амаретто

Это была новостройка с разноцветным фасадом и детскими площадками. Она возвышалась над пустырем как дворец, её окружали бараки двухэтажек и частные домишки. Роман подошел к пятому подъезду и снова набрал.
— Привет. Ты опаздываешь, набери один — девять — один.
Он не успел ничего ответить и просто набрал номер на домофоне. Лабиринт коридоров, спотыканий и ступеней вывел к лифту, моргающему стрелками. Посчитав квартиры и возомнив себя умным, зачем-то поднялся на третий, но услышав открываемую дверь со второго, пришлось спуститься. Проблема некоторых что они не говорят свой этаж и вообще скрывают свою гниль. Из-за двери пахло холостяком, но он решительно позвонил. Дверь открылась, и он увидел её. Она сразу шмыгнула вглубь квартиры, и он уже подумал что это развод на деньги, безусловно сказывался опыт жизни в столице. В квартире пахло кислой капустой, с кухни светился свет, туда он и пошел не разуваясь.
— Привет, я Роман, потерялся в квартирах, они без номеров. Немного помолчав.-У тебя мило, ты давно тут живешь?
— Ну здравствуй. — Она молча на него смотрела.- Мы с подругой снимаем, так выгодней. Ты не против если я поем? С утра не кушала, вся в делах. Ты хочешь выпить?
Как не отказаться, когда ты пьешь уже две недели без остановки? Из кухонного шкафчика вынырнул бутыль чего-то темного и еще одна стопка. Стуча вилкой по тарелке, она налила.
— За знакомство, я Аня кстати. Ты чего здесь?-и глотнула жидкость.
— Из-за этого, -выпил и понял, что это сладкий ликер. Чуть не стошнило, это как самбука, дрянь для колхоза.- Точнее из-за средств на неё добытых. Это если анализировать. А ты чего тут?
Она глянула своими большими голубыми глазищами. Крашеная брюнетка и намалёванными губищами, она жевала мясо и смотрела.
— Разочарование сплошь и рядом. -Она хмыкнула и заглянула в телефон.- У меня есть ребенок маленький, ему полтора. А его папаша ездит на нашей машине с Инночкой. Представляешь, это его бывшая, у нее переднего зуба нету.
— Меня жена бросила, -сознался я и хлебнул еще ликера.
— Ну хорошо если нет детей или ипотеки. А мне даже алиментов эта мразь не платит.- Она махнула волосами и выпила.
Выглядела она на свою стоимость, черная водолазка с надписью “paris”и реплика известного телефона. Чавкая и сглатывая она отвечала на смс. А он пил и смотрел на неё.
— Ты кстати если допил, раздевайся и иди в залу, а я сейчас.- Она скинула все в раковину и улыбнулась. Зубы у нее были все на месте, а губы были сочные.
Роман прошел в комнату, убого обставленную, со стареньким телевизором, настроенным на попсовый канал. Это был его первый секс с другой женщиной за шесть лет. Казалось что лишаешься девственности и тебе снова пятнадцать. Это как у стоматолога. Ты знаешь процедуру, боль и знаешь что тебе ее причиняют во благо. Но все равно корчишься и сжимаешься, даже после укола. Она вышла, с блестящими глазами, в черной обтягивающей блузке и упаковкой презервативов в ладони. Лежа на диване было смешно наблюдать за ней, как за профессиональным каскадером. Промахов она не делала, обхватила обмякший член и быстро настроила все губами. Хуй встал и в гандоне был похож на сраную креветку, блестя среди кудрей. Она наконец сняла свой прикид. Груди были большими и свисали как капли до живота, который она старалась втянуть. Бедер и жопы практически не было, и он вспомнил бывшую жену. С маленькой грудью, которая умещалась в ладонь и упругими бедрами даже после родов она была восхитительна. Голова Ани скользила верх и вниз, но презерватив тормозил чувства. Наконец она подняла голову и взгромоздилась сверху. Её огромные буфера качались над лицом и он попытался ухватить их губами. Они были безвкусны, слегка кисловаты. А на ощупь слишком мягкие, почти пустые, как сладкая вата. Когда её видишь в детстве, какая она большая и белая, восхищаешься и радуешься. Но на деле разочаруешься жуя сладкую безвкусную хуйню.
— Ты можешь вставить мне сзади? Я от этого кончу. — Она слезла и встала раком на диване рядом.
Он лежал и смотрел. Потом залез, обхватив бока и резко вошел, не чувствуя при этом ничего. О том, что хуй входил полностью, можно было только судить по её притворным вдохам, хотя это было даже приятно. Сделав еще перу десятков фрикций, он сказал:
— Ты можешь лечь на спину?
— Могу, но я так не чувствую ничего, после кесарева, -добавила она.
Груди с крупными коричневыми сосками разметались и он снова оказался в ней.
— Можно я тебя поцелую?
-Извини, я не люблю целоваться и я ела мясо с луком, тебе будет неприятно. Давай я лучше встану раком, так я быстро кончу. Твой хуй заточен под мою пизду. Чувствуешь как течет?
Он не чувствовал. Просто перевернул и продолжил толкать её. Наконец подошла волна, и он почувствовал как презерватив наполняется. Она еще чуть подержала его у себя внутри и слезла, профессионально стащив гандон. Советская власть гордилась бы ее навыкам. Не задерживаясь в постели она резко поднялась и побежала одеваться. Подмыться она не удосужилась.
— Давай собираться, мне ехать нужно. — Сказала она, натягивая чулки.
— Ребенок ждет?
— Нет, постоянный клиент на ночь забронировал. Кстати у меня карие глаза. А это линзы, заметно?
-Нет, я думал что ты просто грустная. Почему ты взяла не карие?
— Все хотят то, чего у них нет, -она наконец мне улыбнулась.Ладно пошли, меня такси ждет.
Они молча спустились и она махнула из черного «рено». Машина мигнула красным, развернулась и исчезла за углом. Роман прошел по газону и сел на лавочку. Достал из кармана полбанки и глотнул, пытаясь перебороть рвотные позывы. Мысли о том что напиться не получается уже месяц, стали громоздится с мыслью, что потрахаться тоже не получилось. Пародия. Сколько стоит просто почувствовать, что человек без притворства и виражей. Когда среди ночи ты просыпаешься и слышишь бормотание и слова на незнакомом языке. Храп и посвистывание и просьбу тихую, сквозь сон принести воды. А сейчас была тревогу, поезд уезжал далеко и непонятно куда, тоска била струей, и тепло и свежесть купэшного белья только сильней вгоняла в тоску по-прошлому. Собака уходит сдыхать под крыльцо. Он хотел говорить, но с той, к которой он испытывал подобие доверия и надежды. Она не отвечала и надежда трескалась и осыпалась. На часах было девять вечера. И он пошел есть в кафе, попутно купив еще полбутылки.