Змеи

О! Эта глава будет очень длинной, т.к. случаев было много, и ни одного не хочется пропустить.
Итак, 1941 год. Где- то в декабре 1941 или в январе 1942 года мы переехали из г.Сталинабада в пограничный с Афганистаном регион – совхоз им. Куйбышева Курган – Тюбинского района. Война! Большинство мужчин забрали в Армию, а женщин грамотных в ту пору в Таджикистане было еще очень мало. Маму по партийной линии перевели туда на работу управляющей сберкассой и политинструктором (партийная общественная нагрузка) – работа с населением. Ну, об этом позже.

Зиму пережили нормально. А жили мы в том же здании (бараке), где находилась и сама сберкасса. В нее вход был с улицы, а в квартиры – со двора, огороженного забором. К бараку примыкал небольшой участок земли с несколькими фруктовыми деревьями (урюк и яблони) и огородиками, закрепленными за каждой семьей. В доме кроме нашей семьи, жили еще две: Шубины – т. Валя с дочерью Машей и старая, больная еврейка, с которой мы близко так и не познакомились. Женщина из квартиры почти не выходила, на огороде не работала, так, что даже бабушке не удавалось с ней поговорить. В огородах, в основном, росла кукуруза – спасительница наша, основная кормилица, картофель и тыква. Может немного и сажали огурцов с помидорами, но я что-то не припомню ни визуально, ни по вкусу: видимо сажали то, что было жизненно необходимо, учитывая небольшие площади огородов.
В середине огородов был хауз – это искусственный водоем, круглый, в который откуда-то натекала вода для полива огорода и для хозяйственных нужд. Питьевую воду носили из колодца, который был аж в конце улицы. Хауз был довольно глубокий – метра полтора, а может и два. Дно хауза было на довольно большую глубину заилено, т.к. вода втекала грязная, со взвешенной рыжей глиной, которая постепенно оседала, так, что лучше было на дно не наступать. Берега хауза в основном были заросшими травой и кустарником. В хаузе водилось безумное количество змей, так, что иногда затруднительно было набрать воды. Меня сковывал жуткий страх при виде змей. Я просто цепенела, а тут еще взрослые предупреждали, чтобы по огороду ходила, внимательно глядя под ноги, дабы ненароком не наступить на змею. Особенно это относилось к весеннему периоду, когда они размножаются. Мне в ту пору было 8 лет с небольшим.

Первое лето на новом месте мне трудно было пережить, к тому же оно было, по-моему, особенно змеиным. В дальнейшем-то немного попривыкла и старалась не показывать вида, что боюсь их панически. А тут и разговоры всякие про то, как змеи и в квартиры заползают, и прочие страсти. Я с детства очень впечатлительная и живо все услышанное себе представляла. Лето пришло как-то сразу, Стало очень жарко (это ведь самый юг) и душно. По ночам трудно было заснуть, и мы с мамой спали на полу с открытыми дверьми.
Однажды я во сне сунула руку под подушку. Прохлада, что там была, ассоциировалась у меня со змеей. Я просто почувствовала холодную и скользкую змею, Мне показалось, что я ее вижу. Я мгновенно выдернула руку, вскочила и выбежала из комнаты на улицу. Мама сразу проснулась, догнала меня и разбудила. Потом мне рассказывали, что я вовсе не бежала, а, как лунатик, шла с вытянутыми вперед руками, с закрытыми глазами, открытым ртом, и всхлипывала. Меня успокоили и уложили в кровать. Больше этим летом я на полу не спала.

Постепенно дикий страх перед змеями притупился, но не прошел совсем. Да это, видимо, и не возможно, что-то в них есть инстинктивно пугающее. Хотя Маша Шубина их не боялась и в самом деле. Это была девушка рослая, крепкая, сильная, с фигурой хорошей пловчихи. Так она спокойно плавала в этом, кишащим змеями, хаузе – в настоящем змеюшнике, и доказывала мне, что в воде змеи не кусаются – во всяком случае, ее ни разу не укусили, а они там живут давно. Поэтому она в хауз спускалась так: ухватится за куст (видимо, ивы) и…плюх в воду. Плавала она прекрасно. Саженками. Это — не кроль, т.к. ноги у нее работали как при брасе. Несколько взмахов — и она у другого берега. Плывя саженками, она как бы выскакивала из воды почти до пояса, показывая свою мощную, красивую спину. Туда- сюда, туда- сюда – раз эдак 5-6 сплавает, и на спинку – отдыхать. А тут змейки начинают шнырять: швырк, швырк: и над ней, и под ней. А ей хоть бы что!

