Что нужно, чтобы стать классным учителем?

Художественный блог (5)

26 апреля 2013

Этим вечером я все пытался осилить книгу под названием «Методы и технологии обучения русскому языку как иностранному». Препод Аронова, приехавшая из Москвы, каждый день говорит про нее. Мы сделали вывод, что если хотя бы частично с ней ознакомиться, то зачет можно будет сдать без проблем. Главное, во время беседы с Ароновой почаще упоминать выдержки из этой книги, и дело в шляпе. В нашей библиотеке был лишь один экземпляр, поэтому мы условились передавать книжку каждый день. Электронный вариант некому отыскать так и не удалось, а жаль.

Пока я пытался хотя бы немного вникнуть в суть написанного и делал записи, Ануарчик возился со старым магнитофоном. Еще вчера он притащил его в беседку и разобрал его на 30 отдельных частей. Сказал, что хочет починить. Когда я спросил, зачем ему чинить старый кассетный магнитофон, он пожал плечами и ответил: «Надо же чем-то заняться». Насколько я понял, он неплохо разбирается в технике.

Погода на улице немного испортилась: небо заволокло тучами, кажется, вот-вот должен пойти дождь. Ближе к ночи он действительно пошел. Мы сидим в куртках, хотя еще пару дней назад Ануарчик ходил в шортах и сланцах. Как же все-таки переменчива погода в Астане.

Ануарчик возился со своим магнитофоном до сумерек. Примерно через каждые 30 минут он курил, прохаживаясь по дорожке и трогая ветки деревьев. Часам к девяти я понял, что с меня на сегодня достаточно и закрыл книгу. Ануарчик как раз проходил мимо и увидел обложку.

— Это что, вам по учебе такое задают читать? – спросил он

— Да, вроде того.

— И как, интересно?

— Местами.

— А я все хотел спросить: кем ты будешь работать? Ты же на филологическом факультете учишься, но про профессию филолога я что-то не слышал.

— Буду преподавателем. Русский язык буду преподавать. У нас большинство преподами становятся, когда выпускаются.

— В школе будешь работать учителем?

— Нет, в университете. Видишь, я и в магистратуру для этого поступил. С обычным дипломом можно только в школе работать, а чтобы в универе, магистерская степень нужна.

Ануарчик подошел к своему магнитофону, который он наконец дособирал, внимательно осмотрел его, погладил по корпусу. Потом сел на стул рядом со мной.

— Учителя вроде бы немного получают, да? – спросил он.

— Да, школьные немного. В универе сейчас, говорят, можно побольше заработать.

— Я вот сейчас вспомнил своих школьных учителей и, знаешь, какая мысль мне пришла? Что никто из них не получал удовольствия от своей работы. Ну, может была, парочка, но это исключение. В нашей школе учителя в основном были какие-то замученные, грубые, неулыбчивые: будто их заставляли работать. И в этом, скорее всего, даже не их вина. Времена тогда не самые простые были, зарплаты – наверняка мизерные, а возни с детьми всегда много. Плюс ответственность. А еще и дополнительная нагрузка в виде бумажной работы. От детей особой благодарности не дождешься, от родителей – тоже, от руководства – по большим праздникам. Но тем не менее что-то же толкало людей идти в эту профессию.

— Между такой работой и никакой работой выбор очевиден.

— Ну да, тут не поспоришь. Самое грустное, что вся эта неблагодарность, вечные требования и попреки, лишняя психологическая нагрузка мешают учителям делать свою работу хорошо. Учитель, может быть, и хочет делать хорошее дело, и способности имеет, и любит свою работу, но всё против него. Даже сама образовательная система, которая, казалось бы, должна быть на его стороне, часто делает из учителя непонятно кого.

Я думаю, чтобы стать классным учителем, нужен фанатизм. Без фанатизма здесь никак не обойтись. Нужно любить эту работу так, чтоб жить без нее было невозможно. И этот фанатизм должен быть настолько сильным, чтобы никакие козни системы, никакое руководство, никакие психованные родаки и никакие бестолковые дети не могли заставить учителя разлюбить свое дело. У тебя есть этот фанатизм?

— Да не знаю, – замялся я. – Как-то не задумывался об этом с этой точки зрения.

Признаться, все эти рассуждения Ануарчика о тяготах учительского ремесла неприятно на меня подействовали. Не знаю, передалась ли ему моя тревога, но в конце он ободряюще произнес:

— Раз ты в универе собираешься преподавать, наверное, тебе попроще должно быть. Все-таки там ты почти взрослых людей учишь. Ладно, я пошел, а то замерз уже. Почему так холодно? Где весна, Артем?