#28 (Глава 28)

Вот какая-то станция. Не то перед Уралом, не то уже где-то совсем далеко за Уралом, но это Россия. Березки, грязь, топи, луга, восхитительный восход, утро, дымка по лугам. И где-то далеко ухает война. В ночном небе всполохи пожарищ, взрывы. И жаворонки! Заливаются, глотки рвут, будто войну заговорить хотят! Уйди, уйди проклятая!
Вагоны открыли и Иосиф увидел длинный ряд полуторок. От полуторок к вагонам стоял живой коридор из автоматчиков. Через одного с овчарками. Собаки рвались с поводков, с клыков капает пена. Падлы задыхаются от злобы! Откуда столкьо ненависти! В чистом истом виде ненависть. Так и норовят кусок оттяпать! Какой-то офицер проорал, что будут расстреливать на месте при попытке к бегству. Затем началась перекличка по именам-фамилиям. Хлынул дождь. Со всех сторон неслось «Я! Я! Я!» и дальше человек бежал трусцой к той машине, на которую ему указывали… пинками поддавали, чтоб сука не мешкал! Вот один упал и тут же сапогом в харю! Зубы, как жемчуг, в разные стороны! Кровь по щекам! И плевать кто ты! Ты никто! Тут война, а ты мясо! Ты враг народа! Какого мрази, я враг народа?! Я что вам блядям, не народ что ли?! Что сказал! На кого падла рот раззявил! Молчать! Молчать! И сапогом, каблуком в самый рот!
Так или иначе но загрузили всех до одного. Живых, мертвых, полумертвых.
Полночи везли по разбитым дорогам. Мимо сгоревших деревень. То и дело на обочине трупы людей, животных. Тут и немцы и русские, военные и гражданские, старики и дети. Несколько трупов лежит прямо поперек дороги, но их так уже укатали полуторками и танками, что они больше похожи на куклы. Грохот пушек и взрывов делался с каждым километром все ближе и громче. Все поняли, что фронт уже где-то совсем рядом. Иосиф сидит в полуторке у самого борта и все видит и почему-то в голове только скрипка и это «лехаим!» Тут бы орать от ужаса, а в голове «лехаим!» И скрипка скулит! Как на свадьбе, вроде пытается веселое выдать, деньги отработать, но какой-то стон в ней. Так вот ты что скулила, проклятая!
Под утро всех раздели и выдали обмундирование. Не новое, а с убитых. Например, Иосифу досталась гимнастерка, на которой было несколько дырок и спереди и сзади – очередью прошили из автомата того, кто носил эту гимнастерку до Иосифа. Почти вся она, гимнастерка, была в бурых больших засохших пятнах.

— Надевай, надевай, че застыл! – заорал на Иосифа сержант с огромными усами, как у Буденного.
— Где мы? – спросил Иосиф у сержанта, но был тут же послан куда подальше.
— Тебе не все-равно, где подыхать! – орал, а не говорил сержант.
— Че ты орешь. – начал заводиться Иосиф.- мы тебе тут не быдло какое, а уважемые все люди!
— Это кто тут человек, ты что ль! Вражина! Радуйся, падла, что не сразу вас всех к стенке, а геройски дают шанс подохнуть! Погибните в бою, как герои! – Заорал еще громче сержант и заржал во все горло.
— Дурак. Ты. – отмахнулся от сержанта Иосиф и натянул гимнастерку. Штаны оказались короткими. Иосиф глянул на сержанта и понял, что просить свой размер смысла нет, просто этот дурак пошлет еще раз. Иосиф натянул штаны, ботинки оказались не одного размера. Левый был больше и нога в нем хлюпала, а правый кое-как влез.
— Вот же суки, — проворчал себе под нос Иосиф. – скоты, ничего человеческого!

Кто-то матерился открыто и в голос. Недовольство росло, как тесто на дрожжах. Сержант уже не мог переорать толпу, и тут грянула автоматная очередь. Все притихли, кто-то даже присел от страха и закрыл голову руками.

— Ах вы скоты! А ну всем молчать! – теперь орал офицер с погонами капитана. В руках у него был немецкий автомат. – Твари! Будь моя воля, я бы вас ублюдков, врагов народа всех бы сейчас в салат вот из этого! – Офицер поднял автомат. – Но товарищ Сталин, дает вам гадам возможность кровью искупить вину перед своим народом!
— Перед каким?
— Кто сказал? Кто?! А ну выйди из строя! Живо! – орал офицер. Но строй остался нерушим. – То-то, трусы, только из-за спины тявкать можете! Паскуды! Кулацкие недобитки! Быстро оделись и построились! Стадо баранов!

Дальше, всех загнали в какой-то амбар и заперли. Вечером следующего дня всех выгнали. Построили. Оружие не дали. Коту-то досталась саперная лопатка, кому-то штык от винтовки, а многим ничего.