«Шнуроукладчик, часть третья, флагманская» (Глава 3)

…Где-то на Балтике.
Самый конец восьмидесятых, начало незабвенной Перестройки.
Осень. Выход с главного рейда Базы. Хлесткий встречный ветер. Дождь.
Полдень.
В Базе идут учения.
Весь личный состав, так или иначе, задействован в отработке, градом сыплющихся на штаб Базы, вводных задач Флота. Практически все корабли Бригады уже в море, в том числе дивизион малых кораблей рейдовых тральщиков и шнуроукладчиков, во главе с начальни-ком штаба и комдивом. Лишь три малых, по разным причинам наименее подготовленных корабля-шнуроукладчика дивизиона под руководством вновь назначенного на должность дивизионного специалиста до сегодняшнего утра оставались в Минной гавани на швартовых. Но неожиданно ночью и им объявили пятиминутную готовность к выходу. Исполняющий обязанности командира этого соединения старший лейтенант Стариков Валерий Феликсо-вич, проще Феликс, только-только переведённый с должности командира самого боевого в дивизионе рейдового тральщика по прозвищу «Антилопа» на офицера штаба дивизиона, вы-водит свои кораблики в точку назначения, получив эту задачу от посредника учений, коим неожиданно оказывается новый замполит их дивизиона.
Западный ветер в левый борт по мере приближения к точке вынудил Феликса применить когда-то опробованную при заходе в запасную гавань на брандвахту «змейку» – движение под углом то одним бортом, то другим, как некогда парусники лагом, к заданному курсу с поправкой на ветер и волну. Этот способ в прошлом году помог ему благополучно на своей «Антилопе» миновать запредельную волну при заходе опасным курсом в запасную гавань во время брандвахты. Нигде, ни в одном учебнике по живучести и непотопляемости судов ни-чего не говорится про этот способ, там есть лишь длинные малопонятные для некабинетного вычисления формулы, хотя конечно они, видимо, и должны привести к выбору именно тако-го длинного способа в заданную точку. Прямая линия между двумя точками – помнится, как-то сказала ему жена, – это лишь ближайшее расстояние… между неприятностям. Но эта ста-риковская «змейка» по понятным причинам сильно удлинило расстояние до точки назначе-ния, а, следовательно, и время прибытия в неё.
Итак: время «Че»!
Тем не менее, несмотря на предельную скорость движения соединения шнуроукладчиков, до дальнего полигона ещё не менее четырех миль, к тому ж с выходом в открытое море за-метно возросла, ожидаемо добравшись до предельных четырех балов, волна, тем самым уд-линив эти мили, как минимум, втрое. Однако Стариков, несмотря на это, прерывает четы-рёхчасовое молчание:
– «Шалаш», «Шалаш», я – «Прыжок-3», район занял, приём.
– Вас понял, – безэмоционально хрипит в ответ динамик, – я – «Шалаш», приём…
Что ж эта маленькая флотская хитрость совершенно безобидна!
Ну, какая, в сущности, разница, где они теперь, пусть даже чуть восточней заданной точ-ки, – пока доклад пройдёт по всем инстанциям куда-то далеко-далеко наверх, пока там сформируется по неведомому ему плану новая задача, пройдёт не менее получаса, так необ-ходимого им сейчас. А всё это оттого, что кто-то при расчете времени выхода в точку совер-шенно пренебрёг скоростью и направлением ветра, а заодно, видимо, не поинтересовался со-стоянием кораблей. При планировании всё, буквально всё оценивается по среднестатистиче-ским таблицам, а погода берется по метеопрогнозу, который почему-то всегда оказывается лучше реального положения дел. Впрочем, план – всего лишь план, Жизнь всегда вносит в него свои корректировки, важно вовремя суметь заметить Её знаки, требования
…– Поздравляю вас, Валерий Феликсович, – неуклюже выбираясь на мостик, радуется замполит-посредник, – наконец-то добрались, выполнили поставлённую задачу.
– Так точно, товарищ капитан-лейтенант, – бодро докладывает дивизионный. – Выполни-ли… – натянуто улыбается, невесело добавляя про себя, – почти.