На следующий год, научившись прилично плавать, я тоже стала пробовать купаться в хаузе. Конечно, здесь намного приятнее плавать, чем в маленькой, грязной речушке с приличным течением. Пришлось перебороть свое отношение к змеям. Одна я не плавала, а с Машей я ничего не боялась. К тому же мне надо было освоить все стили, даже на боку с одной рукой, как раненый Чапаев – это было делом престижа – утереть нос мальчишкам. Поэтому я мужественно плавала, пока напуганные змейки не успокоятся и не начнут скользить по тебе. Тут я долго выдержать не могла и вылезала.

У этих Шубиных была кошка. Звали ее Матрешка. Это была абсолютно черная гладкошерстная кошка с огромными желтыми глазами. Раз утром в начале рабочего дня мама кликнула меня и велела узнать, почему т. Валя опаздывает. Я побежала к ним, открываю дверь (по тем временам никто не запирался – неприлично было не доверять соседям) и вижу такую картину: на кровати лежит, съежившись, т. Валя, а около кровати сидит Матрешка и зорко сторожит клубок. Смотрит напряженно, не отвлекаясь, и лапка приподнята – наготове. А клубок – это довольно длинная змея, свернувшаяся кольцами. В центре – голова. Чуть голова приподнимется, Матрешка хвать ее лапой с выпущенными когтями. На меня Матрешка и не посмотрела: все ее внимание приковано к змеиной голове. Вообще-то, это когда-то была голова, а теперь, это напоминало какое -то месиво, но оно еще шевелилось. Я остолбенела и стояла, как завороженная. Тетя Валя что-то шептала. Наконец я очнулась и кинулась в сберкассу. Я что-то быстро-быстро говорила, так что меня не сразу поняли. А когда поняли, то мужчины-таджики быстро с мамой прибежали к нам, достали из сарая лопату и кетмень (это такая тяжелая тяпка для окучивания хлопка), и пошли к т. Вале. Матрешка не подпускала их к змее, шипела, выгнув спину, угрожающе зыркая своими желтыми, прямо огнем горящими глазами. Да и то – ее же добыча. К тому же со змеей уже было покончено. После этого случая т. Валя прямо молилась на свою Матрешку, оставляя ей лучшие кусочки.

В жизни иногда случаются совершенно фантастические совпадения. Была война, еще в основном отступали, и фильмы шли очень серьезные, такие, как «Радуга», «Человек № 217»,»Пламя гнева», «Она защищает Родину» и т.д. Перед фильмами в качестве журналов шли документальные очерки: выпуск №157 или №320 ит.д. Это – вести с фронта – документальные короткометражки. Но иногда показывали и научно – познавательные короткие фильмы перед основным кинофильмом. Так, однажды показывали фильм из жизни животных, и там был эпизод, демонстрирующий, как охотятся змеи. Крупным планом змея, которая то и дело показывает свой раздвоенный язык бедному кролику. Тот сидит напротив и орет, смотрит неотрывно на змею, и, то пятится назад, то продвигается вперед. Он упирается лапками, но неуклонно приближается к коварной змее, пока та его не схватила и долго, долго заглатывала. Я уж говорила, что была очень впечатлительной девочкой. Этот эпизод так потряс меня, что ничего другого из этого фильма я не помню. Зато помню, что я стала бояться змеиного гипноза и старалась смотреть на них боковым зрением. Это позже, прочитав «Маугли» Киплинга, я узнала, что их гипноз на людей не действует. А тогда я стала бояться змей еще больше.

