Царь - Болотник и княжна.

С каждым шагом она удаляется,
от дороги широкой просёлочной.
Вот, и голоса за спинкой детскою,
те, что раньше громко слышались,
уж всё тише, звучат в отдалении.
А трава у дороги под ноженькой,
из сухой, вдруг превратилась в сочную. Зеленеет та муравушка, мнется под ножгами и не колется.

Солнце, греет спинку, плечики
и головку, что лентой повязана.
Лентой дорогой, лазоревой в тон глазам, красивым -синеньким.
Ветерок — игривый, ласковый,
теребит в косе ей волосы,
развивает рукава рубашечки с красной вышивкой, причудливой.
Сарафана тон голубого шелк,
что вторит в такт им успеваючи.
На ногах у неё, отца подарочек,
башмачки- ткань софьянова.
Ну, а возраста наша девонька,
в ровёнь десяти годкам.

Замерла на поляне красавица;
в небе безмерном, взглядом уставшим, облаками любуется.
Вон и утица плывёт белая,
ну, а тама вон, батюшки жеребец «Задор», копытом бьёт. Хорошо-то как!
Светло, простор везде, не что в тереме княжеском, удушливом, с мамушкой сядючи ". Уж без малого год, почитай, как маются,
днем от терема к терему странствуют.
А ночами тёмными, запираются, на засовы пудово- тяжёлые и сидят,
в светёлке дожидаючись, в страхе
зорьку ясную.

А забрезжит только ясно солнышко,
тут уж наспех заутрок съедается и опять в путь дорогу дальнюю.
Кажну ночь чуждый дом, чужа постель, чужие лица мелькаются.
Ее отчий дом позади оставленый,
как и куклы ейные, наряды, да подруженьки.
Взор её затуманился от былых, воспоминаний тех.

Воеводы — сын, верный дружочек ей. Васька- Василёк, так она его поддразнивала,
когда игрались они в салочки,.
в яблоневом саду батюшки,
подле частокола высокого.
И ни кто, не разу, не бранил их
, за то что уходили за околицу.
Началось-то всё, с того что ослушаться они князя- отца её вздумали.

Был тогда на кануне праздник Ивана- Купалы,
строго на строго запретил он ей и Васятке на гуляние ходить.
«Возрастом ещё не дошли»- так он им вразумлял.
И приставил к ним, сенную девушку чтоб глядела за ними, как следует.
Да поди, куда уж ей, за двумя то неслухами усмотреть.
Обманули они её одурачили.
В прятки предложили позабавиться,
а сами улизнули, пока та их искала по всему городищу бегая.

В село помчались оголтелые; гулянье смотреть, да через костер перескакивать. Бегут они, сквозь поля ржаные высокие, только пятки сверкают голые,
собой довольны,
тем что заморочить всех сумели.
Вечереет ужо, праздник в силу входит, подбежали они к мосту через речушку,
и глядят.

Повсюду костры зажигаются; ряженные с факелами потешаются, девушки в белых, длинных сорочках с вышитым узором, в венках на челе, хороводом сбираются.
Ну, а молодцы подле них похаживают,
на свирелях загибают да посвистывают. Мужички что посильнее да покрепче, бочки кованы выкатили и поставив посередь поляны открыв их,
хмельную медовуху в чарки всем кто пожелал отмеряли.

А как смеркаться стало,
да звёзды на небосводе показалися,
так праздник в самую силу, свою вошёл. Стали парни с девицами по парам разбиваться, да к месту где костры горят отправляться, подбежит такая парочка,
за руки крепко схватятся
и давай с разбега через огонь летать одна,
другая, еще и ещё, прыгают хохочут.

А к речке говорливой,
уже девушки- невестушки отправляются. Идут они по берегу, песню тихую тянут
и венки кто уже сплёл,
на гладь воды опускают,
плывут такие ладьи любви,
свечками мерцают судьбу хозяйке счастливую приманивают.

