Шнуроукладчик, часть четвертая, штормовая
Возрастные ограничения 18+
Шестой сборник рассказов – повесть, в книгу:
«Антилопа» или, может быть, в её продолжение «Феликс».
…Где-то на Балтике.
Самый конец восьмидесятых, начало незабвенной Перестройки.
Осень. Открытое море. Шквалистый встречный ветер. Дождь.
Время тринадцать ноль-ноль.
В Базе третий день идут учения.
Весь личный состав, так или иначе, задействован в отработке, градом сыплющихся на штаб Базы, вводных задач Флота. Практически все корабли Бригады третий день в море, в том числе и дивизион малых кораблей рейдовых тральщиков и шнуроукладчиков, штаб которого во главе с начальником штаба и комдивом расположились на самом быстроходном рейдовом тральщике, прозванным моряками «Антилопой». Лишь три малых, по разным при-чинам наименее подготовленных, корабля-шнуроукладчика дивизиона во главе с вновь назначенным дивизионным специалистом штаба до сегодняшнего утра оставались в Минной гавани на якоре. Но и им неожиданно сегодня ночью объявили пятиминутную готовность к выходу. Исполняющий обязанности командира этого странного соединения старший лейтенант Стариков Валерий Феликсович, проще Феликс, только-только переведённый с должности командира всё той же «Антилопы» в штаб, вывел, точнее, доложил о выводе своего со-единения в точку назначения, полученную от посредника учений, которым оказался новый, как и он сам, замполит дивизиона…
Итак: время «Че плюс один»!
… – Курс двести семьдесят, машины полный вперед, – гремит Феликс, подсказывая лейтенанту курсовые параметры для выхода тому в заданную точку.
– Понял, «Прыжок», понял, – слышен голос Михайлова в динамике, заглушаемый новым неистовым ударом волны в левую скулу флагмана, от которого тот сам неожиданно валится на правый борт, да так низко и глубоко, что даже Федька Моисеев теряет на мгновение управление им.
От этой напасти флагман также как и 51-ый только правым бортом опасно разворачивается к волне и глубоко, практически до линии горизонта, валится под неё на противоположный бок.
– Лево на борт, – мобилизуя себя и личный состав, грубо кричит Стариков рулевому, – полный вперед, – спустя секунду мотористу.
Кораблик, хотя и не сразу, но, благодарно кряхтя и скрипя всеми сочленениями мачты, антенн и надстройки, возвращается на прежний курс.
– Да как тут вообще… что-то ставить?.. – неожиданно сверху над головой Феликса раздается возмущённый, почти негодующий голос, пришедшего вдруг в себя замполита-посредника.
Похоже, вися на леерах в полусознательном состоянии с подветренной стороны ходового мостика, он во время срыва флагмана под волну сам вместе с ним ушёл по пояс в обжигающую воду Балтики. От такой кардинальной терапии Пырин словно прозрел, быстро осознав всю глубину бесполезности, если не сказать больше – глупости и даже преступной халатности в поставленной им кем-то далеко-далеко отсюда задаче.
…– Как-как!?.. – от досады на Михайлова, а заодно и на своего бывшего рулевого, не сумевшего удержать корабль на курсе, Феликс круто поворачивается к замполиту, желая вы-плеснуть на того за его нелепый, никчемный, пустой вопрос всё, что у него накипело. Но, увидев перед собой мокрого, глубоко растерянного, несчастного человека, не кажущего теперь таким уж и нелепо долговязым, спокойно выдыхает, – задачу выполним, товарищ капитан-лейтенант, обязательно… в полном объеме… не переживайте.
– Товарищ командир, – словно в унисон ему радуется в динамике голос старшего матроса Моисеева, – курс триста…
– Моторист, малый вперед, – всё ещё сердясь на него, отрезает Стариков.
– Товарищ старший лейтенант, может, оставим полный, – выглядывает из ходовой рубки Тихомиров, – опять собьемся с курса на малом.
– Поч-ч-чему с-сорвемся?.. – вцепившись в леера, стучит зубами над открытой «броняшкой» долговязый.
– Нельзя! –обрывает «старлей», – потеряем 51-ый, –и не терпящим возражений тоном, гремит на обоих, – Пырин – в каюту, Тихомиров определить пеленг и дистанцию до точки.