Спустя буквально несколько дней после просмотра этого фильма, когда уже вечерело, мы услышали дикий крик, доносившийся откуда – то рядом. Крик был прерывающийся, и иногда даже походивший на человеческий, только немного странный. Кто-то из взрослых пошел на улицу, чтобы узнать, в чем дело. Я хоть и трусила, но любопытная была, страсть какая. Так, что, пересилив страх, я тоже пошла. Крик то переходил в стон, то замолкал, то снова прорывался резким звуком. Звук доносился со стороны огорода. Мы осторожно направились туда. Тихо. Вдруг, у самых ног – крик. Мы замерли. В лучах заходящего солнца, скорее, зашедшего уже, мы увидели картинку: змея, не обращая на нас ни малейшего внимания, смотрела на …лягушку, то и дело, выбрасывая свой длинный язык. А та, ну точно, как в кино, дергалась, издавала периодически ужасный крик и приближалась к змее. Мужчина, с которым я пошла, побежал за лопатой, а я тихонечко пятясь, пятясь, ушла с этого места к маме. А когда «бабай» пришел к месту трагедии, там уже никого не было. Одна тишина кругом, изредка живые лягушки квакнут – их пора еще не пришла. А плутовка с добычей спокойно ускользнула.

Ну, еще забавный эпизод. Это был уж 1944 год. Я окончила третий класс. Набегавшись с подружками, Я прибежала домой, открыла дверь и увидела, как, обвившись вокруг кастрюли, спит длиннющая змея, почему-то прямо посредине сенцев. Я, конечно, побежала скорей к маме – благо бежать одну минутку. Ну и, как обычно, молодые таджикские ребята — сразу в сарай за лопатами, вилами. Окружили змею и стали пытаться лопатой рассечь. А кастрюля мешает. Вилами ее к земле прижали, чтоб не прыгнула. Близко подойти боятся: она шипит, голову поднимает – а ну, как бросится. В конечном счете, как-то изловчились и несколько раз саданули ее лопатой. Смотрим, а змея какая-то странная: не ползет, извиваясь, а медленно передвигается на ножках. Нам уже по естествознанию что-то рассказывали. И мне, и всем показалось: очень странная змея. Ребята изловчились, приподняли кастрюлю (большая кастрюля была) и затолкали туда змею. Как бы накрыли ее, да еще сверху камень положили для страховки. Стали ждать, пока я сбегаю в школу к учительнице. Поселок маленький – все рядом, так, что я мигом там оказалась. Учительница с трудом меня поняла, боюсь, что не до конца, но побежала со мной. Ребята уже опытные, постукали посильнее по кастрюле, чтобы оглушить и приподняли кастрюлю. Действительно, змея с ножками, лежит кольцом, в клубок тугой, как обычно, не сворачивается, а пытается ползти. Ее сразу опять накрывают, а учительница бежит в школу, находит учительницу по биологии в старших классах, и разгорается спор. Надо сказать, что все учителя, кроме преподавателя таджикского языка, жили в здании школы, ибо это были либо эвакуированные, либо беженцы. В основном, это были молодые девушки. Учительница по биологии утверждает: либо от страха ящерицу приняли за змею, либо еще что-то, но только «таких змей не бывает». Наша учительница ведет ее к нам. Процедура опознания повторяется. Обалдевшая биологиня бежит в школьную библиотеку, роется в каких-то учебниках, справочниках, сетует, что нет энциклопедии. Все происходит в каком-то экстазе. Не найдя, как она и утверждала, таких змей в литературных источниках, но видя таковую воочию, она совсем растерялась. И тут ей в голову пришла гениальная мысль: это просто новый вид, возможно мутант. Что это было? Сейчас не верится, но так было. По моему. Это называется: «массовый психоз».
— Надо что-то придумать, – переживает учительница.- Где бы найти хлороформ?
