Шерекеш

Шерекеш.

Неловкий стук в дверь отвлек старуху от маленькой продолговатой печки. Обтряхнув руки от опилок, она быстро направилась к двери, переваливаясь с одной ноги на другую. Нащупав неверными от волнения пальцами защелку, старуха дернула ее и дверь, тоскливо скрипя, отворилась навстречу ночной тишине.
— Здравствуйте. Это вы Шерекеш? – молодой женский голос птичкой влетел вагончик старухи.
— Ах, дитя! – зашепелявила старуха, — Заходи же, заходи.
В полумрак вагончика вошла красивая девушка. Золотистые густые волосы покрывали голову и плечи. Пояс серого плаща охватывал тонкую талию. Аккуратные черные ботиночки покрылись дорожной пылью. Старуха пропустила гостью и закрыла дверь.
— Ну, рассказывай, золотце, что привело тебя в мой дом в столь поздний час? Рассказывай, да ничего не утаивай! – пропела старуха Шерекеш, усаживаясь за столик у единственного окна.
— Бабушка Шерекеш, помогите мне, пожалуйста. Беда приключилась. Зорин, любимый Зорин покинул меня. Улетел, как улетает от испитого цветка захмелевшая пчелка. Ушел к этой ведьме Гезели, – жалобно сказала девушка и по ее щекам, розовым, как спелый персик потекли прозрачные слезы.
Пламя свисавшей с потолка масляной лампы трепыхалось от сквозняка, гулявшего в вагончике, размазывая тени скудного скарба колдуньиного жилища. На спине щелкающей печи посапывала грязная кастрюля, в которой готовился отвар из волшебных трав, распуская свой необычный кисло-сладкий аромат.
— Как тебя зовут, моя дорогая? – спросила старуха.
— Ая, меня зовут Ая. – всхлипывала девушка.
— Ну, Ая, дитятко, утри слезы. Все поправимо. Воротим мы твоего любимого. Поколдуем хорошенько и воротим. Завтра откроешь глаза, а он и стоит перед тобой, да на коленях. Умолять еще будет, неразумный. Главное, чтобы любовь к тебе не угасла в нем, придавленная чужой красотой. – сказала старуха и потянулась к сундуку с колдовскими вещами.
— Нет, не нужен он мне более! Не нужен! – зло сказала красавица Ая, остервенело избавляясь от пальто, под которым находилось красное с черным платье без рукавов.
Старуха остановилась в изумлении.
— Как не нужен? Зачем же ты тогда пришла, зоренька? – спросила старуха.
Глаза гостьи, под которыми от слез расплылись старательно нанесенные тени, сузились.
— Знаешь, бабушка Шерекеш, — произнесла исполненным холодной злостью шепотом девушка, — когда вчерашним утром сестренка Златка влетела в мою комнату и сказала, что на окраине нашего городка видели твою старую телегу с вагончиком, я подумала сначала, что бог послал тебя помочь в моем горе, не иначе. Третьи сутки, на тот день я не выходила из комнаты, и выплакала все глаза. Родители, в попытках успокоить меня, наобещали исполнить все, чего я ни пожелаю. Старая няня Бэ, разбитая ревматизмом, грациозной ланью трижды в день мчалась в лавку сладостей за очередной глазированной конфетой и куском шоколада, размером с мою ладонь. Но я продолжала плакать. И плакала я не из-за Зорина. Плакала я по себе. Никто до него не дерзил мне так сильно, не уходил от меня к другой девушке. Я всегда сама решала, когда наступит тот момент. Когда я пресыщусь бесконечным восхищением и подарками. – яркие огоньки горели в глазах девушки. – Вот я узнала про тебя. Дикая радость заполыхала во мне, словно испуганная в ночи птица, слезы высохли в одно мгновение. Я решила, что отомщу этому мерзавцу Зорину, что посмел бросить мне вызов. Не будет ему покоя, пока я не решу простить его. А я такого не прощу никогда. Тем более сын лавочника Пьетро, вот уже который год провожает меня взглядом влюбленного щенка, когда я, потешаясь, прогуливаюсь по лавке его отца. Пусть же знает Зорин, и все иные, кому взбредет в голову шальная мысль предпочесть другую, не быть им счастливыми без меня. – с этими словами Ая наклонилась через стол к колдунье. — Поэтому подумай, Шерекеш, подумай хорошенько. Накажи неразумного Зорина, накажи его Гезель. Ибо пока счастливы они, не быть счастливой мне.
Старуха слегка подпрыгнула на скамейке. Мелкая дрожь пробежала по ее телу. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, в которых тонули большие, покрытые во множестве тонкими волосками, бородавки немного расправилось от широко раскрывшихся глаз, в которых заиграл, невесть откуда появившись, живой взгляд.
