Вопросом больше

Дождь так и не явил себя сегодня, хотя прогнозисты-сказители обещали грозное мокрое дело под майский конец сентября. Тучи, безмолвные над городом, действительно жирели устрашающим свинцом, однако к вечеру решили сдаться на милость солнечного растворителя и обратились в золотистый пух. Ветерок, как самый последний лентяй, щекотанием легчайшим поигрывал разноцветными листьями-серьгами на ветвях зевающих деревьев, воровка Осень скромница пока. Салон подержанного Kia Sportage пепельной окраски в многослойной пыльной тонировке пропах преимуществами холостяцкой жизни: удобным в поиске беспорядком, отсутствием дополнительных кресел, дуэтом снимков столетней давности особо популярных одноклассниц с нужными контактами успешных главврача и адвокатессы на оборотах и музыкой, вынести которую изящным женским ушкам не дано. Костя припарковался напротив кафешки, где торгуют реальной домашней едой, накушается и к тётке, та кухарить «пальчики оближешь» не умела никогда, а родителей не стало год назад, квартирка отошла младшему братцу, с которым он в великих давних тёрках, отпуск через пару недель заканчивается, короче, надо спешить. Нехотя музон на паузу поставить, взбить до привлекательного хаоса огненную шевелюру, прихватить на вынос три пластиковые бутылки из-под минералки, упаковку просроченных чипсов и… не смотреть в левое боковое зеркало, ибо там отражается Фреш! КАК?!!!
-Приветствую. Константин. Протяни руку первый, если желаешь и далее продолжать общение.
-Желаю. Руки не подам, не босс ты мне указывать. Но трапезу твою за компанию оплатить согласен.

Столик их по понятным причинам оказался скрыт от глаз людских настолько, насколько позволяла достаточно хитроумная расстановка других столов квадратных. Антон ограничился просто чёрным кофе и посоветовал Нейтрино в качестве предисловия к обильному калорийному ужину также порцию горячего, соблазняющего ароматом, повышающего тонус и внимательность напитка. Полноватая и хорошенькая сотрудница предприятия общепита принесла им две чашечки на двух блюдечках и две кофейных ложечки, сахар и сливки в пакетиках.
-Костя, разверни свою ложку углублением ко мне.
-Я раздеться не успел… — Здесь не спорит, видно, заинтригован.
-Углублением, Костян, не наоборот.
Очи Костика темнеют, зрачки расползаются в диаметре неравномерно, в губном желобке проступают мутноватые капельки пота, кои он размазывает пальцем, откидываясь после на металлическую спинку стула.
-Кто тут, извини, дурак, Фреш? Она повёрнута так, как было приказано…
-Не дерзи. Не та ситуация. — Иванчик фотографирует на мобильный Нейтрино спорный объект, затем предоставляет ему убедительные своим отнюдь не бредом доказательства.
-Почему я вижу иначе? И капли пота не прозрачны с определённого момента? А?! — Теперь Костя потирает глаза, ёрзает на сиденье, ну и бледнеет, куда уж без того шаблона наших организмов.
-Зачем ты сюда вернулся? Отвечу: захотелось. Меня найти, спросить, почему назад тянет… будто одежду оттягивают…
-Примерно.
-Искажение реальности, рыжий. То же самое, скорее всего, происходило и с нашими покойными парнями, из разговоров с их близкими я приблизительно что-то такое подобное понял. Кроме факта смерти и того, что сейчас тебе вывалил, их уход в мир иной более никакими любопытными деталями не связан. Первым ушёл Никита, сразу после этого мы и стали друг от друга отдаляться, разбежались. Накрутили себе годы, я бы сказал… Когда перестало биться сердце Арчи, второе по счёту, я навестил ту деревню, откуда идёт «веселье»… Они продлевают срок, знают, как разговаривать! Чтобы она растерялась. Помочь не помогли, но предупредили, чтобы не лез отныне в течение времени, иначе всё ускорится в разы. До того дня, пока не попросит помощи один из участников, да, прости, обряда у его центрального звена. Чего может и не произойти. Вплоть до кончины каждого. Местные жители перечислили… тьму-тьмущую вариантов, как бы мы могли напортачить. Сколько ликов её, столько их. Далее выжившие должны, естественно, явиться туда, где наложили кучу. Возможно, но не гарантировано, мелькнёт там и ответ. Вместе будем звучать громче, понимаешь? Всё откровенно до безобразия. Тимыч чувствительнее нас, природный магнит. Он тоже в городе, помогает родителям поднимать дачу. От неё до «икса» только пять километров неспешной ходьбы. А на поезде ещё быстрее.
-Ага, уже сел.

На следующий день с утречка по дороге к месту временного пребывания Тимофея Иванчик интересуется…
-Почему не обратился сразу по приезду? Потеряли драгоценное оно. Тётя твоя шепнула, что ты её развлекаешь уже около месяца! А я догнал на третьи сутки после «постановки на учёт».
-Красиво живёшь, Фреш, натуральная идиллия, гадить всё никак не мог собраться с духом. На могилы сходил… Чего ты добивался акцией? Девку от нас отогнать? А если лажа? И шуткуют братцы кролики? Внушением промышляют?
Kia Sportage въехал в дачный посёлок и затрясся на отменной грунтовке.
-Нет, Костян, там умело водят за нос кого надо. Я гостил тогда неподалёку, а туда забрёл вопреки запрету родственников. С мальчишкой одним. Вызвал доверие…
-О-о, это мы умеем!
-Стой, вон их дача. Слушай дальше. Они любят молодую кровь, она более обучаема. Ввели в курс дела, я прям загорелся! Ла-ла-ла, приведу пример. Лицо мужского пола участвовало, как ты назвал, в акции. Я назову — Протеста. Так вот, стало оно потом блуждать по горячим точкам, совершать поступки, недостойные жизни, то есть должно было отправиться к праотцам, настолько рисковые выбирало «мероприятия». Онкологию заработало, излечилось. Сто процентов его где-нибудь и не раз подсекло бы. Жив до сих пор, куча внуков и правнуков, и ещё дальше. И таких фартовых — масса аргументов за… Тимоха, кажется, не очень рад нас видеть.