Таджики советуют опустить в хлопковое масло. Они так поступают со скорпионами, которые выпускают при этом яд, и раствор применяют, как противоядие при их укусах. Сами скорпионы не растворяются, сохраняются. Снова поднимают кастрюлю. Змея начинает проявлять опасную активность и получает ряд ударов лопатой. Дырка в пузе увеличивается и оказывается, что это всего лишь лапки лягушки, которую она не успела переварить. Что тут началось? Учительницы сконфузились. Ребята сначала просто посмеялись, и вдруг до всех дошел комизм происшествия, и начался всеобщий хохот. Кстати, надо знать, как хохочут молодые таджики. Они просто ржут – иначе и не скажешь. Змею, конечно, порубили на кусочки и раскидали их подальше один от другого. Там существует поверье, что, если голова цела, то кусочки «сползутся» вместе, и змея оживет. Лягушка, к сожалению, оказалась мертвой, лапки-то точно ведь шевелились! Змея была, видимо сонная, заглотив лягушку, т.к. была какая-то пассивная и поэтому совсем не страшная. А лягушонка, возможно, была еще жива; либо лапки просто шевелились от трения, когда змея пыталась ползти. Это я сейчас анализирую, а тогда все были убеждены, что лягушка была живая и поэтому так радостно дергала освободившимися лапками.

А эта история совсем не смешная. Раз играли мы у нас во дворе в мячик. Мы – это я, Тома Никитина и Люда Жулина – три неразлучные подружки. И вдруг мячик перелетает через дувал в соседний двор. Дувал – это такой глинобитный забор толщиной сантиметров 20-25 и высотой метра полтора. Наш забор был, видимо, выше – метра два, т.к. он был как раз вровень с крышей сарая. За дувалом был библиотечный дворик с садиком и газонами, но у нашего забора, то бишь, дувала была неухоженная часть участка, заросшая травой. Вот туда и упал наш мячик. Людка и Тома побежали к входу в библиотечный дворик, а я решила перелезть через дувал, чтоб опередить девчонок. Мне было 9 лет. Росточком я была маленькая, так что эта затея была не из простых. Подставив какие-то ящики, на них — кастрюлю для хознужд, сверху – ведро вверх дном, я, как эквилибрист, с трудом влезла на дувал, села на корточки, приготовившись спрыгнуть. Я очень любила ощущение полета и уж собралась привстать, чтоб, оттолкнувшись, как бы полететь вниз. Но мои колени не подтолкнули меня вверх, а как- то выпрямились, «выбросив» мои ножки вперед, и я плюхнулась попой на дувал. Тут как раз и девочки подбежали и остановились как вкопанные. Потом они рассказали мне, как я сидела и смотрела вниз «вытаращенными» от ужаса глазами, а лицо – «цвета белой глины». Они тоже посмотрели туда и обомлели: подо мной клубились и резвились змеи и змейки: вроде бы две большие и «миллион» маленьких, но «уже не очень», змеюшек. Вот бы я сиганула в их гнездо – прямо в центр змеюшника. Девочки со всех ног бросились наутек, назад, в наш дворик, и с их помощью я кое-как слезла с дувала, потому, что ноги дрожали и совсем не слушались. Долго еще, как закрою глаза, вижу копошащихся змей. Только дня через три мы отважились сходить за мячиком. Змей естественно, там уже не было, а мячик лежал точно рядом со змеюшником.

