связь

никто не знал, кто он. я видел его пару раз в городе, но жил он у озера: палатка, костёр, все дела. одет был как последний бродяга на планете, хотя, очевидно, это было не так. его кожа всегда сияла бронзой на солнце, почти всегда выбрит, мне казалось, он даже пах морским бризом, хотя близко я с ним почти никогда не оказывался. часто приходил посвистеть да камни в воду побросать к обрыву, и заметил его палатку. сначала думал, какие-то ребята просто на отдых приехали на холидейс, так сказать. потом стал наблюдать: он ловил рыбу, готовил еду на огне, в таких старых котелках, что уже закоптились. знаешь, сейчас же все блестящие и нержавеющие, а эти словно из прошлого века. возможно, они оттуда и были, да и сам он словно случайно телепортировался сюда. из прошлого, в смысле. хотя я видел, как он профессионально еду в супермаркете под куртку прятал. но, судя по фильмам, наверно, этому уже давно люди научились. да, я наблюдал не потому, что мне просто делать нечего, я разгильдяй, или от скуки. просто не видел никогда, чтоб человек не мог на еду средств найти, но при этом занимался чем-то, что ему, видимо, по душе. нет, я не знаю, может ему и красть, и рыбу ловить, и спать на холодной земле в кайф было, просто у нас принято в xbox играть по выходным, а всю неделю работать, чтобы спать на новом матрасе из икеи с очередной цыпой из того бара в центре. ну, знаешь, людские какие-то понятия. а он вечно через плечо камеру носил, причём это доисторическая какая-то штуковина была, с плёнкой ещё. я это только потом понял, как его в городе увидел. сначала ещё не мог понять, где он аккумулятор заряжает, раз в палатке живёт, и куда фотки скидывает. а я шёл как-то мимо местного супермаркета, где его и видел однажды, за пояс прячущего что-то с полок из мучного отдела, только в этот раз он разговаривал с дальнобойщиком каким-то. ну, знаешь, у нас тут часто останавливаются фуры. мне ещё всегда было интересно, что они там возят. а чуваки эти всегда мне жутковатыми казались. не знаю, почему. так вот, он что-то водителю этому объяснял, размахивая камерой. потом пододвинул мужика за плечо немного, отошёл и, знаешь, эта типичная поза у фотографов, присел на одно колено, словно, блин, предложение собирался этому потному жирдяю делать, ну и щёлкнул, видимо. потом ушёл. а я домой плёлся и всю дорогу думал, чего это он его фоткал, явно же не друганы. судя по общению. чёрт, чувствую себя нереализовавшимся шерлоком. короче, это меня и цепануло. я два или три дня подряд ходил на склон и через всё озеро на другом берегу наблюдал этого парня. особо ничего интересного подчерпнуть не получилось, и я понял, что надо будет как-то проследить за ним. я уже приблизительно знал его расписание. ну, то есть знал, что к 12 он обедает, встаёт, видимо, рано. а я к этому времени только из постели выползал и тащился на озеро как раз. запомнил, что где-то около 14 он уходит в город. и на следующий день пришёл сразу на тот берег, сел чуть подальше, палкой ковырял в воде и всё ждал, когда он пойдёт уже. в итоге, я ещё три дня за ним по пятам ходил: оказывается, этот чувак перефоткал почти весь город. просто подходил к людям, что-то говорил, поправлял слегка позу человека, фоткал и прощался. я не выявил особой закономерности между этими людьми, но вот, что заметил: 8 из 10 соглашались на фотку. что довольно странно, мне всегда казалось, что при просьбе незнакомого человека тебя щёлкнуть, ты, скорее всего, пошлёшь его на три прекрасные. не знаю, может тема была в том, как он объясняет. я никогда не был достаточно близко, чтобы слышать. короче, интерес трепал уже все мои нервишки. подойти к нему я стремался, конечно. хотя, судя по тому, как охотно люди соглашались на фотки, чувак внушает доверие. но я почему-то побаивался. решил, в общем, палатку его чекнуть. не знаю, зачем мне это, просто чувствовал себя детективом, у которого на руках нераскрытое дело. на следующий день дождался, как он уйдёт, и пошёл к палатке. ещё долго стоял перед ней (совесть, всё-таки). хотя я ж ничего не ворую! палатка, кстати, тоже была из средневековья какого-то. ну, как в этом фильме про скаутов, королевство полной луны, что ли. треугольная такая, брезентовая, кажется. отгибаю «дверь» и застываю на пару секунд. да, я знал, что будет интересно! это, конечно, не логово серийного убийцы или что-то вроде, но тоже пойдёт. на верёвке развешаны на прищепках чёрно-белые фотографии этих самых людей (ну или не этих, чёрт знает, где он ещё был), на полу коробки с какими-то колбочками. все подписаны. я стал смотреть, понял, что это плёнка. раньше-то в руках её не держал. и тут призадумался, на всё это таращась: а где он плёнку берёт? наверно, недешёвая штука. но самое жуткое – посреди палатки ещё чёрная занавеска висела. я даже заходить боялся, а вдруг реально маньяк? ну, знаешь, фоткает, потом дротик с закрытыми глазами кидает в эти портреты и убивает, в кого попал. но раз уж пришёл, решил проверить. всё оказалось проще, видимо, это была проявочная, или как оно называется, где фотки с плёнки делают настоящими?.. какие-то ванночки, опять верёвки над головой с фотками на прищепках, лампа красная. я засмотрелся на фотографии. кажется, кого-то из этих людей я видел в городе. я стал строить теории, зачем он это делает, но, фантазии хватало только на то, что он какой-нибудь извращенец. решил пойти погулять и подумать. но, конечно, сука, как только я вышел и пару секунд ждал, пока глаза приспособятся к свету, мне в лицо прилетело гостеприимное «добрый день. вы что-то ищете?».
сказать, что я охренел – ничего не сказать. хотя с моей везучестью надо было рассчитывать на такой вариант развития событий.
– эм… нет… извините… – я попытался уйти.
– куда же вы?
– я пойду… эмм… мне пора… – короче, заикался, как последний даун.
– поужинаете со мной?
я удивился, что он не спросил, что я делал у него в палатке. а слюнки уже давно текли. с утра не ел.
– ну… спасибо, можно.
– Марк, — он протянул мне руку и очень по-доброму улыбнулся.
– хэ… Саша… приятно… – рукопожатие оказалось на удивление крепким. хотя, я уже не знал, что должно меня удивлять, просто был в шоке и не понимал, почему я не свалил сразу.
– я утром наловил рыбы. сейчас приготовим. поможешь с костром?
– да, конечно, – я ляпнул это очень уверенно, хотя в жизни ещё не разводил костёр без жидкости для розжига. так что стал просто ворошить ветки.
Марк оглянулся и рассмеялся. он закончил потрошить рыбу, подошёл, сложил ветки пирамидой и кинул спичку в очаг. немного подул, и, да будет пламя! надеюсь, теперь я смогу творить огонь в лесу. чёрт знает, зачем оно надо, но всякое ж бывает!
– путём проб и ошибок, — он улыбался так, будто вся безмятежность мира это и есть он.
мы сидели у костра, смотрели на рыбу, которую щипали языки пламени и долго молчали. но я не выдержал.
– что… что за фотографии у вас там?
– ах, ты поэтому приходил!
– я видел вас… в городе… видел, как вы фотографируете.
– ну да, есть такой грешок.
– кто все эти люди?
– не знаю. люди, – он снова загадочно улыбнулся. меня даже начало это бесить, но, в то же время, успокаивало. чёрт, да я не знаю, как объяснить это дерьмо!
– и зачем вы их фотографируете?
– я создаю истории.
искры разлетались высоко в небо, а треск костра будто замедлял время.
– я с детства любил наблюдать за людьми. смотреть им в глаза. ты же никогда не знаешь наверняка, что за этими глазами спрятано. иногда может казаться, что у кого-то самый добрый взгляд на свете. а на самом деле он бесчувственный и чёрствый. меня это пленяло. и в какой-то момент я понял, что хочу собрать как можно больше историй. историй, которых мы не знаем. которые можем придумывать бесконечное количество раз. столько, насколько хватит фантазии.
– а вы фоткаете на это старьё, потому что нет бабла на нормальную технику? – Марк засмеялся.
– старьё-то, оно, конечно, старьё. но фотографирую на плёнку я только потому, что у тебя нет шанса на ошибку. и у объекта тоже нет шанса на ошибку. ты ловишь момент, когда история запечатлевается единожды и надолго. один шанс. один щелчок. ни больше, ни меньше. ни вперед, ни назад.
– да понял я, понял. ну, а если некрасиво выйдет?
– некрасиво не бывает, парень. это же история. бывает только так, как есть. моя задача – поймать момент, когда эта история будет максимально искренней.
– а они не стесняются? что ты им говоришь?
– считай, что я гипнотизёр. они могут стесняться, но в пятнадцати секундах, что я держу камеру напротив них, всегда будет момент, когда они искренни и чисты.
– и какой в этом смысл?
– какой пожелаешь, парень.
он снял фотоаппарат с шеи, что-то на нём покрутил, и, неожиданно для меня, щёлкнул в мою сторону.
– эй! – я замешкался.
– оставался последний кадр. сегодня проявлю. если хочешь, отдам её тебе, – он всё ещё улыбался своей невыносимо доброй улыбкой.
– не надо. оставь для своих историй.

