Исповедь на табуретке (хоррор, абсурд, сюрреализм, черный юмор)

«Хрыч — хныч – хрыч — хныч – хрыч — хныч – хрыч – хныч… извините… что-то в нос попало…со вчерашнего дня всё забываю штопор из носоглотки вынуть… он мне по работе нужен… хрыч — хныч – хрыч — хныч – хрыч — хныч – хрыч – хныч… теперь кажется всё!

Здравствуйте! Я работаю Экологически Чистым Специалистом в довольно-таки солидной, можно даже сказать, самой крупной строительной компании. Организация занимается строительством элитного жилья и бизнес-центров исключительно премиум класса. Мой будничный и самый обыкновенный рабочий день начинается около пяти утра. Нет, я не работаю, конечно же, с пяти утра, я просто пытаюсь начинать жить именно в это время. А так я ложусь, как мне потом рассказывает моя супруга – Самоварка, в четыре утра. То есть сплю я около одного часа в день. Моя руководство считает, что этого времени более чем достаточно для конденсаторного мышления. Я не спорю. На самом деле я не могу точно сказать, что именно делаю, какие самодействия произвожу с утра, так как сознание ко мне приходит только в девять часов утра в битком набитом страусситтами автобусе, когда какой-то очередной белый чокнутый чебурашка с галлюциногенными глазами тычет мне в висок ледяной наган и орёт Сдохни, шлюха айфоновская! Уже потом в выходные дни, когда не надо бежать на работу, за кружкой берлинской воды, я всё узнаю из уст Самоварки. Она подробно рассказывает мне, что и как было. Мне остается только плакать и бросаться в неё скобками, чтобы она хотя бы немного помолчала. Другого выхода я не вижу. Ситуация плачевная и сейчас расскажу, что она мне рассказывает каждые выходные дни о будних. Вы сами всё поймёте.
Итак!
Каждое утро, повторюсь, будучи в полном беспамятстве, я сползаю с кровати и заползаю под ванну. Под ржавым дном я лежу минут десять, а затем на полную мощь открываю андрогенный кран. Кран у нас находится там же где и мой стояк. Так я принимаю душ с ароматом генных духов.
Мне нравится?
Наверно…
Не знаю…
Не думал об этом…
Как то всё не до этого.
Под ванной жестким вантузом я начищаю до блеска все свои мозолистые места или, как их называет Самоварка, болты. Я удаляю с болтов жирок, сбриваю кисточки, снимаю лишний скотч, затем делаю им начес и глажу веничком. Как только таким (не совсем, скажем так, гуманным) образом я подготовил себя к рабочему дню, я зову на помощь Самоварку. Ещё я её называю крафтовый олень или жигулевская выдра. Она мне напоминает порой молодую рыбу, поэтому она вызывает у меня такие ассоциации. Она обижается. Мне наплевать. Я вообще женился только ради денег и новой фамилии. Перед свадьбой мои друзья уверили меня, что она столетняя алкашка, и я без труда смогу от неё избавиться в любой момент, переписав все её имущество на себя. Они солгали. Она пьёт только берлинскую воду, а старость ей не помеха. В Злобном Аду Гнилой Сирени она мне дала расписку, что будет жить вечно, так как питается через вену сырыми подписчиками. Я понимаю её. С зашитым кишечником и перепаханным ртом особо не пофантазируешь. Вместо лица у неё гнойная свирель. Во всяком случае так говорят её подписчики. Я не видел. Никогда не решался заглянуть туда, куда меня не просят. Это выше моих сил!
Тем более мои глаза как раз напротив её водорослей.
Тем более это не мешает ей рассказывать мне как я трансформируюсь лёжа…
Тем более ни с лица воду пить…
Тем более обычно так все делают…
Тем более тем более.
