Весна

Грязь, улица, фонарь, весна, аптека. Не имевший выбора, гонимый собственным чувством, уставший и изможденный антоним живости плелся по мягкому, хрустящему снегу. Лишь изредка горевшие вывески круглосуточных магазинов, да фонари давали возможность видеть. Луны не было. Упадническое состояние духа вызвано не столь болью, сколько примирившимся с чувством самосохранения отчаянием. Аптека была открыта. За прилавком сидела молодая девушка. Быть может в иной ситуации она удостоилась бы более учтивого обращения, однако сейчас ее даже несколько напугало грубое и хриплое:
-Обезбол.
После секундного ошеломления, девушка все также осталась на месте. Глаза юноши, скрытые от света капюшоном, отвлеклись от разглядывания пола или прилавка, скользнули по ее лицу. Он добавил:
-Сильный.
Аптекарь опомнилась и принесла необходимое. Парень сразу после оплаты схватил пачку, развернулся и начал ее открывать помогая себе другой рукой. Очевидно он пытался скрыть состояние руки, но девушка успела заметить потемневшие пальцы и кусочек белой ткани, выступающий из под рукава куртки. Она уже хотела его окликнуть, но он уже успел вскрыть пачку и, выходя, проглотил таблетку.
Остался долгий путь домой. Горло еле пропустило таблетку. Сухость во рту была мучительной. Вокруг был снег. Несмотря на близость дороги никаких сомнений не было. Уже по большей части бессмысленно. Холод свел зубы, но подарил приятное и столь недооцениваемое чувство влажности. Ледяная влага пустилась по пищеводу, что положительно повлияло на состояние сознания. Уже плевать на грязь, что также оказалась внутри. Участь безрукого калеки мало кого бы устроила, а гангрена просто так не опустит. Обезболивающее начало оказывать эффект, либо же просто мозг отвлекся на другие мысли, что и заглушило боль. Идти осталось не много. Мысленно он все время возвращался в необычный момент. Ему уже не казалось то, что произошло хорошей идеей. Сложно сказать, что стало причиной гангрены. Возможно стоило озаботиться обеззараживанием ножа перед главным действом, но кто об этом думает в такой момент? А о чем думала она? Видимо, пыталась остановить кровь. Подумала, что не получилось и я потерян? Я переставал дышать или она просто была в панике? Почему вообще она и почему она приехала?
Безмятежное время, где единственной проблемой была лишь боль, исходившая правда из разных мест, закончилось. Он дома.
Дверь открылась, и он оказался на фабрике сладостей. Ну он хотел так думать. Где угодно был готов оказаться. Пусть даже «сладостью» оказался бы героин. Но не дом. Сладковато-гнилостный смрад заполнил ноздри. Он не стал отстраняться. Это последствия его решения. И эти последствия не обратишь вспять и не сгладишь. Кухня была местом где когда то они совместно готовили. Вот нож, который он подавал ей, пока стоял у плиты. Остальное уже не важно. Ванная. Там он ее оставил. Ее тело осталось в том же положении. Она не ожила в отличие от него. Он уже успел это принять. Местами взбухшее, уже успевшее обзавестись личинками, склизкое вонючее любимое тело. Нож здесь не просто так. Он принял все оставшиеся таблетки и принялся резать плоть. Это было очень легко. Сталь проходила так, будто ничего и не было. Когда он резал себя это ощущалось вовсе не так. Его желание в какой то степени парадоксально. Они хотели создать ячейку общества, зародить жизнь. Но вот он, стоит и страдает от буквально гниения. И вот она, лежит и отдает себя на съедение новой жизни. Он к ней присоединится и будет так близко как только сможет. Когда он терял сознание, то успел накинуть себе на глаза ломтик ее кожи.