Облака из Зубочисток и Воображаемый Кактус

И это снова я со своими сюрреалистическими байками, написанными не под синтетическими наркотиками, потому что с моей головой и без этого что-то не совсем в порядке. Это уже Макаронный Монстр знает, какая по счет история в моем потрепанном дневнике, пережившем совсем недавно экзистенциальный кризис в одном из лекционных кабинетов моего университета, но тем больше заслуживающая быть лишенной читательской девственности.

Да здравствует сюрреализм и психоделическая проза!

Донк был гибким парнем. И когда я говорю гибкий, я имею ввиду, что у него хорошо были растянуты суставы мозга и та мышца, что находится у людей между обоих челюстей и вроде бы где-то в слизистой. Говорил он быстро и по делу, часто раскидывая перед собеседником целую стопку воображаемых карт, на которых были написаны темы для разговора, видные только ему, а после менял одну за другой, вынимая из себя десятки вопросов, восклицательных знаков и нечленораздельных звуков.

''Правда или действие?'' сразу спросил он, только подойдя ко мне.

''Правда.''

''Ты хотя бы когда-нибудь скажешь действие?''

Хм. Не знаю, может быть когда Мятное Притяжение начнет отдавать легким ароматом Полночного Привета, пришедшего на замену Тихому Абсолютно? Кто знает. Донк сел на лавочку напротив меня, снял кепку и взъерошил одним четким и, казалось, отработанным годами движением левой руки свои слегка сальные волосы. Или может это был какой-то прозрачный гель для волос, напоминавший баранье масло, которым мама натирала мне спину в детстве, когда я болела, я не была уверена, но уютно мне почему-то стало.

''Я тебя не отвлекаю, кстати?''

''Нет, садись,'' ответила на автомате я, только позже осознав, что мозг мой работает гораздо медленнее, чем моя сетчатка обрабатывает отражения от тысяч невесомых фотонов.

''Интересно, однако.''

''А?'' Спросила я, отодвигая назад свои огромные наушники, откуда совершенно бесцеремонно орал Билл Каулитц только в своей молодой версии, благодаря которому я старалась абстрагироваться от социума, людей и немного реальности, когда возвращаться к опиатам уже больше было нельзя.

''Если бы ты могла стать радугой, то каким цветом бы была? Я был бы фиолетовым. Хотя, может… Мятным? Да, определенно Мятным.''

Я посмотрела на Донка. Если бы я его не знала, то я бы решила, что сорвалась и сейчас нахожусь под чем-то синтетическим и до ужаса мерзким по типу мефедрона в окружении людей с потерянным настоящим и слегка расщепленным на атомы будущим где-нибудь в подвале дешевого бара по типу 'Скотного Двора' по шоссе К. вниз, а не на скамейке у своего сносного университета в одной кофте в + 10 градусов теплоты по-Цельсию-ибо-кто-вообще-придумал-этот-Фаренгейт.

''Розовым,'' ответила я и уткнулась дальше в свой комп.

Мы разговорились о мятных притяжениях, низких моральных ценностях и старых прабабках, которые пожелали быть кремированными, хотя тогда отправились бы в Ад. На улице уже давно разгуливал мой Полночный Привет, настраиваясь на ночь полную адских похождений в компании с бросившим меня на произвол судьбы Тихим Абсолютно, потому что мой мозг сегодня изменял ему с Донком и его странными вопросами, на которые обычные люди сдаются искать ответ еще где-то в детстве. Мне даже не нужно было быть под кайфом, чтобы почувствовать себя в своей тарелке.

За это мне и нравился Донк.

''Тебе нравится мерзнуть?''

''Нет, почему ты спросил?''

''Твои красные руки, клубы пара и стучащие зубы вроде бы намекают, что да.''

''Я у них спросила, и они отвечают, что жизнь — это страдания, так что все в порядке.''

''Ха, у твоих зубов отличное чувство самоиронии.''

''Нет, они просто фанаты Шопенгауэра.''

''Скорее Канта.''

''Это была шутка.''

''А… тогда уж Эпиктета.''

Минуточка философского юмора, но давайте не будем гуглить и просто сделаем вид, что вроде бы было смешно. Спасибо.

Когда мне было лет так семь или около того, у меня за спиной уже был опыт жизни истинного кочевника: моя безумная тетка Лу, с которой я провела чудесные годы своего дикого пубертата, очень любила съезжать из дома в дом, меняя свое место сна, питья, и поедания мяса или чего-то отдаленно его напоминавшего чаще, чем бумажные полотенца на полке в ванной, а меняла она эти полотенца большее количество раз, чем говорила мне, что любит меня.