И удумала юная княженка проказу новую, поспешила она вниз,
по бережку к речке спуститься.
Подошла она к самому краю,
присела и не вольно залюбовалась, плывущими не спешно обрядовыми венками из белых цветов.
Тут же рядом и Васятка на травке присел, а потом и вовсе развалился, раскинув ручонки в разны стороны.
С того берега что празднование идёт,
смех людской льётся, да по крики — переговоры слышны.
Во всю сельский люд гуляньем увлечён, пляшут, поют в медовом хмелю.

А девочка тем временем,
пока не заприметил ни кто её,
протянула руки к ближайшему венку схватив его за бока и вытащила мокрые цветы из омута вод.
Водные потоки текут с него,
ноги босые ей заливают,
она же подняла увесистый дар реке и недолго думая,
возложила его себе на голову.
Засмеялась громко, заливисто,
только тут же, в глазах ясной девицы помутнело и упала она как подкошенная, без памяти.

Очнулась она, видит что лежит под пологом у себя в постели, в тереме,
рядом на лавке мамушка сидит ее пробужденья ожидаючи,
увидала что та очнулася, с места подскочила забеспокоившись,
за родителями сенную девушку отправила.
Услыхала княженка звук шагов ступающих- увесистых. Испугалась вся, затрясеся, залезла с головою под покрывало с шитьём.
Голоса родителей распознав,
нос свой из под одеяла высунув и глядит на них испуганно, а родители бранить за шалости не стали ту.
Только озабоченно смотрели на неё — так любили доченьку.

И Дружок Васек тут же в светёлку продирается, заскочил на постель к подруженьки обнимает целует- нет придела его радости.
Быстро, на поправку пошла княженка, днем уже, вовсю проказничала,
а про тот венок обрядный,
ни кому они с Васяткой сказывать не решилися. Время к вечеру уж близится и тревожно почему-то,
на душе у девочки становится и понять тревоги той природы ей не ведома.
Только с каждым часом ей страшнее становится.И сердечко ейное трепещется, словно птица в клетке заперта.

Вот, уж время вечерения пришло, все насытившись разошлись по своим горницам. В полумрак терем погружается, тени по родным палатам расползаются. Поспешили сразу же дворовые по светёлкам, да по горницам,
где лампадка с огнём оставлена или яркая лучина зажженая.
Вот и наша княжна- красавица,
тоже почивать собирается.

Лунный свет к ней в палаты заглядыват, чтобы сказки свои ей нашептывать. Забралась она в свою ложницу и накрылася покрывалицем.
Вдруг до слуха её доводится как жалейка поёт заливается.
Узнает она с первых нот посыл — это мил дружок колыбельную для неё играл, убаюкивал. Так лежала она и слушала, соловья напев и Васяточки.
Тяжёла голова становится, и дремота как кот подбирается.
Закрывает глаза княженка и в глубокий сон превращается.

Крепко спит наша девица,
сны цветные ей видятся,
что идёт она по полю широкому, счастливая улыбаючись.
Вдруг болото перед ней расстилается и лягушки повсюду квакают.
А трясина как за колышется,
что-то черное со дна поднимается,
небо в грозных тучищах спряталось, ветром сильным деревья погнулися. Задрожала от страха девочка, громким криком кричит надрывается. Пробудилась от сна она, вся в испарине, вся в страхе, да в истерике.

Разлетелся крик её по палатам терема, разгоняя сон, да ночную тьму.
И на крик ее прибежал народ: тут родители перепуганы, и Ванятка в полудремушке, здесь и мамушка сокращённая, сокрушенная в беспокойстве вся.
Полна горница людей стоит
, все за княженкой — соглядаюте.

Подошла к кровати девочки,
матушка её родимая и обнявши её,
слова молвила.
— Что ж, ты доченька, так кричишь в ночи? Что, привиделось тебе дитятко?
Ну, а княженка отвечает ей.
— Мне привиделось, болото гадкое, мерзкой тиною, затянуто.
Оно булькало и ухало,
темным словом к себе взывающий.