Весь в кровоподтеках после утреннего драйва я как оловянный солдатик марширую строго прямиком в общий коридор, напевая Вставай страна огромная! И каждый раз я всё никак не могу запомнить, где у нас коридор. Это ужасно меня выматывает. В этом тоже виновата Самоварка, потому что она неорганизованная и несобранная. Это из-за неё я каждое утро улыбаюсь каждому косяку, обнимаюсь с каждым углом, меряюсь с каждым ящиком, приподнимаю каждый половик, отхаркиваюсь перед каждым подоконником, отмахиваюсь от каждого сланца. Пока Самоварка снимает меня на видео и размещает в соцсетях, я зову наших соседей по коммуналке на помощь. Самоварка говорит, что только благодаря мне у неё сто тысяч подписчиков, которые ей жертвуют свои нервы и тарелки. Она думает мне легко просить соседей о помощи? Я ненавижу соседей больше, чем её. Она об этом подумала? Нет, конечно, потому что она сама – бывшая вирусная подписчица. Конечно ей меня не понять. Малярийная Зофра из Дубая – вот как её зовут соседи про себя.
Но соседи тоже не всегда мне помогают. Они только и могут, что открутить от ведра ручку и прикрутить её к хоккейной клюшке. Вот и вся польза от них. Даже наоборот после их советов мне приходится запихивать вещи в канализационную шахту, обматываться печёночной бумагой, пить сиреневую жижу и красить губы тифозным вонючим фломастером, чтобы хотя бы как-то сохранить достойный вид и пойти нормальным на работу. Вместо доброго слова я частенько слышу от них только одно Ах ты варежка конденсаторная! После этого начинается бесполезное обливание меня грязью. Они льют на меня всё, что им заблагорассудится: щи, опилки, доместос, самогон, фреон, даже шампанское с кальмарами. Я не спорю. Я не собираюсь никому ничего доказывать! Я слишком сутулый и дряхлый для этого. Научен горьким опытом. Увольте. Дураков нет.
Так и не найдя среди соседей единомышленников я несусь как ошпаренный обратно к Самоварке в комнату и фальцетом ору во всю глотку Виват король виват! В комнате (у нас, кстати, очень уютно, ковёр на стене) меня встречает Самоварка с металлический тазом, в который я впечатываюсь всем своим прекрасным лицом. Так Самоварка мне мстит за мою измену с коридорным борщом. Я молча вынимаю своё лицо из таза, отскабливаю остатки и уговариваю её включить мне Гардемарины вперед на быстрой перемотке с сурдопереводом. Она всегда соглашается. И вот я уже на кухне пью фэйри и им же мою голову.
Ни подтвердить, ни опровергнуть слова Самоварки я не могу. Я не знаю правда это или нет, но мне ничего не остается как верить ей. Да, я много раз просил её снять на видео всю эту аэрозоливщину, но каждый раз она говорит, что после того, как только она начинает меня снимать, я выхватываю у неё айфон и активно жую, а затем глотаю его.

На улицу я выхожу совершенно один. Я иду до автобусной остановки ровно тридцать минут. Ровно тридцать минут ни я ни моя Самоварка абсолютно ничего не знаем, что со мной происходит. Ни сотовой связи, ни интернета на районе у нас нет, а волочить с собой тяжеленный кабель по тротуару у меня нет сил, мне уже 25 лет. Соответственно, и Самоварка мне ни позвонить ни написать не может. Да я и не хочу!
