История дяди Ахмета

Художественный блог (3)

21 апреля 2013

Лето, кажется, окончательно пришло в город. Каждый день я подхожу к старым вишневым деревьям, и всякий раз листья становятся чуточку крупнее. Земля почти высохла, и по ней уже бегают крошечные насекомые. Особенно мне нравится наблюдать за муравьями: их беготня лишь кажется хаотичной. Но если понаблюдать за ними подольше, то начинаешь замечать во всем этом движении четкую систему.

Сегодня воскресенье. В обед я стриг газон – впервые в этом году. К трем часам я решил отдохнуть в теньке. Термометр, висевший в беседке показывал 23 градуса. И это еще в тени. Когда я пришел, Ануарчик сидел на узком диване у стены. Он был в шортах. Одну ногу он подогнул по себя, а другую вытянул вдоль диванчика, во всю его длину. Он читал черно-белый спортивный журнал, похожий на газету. Вроде бы это был футбольный журнал.

С собой я принес графин с лимонадом и два стакана. Это настоящий лимонад, не магазинный. Готовится очень просто: выливается бутылка минеральной воды и затем в графин выжимается один апельсин и пол-лимона. Корки с мякотью я покидал туда же.

От жары и от того, что я сегодня рано поднялся, меня немного сморило. Я частично отрубился: вроде уснул, но при этом слышал, как шелестят страницы журнала и как стучат по чему-то металлическому – будто крышу чинят. Когда я открыл глаза, Ануарчик уже сидел на стуле рядом со мной и пил лимонад.

— Артем, ты футболом интересуешься? – спросил он.

— Нет, не особо. Знаю только, что есть Роналду, который зарабатывает то ли 15, то ли 20 миллионов в год. Этим мои знания ограничиваются.

— Интересно, что ты именно об этом сказал. Я вот футбол очень люблю. А любовь эту мне привил дядя Ахмет. Он сам был футболистом в советское время. Играл за местные команды – в Актюбинске, Кустанае, Степногорске. Говорят, что футболисты в советское время получали в четыре, в пять раз больше, чем инженеры. Не то что сейчас – в сто раз.
Мне рассказывали, что дядя Ахмет был крайним нападающим. Бегал, как электричка. Он сам был очень невысокого роста, и это как-то не особо укладывалось в мои представления о крайнем нападающем. Сразу представлялся высокий и атлетичный футболист, а дядя Ахмет был едва ли выше 170 сантиметров и очень тощий.

В 90-ых он занялся каким-то бизнесом и очень преуспел. При этом и футбол тоже не забывал: он входил в совет директоров клуба в Кокчетаве. Я запомнил его таким; мне кажется это очень комический портрет. Представь, невысокий мужчина, с маленькой головой и обширной залысиной. С мягкими чертами лица и веселыми глазами; когда улыбается – весь рот светится золотом. На пальцах – кольца и перстни. Когда начинает говорить, 75% разобрать невозможно, так как говорит он очень быстро, взахлеб. Определить, что он говорить, проще по эмоциям. Одет всегда с иголочки. Помню у него была шикарная меховая дубленка, а весной он носил элегантный кожаный плащ. Ездил на черном шестисотом Мерседесе.

У него была квартира на Кенесары в то время. Шикарная, трехкомнатная. Помню мы с отцом как-то зашли туда, не помню зачем, а дядя Ахмет как раз доставал деньги из сейфа. Не просто деньги – доллары. Меня, десятилетнего, тогда просто поразили несколько толстенных пачек: я чуть ли не впервые увидел доллары.

Дядя Ахмет всегда куда-то торопился, будто все время опаздывал. Он суетился, даже сидя за семейным столом. При этом не переставал улыбаться, непрерывно болтал на своем персональном языке и целовал всем женщинам руки. Он, судя по всему, был джентльменом. Уже став постарше, я понял, что женщины были настоящей страстью дяди Ахмета. Он мог говорить о них без перерыва. По рассказам моего отца, дядя Ахмет всегда был, как сказать помягче… ловеласом. Конечно, у него была жена и дети, но назвать его примерным семьянином точно было нельзя. Интересно, что его жена с детьми жили то ли в Кокчетаве, то ли Петропавловске, а сам он шиковал в столице, на Кенесары. Любил ходить по ресторанам и казино. Он кайфовал от своего образа жизни.