— Постой, деточка, не путаешь ли ты меня с ведьмой, что колдует только ради пакости, и пакостями этими живет? Мое волшебство пускай и противоречит замыслу божьему, но им порой наполнено. Видишь большую стопку книг в углу за печкой? Я познала их, эти книги по волшебству. Безусловно, они хранят в себе и темные ритуалы, однако направление их все равно указывает на свет. Ты же просишь меня применить волшебство, которое ведет исключительно во тьму, и там кончается. Я лишь хочу сказать, что есть и иные потребности души, нежели возмездие. Радость, смех, любовь…
— Ах, что ты такое говоришь, старуха? – девушка с раздражением откинулась назад и повернула свое прекрасное лицо к окну, — Любовь, она как вино, что настаивает к праздникам мой отец. Пьянит и дарит радость на считанные минуты, принося затем только боль и усталость. Только власть, и осознание ее силы, приносит радость мне, не причиняя затем неудобств.
— Ну что же, — хмыкнула старуха, — я могу помочь тебе и в этом начинании.
С этими словами она встала и подошла к занавеске, что прикрывала один из углов вагончика и отдернула ее. Взору девушки предстала деревянная кровать, покрытая синим одеялом, свисавшим до самого пола. Над изголовьем кровати висела, исполненная красками картина, на которой была изображена молодая красивая женщина в темно-зеленом платье. Вьющие волосы женщины были обвязаны черной лентой. Старуха отдернула покрывало и, упершись о кровать, встала на четвереньки. Она засунула руку в щель между полом и спальным местом, и извлекла на свет свернутый в тонкую трубочку лист бумаги, перевязанный алой тесненной лентой.
— Вот, — сказал старуха, развязывая находку, — великое заклинание. Оно помогло многим. Единственное, о чем я хочу предупредить тебя — цена его исполнения высока.
— У меня есть деньги, Шерекеш – сказала девушка, постучав по карману плаща, где зазвенели монеты.
— Что мне твои деньги, глупышка? Посмотри вокруг, разве по убранству этого дома видно, что здесь водятся деньги? Здесь водятся мыши, водятся клопы, водится что угодно, но только не деньги. Им не место здесь. Сколько лет я трясу свое старое тело по дорогам, двигаясь от города к городу, от селения к селению. Но, ни разу не взяла я за свою помощь и крупицы золота. Лечила неизлечимые болезни, возвращала потерянного десятилетия назад человека, изгоняла самого дьявола из тела, ему поддавшегося. Мне приносили деньги сумками, возили телегами, а я неизменно отказывалась. Иная вдова бросит мне монету за выздоровление единственного сына и убегает кошкой в открытую дверь, однако обязательно найдет на следующее утро эту монету у себя под подушкой. Нет, девочка, мой удел пить воду и есть воздух. Так что убери свои деньги, и не хвастай ими более. – сказала старуха расправляя свиток. Девушка ухмыльнулась и отложила плащ.
Бумага, несмотря на многолетнюю пыль, оказалась необычайно белой. Чернила на ней блестели, как будто были нанесены только что. Буквы исполнены старинным шрифтом, каким не пользовались, наверное, уже несколько веков.
— Что же, вот и для него время пришло, — сказала старуха, придерживая концы листа трясущимися пальцами. — Тебе, птенчик мой, надо прочитать это заклинание самой. Читать его ты должна с мыслями о том, что же ты на самом деле желаешь получить. Но учти, цена его исполнения может быть непомерно высока.
— Что же я должна заплатить за него, Шерекеш? – спросила девушка.
— Это заклинание исполнится, и заберет душу твоей младшей сестры, — произнесла колдунья.
Девушка ахнула и побледнела. Взгляд ее, до сего момента напоминающий лесной пожар, питающийся чувством холодной злости, потух и голова опустилась. Однако через некоторое время цвет вернулся на красивое лицо Аи, а в глазах с новой силой заполыхал огонь.
— Да будет так, — прошептала девушка. – Я никому не прощу такую обиду.
— Будь по-твоему, дитя мое, — со вздохом произнесла Шерекеш и пальцем подтолкнула свиток с заклинанием девушке.
— Что я должна делать? – спросила девушка, поднося лист к лицу.
— Просто читай вслух и думай о затеянном, — спокойно произнесла старуха и опустила веки. Глаза ее набухли, и вот уже первая слезинка вырвалась, и чуть осмотревшись, стремительно унеслась вниз.