Что со мной происходит в эти тридцать минут я обычно узнаю через полгода из новостей. В СМИ показывают видео со мной, фото со мной, но никто не может понять, что этот человек я – ваш друг, родственник, сосед или коллега по работе или как у нас всё это вместе называется страусситто. Дело в том, что у меня много театральных костюмов. Однажды я их нашел на помойке и тайком от Самоварки отнес их в подвал. Думал так развлечь детей. Дети за это прозвали меня физиологическим катетером. С тех пор дома я никогда не позволял себе надевать эти костюмы. Но так всегда хотелось. Возможно, что эта скрытая нереализованность и подтолкнула меня наряжаться в эти маскарадные костюмы, пока я сам себя не осознавал, а подсознание всё-таки предавало меня. Судя по видео каждый раз я в разном наряде. Поклонники моего, назовем это так «творчества», даже придумали мне всякие интересные прозвища. Как они только меня не называли в комментариях. И марганцовая тунеядка, и одноклеточная шаль, и седеющий оргазм, и метающийся склероз, и тёщий отстойник, и даже вундервунский синдром. Конечно же, я абсолютно безобиден. В любом случае. И мои видео тому пример. Однако вовсе не пример для моих детей. А они всю эту гадость, к сожалению, видят первыми. Век информационных технологий, что поделаешь. В этом минус. Зато (пусть и через полгода), но благодаря таким юмористическим со мной видео, я знаю, что я делаю пока иду до остановки. Например, на одном видео я набираю из лужи в рот грязь и жижу, полощу этим горло и зову кого-нибудь на помощь со словами Помогите, я опаздываю на работу! На другом (совсем недавно видел) я пристаю к прохожим, чтобы они купили мою (несуществующую!) книгу под названием «Мой путь от инженера до ненависти к людям» или книгу «Секс Экологически Чистого Специалиста с пультом от кондиционеров. Ошибки, страхи, перспективы!»
Ужас!
Позор!
Гниль!
Я прихожу в сознание только уже около девяти часов утра в битком набитом страусситтами автобусе, когда какой-то очередной белый чебурашка с галлюциногенными глазами тычет мне в висок ледяной наган и орет Сдохни, айфоновская шлюха! Не понимаю, какое имеет право какая-то чебурашка с видом откормленного лобстерами бульдозера мне вообще что-либо говорить, особенно такие вот нелицеприятные слова? Ну и что, что я силой закрыл в автобусе все окна и абсолютно случайно повредил при этом всех пассажиров? Ну и что, что я выхватил у водителя пульт и включил кондиционер на минус сто градусов и силой удерживал его при себе? Ну и что, что я приказал водителю, угрожая ему пультом от кондиционера ехать без остановок до метро? Я просто опаздывал. Что в этом такого? А на счёт минус ста градусов скажу следующее. Есть нормы, есть правила написанные умными страусситтами, эти правила написаны были путем проб и ошибок и их надо соблюдать! Как они это не понимают? Я сделал то, что сделал бы любой себяуважающий Экологически Чистый Специалист. Не более того. Тем более я ненавижу духоту. Я немею от неё. Возле метро страусситты меня выносят из автобуса и несут на себе вдоль забора сквозь дом под мост сразу в переход.

Когда я попадаю в метро какая-то совершенно отмороженная на всю голову недоспелая мошкара начинает мне вечно совать прямо в рот, глаза и уши свои проинфицированные спидом смартфоны, и снимать мои колючие зубы на камеру и тут же выкладывать в сеть. Я ненавижу соцсети. Меня нет ни в одной соцсети.
Ужасно!
Противно!
Мерзко!
Тем более я очень брезгливый в этом плане Экологически Чистый Специалист. В такие моменты я теряюсь и просто начинаю дико смеяться как испуганная ветошь. Но на этом не всё. Чтобы успокоиться хотя бы как-то, я достою из рюкзака шпоры и ботинки (обычно я хожу босиком). Надеваю их и начинаю колотить чечётку на одном из проинфицированных смартфонах. У меня не особо хорошо выходит. Скорее всего в деда-прозаика пошел. Он тоже никогда не умел колотить чечётку. Затем я во всё горло начинаю горланить Зеленоглазое такси и хныкать как надрезанный пополам угорь. Весь вагон подхватывает песню и рыдает вместе со мной. Я никогда не знаю, как их остановить, поэтому достаю фляжку и справляю туда свою неокрепшую нужду. Да, звучит отвратно, похабно, но я не могу сдержаться. Я еду в метро два с половиной часа без остановок. Так все делают, чтобы потом порадовать своих страусситт на работе. Всё равно им всё равно что пить – кофе латте или мой компот. Естественно, после того как они опустошают мою флягу, я как следует надраиваю её пемолюксом, чтобы убрать все бактерии с горлышка, а затем обязательно измеряю температуру и давление. И не только себе.