уже стемнело, мы ели эту рыбу, молчали, а я думал, сколько всего, оказывается, есть за пределами моих мыслей. мне хотелось поговорить с ним ещё, и я уже знал, что вернусь сюда завтра. я поблагодарил за ужин, попрощался и поплёлся домой пешком. в воде отражалась луна, а в ушах всё ещё звучал треск от костра.

утром я с энтузиазмом и почти вприпрыжку бежал к моему новому другу. но уже издалека заметил, что палатки нет. он собирался уходить.

– Маарк, салам!
– привет, – и снова эта улыбка.
– ты что, уезжаешь?
– ухожу, – он складывал в сумку фотографии и плёнки.
– я думал… думал, мы закорешимся…
– мы уже подружились, – он поднял взгляд на меня.
я сел напротив и с грустью уставился в кучу фоток. теперь мне казалось, что всё, что я делаю, так далеко от истины…
– а что такое истина, Марк?
– даа, не хватило нам одного костра.
– может, уйдёшь позже?
– я и так тут слишком задержался, – он отвлёкся от сборов и посмотрел мне в глаза, – возьми какую-нибудь, если хочешь, – кивнул головой в сторону фотографий.
я провёл ладонью по стопке, так, будто это карты. фотки были ко мне вниз головой. я взял какую-то посередине.
– и что мне с ней делать?
– искать истину? – Марк засмеялся.
– это я уже понял.
– и остальное поймёшь, – он подмигнул мне.
он уже собрал все вещи, а я всё так же сидел по-турецки на песке и держал в руках черно-белую пикчу какого-то бородача.
– что ж, Александр, удачи!
– пока… пока, чувак.
– истина не в том, что ты видишь, а в том, что чувствуешь.

он словно испарился. а я до темноты просидел на берегу и смотрел то на фотку, то на воду, в которой, оказывается, столько всего отражалось.