Серебряная рыбка в голубых глазах поэта

Он из Китайского моря
Привез в своем сердце рыбку.
Порою она бороздит
Глубину его зрачков.
Моряк, он теперь забывает
О дальних, дальних тавернах.
Он смотрит в воду.
Он когда-то о многом поведать мог.
Да теперь растерялись слова. Он умолк.
Мир полновесный. Кудрявое море.
Звезды и в небе, и за кормою.
Он видел двух пап в облачениях белых
И антильянок бронзовых.
Он смотрит в воду. Фредерико Гарсия Лорка
Поэт написал в своей жизни много стихов. Некоторые из них не заслуживали пристального внимания критиков, но иные в народе любили, и некоторые чтецы даже заучивали их наизусть.
Раньше он любил, сидя на скамье в парке, любоваться июльским грибным дождем. Солнце светилось в каждой капле, ниспадавшей с неба, а каждый новый выстрел грома раскрывал в его сердце новую дверь, ведущую к новым откровениям и новым тайнам. Буквы в его тетради расплывались, слова теряли смысл и утекали вслед за летним дождём куда-то в непостижимую бездну вечного круговращения воды в мире. Его стихи тоже становились дождём и проливались на землю, принося ему вдохновение.
Но времена славы Поэта, увы, давно уже миновали, и он сильно печалился от этого. Он писал всё реже, и всё реже его посещала хотя бы тень былого вдохновения. Но хуже всего было даже не это. Поэт стал прагматичным и даже скучным человеком, лишенным светлых эмоций и буйства чувств. Он стал мечтать о слезах, но никак не мог заплакать, ни от грусти, ни от радости. Поэт решил для себя, что в этом и состоит корень его проблем: он не мог писать от того, что утратил волшебное чувство от сознания того, что он был живым человеком. Поэтому он стал жаждать новых впечатлений в своей жизни, и решил отправиться в путешествие по миру.
Первым местом, куда поехал Поэт, стал вечный город Рим. Он бродил по его улочкам и любовался Колизеем, и прекраснейшими храмами, и скульптурами, но они его не трогали.
Потом Поэт посетил Тибет, и он видел безграничные заснеженные горы и посетил множество монахов, но все это не тронуло его.
И тогда Поэт отправился в Китай, надеясь, что хоть там он сможет обрести былые сильные чувства, найти вдохновение и музу. Он побывал на Китайской Стене, он видел парад в честь праздника Года Дракона, но ничто его не тронуло.
И тогда, опечаленный, Поэт пошёл по Шёлковому Пути, гибкому и изящному, как воздушные легкие платья танцовщиц. Он шел, понурив голову, а сам пытался придумать новый стих, но у него не получалось, и он становился ещё печальнее. Ему было нестерпимо грустно от того, что он видел всю красоту окружавшего его мира, но никак не мог рассказать об этом в стихах. Даже самые простые рифмы никак не давались ему, и Поэт сел на камень возле дороги, утомленный летним зноем и своим бессилием.
Долго он просидел вот так, глядя себе под ноги, но не мог даже прослезиться, и от этого ему становилось ещё хуже.
Тогда, разгоряченный жарким солнцем, Поэт захотел напиться воды, и увидел маленькую лужицу недалеко от Шёлкового Пути. Он склонился над спокойной гладью воды и уже хотел было зачерпнуть немного, чтобы утолить жажду. Но как только руки его погрузились в прохладную лужу, разбив неподвижное стекло, на дне лужи сверкнуло что-то живое и заскользило под самой поверхностью.
Поэт удивился, увидев крошечную серебряную рыбку, приподнявшую свою головку над водой и смотревшую на него крошечными стеклянными глазками.
– Как же может рыбка купаться в луже? – воскликнул Поэт, ставший очень прагматичным, и совсем позабывший прелесть простого волшебства. – Как ты появилась здесь?
– Я пришла с неба, – сказала маленькая серебряная рыбка, – из дождя.
– Как такое возможно? – спросил изумленный Поэт.
– Возможно, к сожалению, – ответила рыбка, – я была крошечной икринкой и только готовилась увидеть своё родное море, как однажды над ним поднялся ураганный ветер. Он закружился над водой, превратившись в настоящий смерч и подхватил меня, унеся далеко-далеко от дома. Долго путешествовали мы с ним. Я видела разноцветные флаги над портом в Рио, и видела, как корабли заходят в Марсель. В небе, далеко в облаках, я вылупилась из своей икринки и стала слишком тяжелой для ветра. Тогда я упала с небес и, волею случая, оказалась здесь. Теперь я живу в этой луже.