Далее происходят ещё более фаллоподобные вещи, чем были до этого. Интернет постепенно начинает ловить и мне приходит разом более ста тысяч сообщений от Самоварки. Каждый раз она мне угрожает, что опять беременна тройней и каждый раз это правда. Затем на меня сыплются сообщения с угрозами и проклятиями, чтобы я скорее повесился на батоне ветчины. У нас более ста детей. Я не счетовод. Моё высшее кондиционерное образование не позволяет мне считать с утра до ночи, сколько у нас детей. Нас в институте другому не учили. Нас учили проекты проверять, а не детей считать. Я даже просил её разместить объявление и поискать себе ещё одного мужа или даже сто. Ну просто это непосильная ноша. У нас всего две комнаты в коммуналке и мне порой приходится спать на балконе зимой. Там холодно, вязкий жульен и крысы. И вот всегда в тот момент, когда я увлечен сообщениями от Самоварки, мне в спину обязательно туго дышит какой-нибудь облезлый орангутанг с щупальцами, а в экран моего смартфона упорно смотрят сто сальных мулаток-мутантов. Я плюю им в рот.
Ровно за одну станцию до нужной мне остановки в вагоне заканчивается кислород, и все выходят. Я остаюсь один. С собой у меня специальный Экологически Чистый газ. Его заливают в кондиционеры, чтобы тот лучше работал. Ну а в метро, так как нечем дышать, я им балуюсь. Курю прямо из трубки. Так лучше соображается и для настроения неплохо. Далее я бегу по улице. Я постоянно опаздываю и не могу спокойно идти как ровно как натянутая на подбородок шишка, то есть как все. Так у меня не получается. Служба безопасности строгая у нас на работе. Штрафует за опоздания. Поэтому я несусь как блоха на коптильню и завидую остальным страусситтам, которые еле-еле волочатся по тротуару и спотыкаются, чтобы другие не могли пройти. Мне тяжело бегать. У меня больные суставы после инфракрасной шпионской литучки. Эта болезнь – бич нашего времени. Но я всё равно стараюсь пытаться обогнать все встречающиеся на пути самосвалы.
Наконец-то я прихожу в свой офис. Он на сотом этаже. Так как бизнес- центр, в котором мы работаем, не достроен и стены не везде пока что есть, как и перекрытия тоже (потолки с полами), мы забираемся на сотый этаж по тросу. Ни окон, ни дверей, естественно, тоже нет. Работаем, едим, справляем нужду, кто-то даже и спит, мы все в одном месте, без разделения по половой принадлежности. Это сильно мешает и угнетает моё сознание. Но акционеры решили сэкономить и поставили микроволновку, унитаз и мой стол в одном помещении. Я не спорю.
Мой стол (у единственного в кабинете, остальные пачкают пол) находится в конце кабинета. Так как концепция здания в будущем предусматривает полное застекление в пол, соответственно, я сижу около окна, в котором нет пока что окна. Сижу над пропастью. Ливень, смерч, гром, молния, жара под сто градусов, снегопад – всё это я прекрасно на себе ощущаю. Вот думаю, когда-нибудь какой-нибудь страусситто подойдет и толкнёт меня с сотового этажа на волю. Что мне тогда делать? Кого звать на помощь? Однажды даже приезжала спасательная машина. Подумали, что я робот-метеорка с искусственным интеллектом. Погоду измеряю. Я пол дня им потом доказывал, что я простой страусситто, который пришел на работу немного пострадать. Не более. Когда наше здание достроят, акционеры его продадут, а нас снова переселят в недострой. Без воды, отопления и электричества. Мне по фиг.
