"История одного стола"

Двери небольшого грузовика захлопнулись, он больше походил на пикап и судя по шуму и грохоту, который он издавал, возраст автомобиля был приличный, а может просто хозяин не особо следил за состоянием своего металлического друга. Поднатужившись и прорычав что-то невнятное, как хищный зверь в бескрайних степях саваны, автомобиль всё же тронулся с места. О том куда держал путь это странное средство передвижения, оставалось только догадываться, но к сожалению ничего разумного на ум не приходило. Мучаясь в догадках и силясь разглядеть хотя бы мельчайшие детали в непроглядной темноте, стол стоял почти в середине кузова, не предчувствуя никаких неприятностей. Лишь в небольшую щель между неплотно прикрытыми дверями, можно было увидеть тончайшую ниточку света, которая со страхом и робостью пробивалась в кузов авто.
Осень была в самом разгаре. Регулярные дожди смешали в одну кашу листья и грязь, непроходимые лужи, стали неотъемлемой частью всех дорог и тропинок. Сырость и холод, как две сварливые, злые тётушки проникали везде и всюду. Ветер своей могучей лапищей, срывал последние листочки с полуодетых деревьев, оставляя их нагими и беспомощными. Сегодня тоже лил очередной осенний дождь, теперь его было отчётливо слышно, он словно профессиональный танцор отбивал чечётку по крыше грузовика.
Резкий поворот автомобиля, заставил стол пошатнуться, что-то заскрипело в креплении ножки и отчётливо удалось почувствовать, как один из болтов с трудом удерживает массивную столешницу. Транспортное средство видимо свернуло на бездорожье, что ощущалось и причиняло дискомфорт, постоянной трёпкой в кузове. Последней каплей была резкая остановка и окончательная потеря одной из четырёх ножек. Теперь стол был разломан и походил на жеребца, вежливо приклонивший передние лапы перед своим хозяином, стараясь ему угодить.
Двери грузовика распахнулись, яркий свет с жадностью ворвался и ослепляя озарил все потайные, ранее не просматриваемые уголки старенького кузова. Мужчина с грубыми и неприветливыми чертами лица, ругаясь, силился вытянуть стол из авто. Оказавшись на улице, стол почувствовал что-то подозрительное, что-то ёкнуло, крича во весь голос о предстоящих неприятностях. «Бежать!»,- кричала каждая щепка. «Спасайся!»,-умоляли ножки и столешница. «Куда бежать? Я стою в грязи да ещё и без одной ноги»,-пытался здраво размышлять стол. Может страх, а может мерзкая осенняя сырость, но столу казалось, будто он трусится, словно серый зайчишка, не успевший до первого снега сменить свою шубку и теперь пойманный хитрой лисой, понимал, что славные деньки закончились и вырваться из хитрых когтистых лап, не получится.
Одной рукой держа стол, а другой сломанную ножку, мужчина уверенно зашагал к дому. Оказавшись во дворе, стол небрежно кинули под небольшим навесом, сделанным наспех и небрежно, служившим небольшим укрытием для кучи дров, туда же мужчина швырнул ножку стола, которая теперь была отдельной частью. Стол ощутил, как грусть накатывается на него волной и заполняет каждую щепку. Ему было больно смотреть на сломанную ножку и что-то внутри подсказывало, что они уже никогда не будут вместе одним целым. Что отныне всё будет по-другому, стол чувствовал, как что-то новое, ранее не знакомое для него поджидает за углом или тайком крадётся к нему. А помнятся те славные времена, когда он был главным предметом мебели и стоял в центре в большой просторной комнате, где его соседями были четыре стула, из такого же дерева, как и он, а чуть поодаль стоял небольшой сервант, где красовались чайный сервис и величественный господин самовар. Помнится молчаливая соседка-люстра, с ней они были достаточно близки, её свет освещал весь стол, и как специально она была подвешена достаточно низко, так что можно было разглядеть каждую бахрому аккуратно пристроченные к её краям. Каждый раз, когда она зажигалась, то на стол наваливалась волна смущения и робости, он всегда хотел с ней заговорить, но никак не мог подобрать нужных слов, а теперь сожалел об этом. Стол вспомнил, какая важная роль была ему отведена в той семье, где он раньше находился, картинки из памяти стали всплывать одна за другой. Помнит, как собиралось много гостей, стол застилали праздничной скатертью, заставляли различными кушаньями, а потом пили чай с самовара и подолгу вели разговоры. Помнит, как детишки, набросав сверху всевозможных одеял, устраивали под столом домик и часами игрались, до прихода взрослых. Захлебнувшись воспоминаниями, стол не заметил, как мужчина с топором в руках уже стоял возле него и замахнувшись стал отсекать кусок за куском от стола. «Уже ничего не будет, как раньше»,-застонала каждая щепочка.
Когда хватило смелости осмотреться, стол понял, что отдельные его части лежат в огромном ящике с колотыми дровами, видимо предназначенными для топки печи. Пустота, охватившая его ранее, сменилась безразличием. Мужчина что-то бурчал неразборчивое: «И зачем я купил это старьё, оно ведь так плохо горит». Но стол его не слышал и не пытался понять, только потрескивание дров в печи и осознание того, что отдельные его части уверенно отправляют туда откуда они уже никогда не вернутся, заставляло стол успеть насладиться последними минутками. Вот и последняя часть стола отправилась в топку, жар и обжигающий огонь почти мгновенно охватили его. Он чувствовал как последние силы покидают его и уже догорая услышал детский голос: »Папа»,-громко прозвенело в сознании стола. «А ведь в этом доме есть дети»,-подумал стол,-«на улице холодно и зябко, а здесь тепло и в этом есть и моя крошечная доля».