Из толпы вдруг тихой поступью, появляется старушка древняя,
вся в одеждах серых — латаных.
Поглядев она на девочку,
взгляд суровый у ней не ласковый.
— Что ж ты, девонька замолкла, милая? Что ж ты, правды всей не сказывашь? Ведь, привиделось во сне тебе болото гиблое, прям за речкой той быстроструйною, где бел цвет венок,
без спросу поднят был.
Тот венец заветный княженка, предназначенный был для дочери — царя Болотника.
Вот и следует он за тобой привязанный, дочерью своей тебя считаючи. Хочет тот, тебя к себе в пучину тёмную,
в царство- вязкое, болотное,
утянуть на веки вечные.

Загудела толпа, за охала,
от беды такой чёрной, страшною.
— Ты откуда взялась, бабушка, ты откуда все знаешь, старая?- зашумел народ в горнице.
-Слухами, земля полнится.- Отвечала им старица.
Обратился, тогда князь, с речью к бабушке.
-Что, же, делать нам теперь, странница? Как беду, отвести не минучую?
Говорит старушечка, таковы слова.
-Ехать, вам срочно надобно.
В край дремучий не хоженый,
там избушку сыскать вам значится,
да не просто избу а с приметочкой.
Две ноги, у той хаты есть, ноги странные — то куриные. Ведьма, в ней живёт,
Ягою кличется.
Только ехать к ней — очень долог путь. Почитай, один годок жизни отданный.
Ну, так что, поедете?
Или дочь свою подарочком, уступите- тёмному царю Болотнику?

И решенье было принято.
Собираться в дорогу дальнюю и опасную.
А старушки той, да и след простыл, будто вовсе её и не было.
По утряни, как петух пропел,
собираются они поспешаючись.
И поклажу дорожную в сундуки сложив, на широкий двор они вынесли.
Там уже колесница ждёт,
вороными конями запряжённая.
Уложив сундуки на задворочки.
Стали прощаться с домашними.

Стоят плачут, обнимаются.
Обещают, вернуться в скорости.
А Васятка с княженкой,
отошли в стороночку, для того,
чтоб обменяться кольцами, тихонечко.
Вот и время пришло, отбывать пора.
Села девочка, в повозку к родителям.
И уехали они, только пыль столбом.
А за ними в след, три телеги груженных, всё вещами дорожными.

Вот стоит наша красавица,
облаками в небе любуется,
не заметив того, что подходит она,
к болотным водам илистым.
Сарафана край уж замоченный,
вдруг ей слышится голос матушки,
та зовёт её надрывается.
. -Василинушка, ты где доченька,
отзовись скорей, моё дитятко.
И очнулась, княженка от мороку и увидела что из черных вод, руки тянутся,
за подол схватить, пытаются.
Отскочила тут она в сторону
и, подняв подол побежала прочь.

Только вот беда, в попыхах она,
уронила куколку.
Ту, что берегиней к ней приставлена. Воротилась она к коляске княжеской,
к матери в объятия кинулась,
вся в слезах, в её руки прячется. Успокоила её матушка и усевшись в повозку в скорости,
в путь дорогу опять отправились.

Долго ли скоро ли едут они уже умаялись. По полям да по дороженькам, по лесам да перелесочкам.
Вот приехали они к развилочки.
На развилке той да по серёдь,
стоит камень большой указательный.
Три дороги три пути три развилочки.
По одной пойдёшь ты любовь найдёшь,
по другой пойдёшь быть богатым тебе,
а по третьей пойдёшь ты то найдёшь что давно потерял и разыскиваешь.
А за камнем тем лес дремучий встаёт. Значит дальше идти надо пешими.
В окурат по тпропиночке что указана на камне том.

Они спешились и втроём пошли,
в переди пошёл её батюшка,
а за ним идет дочка- княженка,
замыкает ход её матушка.
Вот идут они через лес пробираются, через ямы, бурелом продираются. Сколько шли они так, никому не ведома.