Но это всё мелочи по сравнению с нашим руководством. Самым главным над нами поставили Экомогильщика. Он живёт и спит исключительно в могилах. Постоянно в разных. Такова его природа. Он позиционирует себя как Экологически Чистый Экомогильщик. Ходят слухи, что пока его не назначили самым главным Экомогильщиком в нашей конторе, он всю свою жизнь закапывал и раскапывал каких-то очень страусситтых страусситт и именно это и поспособствовало его продвижению по карьерной лестнице. Якобы однажды он «очень хорошо» кого-то закапал, а раскопать забыл. Так и сел на место начальника.
Своего заместителя, и моего непосредственного начальника, Зоофобку, Экомогильщик заставляет весь день рыть ему могилы в разных частях города. Такая географическая разбросанность нужна, чтобы никто не узнал, куда конкретно он закапывает провинившихся страусситт. Ходят слухи, что Экомогильщик заставляет страусситт сначала спать рядом с ним в могиле, а затем его Зам делает из страусситто пельмени, которыми Экомогильщик угощает нас во время совещаний. Я пробовал несколько штучек. В принципе неплохо, но мне кажется кожа тонковата.
Я ненавижу Зоофобку. Она передвигается по кабинету исключительно на электросамокате и на всех постоянно орёт. В её челночной сумке целый арсенал оружия. То есть там кроме корки хлеба, вчерашнего мела и тёртой свеклы, лежит ещё канадский жгут, австрийский кнут, ирландский гранатомёт и китайская дрель. Этим она и пытает нас. С самого первого дня, как только её приняли в нашу контору, я мечтаю, чтобы её уволили. И я не сижу сложа руки. Каждый день я подделываю заявления на увольнение от её имени и подкладываю на стул Экомогильщику в надежде, чтобы он сел на заявление и булькнул в него. Пока безрезультатно. Ему то надо высморкаться, то выкашляться, то подтереться и каждый раз он не находит ничего лучше, как нагадить именно в это заявление.
Хотя больше всего я устаю от совещаний. Это просто невыносимо. По сто совещаний в день. Сто тысяч страусситт собирается на каждом совещании в узеньком как мышиная норма помещении.
Душно!
Потно!
Мрачно!
На совещаниях они давят на меня. Говорят, чтобы я работал лучше. Я им говорю, что я работаю лучше и лучше, и с каждым днем только лучше, но они хотят лучше, но куда лучше, если лучше может быть только лучше, а я работаю лучше и лучше. Во всяком случае я проверяю проекты лучше, чем акробат-фарцовщик или дирижер-перекупщик. Кстати, руководство установило плату за вход на совещания. Всю зарплату я трачу на входные билеты на совещания. Цена просто неподъемная. А не ходить мы не можем, иначе нас уволят.
В целом весь день я проверяю проекты. Это и есть моя работа. Ни компьютеров, ни ноутбуков у нас нет. Так сложилось исторически. Лишь пенал с парочкой недействующих карандашей, ластик, линейка и папирус из гаргалетки – вот всё, чем обеспечивает нас наше руководство, мотивируя тем, что мы – строители, а не айтишники, а строители испокон веков строили на табуретках. Чтобы мы не подглядывали формулы в интернете, наши смартфоны отбирают у нас ещё на охране во время утреннего досмотра. Все формулы, по мнению руководства, мы должны знать наизусть, а подсчитывать в уме, сколько каждый потенциальный страусситто в потенциально достроенном бизнес-центре вкурит в себя газа, выдохнет из себя в унитаз и сохранит систему гомеостаза в равновесии, не всегда удобно. Однако ж если я не буду всего этого знать – мне предстоит ночь с Экомогильщиком.
Я не хочу.