– Ни в кое-е-е… – смешно поёт летящий по трапу в рубку параллельным с кораблём кур-сом «каплей», проваливающийся под очередного неистового гиганта.
– «51-ый», я – «Прыжок», – не обращая внимания на закрывшуюся за ними дверь, перекрикивает эфир «старлей», – доложите обстановку.
– Курс двести семьдесят, машины – полный вперед, расстояние… уменьшается, – почти сразу и, как кажется дивизионному, уверенней звенит наконец-то голос лейтенанта…
Тем временем флагман, закончив свой затяжной прыжок под волну, начинает не менее ужасающий и стремительный подъем на поверхность, под напором которого, наконец, и Феликс, не выдержав неминуемые перегрузки вдавливающие организм вниз, валится на палубу, сорвавшись с лееров мостика. От накопленной за пять с половиной часов непрерывной болтанки и бдения усталости его организм невыносимо и безудержно вывернуло наизнанку прямо под себя, на себя, палубу. Впрочем, спустя секунду очередная загоняющая корабль под себя волна унесет в бездну незамеченным этот необязательный конфуз молодого офицера штаба.
...– Товарищ командир, рубка… – взывает динамик громкоговорителя.
– Мес-с-сто?.. – шипя сквозь зубы, перебивает Стариков.
– В точке, – звенит Тихомиров.
– Время? – успокаивается Феликс …
За два года командования неугомонной «Антилопой», гоняемой всеми ветрами «туда-сюда – обратно», Стариков научился безошибочно чувствовать свое месторасположение на рейде в любых погодных условиях даже в нулевой видимости, с неработающей радиолокацией, не прибегая к утомительной канонической прокладке курса корабля на карте. Хотя это и неправильно, конечно, но единственно возможное при плаванье в штормовых условиях на малых кораблях: командир – единственный офицер там, он сам себе и штурман, и механик, и дежурный, и старпом. Всё на нём! Одновременно выполнить всё в суровых погодных условиях, а для РТ всякая волна – шторм, просто нереально. При всём при том управлять, хоть как-то перенося невыносимую для его вестибулярного аппарата качку, Феликс мог лишь на ходовом мостике.
Ну, какая может быть прокладка курса на мостике?
Что ж: карту акватории пришлось выучить наизусть, а выпуклый военно-морской сам как-то поселился в нём, научившись определять расстояния и азимут без локации и пеленгаторов. Теперь при наличии Джи-Пи-Эс приемника буквально в каждом телефоне, эта ситуация, может показаться смешной, но никогда нельзя забывать, что техника рано или поздно, обязательно подведёт.
Здесь важно лишь в то, – на что ты способен сам по себе?
…– Время: тринадцать часов полста пять минут…
Здесь, в этой акватории у Феликса каждый мыс, маяк, буй, – да что там буй! – каждый знак, веха, огонёк примечен, приласкан. Они для него словно живые. Не одну беседу мысленно вел он с ними здесь, находясь в дежурствах, брандвахтах и прочих боевых и учебных походах.
На этом, кстати, дальнем полигоне они вместе с комдивом весной, кажется, в апреле – только лёд сошёл, – тонули в этом году, получив длинную рваную пробоину ниже ватерлинии в районе дизельного отсека «Антилопы» от аварийного, как оказалось позже, соленоидного трала, только-только полученного со склада после регламентного обслуживания. Ох, уж эта Бербаза! – сколько всего приключается из-за неё, что и вспоминать не хочется, впрочем, та история забавная вышла с приятным продолжением. Феликс улыбается своим не вовремя накатившим воспоминаниям, как они тогда не на шутку перепугались, когда вода реальным потоком хлынула в отсек, готовая вот-вот затопить работающие дизеля и обесточить корабль. К месту течи, как ни старались боцман и моторист, изнутри оказалось не подобраться, устранить пробоину невозможно, а до Базы далеко – не миновать беды! Хорошо хоть на рей-де штиль стоял, как на лесном озере летом, да на выходе с ними опытнейший комдив, который тут же сообразил, что делать: дал команду, вывесить на кран-балке тяжёлый двухсоткилограммовый акустический трал, прозванный моряками «свиньёй» за характерные округлые формы, за борт для создания крена на противоположный с пробоиной борт. Благодаря такому нехитрому сооружению рваная рана «Антилопы» оказалась выше ватерлинии. Так они шли, наклонившись на бок, пол суток обратно в Минную гавань под уважительными взглядами встречных командиров кораблей, оценивших их смекалку. А Бербазе в итоге пришлось долго оправдываться, за выданный неисправный инвентарь, и срочно организовывать вне-плановый двухнедельный ремонт обшивки корабля. Зато Феликс в те дни, как нормальный человек, на радость домашним дома почти каждую ночь ночевал.
