#47 (Глава 47)

Евреи протягивают по очереди руки Иосифу. Здороваются. Самый пожилой, почти старик, садится на табурет, где только что сидела Малка. Почти старик разворачивается к Иосифу. Оба разглядывают друг друга. Почти старик улыбается и кивает сам себе, затем говорит на иврите. Иосиф отвечает ему на идише и затем переходит на иврит, видя, что не все тут присутствующие понимают идиш.

— Иосиф, почему ты упрямишься? – спрашивает почти старик мягким и приветливым голосом.
— Евреи они же, как фонари, верно? – вопросом на вопрос отвечает Иосиф, так же уважительно и мягко.
— Как это? Я не понимаю, — признается один из евреев.
— Где воткнули – там и свети. – поясняет Иосиф.

Евреи все, кроме почти старика улыбаются одобрительно. Почти старик настроен решительно. Он упирает руки себе в колени и наклоняется чуть вперед к Иосифу.
— Все верно, верно, Иосиф, но ты нужен своей стране.
— Это какой же? Где такая? – снова вопросом на вопрос отвечает Иосиф.
— Израиль.
— Израиль? Это не моя страна. – просто и без обиняков отвечает Иосиф. – Моя страна в изгнании. Вот придет Машиах…
— Да будет так и в наши дни! – хором подхватывают евреи. Кивают.
— Омейн! – заканчивает Иосиф, — вот Машиах и вернет нас всех в Эрец Исраэль.
— Ты не прав, Иосиф.
— Это не я не прав, а Пророки. Ведь у них там так сказано. Так что …
— Ты и такие, как ты нужны своему народу! – упрямится почти старик. Наклоняет чуть голову вбок. Бросает на Иосифа упрямый взгляд, затем опускает глаза в пол, как и подобает праведнику, как подобает праведному евреи, ведь сказано, что «твои глаза смотрят вниз, а сердце стремится вверх!»
— Я и тут нужен. Или ты думаешь, что все евреи уехали в … Израиль?
— Нет.
— Я нужен тут. И я не тот за кого вы все меня принимаете. Я не святой, я не праведник. Я простой обычный обувщик.
— Что ж… — все смотрят на почти старика. Неужели он все, сдался? – я буду молиться за тебя Всевышнему, Иосиф, и просить Его, чтобы Он тебя отпустил в Израиль.
— Будет так, как должно быть! Я за вас помолюсь за всех. Благослови Вас Господь!
— Омейн! – хором говорят евреи и кивают благодарно Иосифу.

Почти старик протягивает Иосифу руку. Пожимают руки. Почти старик поднимается с табурета. Топчется на месте, будто что-то еще хочет сказать, но мысль ускользнула от него, или просто передумал вдруг.

Участковый стоит в сторонке, курит и посматривает косо на евреев. Таких тут на рынке еще не было! Да, конечно гласность и перестройка! Свобода слова и вероисповедания, но вот так кучками в своих шляпах у меня по рынку шастать! — думает участковый и не знает, как ему поступить. Вот он бросает окурок на пол, давит его сапогом и решается вмешаться. Мало ли! Может, они плохие и Иосифу вред пытаются причинить! Участковый идет к ним, но видит, что те уже попрощались с Иосифом и уходят прочь. Но не поворачивать же ему с полпути! Участковый подходит к Иосифу.

— Привет, старик!
— Доброго дня, товарищ участковый!
— Кто такие? – кивает на евреев участковый, — чего хотели?
— Они и сами не знают, чего хотят. – просто отвечает Иосиф, пожимая плечами.

Участковый ухмыляется.

— Вот правду про вас евреев говорят, хитрые вы! Вот ты вроде ответил мне и в то же самое время ничегошеньки и не сказал!
— Как же так то? Ты спросил, я ответил.
— Ладно. – отмахивается участковый, — если все в порядке, то я пойду. Кстати, Иосиф, моя дочь в таком восторге от сандалий!
— Благодарю за доброе слово! Пусть носит с удовольствием и радостью. Радость это главное, что нан заповедано.
— Ну эт ты хватил, старик! При всем уважении, но я-то не еврей! Это вам заповедано, а нам…

Иосиф улыбается глазами участковому и затем говорит:

— Люди в мире делятся на две части. Одна часть евреи, а другая?
— А другая? – насторожился участковый, ожидая подвоха.
— А другая просто еще не знает, что они евреи.

Участковый смеется, кивает. Уходит. Иосиф тепло смотрит ему вслед. Это великая радость, когда твои слова доставляют собеседнику веселье и легкость души. Иосиф доволен собой. Доволен этим днем. Он тихо шепчет благословение благодарности Владыке владык за то, что дал дожить до этого дня! После чего снова опускает глаза в пол и шепчет псалмы Давида. Он все их сто пятьдесят знает наизусть. Впрочем, как и Тору…