Славному труду Медицинского работника посвящается!

1941 год. Маня, успешно сдав экзамены, переходит на 3-й курс. Домой не поехала, оставшись с группой студентов помогать врачам-преподавателям готовить учебные аудитории к следующему учебному году. И в роковую дату – 22 июня впервые здесь услышала страшное известие – война, о вероломном без объявления войны нападении фашистской Германии на Советский Союз.
Был сразу отдан срочный приказ – организовать эшелон-госпиталь из студентов 3-го и 4-го курсов медучилища. И Маня, отпросившись всего лишь на несколько часов предупредить родных, отправляется на фронт вместе с преподавательским врачебным составом.
Но недолго шел медицинский эшелон. Воздушная бомбежка, канонада артиллерии, явно подтверждающие близость передовой, вынудили его остановиться намного раньше указанного пункта.
Молниеносное продвижение неприятеля вглубь страны и захват советской территории по ранее разработанному плану Барбаросса (чтобы успеть до 7 ноября завладеть Москвой) опережало поступавшие сведения о предполагаемой линии фронта. Агрессор пользовался своей внезапностью нападения и хаотично паническим положением советских войск в целом. И, как впоследствии в истории говорилось, с эшелона и сразу в бой.
Грохот, везде всё горит, а Маня со всеми студентами, выполняя конкретно поставленное перед ними задание, побежала вперед: туда, где всё чаще слышались разрывы, крики, стоны.
Было страшно. Небо и земля горели. Повсюду обилие крови, боль и стоны, а к многочисленным изуродованным телам бойцов не то что подойти – смотреть на них боялась. Но пробиралась где бегом, где чуть ли не ползком по полю боя до окопа, а потом от воронки к воронке, всё время убеждая себя не бояться, мысленно говоря себе, что там те, кому намного страшнее и тяжелее; там, впереди, были те, кто нуждался в ее помощи.
А вот ее первый и, слава богу, живой раненый. До слуха донесся стон:
– Сестричка, помоги.
Подползая к нему, Маня успокаивала бойца, а заразом и себя подбадривала:

– Потерпи немного, я уже с тобой – вместе мы все пройдём, все одолеем.
Этот тяжелораненый боец и его просьба о помощи сразу же притупили страх, куда-то сама собой исчезла растерянность. Сконцентрировавшись и взяв себя в руки, она мгновенно вспомнила полученные теоритические знания об оказании первой помощи на лекциях и практических занятиях в стенах медучилища. Ведь долг ее теперь заключался в том, чтобы без промедления всё это применить здесь на поле сражения, помогая бойцам выжить.
И сначала с опаской, а потом всё быстрее и быстрее, уже ни на что не обращая внимания, а только, услышав уже знакомый зов (а сестричке-то всего лишь 16), бежала туда, где надо было очень быстро обследовать раненого, наложить ему повязку, а потом как можно скорее дотянуть спасенного до передвижного эшелона госпиталя. И, глубоко вдохнув, снова обратно.
На первых порах Маня считала, а потом уже и не помнила, сбилась со счета, скольким она спасла жизнь.
И вот когда, оказав первую помощь, уже в который раз тянула она к передвижному эшелону очередного раненого, вдруг от неожиданности непроизвольно замедлила движение, почувствовав что-то непривычное: всё вокруг как-то разом стихло, замерло и остановилось. И даже с надеждой мелькнула мысль:
– Неужели всё закончилось?
И вдруг будто бы ей в ответ на фоне этой внезапной, необычайно тревожной и резко наступившей тишины четко прошелестела произнесенная как будто всеми сразу зловещая фраза:
– Танки, танки. Идут танки.
А потом:
– Сестричка, беги!
И вокруг вновь послышались не столь частые и пока еще далекие взрывы. Но Маня не оставила раненого. И вот уже когда оставалось совсем чуть-чуть, и уже был виден эшелон, рядом с ними разорвался снаряд. Сначала она почувствовала, как обожгло ноги, а потом ощутила резкую невыносимую жгучую боль.
Не единожды ее бесстрашие, так восхищавшее окружающих, хотя это бесстрашие ей давалось нелегко, радовало сестричку Маню тем, что совсем рядом пролетающие вражеские пули и разрывающиеся снаряды порою просто, казалось, щадили и обминали. Но в этот раз догнали – не пощадили и ее.