Зашла я как-то в свой сарайчик за дровами. Дровами нам служил высушенный кустарник, очень тяжелый, пока зеленый – трудно тащить с поля. Зато горит замечательно, источая аромат хвои и треща зелеными искорками. К тому же он достаточно теплокалорийный. Кустарник там называли «гребенчук». Он еще и цветет красиво – сиреневыми метелками. Так вот, вхожу в сарай и слышу шипенье сверху. Я направила на потолок свет своей керосиновой лампы, смотрю, а у самой сердце жутко забилось от страха. Вижу две толстые змеи свисают с потолка (потолки, между прочим, низкие)., обвиваются одна вокруг другой и шипят, а может, шелестят соломой. Крыша сарайчика представляла собой следующий пирог: на неотесанные доски, уложенные с расстоянием, укладывалась бердана (это такой коврик, плетеный из крупной соломы) в несколько слоев, потом толстый слой глины, смешанной с саманом – измельченной соломой. Змей на крыше можно было довольно часто увидеть, особенно в пирамидах из кизяка, укладываемого там для окончательной просушки. Змеи в основном были гадюки – не очень толстые и не очень длинные, черные или темносерые. А эти были – красавицы. Я не сразу сообразила, что это змеи. Мы всегда были готовы увидеть гадюк и ретироваться хотя бы на время. А тут я даже поначалу не испугалась. Змеи были достаточно толстые, примерно с мою ручонку у локтя. Обе белые, и на них как будто кольца насажены. У одной — эти кольца были желтые, даже, скорее, оранжевые; у другой – коричневые. Кольца довольно широкие, как браслеты. По всему телу, в том числе и на кольцах еще и крапинки. Очень красиво. Я стояла и смотрела, как завороженная. Змеи обвивались одна вокруг другой и не обращали на меня никакого внимания. Только, когда они (или она) зашипели, я сообразила, что это же – змеи! Я опрометью выбежала из сарая, прибежала домой и стала сбивчиво рассказывать об увиденном. Наконец мама с д. Петей направились в сарай, но змей там уже не оказалось. Никто раньше таких змей, каких я описывала, не видел и мне, конечно же, не поверили. Я же долго помнила о них и, уже, будучи в старших классах, при первой возможности, если находила книги или журналы о пустынях, я вспоминала своих змей, но нигде такие не попадались. Я уже стала думать, что я их плохо рассмотрела, и змеи те были другого окраса. Кстати, похожие змеи мне попадались. Но, всё не те. Специально я этим не занималась, а просто это имела в виду, если где-то можно было посмотреть.
Прошло много лет, я уже была мамой двух сыновей. Младший сын Саша пошел в школу шести с половиной лет. Их- малолеток приняли в экспериментальный класс. Летом семилетний Саша стал увлекаться всякими козявками: пауками, червяками, жуками и прочей живностью. Он лазил по чердакам за пауками, складывал их в спичечные коробочки и т.д… Мы решили, что сын будет биологом, и. готовясь к карьере сына, как будущего натуралиста, купили совершенно случайно «Энциклопедию по биологии» — шикарное издание в трех томах. Вот там-то я и нашла именно таких змей, каких видела в детстве. Абсолютно таких же, т.е. я их очень хорошо рассмотрела и запомнила. Зато, к великому моему огорчению я не запомнила, как они называются. Тогда мне это не было нужно, ибо я знала, что всегда могу достать книгу, открыть там, где закладка и посмотреть.
Но все сложилось иначе. Как-то мы с мужем похвастались друзьям, гостившим у нас, что наш Саша – очень храбрый мальчик. Он может лазать по чердакам с паутиной, там вылавливать пауков, да еще громадных, и сажать их в коробочки. И там всяких жучков-червячков — тоже.
— Я боюсь за него: вдруг какого-нибудь паука-крестовика схватит – это же опасно; или скорпиончика. А он ничего не боится, – говорю я.
И вдруг, мой сын заявляет:
— Очень боюсь. А еще они все противные. Брр. Но надо же Мишке помочь – он их собирает. Он же – друг!
Вот оно что! А мы-то размечтались. Да! Но, как наш сын ценит и понимает дружбу! Фантастика! Прошло еще пару лет. У Мишки Айзиковича день рождения, и Саша дарит ему эту Энциклопедию. Нам было очень жалко такую редкостную книгу отдавать. Мы к ней привыкли. Там были изумительные иллюстрации. Но! «Мишке нужней». А Миша, «благодаря» перестройке, вызвавшей войну в Таджикистане, устроился на работу в подмосковной спецшколе для трудных подростков и чистит коровник, хотя он закончил университет.