Только вышли они на закате дня,
на поляну светлую, заповедную.
На поляне той прям в серёдочки,
изба стоит, возвышается,
частоколом опоясана.
Та изба стоит на подпорочках,
а подпорочками служат ноги ей.
Ноги страшные, когтистые, куриные. Частокол та тот весь усеянный,
черепами, да костями звериными.
А глазниц свечение черепов тех,
далеко видать. Освещают они ту поляночку, ночью тёмную да без лунную.

В окружении стоит лес стеной,
словно рынды свой дозор несут.
На деревьях тех руны светятся, ретуальным ножом нанесённые.
На ветвях их сидят вороны,
птицы древние, умудрённые.
Осторожно подходят путники,
к частоколу высокому,
и пройдя через ворота широкие,
во дворе они стоят не шевелятся.
А княжна за мать держится,
отец их загораживает.

Все трясутся в страхе немощны,
ждут когда же ведьма появится.
Застучали зубы у черепов,
зашумели деревья ветками,
заскрипела изба петлями.
Как зажёгся фонарь над дверью той.
Так взметнулись с ветвей чёрны вороны, и закаркали устрашающе.
Засветилась трава и пополз туман, в ноги к путникам.
Солнце скрылося за пригорочком и взошла луна.
Зацепилась она за сучья голые,
осветив собой лес, полянку ту
и гостей на ней. Чу, прислушавшись,
тихий шёпот под землёй звучит,
это мёртвые осторожничать,
им совет дают.

Затряслась земля, ходуном пошла,
так, что гости незваные на траву попадали. И открылась дверь, нараспашечку и стоит на пороге женщина, ни молодая и не старая,
на голове платок чалмой,
по плечам кудри огонь.
А глаза у неё,
чёрные с золотыми крапинами.
Взгляд у ней суровый, знающий.
Платье длинное на ней лоскутное.
На плечах шкура звериная жилеткою. Подпоясано платье верёвицей,
на верёвке той на железном кольце, связка ключей висит,
со свистом лика волчьего.
А на пальце левой руки указательном, перстень старой работы поблёскивает,
белым пламенем камень поигрывает.

И окинув двор, свой внимательно,
взор на гостей она вперила.
— Это кого, ко мне, притащила тут не лёгкая?
Вы чего пришли, что вам надобно? Пятьдесят уж лет как народ сюда не захажевал и не видел он,
леса мои тайные.- говорит она громким голосом.
Поднялась семья на ноги, и взмолились родители.
— Ты спаси, помоги, нам великая.
— Отведи беду не минучую.
Пригласила она их в дом зайти.
И поднявшись они по ступеничкам в избу ведьмы вошли.

Ну, а в доме том света больше чем днём, По углам перья воткнуты,
ярче солнца светятся.
На полках полны стеклянки выстроились. Под потолком травы сухоцветы развешены.
У стены печь белёная,
а на ней сидит чёрный кот- баюн.
В углу стоит сундук а на нем восседал паучище кованый.
Половицы дорожками устланные,
окна занавесью подернуты,
меж окон кресло стоит на него шкура медведя брошена. Посреди комнаты стол со скамейками.
— Ну чего встряли в дверях то, проходите, раз притащилися.

И прошли люди добрые и присев на скамеечке. Стали сказывать ей,
что случилося.
Ну, а баба яга отвечает им.
. — Знаю, знаю что случилося,
я давно вас уже дожидаюся.
Мне уж весточка от сестры была,
что должна я ждать вас в скорости.
И взмолились, те из последних сил,
— Что же делать нам, всесильная.
Надоумь как дитя спасти?
— Для начала отдохнуть и поесть вам надобно, — отвечала им баба — яга.

Вынимая чугунок из печи своей.
Аромат тех щей по избе летит, разлетается. Гослей за стол приглашаючи.
Вот и мытари за столом сидят.
Щами Еги лакомясь,
они силами наполнялися.
И беда им казалась не такою уж безвыходной.
Накормив гостей,
ведьма стала спать их укладывать, постелила им лежаньеце,
на печи широкой каменной.
Вот заснули гости от дороги уставшие.