Хэтчбек вмещал уже троих, Тимыч сопротивлялся позади двоих упёртых. Отплёвывался, что есть мочи, даже на тени, в резких изгибах которых нередко угадывались знакомые, почившие физически, персонажи-прилипалы. Активизировавшиеся за сентябрь аж до голосов в голове. И не буйной, кого-то и прощающей. Также Тимофею посчастливилось обрести родственную душу, психотерапевт слушала его не перебивая, лишь иногда задавала наводящие вопросы. Брак не распался, на удивление крепчал. Всё-таки «бунтарь» опустил руки, точнее, поднял — соревноваться в «против» с Фрешем бесполезно.
-Если я там сдохну, Антон, наличие пятого члена семьи в призрачном одеянии тебе обеспечено.

Шла троица молча, перекидываясь настороженными взглядами, старым путём да с новыми целями. Оборонительной направленности. Всего не предусмотришь. И всех ты не спасёшь…
-Что они тебе говорили, Тимыч? Сейчас они с тобой?
-Нет. Ничего. Я не понимаю их мёртвый язык.
-Мёртвый?
-Ну как тебе объяснить, Фреш? Словно вопли из-под слоя земли летят, а ты уши затыкаешь! Я гулял к той избёнке недавно, дверь в неё была открыта. Стёкла выбиты.

Щедрое Светило разливалось в знакомой местности приятной, оберегающей частью событий, солнечная боевитая армия лучистых посланников куражилась, разряжая оживляющим пламенем мрачную атмосферу леса, и по крыше древесного строения, приукрашенного торжеством позитивного преобладания, скакала белка с пушистым серым хвостом. Завидев приближение двуногих, она не скрылась с глаз долой, но замерла в своём зверином ожидании неосторожных действий.
-Смотрите-ка, какая храбрая. Как приросла. А мы ещё храбрее, зайдём не постучимся. Коль дверцы ныне нет.
Внутренности домишки явно подверглись творческим нападкам со стороны разудалых бесхозностью добра экземпляров человеческого рода. Стены, разрисованные более-менее пристойной темой краской из баллона и в некоторых точках ребристых брёвнами бочков контурно опалённые; прожжённый матрас на перевёрнутой кровати; переломанная и сложенная в угол мебель, верно, для костерка. Скрипучие доски под ногами, голый пол. Куда и садится Нейтрино, прижавшись спиной к «холсту» с художествами.
-Костя, ты чего сел?
-Череп… кружение сильное, упасть могу, даже сидя… паршиво… руки… чешутся, не могу до… тронуться до них… горло дерёт…
За порогом что-то шлёпнулось в почву, причём звучно.
-Антон, что там?
Лесная красотка пушная с оторванным хранилищем для головного мозга. И сломанным хвостом. Иванчик отшвырнул её ногой подальше.
-Домик разваливается, Тимыч, не переживай, кусочки валятся.
-Фреш, дай воды, пить жутко хочется. До смерти… до смерти… до смерти…
-Сейчас. Всё будет… Тимофей, встань около Нейтрино… хватит на него пялиться.
Антон тянет слова на отчётливость, Тимыч же плохо поддаётся процедуре их восприятия, поэтому Иванчик берёт того за руку и оттаскивает от вида на вход, усаживая вплотную к Косте.
-Он сюда не войдёт, это территория хозяйки, у них строгое подчинение старшим по званию.
-Кто это, Фреш. Что за тварь.
-Можешь не шептать, Собиратель не слышит, он глух и жаден до воды.
Их лидер оборачивается к землистого оттенка осклизлой, скелету подобной мерзости, имеющей две нижних конечности и одну верхнюю правую, острейший коготь из которой тварь подносит к тому месту, где у людей располагаются щёки, протыкает ткань своего не организма и не лица, рванув острием вперёд; повторяется, уродуя себя дважды, по другой стороне; челюсть у него отсутствует, зияющая абсолютно чёрная дыра; когтям не угомониться, медленно они входят под синеватые «глазные яблоки», там и остаются. Фреш делает глоток, когти погружаются глубже; ещё, на этот раз безответно; несколько секунд спустя на Иванчика глядятся вполне осознанно и с чувством лёгкой горечи Тимошкины органы зрения. Всё. Прислужник точно не отвяжется, это пока его уже не видно. Антон вызывает у себя рвоту. То, что он проглотил, нельзя оставлять внутри.
-Тима, как ты?
-Хочу бежать отсюда, сверкая пятками.
-Ха! Костя?
-Он вырубился, Фреш. Но дышит. И… ЧТО ЗА?!
-В тот вечер нас было не шесть, а семь! Нарушено правило строго определённого количества участников, оно всегда упирается в одну и ту же цифру. Кто-то седьмой стал очень даже вольным свидетелем процесса… невольно в нём участвуя. Его надо найти в течение четырёх дней. Тогда этот блюститель порядка возможно и отвяжется. Собирает нас именно он.