Однажды, когда мне было лет девять, он повел меня на футбол, в первый раз в моей жизни. Тогда еще местный «Женис» играл на «Мунайтпасова». Западная и Восточная трибуны забивались почти что битком даже на обычных матчах. До сих пор помню матерные выкрики мужиков и стойкий запах сигарет. Мы с дядей Ахметом сидели в секторе, который звался «правительственным». Это потому что он находился посередине трибуны, это были самые удобные места на стадионе. Перед матчем дядя Ахмет постоянно с кем-то здоровался, ведь он был хорошо известен в этих кругах. Тогда на стадионе продавали хот-доги по 50 тенге – до сих пор помню, как они пахли. В перерыве дядя Ахмет купил мне хот-дог и колу, и я был, наверное, самым счастливым ребенком на стадионе в тот день.

Несколько раз я видел дядю Ахмета в компании разных женщин. Все они были значительно моложе его. От них пахло дорогими духами, и еще они беспрерывно хихикали над тем, что говорил мой дядя. Вряд ли они понимали и половину того, о чем он говорил. Возможно, дядя обладал хорошим чувством юмора, но только никто об этом не мог знать наверняка.
Когда мне было лет четырнадцать, дядя Ахмет заехал к нам погостить. На тот момент у него уже не было квартиры на Кенесары, но зато все еще оставался Мерседес. Он жил в Степногорске и занимался там каким-то бизнесом. Судя по всему, дела его шли натужно. Кажется, чуть раньше он вложился во что-то и прогорел: такое случается с теми, кто стремится заработать еще больше, уже имея достаточно. Вид у дяди был по-прежнему веселый и беспечный, но смеяться он стал меньше, в основном добродушно улыбался. Теперь в его веселых глазах стад заметен какой-то грустный оттенок. Но, как и раньше, он был очень уважителен и чуток даже ко мне, пацану.

Отец потом рассказывал, что дядя Ахмет приезжал просить у него денег взаймы. Якобы было какое-то выгодное дело, которое дядя хотел раскрутить, чтобы снова оказаться на коне. Но отец ему отказал, сказав, что свободных денег у него нет. Деньги у отца, конечно, были, но он не хотел одалживать их, потому что знал, что дядя Ахмет наверняка не сможет вернуть долг. Дядя вообще любил шик, любил посорить деньгами, был очень хлебосольным, часто одалживал деньги таким же чудакам, как он сам. Даже не знаю, как он в свое время умудрился разбогатеть.

Лет через пять мы с отцом ехали через Степногорск и решили заехать к дяде Ахмету. Года два от него не было никаких вестей. Отец позвонил жене дяди, и она сказала, где его можно найти. Оказалось, он жил один где-то на окраине, в старом домике, чуть ли не глиняном. Очень непривычно было видеть дядю в каком-то старом спортивном костюме, сидящем на рваном диване. Судя по всему, он спал здесь же. Стояла осень и в доме было холодно. Его телевизор показывал картинку, которую из-за помех едва можно было разобрать. На кухне царил хаос. В углу я заметил целую дивизию пустых бутылок.

Отец, увидев все это, постарался как можно скорее оттуда уехать. Разговор с младшим братом не особо клеился. Дядя говорил, что у него все хорошо, однако обстановка жилища и его вид говорили об обратном. Отец даже спросил, может ли он ему чем-то помочь, но дядя Ахмет сказал, что ему ничего не нужно. Кажется, напоследок он все-таки дал ему немного денег. Когда дядя улыбнулся нам на прощание, я заметил, что во рту у него почти не осталось золотых зубов.

Зимой мы узнали, что он умер. Сказали: он напился, пошел в лес и там замерз. Знаешь, у нас на похоронах обычно много народу собирается, а тогда было очень мало. Дядя Ахмет в последние лет десять своей жизни как-то отдалился ото всех, и все стали про него забывать.

Ануарчик достал сигарету и закурил. После его истории мне тоже почему-то захотелось покурить. Мы с Ануарчиком курили, а природа вокруг нас продолжала оживать под теплым апрельским солнцем.