«Греми гроза, зови свой гром
Мы встретились, мы вновь вдвоем.
Мечи огни сквозь небеса,
На землю грешную бросай!

Той, что исправилась, верни
Свободу, и запри
Ту, что лишает жизни тех,
Кто не приносит ей успех!!!»

— Что я только что прочитала, Шерекеш? – взволнованно спросила Ая.
Только она это произнесла, как за окошком сверкнула молния, и ударил гром. Неоткуда появившийся ветер начал качать деревянную телегу, на которой покоился вагончик, да с такой силой, что невозможно было пошевелиться. Вещи внутри задвигались, кухонная утварь посыпалась на пол. Ая закричала от страха и вскочила с места, однако, не выдержав качки, рухнула на пол. Шерекеш продолжала сидеть на своем месте с другой стороны стола и не шевелилась.
Лежа на спине, Ая почувствовала, что кожа на лице и руках сморщилась. Рот полный молочной белизны зубов, сложился в беззубой хватке. Красивое платье Аи превратилось в лохмотья, которые только что носила старуха Шерекеш, туфельки на ногах сменились на огромные деревянные башмаки. Ая лежала и кричала от страха. Ая превратилась в старуху, и не осталось ничего от былой красавицы. В это же время Шерекеш, также начала изменяться. Рваные лоскуты ткани сменились на темно-зеленое платье. Редкие седые волосы обрели цвет и объем, на голове появилась черная лента. Старушачье лицо превратилось в лицо молодой красивой девушки.
Наконец, ветер стих, сверкнула последняя молния, и небо стало чистым и спокойным.
— Шерекеш, что это было? Что со мной произошло? – зашепелявила на полу беззубым ртом старуха.
Девушка на скамье открыла глаза и посмотрела на Аю.
— С этого дня ты Шерекеш, звездочка моя, – сказала она нежным голосом.
— Что ты такое говоришь, проклятая ведьма? – закричала старуха, с трудом поднимаясь с пола, — что ты сделала со мной? Верни все как было, посмотри, во что превратились мое красивое платье и новые туфельки!
— Успокойся и присядь, Шерекеш. Позволь мне тебе кое-что рассказать. – спокойно произнесла девушка, указывая старухе на скамью.
— Мой отец, когда узнает, что ты со мной сделала, вздернет тебя как последнюю собаку на главной площади города. Слышишь, ведьма? – кричала старуха, садясь на место.
— Не скоро ты увидишь своего отца, Шерекеш. И мать свою и сестру, которой недавно хотела пожертвовать в угоду своих злобных целей. Теперь ты хозяйка этого вагончика, этой телеги и всех этих книг, а главное вот этого заклинания. Хозяйка и пленница. Не пройдешь ты и двадцати шагов от дома, не сможешь идти больше. Будешь управлять повозкой и помогать людям, как я помогала им до твоего появления. Почти семь лет назад, такой же злобной и высокомерной девушкой явилась я к предыдущей хозяйке этой повозки. Просила я отраву для ненавистного мужа, который мешал мне наслаждаться жизнью с новым молодым мужчиной. На кон поставила жизнь матери и прочитала заклинание. Подобно тебе, превратилась я в старуху после его прочтения, а старуха обратилась в молодую женщину. Стала я Шерекеш. Сказала мне тогда бывшая хозяйка, что буду я в таком обличии жить в этом грязном деревянном вагончике, пока не появится девушка, с помыслами черными и холодным сердцем, как нутро колодца. Пока не запросит она причинить зло невиновному, пожертвовав душой близкого человека, и тогда должна я всячески отговаривать ее от задуманного. Но если девушка будет упорствовать в своем желании, надлежит мне дать ей этот свиток с заклинанием, и если мое сострадание к заблудшей душе ее не пересилит ненависть просящей, вернусь я к своему истинному облику. Прими это, Шерекеш. Читай книги, учись находить лечебные травы и лечи людей. Не бери оплаты. А когда на пути тебе встретится девушка, подобно которой ты пришла сегодня ко мне, отговаривай ее от злодеяния и искренне сострадай ей во время чтения заклинания, и тогда, глядишь, и ты освободишься от пут этого дома.
С этими словами девушка встала и пошла к выходу.
— Постой, куда же ты? – жалобно полепетала старуха.
— Я иду искать счастье в новом старом обличие, — сказала девушка и открыла дверь.
Шерекеш кинулась к ней, упала на колени и зарыдала.
— Помоги мне, пожалуйста, — запричитала она.
— Ты должна помочь себе сама, моя драгоценность. Посмотри на картину, что висит над твоей кроватью.
Старуха посмотрела на картину и увидела, что на ней изображена она, когда была Аей. Молодая и красивая девушка смотрела на нее, в сером дорожном плаще поверх красно-черного платья и длинными золотистыми волосами, укрывшими плечи.
-Мне пора, моя сладкая, — сказала девушка, и вышла наружу. Спустившись с лестницы, она огляделась и зашагала в сторону ночных огней спящего городка. Скоро она растворилась в темноте ночи.
Шерекеш кинулась ей в след. Но пройдя всего несколько шагов, упала на землю не в силах больше идти. Повернув на земле свое старое тело, она сначала ползком, а затем, кое-как поднявшись, заковыляла в сторону вагончика. С трудом поднявшись по лестнице, Шерекеш зашла внутрь вагончика и закрыла дверь.
Над дверью задребезжала табличка, с надписью, исполненной шрифтом, которым не пользуются, наверное, несколько веков:
«Послужи и заслужи».