– Ай, молодцы!… Что ж, ждем команды на обратный путь? – смеётся долговязый. – Качка – прямо жуть! Волны иллюминатор ходовой рубки накрыли полностью, как в подводной лодке, ничего не видать.
– Так точно, ровно час назад вышли с рейда, пришлось встать против волны, – подыгры-вает Феликс,– вот бак и зарывается, ничего не видать в рубке, зато там гальюн рядом, – сме-ётся, – бежать близко.
– Куда… бе-жать?.. – дивится Пырин и, вдруг схватившись руками за лицо, срывается к леерам.
– Ту-у-уда, – не в первый раз проглотив подкативший комок, съеденного ещё около трех часов ночи дома, завтрака, когда матрос оповеститель поднял его с женой и годовалой доч-кой по тревоге, невесело тянет Стариков, крепко вцепившись в разрез шинели на спине дол-говязого…
Он и сам-то лишь недавно более-менее научился переносить невыносимо крутую Балтий-скую волну: организм мало-помалу за два прошедших года здесь привык к постоянным ка-верзам, подкидываемых ему Балтикой и Судьбой. Как не крути, но командир корабля – все-му голова! Как бы плохо не было ему, но боевую задачу выполнить должен, а главное вер-нуть экипаж целым и невредимым домой, в родную гавань. Это – выжить, любым способом! – и есть главная задача. Многие даже бывалые моряки иногда не понимают эту простую Ис-тину, считая нестандартные решения своих «отцов-командиров» глупыми, даже «маразма-тичными» с их непосвящённой точки зрения. А Она, Истина открывается лишь тем, на кого волей Всевышнего здесь и сейчас возложена ответственность принятия решения. А раз так, то никому кроме самого командира, не позволительно обсуждать их, а тем более осуждать, особенно, если сам не бывал в «шкуре» командира.
…– По-нят-но, куда бежать, – отдав дань Нептуну, поднимается зелёный «каплей». – А внутри-то, кажется, не так сильно трясло.
– Рубка ближе к ватерлинии, – поясняет мичман, – а значит там меньше амплитуда каче-ния, да и вообще…
– «Прыжок-3», «Прыжок-3», я – «Шалаш», – неожиданно рано прерывает их голос в ди-намике. – Вам поставлена задача: выполнить учебное упражнение «Ка-три-Ша» в трех вари-антах, как меня…
– Тихомиров, пеленг-дистанция до мыса, – недослушав, взрывается Стариков, – «Ша-лаш», вас не слышно, – кричит в массивную трубку выносного устройства внешней связи, выставив её из своего укрытия на ветер и несущуюся стену сорванных с волны брызг.
– Пеленг сто пятьдесят три, дистанция сорок кабельтовых.
– Есть сто пятьдесят три, – запрыгивает «старлей» в рубку к штурманскому столу, – есть сорок, – гремит на весь корабль, быстро на глаз определяя местоположение на карте. – Курс триста! – вдруг повеселев, хлопает Федьку-рулевого и, бросив на ухо мичману, – до точки две мили, – спешит на мостик.
– …поставлена задача: выполнить учебное упражнение «Ка-три-Ша» в трех вариантах… – как заведённый хрипит динамик эфире.
– «Шалаш»… вас понял… приём! – бесцеремонно прерывает дивизионный его молитву.
– Что это было?.. – строго давит посредник. – Что вы себе…
– Минуточку, – слегка поморщившись, перебивает Стариков и, переключившись на волну дивизиона, буквально взрывается. – Внимание всем кораблям, – рычит в эфир, – курс триста, дистанция три кабельтова, занять строй фронта влево в той же последовательности, – и тут же в рубку, – Тихомиров, право руля, малый вперед, курс доложить.
– Есть, малый вперед, есть курс триста доложить.
– Товарищ капитан-лейтенант, вы что-то хотели? – круто поворачиваясь к посреднику, сверкает глазами «старлей».
– Не-ет, ни-че-е… – давится тот очередной волной тошноты, снова перевешиваясь за леера правого борта.