Вышла баба яга на широкий двор и подняв свисток к губам с волчьей мордою,
и полился мотив призывающий. Задрожала земля, треск по лесу пошёл, рык звериный слышится.
Свет зеленых глаз средь деревьев горит.
И выходит походкой гордаю зверь размеров огромных не виданных.
Перепрыгнув через частокол с лёгкостью, направляется он к госпоже своей.
Смотрит Ега на него улыбается.
Волколак у ног её ластится,
в глаза преданно заглядыват.
— Ты мой друг, ты мой брат, ты охранник мой, сослужи мне службу верную. Сохрани семью в безопасности, — просит ведьма в глаза ему глядучи,
за ухом шерсть густую поглаживая.
— Для тебя госпожа, что угодно сделаю, — молвил он ей, человечьим голосом.

Удалилась ведьма в чащу тёмную,
ну а страж её у избы сидит.
Людской дух сторожа, по сторонам глядючи. А в избушки той шорох начался, это княженка просыпается.
Она сонная встает и идет к дверям,
открыв их тихохонько,
видит волка гигантского.
Он сидит на дворе и следит за всем.
Вдруг из леса дремучего огоньки яркие, налетели во широкий двор.
Вокруг волка летают и крутятся,
смотрит страж на них изумляется,
и глаза его крепким сном закрываются.

И летят уж огоньки к девочке
и кружась у её ног за собой зовут, заманивают.
Любы девочке те огни — светлячки,
и идет она за ними слегка затуманенная. Ступает тропою тайною за болотными огнями гиблыми,
и выходит к месту странному там деревья гнилыми палками в небо высь глядят,
а кругом топь широкая расстилается, тиной зелёной затянуто.

Вот стоит она красавица в грязные воды болота смотрится,
и не чувствует то что почва под ногами рыхлой да мягкой становится.
Тягуче- кислый запах сырости от неё веится. всколыхнулось болото гиблое, расступились воды илистые.
Вылезло из болота перед княженкой, чудо черное — при страшное,
многорукое да без глазое.
Рот огромный в пиявках весь,
тело жидкое, тиной облеплено.

Тянет руки свои не считаемы,
да не скончаемы и схватив девоньку,
за руки да за ноги за шею да за талию. Стало тянуть к себе в топь мерзкую,
в болото тёмное.
Криком кричит княжна — задыхается,
а Болотник знай свое,
к себе тянет упирается.
Уж по пояс в болоте девонька.

Вдруг откуда ни возьмись яга является
и плескает она на княженку зелье темное, волшебное.
На глазах в разы она уменьшается, шкурой зелёною она покрывается.
Миг один лишь прошёл, а княжна уж лягушкой сталася.
Не прошло и минуточки,
на болото то, родители ейные примчалися, смотрят и дочь свою,
не в силах узнать.

Говорит им ведьма объясняется.
— , Дочь я вашу спасла.
Быть такою ей пять лет теперь.
Ночью лягушкой у Болотника,
ну, а днем, моей ученицей
, в человечьем облике.
Выйдет срок, заклинания и вернется к вам, ваша княженка.
А теперь, ворочайтесь обратно в дом. Попрощались родители,
с царевной- лягушкою и отправились, в обратный путь дороженьку.

Выбрались они по утру,
из владений Яги, и удивляются,
что стоят они, посреди полей снегом покрытые.
Видно время у Яги, на поляне,
по-другому тянется.
Сели они в повозку княжескую, дорожную и пустились, в путь домой.
Долго ли, скоро ли, но добрались они
до палат княжеских.

Выбегает к ним Васятка, в беспокойстве весь, вопрошает их.
— Где же княженка? Где подруга моя? Отвечает ему, понурый князь.
— Василины нет, там осталася в обучении у всезнающей.
Осерчал Васек расстроился,
клятву дал себе.Что как вырастит, к ведьме в лес, заповедный отправится, чтоб княжну, воротит домой.
Но, об этом сказ, уж совсем другой пойдёт.