Я нормальный.
График у нас гибкий. Приходим мы к 10.30, а уходим на следующий день. Половина страусситт уходит домой никогда. Они спят под моим столом. Но в принципе работать можно. Если бы не бешеная толпа пьяных каскадеров, я вообще бы молчал. Я их боюсь до жути. Они лезут отовсюду. Нарумяненные алым воском, пахнущие желтухой, лилиями и зеленкой. Не понимаю, как можно на работу приходить в таком непотребном виде? На них треники, а поверх треников красные колготки из верблюдов, на ногах мрачные мудосины, а всё, что до пояса перебинтовано жвачкой. Это дико воняет и напрягает не только меня, но и моих соседей по коммуналке. Я как следует пропитываюсь этим запахом, а в ушах моих соседей дверные замки с колокольчиком, в каждом глазу по встроенному микроайфону, поэтому от них сложно что-либо утаить, а тем более аромат увесистого дрянца. Они демонстративно прикрывают нос туалетной бумажкой, когда меня видят.
Унизительное!
Худо!
Нереспектабельно!
Весь рабочий день без перерыва пьяные каскадеры чистят свои перья в тазу посреди нашего кабинета, пьют вино, вызывают с того света дуршлаг на помощь и тут же без перерыва на обед лечат друг друга самовыжиганиями на рёбрах. Новый способ омоложения. Они мне напоминают спам-самогонщиков. Такие же хитрые и неприступные, у которых на всё один ответ Сдохни, гнида антиментальная! Как можно работать среди всего этого? Такое ощущение, что у них нет работы? Им до всех есть дело! А мне до них нет дела. Я вообще один из всего офиса только и работаю. Остальные слоняются то моего стола до микроволновки, от микроволновки до горшка, от горшка до ведра, от ведра до розетки, то розетки до пипетки. И так по кругу. Конечно меня это всё дико раздражает и не дает спокойно сосредоточиться на бурундучьих проектах. Самое противное, что они мне мешают плакать, а я постоянно должен это делать. Мне врач прописал. Я не могу не плакать, так написано в моей инструкции. Моя рабочая тумбочка забита носочёстками, сырыми кленовыми листья, чужими использованными платками и фольгой. Фольга мне нужна, чтобы заворачивать в неё свой нос и сморкаться, а листья, чтобы в них дышать и думать. Чужими использованными платками я вытираю чужую использованную совесть. Она ещё и пениться. Надеюсь, что это хотя бы как-то поспособствует ментальному оздоровлению коллектива.
Так круглый год. Я, кстати, ровно год как работаю здесь. В сентябре будет. Я помню, когда меня сюда приняли, я так обрадовался, что заблудился в лесу. Это был лучший день в моей жизни. Помню, как Самоварка с сильно контуженным и очень суеверным сутенёром, искали меня ровно неделю и это было прекрасно. Я всю неделю жил в лесу в медвежьей яме. Обо мне вообще никто ничего не знал. Никто не желал мне с утра «Халявного дня», «Мудачной недели», или «Кромешного аппетита». Это были лучшие дни в моей жизни. Только сова на канализационной трубе, только ревущие медвежата возле ямы, только восхитительный ливень в лютый мороз. Вот тогда я был действительно счастлив. Но Самоварке нужны деньги, чтобы кормить сотню детей и сутенёра. Я её понимаю. Поэтому, как только они меня вытащили из ямы, я через пол часа уже сидел в нашем офисе и работал. Немного помятый, немного второстепенный, немного накаченный мухоморами, немного перебравший канавной виагры, немного со вчерашними глазами, но почти довольный как бабушкин сундук.