Ну, еще один эпизод. Я упомянула выше о дяде Пете. Так вот этот д. Петя любил маму и старался завоевать ее расположение. Работал он бухгалтером в конторе, ну скажем, «Заготживотноводство» или, что-нибудь в этом духе. То есть ездил на ишаках или ходил пешком по горам, где располагались хошары (стойбища) скота и проводил ревизию: проверял прирост и потери скота за такой-то срок. Благодаря ему, мы почти всю зиму были с мясом. У местных чабанов такая религиозная установка: если овцу или барана загрызли волки, то они это мясо есть не будут. В этом случае они берут сердце и шкуру и хранят для отчета, а мясо отдают собакам. Едят они мясо скотины только, если сами зарезали, предварительно совершив молитву. Поэтому, если во время ревизии волки загрызают какую-нибудь скотинку, то д. Петя забирал себе это мясо, пережаривал его там и привозил нам. Мясо было в курдючном жире в бурдюках – безумно вкусное. Я иногда даже воровала кусочек. Конечно, за время посещения сотни отар (все лето) такой случай обязательно где- нибудь, да произойдет нам на радость. Я д. Петю не любила за то, что он не выговаривал букву «р» и был «очкарик». Но дядька он был добрый, веселый, часто с бабушкой выпивал по стопочке: любил и выпить и поговорить с ней. Так, что она в нем души не чаяла, уговаривала маму выйти за него замуж, но мама ждала мужа, надеялась, что он выйдет из тюрьмы (она не знала, что он давно расстрелян). В общем д. Петя у нас был свой человек. Они с бабушкой плели «мордушки» — это такие плетеные из прутьев конические корзины, на дне которой была сделана дверца, работающая как клапан, открывающийся только в одну сторону. Предназначались мордушки для ловли рыбы. Д.Петя был заядлый охотник и рыболов. Так что, он нас иногда баловал куропаточкой или рыбками. Правда, мама рыбу обычно продавала, оставляя себе только самую мелкую на «ухичку». Нужны были деньги, чтоб купить мне что-нибудь из одежды. Д.Петя часто брал меня на рыбалку в ночное, особенно, если мама давала Ваську. Васька – это государственная лошадь, закрепленная за мамой для поездок по кишлакам с разными разъяснительными разговорами (это по партийной линии) Однажды, мы в очередной раз поехали на ночную рыбалку. Нашли в ущелье хорошее местечко, и речушка есть, хоть маленькая, но неплохая. Привязали внутри у дверцы наживку: жмых и еще что-то, поставили ее в воду, привязали к кустам, что росли у берега, чтоб течением не унесло и пошли заниматься хозяйством. Я натаскала сухих веток. Д.Петя что-то на костре сготовил, как всегда, очень вкусное; он выпил, мы поужинали и легли спать. Спали, естественно, на земле. Собрали немного сухой травы, д. Петя подстелил под меня свой пиджак и, поболтав немножко, мы уснули. Я проснулась рано, т.к. вообще плохо сплю вне дома. Встала и обомлела: д. Петя спит на спине, а на груди (волосатой) у него…змея лежит, тоже спит. Я замерла. Ужас буквально сковал меня: ведь она лежала у самой шеи, то есть у лица. Страх за дядю заставил меня думать. Двигаться я боялась: плохо, если дядя Петя, просыпаясь, повернется и разбудит змею. «Она может куснуть – это дело секунды, может быстро обвить шею и куснуть – тогда совсем конец». Я жутко напряглась, уставилась на него и стала мысленно умолять, чтоб он просто открыл глаза. Сколько я так стояла, мне трудно судить, но как к этому ни относись, а телепатия сработала. Видимо, я так смотрела, что он и впрямь проснулся: на груди — тяжесть. Он как бы опустил глаза, глянул и …вскочил мгновенно. Это не то слово. Словами даже трудно описать, как он вскочил: он вскочил как-то сразу весь, как несгибаемый солдатик. Лежал горизонтально и вдруг встал вертикально, не сгибаясь ни в пояснице, ни в коленях. Встал из горизонтального положения в вертикальное, ничем не пошевелив. Змея от неожиданности шлепнулась на землю. Плюх! Пока она соображала, что ей делать, д. Петя схватил ружье (оно всегда лежало рядом) и выстрелил в змею, которая уже точно хотела улепетнуть в траву, и убил, разорвав ее пулей пополам. Мы очень горевали, особенно д. Петя. Змея так мирно спала, ничего плохого не сделала, видимо и не собиралась, а мы подло ее лишили жизни. Д.Петя все вздыхал и повторял: какое — же гадкое чувство – страх, все мозги отшибает. Потом мы ее отнесли подальше и положили, где кусты погуще и больше тени. А я думала: «может, срастется и оживет. У таджиков ведь ходит такая байка». Правда, д. Петя в это не верил. В народе есть такое выражение: «Пригрел змею на своей груди», если хотят сказать о человеке, способным за добро отплатить злом. Народ зря ничего не придумает – он наблюдательный. Оказывается в жизни не в переносном, а в прямом смысле бывают такие ситуации: лежит себе змея на теплой груди – хорошо ей, а пошевелись как-нибудь не так, она проснется и укусит.