– А тебе бы очень хотелось попасть обратно домой?
– Очень, – печально ответила рыбка.
– Как бы я хотел помочь тебе, – сказал Поэт. – Но, увы, я не могу. Ведь у меня нет ни аквариума для тебя, ни хотя бы стакана. А в своих ладонях я не донесу тебя, вода вытечет из моих рук, а без нее ты погибнешь.
– Ты можешь помочь мне, – возразила ему рыбка. – Я могу нырнуть в глубину твоих голубых глаз. А потом ты принесешь меня к морю и выпустишь на свободу. Взамен я обещаю тебе помочь. Я ведь серебряная рыбка. Я принесу тебе вдохновение.
– Ты бы очень сильно помогла мне! – обрадовался Поэт, – но мои глаза сухие. В них нет слёз. И я не умею плакать, увы. Ты погибнешь в них.
– Ты не прав. Слёз не хватает в твоем сердце, поэтому ты не можешь пролить их. В твоих глазах я вижу слёзы и я могу нырнуть в них.
– Что ж, тогда я буду только рад!
И рыбка выпрыгнула из лужи, и нырнула в глаза Поэта.
С того дня жизнь Поэта изменилась. Теперь в его глазах серебрилась маленькая рыбка, и что-то волшебное родилось в его душе. Поэт начал писать стихи снова, но какие это были стихи! Люди, слышавшие их, плакали и смеялись, они благодарили Поэта и восславляли его, и просили читать их снова и снова, стараясь поскорее запомнить и передать кому-то ещё. Поэт снова стал известным, и его стали приглашать на праздники и приёмы и просили везде читать стихи. Вскоре вышел его новый сборник, и люди раскупили все книги, и приходили к нему домой, чтобы сказать слова благодарности и получить его роспись.
Но изменился и Поэт. Несмотря на то, что глаза его по-прежнему не роняли слез, а сердце так и не наполнялось чувством, он растерял всю свою грусть, и снова начал смеяться и веселиться. И благодарил серебряную рыбку за свой успех, а рыбка безмолвно помогала ему, иногда очень скромно спрашивая:
– Когда ты отправишься к морю, чтобы выпустить меня домой?
– Скоро-скоро! – Заверял её Поэт, – вот подожди, выйдет моя новая книга, и мы двинемся с тобой к морю.
– Поскорей бы… – грустно замечала рыбка.
Но они все никак не собирались. И рыбка начала терять веру в обретение свободы. Она так долго жила в тесной луже, что больше не могла оставаться взаперти. Она обиделась на Поэта за то, что он был таким тщеславным, и один раз решила оставить его.
Она выпрыгнула из его глаз и упала на пол, забившись без воды, затрепыхавшись, завертевшись, как серебряный фантик, подхваченный ветром.
– Нет! Что же ты натворила! – испугался Поэт за рыбку. – Прыгай обратно, ты ведь умрешь!
– Прости, но я больше не могу. Не могу оставаться взаперти. – Ответила рыбка, – Никто не может долго жить в тесной луже. Ты, наверное, был прав. Твои глаза слишком сухие для меня. У тебя нет жалости. Нет доброты. Нет слез.
– О нет! – воскликнул Поэт, – Пожалуйста, прости меня! Ты так многое для меня сделала, а я был просто слепым глупцом! Вернись, пока ты не умерла! Знаешь… – прошептал он, содрогаясь от странной незнакомой боли, – Я думаю… теперь в моем сердце достаточно слез для тебя.
И он поднял её с пола, маленькую серебряную рыбку, и бережно положил прямо в своё сердце.
– Пожалуйста… не умирай… Я прямо сейчас отнесу тебя к морю.
Но рыбка молчала и не шевелилась. Поэт не знал, жива ли она до сих пор, но в ту же минуту, не теряя ни секунды, он побежал вон из дома, желая как можно скорее добраться до моря.
И там, на морском берегу, он встал на колени перед великой бескрайней стихией.
– Смотри же… Я принес тебя домой. Теперь ты можешь вернуться и жить здесь.
Не было ответа.
– Пожалуйста… прости меня.
Рыбка не ответила.
И тогда, Поэт заплакал, стоя на коленях перед морем. И вместо слёз из глаз его заскользили настоящие капли серебра.