Прогулка

Сладость, что затмевает гадость губ. Вдох, что подкашивает ноги. Желание, что выражается саморазрушением. Всё это и есть цель курения, что не понимается банальным взглядом: это приходит со временем, но главное — периодичность. Она должна быть хаотичной, абсолютно непредсказуемой и длительной. В самости процесса этого есть цель — остаться во мгновенье вечном, однако длится оное недолго, что печалит, но возвращает в реальность столь быстро и так жестоко. Но не печален сам факт: для человека, существующего, погрязнуть в несуществовании — есть вещь позорная. Печальное отрицание цели.

Седые облачка, что и не подумают заняться по мне плачем, так красиво покинули лёгкие, внеся легкость в восприятие и неясность в управлении. Так часто отвлекает. Легкость, что отдаёт смертью. Но от чего так тянет к грани?

Путешествие по странным, частично разрушенным паркам города вновь несёт к абстракции, к философии. И нет плохого в этом мысленном потоке, но плохо лишь окончание. А цель такого потока и вовсе, как будто, отсутствует. Выходит, любое окончание приведёт к расстройству.

Иногда взгляд обращается к поверхности, что принимает на себя удары ногами. Её вид даже вызывает сочувствие. Отчего появляется неприятное отношение к себе, ко всем. Неясность логики распределения ролей всё также бьёт и бьёт сильней.

А между тем ноги сами ходят, спина сама контролирует наклон. Мышцы напряжены, пусть и не ощущаются. Тело в целом — шедевр, особенно мышцы: их соединения, напряжения, вынужденное выталкивание вен. Столь прекрасная адаптивная работ. Будто и не нужен мозг. Не отрицание ведёт к подобному, но избегание: ведь фактически уход от мысли — это то же самое, что избежать неприятного разговора, а исход в любом случае этому подобен, ведь мысль не будет закончена, так как не имеет цели. Так, быть может, и есть таковая цель сама по себе — избежать цели.

Прогулка не даёт успокоения, музыка в ушах уже не слышна. Шаг за шагом порождают всё новые и новые ответвления, не дающие и шанса раскрыться альтернативе. Эволюционная гонка в голове, что завершается всеобщим геноцидом. И лишь ритуал саморазрушения открывает суть — хоть и на мгновенье.

Но ведь главное не мысль, а её завершение. Разве многое можно подумать о дубе? Его раскидистые ветви, что закрыли голову от неприветливого солнца, широкая, мощная грудь, к которой хочется прижаться, ограниченность, предсказуемость мысли, которой хочется избежать и которую как раз-таки легче избежать в знакомом. Прикасание занимает весь разум, обработка осязания несёт тот факел Прометея. Его жёсткая, грубая кора так контрастирует с человеческой. Вот он — ключ. Объятия, что долговременно закрыли мысль: непредсказуемую, своевольную, зависимую от чуждости.