыре бал-ла!
– А сколько эти? – перехватив взгляд дивизионного, пытает замполит. – Вроде б помень-ше.
– На рейде меньше, – соглашается Феликс. – Балла два… не больше, но ветер хлесткий боковой, барашки рвёт… Что там за островом на дальнем полигоне? – Бог весть!
– Да-а, пожалуй!.. – безучастно тянет долговязый, улыбаясь, глядя на маленькие несураз-ные горбатые кораблики с огромной вьюшкой за надстройкой, один за другим весело, как муравьи из норки, выскакивающие за молы гавани.
– Внимание всем, – возвращает его обратно грубый, а в старом динамике ещё и хриплый голос Старикова, – курс сто тридцать, расстояние три кабельтова, прием.
– Есть, сто тридцать! Есть, три кабельтова! – поочерёдно поют командиры…
Офицеры штаба внимательно наблюдают, как неуклюжие шнуроукладчики медленно, словно утюги, не без труда преодолевая снежные шапки волн, занимают линию кильватерно-го следа 224-го, но один смотрит на происходящее с нескрываемым любопытством, интере-сом, а другой напряженно, придирчиво, изучая элементарные действия своих случайных подчинённых: понимают ли они его команды?.. справятся ли?..
Эти двое, что за кормой флагмана, похоже, ребята что надо: несмотря на то, что первый раз самостоятельно вышли в море в составе соединения, место в строю нашли сразу. А это, нужно сказать, не так-то просто при плавании в узкости, да к тому же в штормовых услови-ях, когда выбранный курс для маневрирования имеет первостепенное значение. Особенно неплохо выходит у Полянского, но и Михайлов старается, бодрым голосом докладывая о за-вершении своего маневра.
Пока, к счастью, всё идёт, как по маслу: с якорей кораблики снялись без проблем, гидрав-лику ни у кого не заело, якоря ни за что не зацепились, строй заняли более-менее прилично, хотя и не сразу; и по времени, кажется, есть запас. Да и эти смешные правильные доклады молодых лейтенантов в эфире, теперь уже почему-то не раздражают, напротив радуют, – на-верняка кто-нибудь слушает, анализирует!
Но впереди выход с рейда в самый эпицентр не на шутку расхохотавшейся стихии за гра-ницы спасительных мысов береговой черты и многочисленных островов. Не дай Бог, посту-пит команда на постановку там трала или шнурового заряда, что непросто, да и небезопасно не то, что в шторм, но и в штиль. И кто мог предположить, что основными силами дивизиона эти ставшие в последнее время нечастые учения не обойдутся?
Э-эх! – и комдив почему-то до сих пор молчит, и голос начальника штаба, так необходи-мый Феликсу сейчас для придания уверенности, не слышен.
Видно дивизион где-то далеко, связь не достает, или им приказано молчать, наблюдать за действиями молодого офицера.
Одним словом невесёлые мысли одолевают старшего лейтенанта Старикова, нежданно-негаданно оказавшегося вдруг в море на малоизученном корабле, да к тому ж ещё и коман-диром целого боевого соединения на масштабных учениях флота.
...– Послушай, Феликс, – шёпотом на ухо, чтоб не услышал посредник-замполит, врывает-ся в его размышления командир флагмана, – на сорок третьем ни одного минера.
– Как… так? – не сразу осознав сказанное, вспыхивают глаза Стариков. – Почему?
– Потому!? – жмёт плечами мичман. – Не прислали в этом году из учебки ни одного ново-го минера, старого… демобилизовали, а второго у него уж как год нет, – и, помолчав, выды-хает, – да и у меня та же беда: комдив последнего минера забрал и… рулевого, хорошо хоть Моисеева из больницы удалось на время учений выцарапать.
– А у пятьдесят первого?
– У того нет радиометриста и, кажется, электрика.
– Почему в гавани не доложили? – скрипит зубами.
– А чтоб это изменило? – уверенно смотрит в глаза…
А и, правда, что?
…– Мостик, рулевой, – прерывает их всёпонимающий опытный Федька Моисеев, – вы-шли на главный створ фарватера.
– Лево руля, курс десять, – мысленно поблагодарив того за подсказку, машинально сходу по памяти командует Стариков, лишь украдкой глянув в сторону выстроившихся друг над другом мощных желтых створных огней Базы.
– Есть лево руля, есть десять градусов, – привычно вторит старший матрос.
На повороте флагман ожидаемо кренится на бок, подставляя свой левый борт волне, кото-рая в сопровождении с хлестким западным порывом ветра тут же неожиданно глубоко валит корабль на правый бок. Тихомиров со Стариковым привычно хватаются обеими руками за леера мостика и, встав боком к амплитуде качения корабля, расставляют укутанные в огром-ные флотские валенки и ватные брюки ноги. Внимательно вслушивающийся в их диалог, замполит, по интонации уловив в их голосах непонятную пока ещё ему тревогу, увлёкся и, не успев сориентироваться, с непривычки неуклюже падает вслед за кораблем на бок.
– Олег Анатольевич, – первым подскакивает старлей, помогая тому подняться, – идите-ка лучше в ходовую рубку, в кресло командира.
– Идите-идите, – подхватывает мичман, – моё место теперь здесь, как-никак я – флаг-ман…
27.02.2019г.

Автор, как обычно, приносит извинения за возможные совпадения имен и описанных ситуаций, дабы не желает обидеть кого-либо своим невинным желанием слегка приукрасить некогда запавшие в его памяти обычные, в сущности, житейские корабельные ситуации.
Все описанные здесь события, диалоги, действующие лица, безусловно, вымышленные, потому как рассказ является художественным и ни в коем случае не претендует на документальность, хотя основа сюжета и взята из дневников и воспоминаний моих друзей и товарищей периода 1987-1991гг.
Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение выслушать всё это в сто первый раз.