Человек из книги

***
— Что делают два незнакомых человека при встрече?
— Проходят мимо. В большинстве случаев… – в голосе звучит неуверенность.
Прямые палевые волосы, раскосые болотные глаза. Фигура тонкая, руки обтянуты прозрачными женскими перчатками.
Сама Кортни чуть угловатая, волосы ее туго завитые и непослушные, а глаза ярко-зеленые, некрасивые на фоне бледного лица.
Она сама позвала сюда эту женщину, а теперь молчит.
— Правильно. А такой тип людей как мы с вами? – психолог улыбнулась краешками тонких губ.
— Знакомятся. – Негромко ответила Кортни, понимая, к чему ведет незнакомка.
— Правильно. – кивнула женщина. – Меня зовут Нильсин Оттали. Вы мисс Барнес?
— Можно просто Кортни. – девушка нашла в себе силы улыбнуться. Имя показалось знакомым. – Какое-то неместное у вас имя. Вы из… Норвегии?
— Из Швеции, — поправила та. – А вы коренная американка, Кортни?
— Да. Я и выросла-то здесь, в Орегоне. – Девушка зачем-то пожала плечами, и несколько виновато улыбнулась. Нильсин внимательно на нее посмотрела.
По спине Кортни пробежал холодок от такого проницательного взгляда.
Ее читали. Читали, как открытую книгу, забытую на рабочем столе, мимо которой постоянно мелькают люди, и каждый краем глаза пытается выцедить расслабляющую внимание строчку. Глаза Нильсин проходились по всем ее темным углам, по невидимым фибрам, утекали в забытые мысли и цеплялись за страхи. Столько сложных слов, но глаза Оттали говорили: «Ничего сложного здесь нет». Это привычная процедура, поняла Кортни. Сейчас ее немного почитают, а потом она будет о себе рассказывать, просто подтверждая подлинность мыслей Нильсин, ставя печать на документ о себе.
— В чем заключается ваша проблема? – спокойным голосом спросила Нильсин, оправляя халат, неровными складками сложившийся на кресле. Кортни задумалась.
Ее проблема была из ряда обычных для психологов, и оригинальных для земных людей.
— У меня закончилась книга. – ровным голосом ответила Кортни.
— Я понимаю. Теперь вам нечего читать? – ей показалось, что в голосе Нильсин проскользнула толика иронии.
— Нет… не совсем. Понимаете, это когда любимая книга заканчивается, и вся соль в том, что она любимая. Эту книгу перечитываешь снова и снова, это когда уже знаешь каждую строчку, и что будет следом, это когда заранее знаешь, чем все закончится, и когда приходится ее бросать, то настолько привыкаешь к этой книге, что ничего больше не можешь читать.
Нильсин молчала, беззаботно постукивая костяшками пальцев по лакированной ручке дубового кресла с мягким сиденьем.
— Что это была за книга? – резко подняла голову Оттали.
— «Виноградный сад». Она довольно большая, ее размеры могли бы сойти за трилогию, и никто не понимал, почему автор так и не сделал этого.
— Я знаю эту книгу, она произвела фурор по всему свету, ее читали миллионы и миллионы людей, но было одно маленькое «но»…
— Ее никто никогда не перечитывал. – Закончила за психолога Кортни. – Вы ее читали?
— Почти. – бегло ответила Нильсин, отводя взгляд. – Я просто очень подробно знаю содержание.
Они опять замолчали. Это не было неловким молчанием, нет… Просто тишина двух усталых людей, которым просто приятно молчать в чужом обществе. Нильсин подняла на Кортни суженные глаза.
— Вам так понравилась книга? – за вопросом последовал короткий смешок. Кортни удивленно на нее посмотрела, поправив выбившуюся из-за уха темную каштановую прядь, которая неприятной на ощупь пружиной касалась век и ресниц.
— Я же… уже сказала, что это книга была… любимая… — Кортни не совсем привыкла к прямолинейности, губы онемели и еле воспроизводили слегка шепелявые звуки. – Но я просто не могу ее… больше читать…
— Перефразируем. – Нильсин нервно передернула плечами. – Что вы думаете об этой книге?
— Она… она хорошая… — что-то подсказывало Кортни, что это неправильный ответ. Глаза психолога….
Психолога ли?
Мысли сбиваются… Нильсин….
Нильсин ли?
Точно. Нильсин.
— Хорошая?! – голос ледяной, резкий, но в нем еще скользит то монотонное спокойствие, оно как дамба, не дает прорваться стремительному потоку. – Она просто хорошая?
Оттали поднялась со своего места и шагнула к Кортни.
— Нильсин? – что-то в голове Кортни проснулось, и напомнило это имя. Сонно, тихо, не прямо, осталось только дать толчок к полному резервуару воспоминаний.
— Эта книга идеальна. – она вытянула свои тонкие белые руки, почти без вен, без изъянов, с тонкими пальцами пианиста-виртуоза. – Посмотри на меня. Посмотри, что создала эта книга. Посмотри на эти… — голос ее слезился, дрожал, но глаза, твердые и уверенные глаза оставались сухими. – На эти кисти рук, идеальные кисти рук, посмотри на это тонкое лицо, посмотри в глаза, все это создала книга!
— Ты… — Кортни подскочила. – Ты та самая Нильсин из «Виноградного Сада»! Не может быть… — руки Кортни безвольно повисли вдоль угловатого тела. – Что ты здесь делаешь… и как… как ты вообще здесь оказалась…?
— Ты сама создала меня. – Нильсин чуть наклонила голову, в губ сорвался ехидный смешок. Сорвался и бесшумно растворился в тяжелой атмосфере. – Ты читала, читала и перечитывала, глотала главу за главой… Ты тонула в собственном воображении, в своих фантазиях и снах. Ты все представляла настолько реально, что с каждой строчкой рождалась я… И не только я, ведь задыхаясь во всей этой смеси из фантазии и реальности, ты создала целый мир!
— Я… — Кортни судорожно глотала воздух. Во всей ее самой обычной, серной жизни, полной однообразных дней, редких ярковатых пятен из Дней Рождений, которые после растворились в общем потоке жизни, это… это было самое яркое и самое прекрасное событие в ее жизни. – Я даже не знаю, что сказать…
— Не надо ничего говорить! – Нильсин прикрыла глаза и улыбнулась самой беззаботной улыбкой на земле. – Просто пойдем со мной, в тот мир, который ты создала. Там не будет ничего…
Кроме виноградного сада.
***
Из открытого нараспашку окна дул несильный ветер. Тонкие шелковые занавески отчаянно пытались взлететь, но они всего лишь колыхались. На стеклянном кофейном столике лежала пожелтевшая книга, раскрытая на середине. Ветер постоянно перелистывал страницы, но они всегда возвращались на одно место…
-… и придет тот, кто сделает этот мир идеальным… — девушка улыбнулась краешками губ.
— Нильсин, ты сумасшедшая. Не бывает ничего идеального!
— Тогда посмотри на меня.