А вон там, за островом… выход к приемному бую запасной гавани Базы, где осенью прошлого года он почти сутки боролся за живучесть своей «коробки», у которой от запредельной волны тот же трал «свинья» сорвался с крепления. Сметая всё на своем пути, она рвала в клочья и надстройку, и вьюшку, и палубу юта, а заодно и моряков, пытавшихся её хоть как-то утихомирить. Лишь самоотверженная и слаженная работа всего экипажа и, прежде всего боцмана Стрельбы, спасла их тогда, казалось бы, от неминуемого.
… – Вы что-то сказали?.. – буравит серыми, привычно горящими в экстренной ситуации глазами, Стариков мичмана, оказавшегося вдруг рядом с ним …
В курсантские годы, как-то, задержавшись на вечерней курсантской дискотеке, поздно, под самый конец увольнительной, около нулей он, провожая свою Малышку домой, на-ткнулся на группу изрядно подвыпивших парней у школы во дворе её дома. Те, бравируя друг перед другом, имели неосторожность отпустить несколько сальных шуток в их адрес. Феликс, промолчав в ответ и не ускоряя шага, довёл свою девушку до подъезда.
– У тебя глаза светятся, – шепнула она ему в ухо, прощаясь, – как у кошки.
Он что-то непринужденно ответил, успокоив её, но лишь только тяжелая дверь ухнула на весь двор, возвестив о завершении свидания, решительно направился в самую гущу шутников.
…– Товарищ командир, ставить шнур… нельзя, – одними губами выдыхает Тихомиров, – без минеров в таких условиях шнур не поднять.
– Я знаю, – улыбается Феликс, погасив недобрый огонек узких на ордынский манер упрямых глаз…
Боже мой, каково ж было удивление той компании парней, неожиданно обнаруживших вдруг прямо перед своим носом, – нет-нет, не разъярённую кошку со светящимися глазами! – а переполненного гневом льва с буквально пылающим в темноте взором, буквально несущегося на боевом курсе прямо на них. Кто-то вскрикнул, кто-то рванул с места в галоп, а кто-то посмелей, кажется, пытался заговорить с ним, но по мере молчаливого безапелляционного наступления на них быстрой давящей поступью взбешенного плоской шуткой Феликса, и их решимость сошла на «нет!». Эх, та ещё была картина: дюжина смельчаков, несущаяся прочь от одного небогатырского, кстати, телосложения… разъяренного курсанта.
В таком состоянии – горящими глазами! – в течение жизни ему удавалось разрешить многие свои неприятности, хотя, справедливости ради надо отметить, что и дров, при том он на-ломал немало, вовремя не обуздав свою безудержную горячность. Всё-таки бунт – отвечаю великолепному Гийому Мюссо на утверждения в романе «Возвращаюсь за тобой» – это не совсем Жизнь, скорей это просто форма выражения собственного понимания правды жизни, которое, увы, не всегда совпадает с пониманием этого чудесного чувства с Миром. Ио глав-ное здесь в том, что наша правда бывает очень субъективной и не всегда справедлива и применима ко всем.
Чем мудрей мы, тем больше сомневаемся в себе!
Одним словом, тут есть над чем подумать…
06.03.2019г.
Автор, как обычно, приносит извинения за возможные совпадения имен и описанных ситуаций, дабы не желает обидеть кого-либо своим невинным желанием слегка приукрасить некогда запавшие в его памяти обычные, в сущности, житейские корабельные ситуации.
Все описанные здесь события, диалоги, действующие лица, безусловно, вымышленные, потому как рассказ является художественным и ни в коем случае не претендует на доку-ментальность, хотя основа сюжета и взята из дневников и воспоминаний моих друзей и товарищей периода 1987-1991гг.
Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение вы-слушать всё это в сто первый раз.
Да и… повесть-черновик – всего лишь рукопись, набросок, в нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, принеся в очередной раз свои извинения за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), для исправления, либо оставить их прямо под текстом.
https://proza.ru/2019/04/10/477
«Антилопа» или, может быть, в её продолжение «Феликс».