Но она не остановилась, не бросила пациента. И превозмогая боль, истекая кровью – она ползла и ползла, собрав всю свою силу воли в кулак. И только когда услышав: «Смотрите, так это ж наша Маня! О, она ранена, да еще и с бойцом!» – остановилась, почувствовав, как силы покидают ее – и всё исчезло.
Пришла в себя уже на полке передвижного движущегося эшелона и первым вопросом ее был:
– Жив ли тот ее последний спасенный боец?
– Да жив твой Ваня герой, все в порядке. Не волнуйся, все хорошо, – как бы издалека Маня услышала ласковый знакомый голос военврача.
И удостоверившись в желаемом положительном ответе, она, облегченно вздохнув, успокоилась и закрыла глаза.
Вновь пришла в себя от постоянного легкого покачивания и ритмичного стука колес поезда, который вместе с отступающей советской армией двигался всё дальше на восток.
В связи с непрекращающимися налетами вражеской авиации, состав постоянно вынужден был делать остановки, иногда кратковременные, а когда и продолжительные. Что давало возможность периодически в зависимости от местности и ситуации пополнять запасы воды, продовольствия, медикаментов, перевязочных материалов (все годилось: и простыни, и рубашки, и любая другая подходящая хлопчатобумажная продукция) и, конечно же, беспрерывно исполнять свой медицинский долг.
Пользуясь этими же остановками, сходили с поезда и бойцы-патриоты, считавшие себя уже в состоянии вернуться в ряды защитников для продолжения борьбы с вероломным противником, и, если так случится, отдать свою жизнь до последней капли крови за отечество, хотя и соглашались с мнением врачей, что еще не вполне выздоровели. Тем самым они «освобождали» места прибывающим всё новым и новым героям-бойцам, находящихся в тяжелейшем состоянии, хотя тоже, конечно, желавшим, но, к сожалению, пока не способным наравне со всеми встать в боевой строй.
Ну пожалуй, нельзя не отметить, что тут как тут появился и эдакий род «подвида» людей, который на горе страны и на плечах-костях своих соотечественников себе жил – не тужил. Такой себе хитрый предприимчивый Кощей, пусть пока маленький, в данное время приспособившийся, видоизмененный, но всегда бессмертный со своим неизменным сундучком. Довольствуясь и малым, ничем не пренебрегает Кощей для пополнения его, а когда посчастливится и великим слитком не погнушается, – всё это в зависимости от времени и складывающихся обстоятельств.
А враги тем временем семимильными шагами шли по родной земле, и госпиталь на колесах всё дальше и дальше отправляли вглубь страны, потому что армия к всеобщему ужасу всё отступала и отступала.
С одной стороны Маню радовало, что ее раны оказались, хоть и многочисленными, но не столь опасными. А с другой, огорчал тот факт, что согласно заключению военврачей еще ей долго придется попоходить на костылях. Но постепенно силы возвращались. Молодость и желание продолжать спасать людей брали верх, помогая быстро справиться с вынужденным «недугом». И она решила поскорее включиться в свои обязанности, пусть и на костылях, став посильным помощником как по уходу за «больными», так и ассистируя врачам при операциях.
Не будем забывать о тех Врачах-Медиках, которые в неимоверно тяжелых условиях творили чудеса, даруя человеку счастье жизни. О них писал еще молодой Лев Толстой в своих «Севастопольских рассказах», посвящая их Крымской войне 1853-1856 годов, а потом о них же мы читаем и на страницах «Войны и мира».
А сколько таких Героев-медработников было в Великую Отечественную. Да, о самоотверженном труде медиков на столь многочисленных, к сожалению, полях сражений можно говорить и говорить!
Вот и сейчас гордостью наполняется сердце, когда слышишь, что Врачи-Медики ХХI века побеждают смерть, давая возможность человеку продолжать жить, дышать, радоваться жизни. И мы гордимся тем, что наша мама и бабушка Мария Васильевна Якубович (Скиба) относится именно к таким, с большой буквы Врачам-Медикам. Именно к тем, которые своим нелегким трудом, нет, не ради денег, а во имя истинной Человечности, как и в те прежние века-времена, достойно неся знамя и следуя всем канонам клятвы Гиппократа, продолжают высокие традиции.
Низкий Вам всем наш поклон!