''Я люблю тебя, Лу.''

''Тебе пора купить себе новые тапки, а то эти выглядят хуже, чем у бомжей у мусорки за окном,'' затем легкий чмок в лоб и очередной час потраченный в крыше.кз в поисках варианта подешевле и с меньшим поселением полу-прозрачных и жирных чешуйниц за кафелем в ванной. Жизнь в большом городе стоила недешево, но тетка Лу всегда говорила, что в помойное ведро за 80 км в сторону пригорода она больше никогда не вернется и не позволит вернутся туда мне.

Как-то так.

С Донком мы познакомились на самом деле как раз в один из таких дней, когда тетка Лу решила снова съехать из нашей новой квартиры в квартиру по соседству просто потому, что ее сдавала милая бабушка, которая угостила ее чаем с виски и целый час слушала тираду о том, насколько сложно в наше время найти хорошего учителя для ее выросших-по-законам-улиц почти-детей. К слову, росли мы с моим братом, о котором следует написать отдельную историю, не на улицах, Лу просто отличается чрезмерно богатым воображением, которое передала мне, а я его угробила на написание дешевых коротких рассказов за еду и несмешные анекдоты про философов эры пессимизма. Если вы думаете, что вы разочарование вашей семьи, то вам просто нужно познакомиться со мной. Я свободна по четвергам до обеда и по вторника в конце февраля.

''На вот,'' закричала она мне из кухни, откуда шел клубами пар от сигары, зажатой у нее между губами где-то в слизистой, ''будь аккуратнее, потому что там прах твоей мертвой прабабки, которая не захотела, чтобы ее труп жрали черви где-то в горах.''

Я отобрала у нее сигару из-за рта, пока ее руки были заняты коробкой, сделала пару глубоких затяжек, почувствовала легкость в голове, вернула сигару в ее рот, который приоткрылся, чтобы вновь разразиться скандальным криком в мой адрес, вырвала из рук коробку и, рассыпав немного моей старой прабабки, страдавшей деменцией, на пол, рванула в подъезд.

''Твоя прабабка была мудрой женщиной,'' услышала я где-то спереди и немного южнее влево, пока шагала в сторону нашей новой квартиры, которая через месяц стала бы старой.

''Она была сумасшедшей, но классной. Терпеть не могу червей и сектантские ритуалы регилиозников.''

''По тонкому льду ходишь.''

''Надеюсь, он когда-нибудь треснет под весом моего безразличия, и мы, наконец, покончим с этим.''

Он засмеялся, хотя я говорила серьезно. Странные создания — эти люди.

''Я Донк кстати.''

''А я тороплюсь сбежать от своей сумасшедшей тетки с кубинской сигарой будучи почти под кайфом, чтобы мне не прилетело прахом уже моего маразматика деда, которого не успели спросить перед смертью, как бы он хотел быть погребен и выбрали самый дешевый из вариантов. Отойди в сторону, Донк.''

Он снова усмехнулся, прижался к стене, словно надеясь, что та его всосет в себя, а потом выплюнет где-нибудь с обратной стороны нашего с вами мира, но его кругленькое компотное пузико было совершенно другого мнения на этот счет. Хотя да, вы уже знаете, что вру я при любом удобном случае, и никакого пузика у Донка на самом деле не было.

''Широкий?''

''Скорее мягкий, но с широким тоже согласен. Широта мысли просто поражает моей собственное сознание.''

То ли это из-за травки в сигарах, то ли из-за отсутствия нормального сна вторые сутки подряд из-за вечных переездов тетки или это я так надышалась тридцатилетним прахом, но я засмеялась и назвала ему свое имя.

''Странное у тебя имя.''

''Потому что ненастоящее, дурак.''

''Окей, но оно все равно странное.''

Я посмотрела на его снизу, ибо разбирала содержимое коробки сидя на полу, а он стоял у прохода наотмашь раскрытой входной двери. И мне все равно было на то, что тетка Лу орала где-то в 20 метрах от меня в телефон своему бывшему квартирному хозяину, словно пыталась бросить того через смс и не услышала бы, если бы Донк решил убить меня здесь же и продать потом на органы и не важно, каким способом.

''В Бразилию лучше не ездить в путешествия,'' сказала я, ставя банку с прахом на полку над доисторическим теликом динозавром.

''Почему?''