…Где-то на Балтике.
Самый конец восьмидесятых, начало незабвенной Перестройки.
Осень. Открытое море. Шквалистый встречный ветер. Дождь.
Время тринадцать ноль-ноль.
В Базе третий день идут учения.
Весь личный состав, так или иначе, задействован в отработке, градом сыплющихся на штаб Базы, вводных задач Флота. Практически все корабли Бригады третий день в море, в том числе и дивизион малых кораблей рейдовых тральщиков и шнуроукладчиков, штаб которого во главе с начальником штаба и комдивом расположились на самом быстроходном рейдовом тральщике, прозванным моряками «Антилопой». Лишь три малых, по разным при-чинам наименее подготовленных, корабля-шнуроукладчика дивизиона во главе с вновь назначенным дивизионным специалистом штаба до сегодняшнего утра оставались в Минной гавани на якоре. Но и им неожиданно сегодня ночью объявили пятиминутную готовность к выходу. Исполняющий обязанности командира этого странного соединения старший лейтенант Стариков Валерий Феликсович, проще Феликс, только-только переведённый с должности командира всё той же «Антилопы» в штаб, вывел, точнее, доложил о выводе своего со-единения в точку назначения, полученную от посредника учений, которым оказался новый, как и он сам, замполит дивизиона…
Итак: время «Че плюс один»!
… – Курс двести семьдесят, машины полный вперед, – гремит Феликс, подсказывая лейтенанту курсовые параметры для выхода тому в заданную точку.
– Понял, «Прыжок», понял, – слышен голос Михайлова в динамике, заглушаемый новым неистовым ударом волны в левую скулу флагмана, от которого тот сам неожиданно валится на правый борт, да так низко и глубоко, что даже Федька Моисеев теряет на мгновение управление им.
От этой напасти флагман также как и 51-ый только правым бортом опасно разворачивается к волне и глубоко, практически до линии горизонта, валится под неё на противоположный бок.
– Лево на борт, – мобилизуя себя и личный состав, грубо кричит Стариков рулевому, – полный вперед, – спустя секунду мотористу.
Кораблик, хотя и не сразу, но, благодарно кряхтя и скрипя всеми сочленениями мачты, антенн и надстройки, возвращается на прежний курс.
– Да как тут вообще… что-то ставить?.. – неожиданно сверху над головой Феликса раздается возмущённый, почти негодующий голос, пришедшего вдруг в себя замполита-посредника.
Похоже, вися на леерах в полусознательном состоянии с подветренной стороны ходового мостика, он во время срыва флагмана под волну сам вместе с ним ушёл по пояс в обжигающую воду Балтики. От такой кардинальной терапии Пырин словно прозрел, быстро осознав всю глубину бесполезности, если не сказать больше – глупости и даже преступной халатности в поставленной им кем-то далеко-далеко отсюда задаче.
…– Как-как!?.. – от досады на Михайлова, а заодно и на своего бывшего рулевого, не сумевшего удержать корабль на курсе, Феликс круто поворачивается к замполиту, желая вы-плеснуть на того за его нелепый, никчемный, пустой вопрос всё, что у него накипело. Но, увидев перед собой мокрого, глубоко растерянного, несчастного человека, не кажущего теперь таким уж и нелепо долговязым, спокойно выдыхает, – задачу выполним, товарищ капитан-лейтенант, обязательно… в полном объеме… не переживайте.
– Товарищ командир, – словно в унисон ему радуется в динамике голос старшего матроса Моисеева, – курс триста…
– Моторист, малый вперед, – всё ещё сердясь на него, отрезает Стариков.
– Товарищ старший лейтенант, может, оставим полный, – выглядывает из ходовой рубки Тихомиров, – опять собьемся с курса на малом.
– Поч-ч-чему с-сорвемся?.. – вцепившись в леера, стучит зубами над открытой «броняшкой» долговязый.
– Нельзя! –обрывает «старлей», – потеряем 51-ый, –и не терпящим возражений тоном, гремит на обоих, – Пырин – в каюту, Тихомиров определить пеленг и дистанцию до точки.
– Ни в кое-е-е… – смешно поёт летящий по трапу в рубку параллельным с кораблём кур-сом «каплей», проваливающийся под очередного неистового гиганта.