– Вот и славно…
На малой скорости, при почти четырёх бальной сбивающей с курса волне в левую скулу, бедный плохо предназначенный к плаванию на открытой воде шнуроукладчик почти совсем теряет управляемость. Даже опытнейшему рулевому Федьке Моисееву то и дело приходится перекладывать руль с одного борта на другой, чтоб хоть как-то удержать курс и не свалиться лагом под волну.
ШУ – это, конечно, не рейдовый тральщик, который при тех же, в сущности, невеликих габаритах, но благодаря своей классической, можно сказать изящной форме, как кукла-неваляшка на любой даже запредельной волне обязательно вынырнет на свет Божий. Здесь в нейтральных водах на стыке Финского залива с Балтийским морем Феликс ни раз попадал в штормовое безумие западных ветров на своей быстрокрылой «Антилопе». Бывало, уровень ветра и волны преодолевал допустимые для РТ величины, но тогда он был свободен в выбо-ре своего курса и скорости, а это немало: всегда можно за счет маневра и смекалки перехит-рить обезумившую стихию.
Сегодня другое дело!
Во-первых, он ни на своей «Антилопе».
Во-вторых, ни со своим боевым, понимающим его буквально с полуслова, экипажем.
В-третьих, в составе целого соединения, что, вопреки установившемуся мнению, крайне неудобно для маневрирования: всегда нужно помнить и о соседних кораблях, чей уровень готовности к преодолению точки невозврата (предела допустимого) не виден, не известен, тем более в той ситуации, которой они оказались теперь: один на один с нарастающей стихи-ей.
…– А Полянский-то, ничего, – улыбается Стариков, наблюдая за маневром ШУ-243, лихо на полном ходу устремившегося им во фланг…
В-четвертых, «старлей» крайне ограничен в выборе курса и скорости, – до заданной точ-ки, о занятии которой он уже доложил, ещё целых две мили, и их на погрешность штурман-ских измерений не спишешь, с мощных береговых локационных станций они хорошо про-сматриваются. Вот и пришлось, находясь на флагмане, полагаясь на мастерство своего опыт-ного рулевого, подставить свою левую скулу корабля под удар волны, чтоб ведомые 243-ий и 251-ый на прежнем более-менее удобном и безопасном курсе могли один за другим выйти во фланг. А уж там, на РЛС в Базе пусть видят, что они вышли в полном боевом порядке точно в назначенное место.
…– Зато Михайлов, кажется, сглупил, – хмурит брови офицер штаба, заметив, как тот подвернул влево для ускорения маневра, но тем самым, подставляя свой правый борт под волну.
– «51-ый», я – «Прыжок»! – буквально реёт в трубку.
– Я – «251-ый», – не сразу, преодолевая последствия неминуемого завала корабля на ле-вый борт, хрипит лейтенант…
Вообще-то, если б не предельная, сопоставимая с длиной корабля волна, то, согласно учебнику, так и нужно было б поступить: кратчайшим путем и с максимальной скоростью занять назначенное место в строю. Но от такого маневра в этих условиях шнуроукладчик Михайлова не то, что не ускорился, напротив, подставив правую скулу разгоряченной волне, он практически вообще остановился, потеряв управление. Увы, опыт приходит не сразу, и на все случаи жизни инструкцию не напишешь.
… – Курс двести семьдесят, машины полный вперед, – гремит Феликс, подсказывая лей-тенанту курсовые параметры для выхода тому в заданную точку.
– Понял, «Прыжок», понял, – слышен голос Михайлова в динамике, заглушаемый новым неистовым ударом волны в левую скулу флагмана, от которого тот сам неожиданно валится на правый борт, да так низко и глубоко, что даже Федька Моисеев теряет на мгновение управление им…
01.03.2019г.

Автор, как обычно, приносит извинения за возможные совпадения имен и описанных си-туаций, дабы не желает обидеть кого-либо своим невинным желанием слегка приукрасить некогда запавшие в его памяти обычные, в сущности, житейские корабельные ситуации.
Все описанные здесь события, диалоги, действующие лица, безусловно, вымышленные, потому как рассказ является художественным и ни в коем случае не претендует на доку-ментальность, хотя основа сюжета и взята из дневников и воспоминаний моих друзей и товарищей периода 1987-1991гг.
Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение вы-слушать всё это в сто первый раз.