''Я слышала по новостям, как там двух туристов поймали и продали на органы. Я, конечно, понимаю, что у каждого свой метод заработка, но пока что я хочу, чтобы мое сердце было сожжено в пыль и валялось где-нибудь на полке в съемной квартире моих непутевых потомков, чем билось в теле какого-нибудь хуманоида с синдромом-самозванца.''

''Даже если это будущий второй Эйнштейн?''

''Кажется, я уже сказала свое мнение о людях-самзванцах?''

''Мир неприятное место.''

''Как в общем-то и общение со странными незнакомцами в подъездах советских пятиэтажек из криминальным районов,'' усмехнулась я, доставая из коробки потрепанный томик ''буддистской философии — пути Ганди.''

''У меня сумасшедшая родня.''

Пока я ставила книгу на полку рядом с прахом прабабки, я увидела краем глаза маленькую прозрачную чешуйницу, пробежавшую из одной дырки в стене в соседнюю. Прям как мы с Лу только с мире насекомых. Если бы у насекомых были свои мыльные оперы, наш ситком стал бы популярнее вселенной Звездных Воин.

''Хотела бы я быть чешуницей, но за меня выбрали дать мне жизнь человека,'' вздохнула я, ''да здравствует несправедливый Бог.''

''Пошли сегодня выпьем чего-нибудь?''

Прежде чем я успела ответить, в комнату крича и охая, и дымя остатками сигары, словно вампир, высасывающий последние капельки моего терпения, ворвалась тетка Лу, держа на расстоянии вытянутой руки свой потрепанный мобильник-раскладушка моторолла 2005 года, где сквозь пиксельный экран я успела разглядеть игру с оранжевым мячиком.

''Я прошла этот чертов уровень, сучки, ха!'' сказала она, ''а ты еще кто такой?'' уставила она на Донка в дверях, а потом тут же потеряв к нему интерес, прошла в комнату, толкнув последнего своим бедром, накаченным гирями под названием тяжелый-физический-труд-ибо-ваша-карта-желаний-полный-собачий-бред-если-ты-бедный, подошла к полке с прахом бабки и коснулась его ладонью, ''эх мать, я уже боялась, что забыла тебя в том стрип-клубе, когда не могла найти банку для чаевых, родная.''

Я молча забрала у нее из рук почти потухшую сигару и бросила ее в раскрытое окно. Благо там шел дождь и пахло приятным петрикором.

''Это Донк.''

''Донк?'' она повернула свою растрепанную голову в сторону парня, стоявшего в дверях и просто молчаливо лицезревшего всю абсурдность ситуации моей обычной жизни, ''нам тут разврат в присутствии праха нашего предка не нужен, иди-ка домой, парень.''

''Я загляну позже,'' бросил он, слегка потоптался в дверях и ушел.

#

Это его я-загляну-позже наступило три года спустя на лестничной площадке нашего университета.

''Племяшка тетки Лу, переехавшая в квартиру напротив и таскавшая коробки с прахом своей умершей тридцать лет назад прабабки? Вот это встреча,'' услышала я, пока пыталась подпитать свою сетчатку свежей кровью, делая наклоны головы, ибо я, хоть убейте, не узнала этого Гибкого Донка.

''Я Донк. Не помнишь?''

Донк.

''А, тот самый странный парень, который хотел поехать в Бразилию сдать меня на органы? Помню, конечно.''

''А самоирония все так же на высоте.''

''Это не шутка.''

''А… тогда уж уточнение что ли.''

''Мда.''

Разговор у нас с тех пор не клеился особо никогда. Ни в столовой, когда он внезапно дергал меня за локать и в очереди тащил в сторону своих друзей-задротов ближе к кассе под уничтожающие взгляды старшекурсников, где я потом молча таращилась или в пол, или в мягкое несуществующее пузико Донка. Ни на лекциях, на которые он вечно опаздывал, нагло прорывался в мой ряд, по-районски угрожая какому-нибудь хилому второкурснику в очках с линзами толщиной в мой большой палец отсесть куда-нибудь в задний ряд. Ни на улице в +10 градусов на лавочке, когда у меня горели всевозможные дедлайны из-за моей компульсивной прокрастинации, задавая глупые вопросы про несуществующие цвета радуги.

Донк был тем еще персонажем, пока однажды он не признался мне в симпатии. Но об этом я расскажу в следующий раз, ибо там замешаны тяжелые металлы, рок, и мой пьяный дядюшка Ро, который в лихих девяностых чуть не умер, пытаясь сбежать заграницу из советского союза на древнем кукурузнике.

Если вы дочитали до этого места, я удивляюсь тому, насколько у вас много свободного времени. Счастливые вы люди, однако.