– «51-ый», я – «Прыжок», – не обращая внимания на закрывшуюся за ними дверь, перекрикивает эфир «старлей», – доложите обстановку.
– Курс двести семьдесят, машины – полный вперед, расстояние… уменьшается, – почти сразу и, как кажется дивизионному, уверенней звенит наконец-то голос лейтенанта…
Тем временем флагман, закончив свой затяжной прыжок под волну, начинает не менее ужасающий и стремительный подъем на поверхность, под напором которого, наконец, и Феликс, не выдержав неминуемые перегрузки вдавливающие организм вниз, валится на палубу, сорвавшись с лееров мостика. От накопленной за пять с половиной часов непрерывной болтанки и бдения усталости его организм невыносимо и безудержно вывернуло наизнанку прямо под себя, на себя, палубу. Впрочем, спустя секунду очередная загоняющая корабль под себя волна унесет в бездну незамеченным этот необязательный конфуз молодого офицера штаба.
...– Товарищ командир, рубка… – взывает динамик громкоговорителя.
– Мес-с-сто?.. – шипя сквозь зубы, перебивает Стариков.
– В точке, – звенит Тихомиров.
– Время? – успокаивается Феликс …
За два года командования неугомонной «Антилопой», гоняемой всеми ветрами «туда-сюда – обратно», Стариков научился безошибочно чувствовать свое месторасположение на рейде в любых погодных условиях даже в нулевой видимости, с неработающей радиолокацией, не прибегая к утомительной канонической прокладке курса корабля на карте. Хотя это и неправильно, конечно, но единственно возможное при плаванье в штормовых условиях на малых кораблях: командир – единственный офицер там, он сам себе и штурман, и механик, и дежурный, и старпом. Всё на нём! Одновременно выполнить всё в суровых погодных условиях, а для РТ всякая волна – шторм, просто нереально. При всём при том управлять, хоть как-то перенося невыносимую для его вестибулярного аппарата качку, Феликс мог лишь на ходовом мостике.
Ну, какая может быть прокладка курса на мостике?
Что ж: карту акватории пришлось выучить наизусть, а выпуклый военно-морской сам как-то поселился в нём, научившись определять расстояния и азимут без локации и пеленгаторов. Теперь при наличии Джи-Пи-Эс приемника буквально в каждом телефоне, эта ситуация, может показаться смешной, но никогда нельзя забывать, что техника рано или поздно, обязательно подведёт.
Здесь важно лишь в то, – на что ты способен сам по себе?
…– Время: тринадцать часов полста пять минут…
Здесь, в этой акватории у Феликса каждый мыс, маяк, буй, – да что там буй! – каждый знак, веха, огонёк примечен, приласкан. Они для него словно живые. Не одну беседу мысленно вел он с ними здесь, находясь в дежурствах, брандвахтах и прочих боевых и учебных походах.
На этом, кстати, дальнем полигоне они вместе с комдивом весной, кажется, в апреле – только лёд сошёл, – тонули в этом году, получив длинную рваную пробоину ниже ватерлинии в районе дизельного отсека «Антилопы» от аварийного, как оказалось позже, соленоидного трала, только-только полученного со склада после регламентного обслуживания. Ох, уж эта Бербаза! – сколько всего приключается из-за неё, что и вспоминать не хочется, впрочем, та история забавная вышла с приятным продолжением. Феликс улыбается своим не вовремя накатившим воспоминаниям, как они тогда не на шутку перепугались, когда вода реальным потоком хлынула в отсек, готовая вот-вот затопить работающие дизеля и обесточить корабль. К месту течи, как ни старались боцман и моторист, изнутри оказалось не подобраться, устранить пробоину невозможно, а до Базы далеко – не миновать беды! Хорошо хоть на рей-де штиль стоял, как на лесном озере летом, да на выходе с ними опытнейший комдив, который тут же сообразил, что делать: дал команду, вывесить на кран-балке тяжёлый двухсоткилограммовый акустический трал, прозванный моряками «свиньёй» за характерные округлые формы, за борт для создания крена на противоположный с пробоиной борт. Благодаря такому нехитрому сооружению рваная рана «Антилопы» оказалась выше ватерлинии. Так они шли, наклонившись на бок, пол суток обратно в Минную гавань под уважительными взглядами встречных командиров кораблей, оценивших их смекалку. А Бербазе в итоге пришлось долго оправдываться, за выданный неисправный инвентарь, и срочно организовывать вне-плановый двухнедельный ремонт обшивки корабля. Зато Феликс в те дни, как нормальный человек, на радость домашним дома почти каждую ночь ночевал.