Когда я устраивался в эту контору я думал, что буду проверять проекты самых передовых небоскребов. Я даже всем друзьям рассказал, что устроился в строительную компанию, которой можно доверять, и чтобы они могли спокойно оформлять на своих бабушек ипотеку и жить в домах и не бояться не проснуться однажды. Получается я их обманул. Но теперь я не смогу сказать им всю правду. Я стеснительный. Их ждёт долгий мучительный конец. Вместо фундамента наше руководство согласовано ржачно-колючую слизь с козьим помётом и с опорой на покрышки. Она горькая на вкус. Экомогильщик на дегустацию приносил на совещания. Все ели. Я тоже. Стоэтажные коробки из окурков и линолеума, из пластырей и чешуи, из мохера и винила. Все удобства – под землей или в болоте. Однако ж архитектурная концепция и арт зашкаливает. Наши архитекторы придумали дом-брелок, дом-позвоночник, дом-поэма, дом-склероз. Только они не подумали, как в этом будут жить страусситты! О страусситтах как всегда никто не подумал. Так как Экомогильщик — экоборец за чистоту нашей земли, он новые земли под дома скупил исключительно на муравейниках вблизи ульев, а большая часть вообще на болоте. Экомогильщик недавно в интервью МоргиОнлайнТудей писал, что он хочет сохранить девственность природы, поэтому в каждом доме должны быть свои маленькие уютные аквариумы с пчёлками и бассейны с муравьишками, чтобы в семьях заботились о самых маленьких хохрюшках.
Первое название нашей конторы было «Фу, воняет – догони». Потом они сменили на нынешнее «Галдёжному Ежу Невтерпёж Пердёж». Раньше мы заказывали проекты хотя бы у стёбщиков-аутлетов. Они в основном специализировались на разработке стёганных грибов, и только ради нас стали проектировать едрён-дома. Им взятку за это давали неплохую. В Спецификацию оборудования они закладывали исключительно атлас, геркулес и колбы с саранчой. Но эти хотя бы как-то что-то чертили! Но теперь же, новые подрядчики-проектировщики, это полный ужас! Наше руководство приобрело землю, ни у каких-нибудь там стёбщиков-грибников, а у самых настоящих бурундуков, которые живут в норах. Условием сделки было такое: бурундуки должны сами всё наделать в стельки Экомогильщика. А мне приходится за ними потом перепроверять, что они наделали в стельки Экомогильщика. Со следующего года, кстати, он сказал, что я лично буду под свою ответственность ставить свою подпись с обратной стороны его изодранных бурундуками стелек и нести это тряпье на согласование Главному архитектору города, мотивируя это тем, что якобы бурундуки не имеют право подписывать документы. Вот так у нас всё через одно место. Мне по фиг. Мокрицы на стройке всё равно всё по-своему переделают. Разберутся как-нибудь. А не разберутся – гномов найдут, кто разберется вместо них. Сейчас на рынке труда дефицит кадров.
Ближе к ночи нас всех переселяют работать на чердак. На четвереньках головой вниз лицом в кастрюлю. Пока мою правую ногу грызет тарантул, левую досасывает гадюка. К сожалению, за год работы в этой компании у меня осталось только два ногтя и ими я пишу, как карандашом, свои замечания. Как могу — так и пишу. Других ногтей у меня нет. Остальные маринуются в строительном уксусе на соседнем столе у светлячков. Хотели выбросить, но оставили для красоты и понтов. Мем-статую будут делать с крыльями и антресолью, если светлячки всё не съедят. Ближе к двум часам после полуночи я собираюсь домой. Затем еду на метро. После такого трудового дня я сильно устаю и в метро просто ем миньонов, мониторы, смартфоны, печенье, шторы и всё, что попадается мне под руку. На следующий день я обо всём просто-напросто забываю. Мне очень стыдно, противно и мерзко за всё это. Но меня тоже можно понять, я не железный часовщик, у которого куча бабла, и он может позволить себе пить кул-колу с нафталином. Немного поспать наперёд, поесть провода и похныкать – это всё что я хочу, но не всегда успеваю сделать это вовремя в метро.
Дома меня встречает моя Самоварка. Она ласково называет меня айфонной шлюхой или безлимитной мразью. Мы идем спать.

Хрыч — хныч – хрыч — хныч – хрыч — хныч – хрыч – хныч… извините… опять расчихался. А я ведь до сих пор так и не представился. Забыл в суете. Это всё из-за погоды и магнитного ветра. Зовут меня Экологически Чистый Специалист. Во мне сто метров в длину и около полутора метров в ширину. Вес мой не более 25 кг. Мяса во мне практически нет. Я жесткий давний глистоед-домушник. Вялые кости и вчерашний соус тар-тар — вот состав моего организма. Внешне я ничем не отличаюсь от бытового сифона. Единственное, у меня очень впалый рот, а нижняя губа практически достает до тусклого малогабаритного живота. Я обматываю губой своё горло, и всё проходит само собой. Щёки тоже трясутся. Из-за гиперсухости моих костей, мой череп настолько истончился, что в доме и даже уже на работе из-за меня кругом одни сквозняки. Спасают только табуретка и метла. Я закрываюсь этим. Щели у меня везде: в подбородке, в носу, в глазах, в ушах, во лбу, в шее и так далее до бесконечности можно перечислять мои достоинства. Руководство компании не ругает меня за мной экстравагантный вид. Для них главное, чтобы я делал своё дело, то есть проверял проекты. Остальное – мои проблемы. Меня такой подход вполне себе устраивает. Главное, как говорит, Экомогильщик, чтобы не страдал мой распредвал и пахло от него поменьше. Ну с этим я ничего поделать не могу. Мой распредвал пахнет утренними кальмарами и вишенками со вкусом йода.
Что ещё о себе рассказать? Я давний гой. Практикую всяческие медитации и очерствения организма уже где-то года три. Моя Самоварка прозвала меня за это астралопипёткой. Я, кстати, недавно, познакомился в интернете с одной интернет-кинзой, и она меня за мои сверхспособности, почему-то, назвала быдлом вчерашним. Я послал её куда подальше и решил подать на неё в суд, но Самоварка меня разуверила, сказав, что быть быдлом – значит существовать. Получается это даже и комплимент для меня.
На прошлой неделе мы ходили все вместе на концерт для унитазов с оркестром. Такой перфоманс мне по нутру. Главные действующие лица – зрители на унитазах. Вся фишка в том, что зрители в определённое время должны одновременно сдернуть за собой. Был интересный опыт. Но я всё же мечтаю об отпуске. Хочу поехать куда-нибудь с Самоваркой и детьми подальше от города, где много грязи, тараканов, вязи и лысых самоотверженных сектантов с ежами. То, что надо, чтобы захлебнуться и забыться. Хочу наконец-то заняться собой: заштопать свои сквозняки, подлечить струю, утвердить занавески, забетонировать сосуды. Самоварке тоже нужен отдых. Она тоже устаёт. Она как сермяжник целыми днями гоняет эти лощенные рефрижераторы туда-сюда без пробок. Хотя мне по фигу на неё. Я вообще её терплю только из-за денег и новой фамилии. Я люблю много денег и новую фамилию.

Но мне сейчас 41 лет, и я уверен, что Самоварка моя не последняя пружина, за которую я должен держаться изо всех сил, и у меня ещё будут дети.
Ведь мне 41 лет, но я не выгляжу как общипанный кот.
Да, мне 41 лет, но я ещё стану известным блогером, певцом и банкиром.
Мне 41 лет, и я обязательно собираюсь поехать заграницу и остаться там на ПМЖ.
Мне 41 лет, и я ещё возьму автограф у Майкла Джексона.
Мне 41 лет, и я стану тем самым милым начальником, которого не будут бить.
Мне 41 лет, и я ещё успею выиграть олимпиаду по выбросу мусора.
И пусть мне сейчас 41 лет, но это только начало пути.
Конец.»