А вон там, за островом… выход к приемному бую запасной гавани Базы, где осенью прошлого года он почти сутки боролся за живучесть своей «коробки», у которой от запредельной волны тот же трал «свинья» сорвался с крепления. Сметая всё на своем пути, она рвала в клочья и надстройку, и вьюшку, и палубу юта, а заодно и моряков, пытавшихся её хоть как-то утихомирить. Лишь самоотверженная и слаженная работа всего экипажа и, прежде всего боцмана Стрельбы, спасла их тогда, казалось бы, от неминуемого.
… – Вы что-то сказали?.. – буравит серыми, привычно горящими в экстренной ситуации глазами, Стариков мичмана, оказавшегося вдруг рядом с ним …
В курсантские годы, как-то, задержавшись на вечерней курсантской дискотеке, поздно, под самый конец увольнительной, около нулей он, провожая свою Малышку домой, на-ткнулся на группу изрядно подвыпивших парней у школы во дворе её дома. Те, бравируя друг перед другом, имели неосторожность отпустить несколько сальных шуток в их адрес. Феликс, промолчав в ответ и не ускоряя шага, довёл свою девушку до подъезда.
– У тебя глаза светятся, – шепнула она ему в ухо, прощаясь, – как у кошки.
Он что-то непринужденно ответил, успокоив её, но лишь только тяжелая дверь ухнула на весь двор, возвестив о завершении свидания, решительно направился в самую гущу шутников.
…– Товарищ командир, ставить шнур… нельзя, – одними губами выдыхает Тихомиров, – без минеров в таких условиях шнур не поднять.
– Я знаю, – улыбается Феликс, погасив недобрый огонек узких на ордынский манер упрямых глаз…
Боже мой, каково ж было удивление той компании парней, неожиданно обнаруживших вдруг прямо перед своим носом, – нет-нет, не разъярённую кошку со светящимися глазами! – а переполненного гневом льва с буквально пылающим в темноте взором, буквально несущегося на боевом курсе прямо на них. Кто-то вскрикнул, кто-то рванул с места в галоп, а кто-то посмелей, кажется, пытался заговорить с ним, но по мере молчаливого безапелляционного наступления на них быстрой давящей поступью взбешенного плоской шуткой Феликса, и их решимость сошла на «нет!». Эх, та ещё была картина: дюжина смельчаков, несущаяся прочь от одного небогатырского, кстати, телосложения… разъяренного курсанта.
В таком состоянии – горящими глазами! – в течение жизни ему удавалось разрешить многие свои неприятности, хотя, справедливости ради надо отметить, что и дров, при том он на-ломал немало, вовремя не обуздав свою безудержную горячность. Всё-таки бунт – отвечаю великолепному Гийому Мюссо на утверждения в романе «Возвращаюсь за тобой» – это не совсем Жизнь, скорей это просто форма выражения собственного понимания правды жизни, которое, увы, не всегда совпадает с пониманием этого чудесного чувства с Миром. Ио глав-ное здесь в том, что наша правда бывает очень субъективной и не всегда справедлива и применима ко всем.
Чем мудрей мы, тем больше сомневаемся в себе!
Одним словом, тут есть над чем подумать…
06.03.2019г.
Автор, как обычно, приносит извинения за возможные совпадения имен и описанных ситуаций, дабы не желает обидеть кого-либо своим невинным желанием слегка приукрасить некогда запавшие в его памяти обычные, в сущности, житейские корабельные ситуации.
Все описанные здесь события, диалоги, действующие лица, безусловно, вымышленные, потому как рассказ является художественным и ни в коем случае не претендует на доку-ментальность, хотя основа сюжета и взята из дневников и воспоминаний моих друзей и товарищей периода 1987-1991гг.
Автор благодарит критика и корректора (ЕМЮ) за оказанную помощь и терпение вы-слушать всё это в сто первый раз.
Да и… повесть-черновик – всего лишь рукопись, набросок, в нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, принеся в очередной раз свои извинения за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), для исправления, либо оставить их прямо под текстом.
https://proza.ru/2019/04/10/477
Свидетельство о публикации (PSBN) 43801
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 14 Апреля 2021 года
Рецензии и комментарии 0