Ну и последний эпизодик. Это было давно, но намного позже, чем было описано выше. То есть, когда мы с мужем уже жили в Душанбе, работали в проектном институте, где были энтузиасты – любители походов в горы. Мы относились к их числу. Это в период перестройки походы стали все реже, а потом и вовсе прекратились. С одной стороны – это стало небезопасно, с другой и некому стало этим заниматься – люди не местной национальности вынуждены были уезжать из республики. А тогда был 1962 год! Мы были молоды. Каждые выходные ходили в горы, когда на день, а когда и на пару недель, т.е. используя часть отпуска. Итак, 1962 год!.. Родился наш младший сын – Саша. В длительные походы не походишь, да и в выходные – трудновато. Сашеньке всего четыре месяца от роду. А тут я после родов растолстела, и надо было быстрее входить в норму. Горы для этого – самое то, быстро лишнее уйдет. Воскресенье!.. Мы собрались, упаковали Сашу в отцовский рюкзак, в мой – все необходимое для похода с ребенком, и вместе со своими друзьями –Эдиком и Машей Ворожцовыми – отправились на 20ый км Варзобского ущелья. Если свернуть в поперечное ущельице, то в конце его можно с удовольствием «покайфовать» под достаточно сильным, но терпимым потоком падающей воды – очень симпатичным водопадиком. Кроме того, там очень красиво. Вокруг горы, на северных склонах которых цветут белые, желтые и белые с фиолетовыми вкраплениями подснежники и крокусы. А на южных склонах алеют тюльпаны. Пока мы резвились под водопадом, потом лазили за подснежниками, стало вечереть. В горах темнеет мгновенно – надо было быстро возвращаться, чтоб успеть к автобусу, идущему из поселка Варзоб в город. Решили назад идти по другому маршруту, нежели по которому шли сюда. А шли мы по узенькой тропинке, идущей вдоль речушки, в верховьях которой и есть водопад. Идти хорошо, не жарко — от деревьев тень и от бурной речушки прохлада. Но идти несколько сложновато: часто надо перелезать через камни, иногда надо по камешкам переходить на другой берег, т.к. по эту сторону скала входит в воду. Иногда тропа поднимается резко вверх, чтоб обойти громадное дерево, растущее почти из воды, либо громадный валун. В общем, эта дорога не для быстрого передвижения. Путь, который предложил Эдик, шел по тропинке, идущей от водопада по южному гористому склону безо всякой растительности, кроме уже пожухнувшей травы. Тропинка по этому склону шла круто вниз, как бы траверсой. Идти по ней было невозможно – несло, поэтому приходилось бежать. Тропинка была пыльная и присыпанная мелким гравием, выскальзывающим из-под ног. Так и казалось, что соскользнешь вниз на груду камней. Страшно было нам с Машей. Разгоняешься (как машина, идущая вниз на нейтральной скорости), думаешь: «ну все – сейчас сорвусь». Бежать надо умеючи: надо ставить ноги с силой сразу на всю ступню. Бух. бух! К счастью были и более пологие участки, дающие нам возможность перевести дух. Да, путь, конечно быстрый, но опасный. Если к водопаду мы шли часа три, то спустились за 40 минут, которые мне показались вечностью. Да я еще переживала за бедненького Сашку, который «прыгал» в рюкзаке у Сергея за спиной: шлеп – шлеп; вверх – вниз. Бедный ребенок! Бежали мы в следующем порядке: впереди – молодой, опытный Эдик; за ним – его жена Маша, повизгивающая от страха сорваться; следом бежала я, тоже попискивая и ойкая. Последним Сережа с терпеливым Сашей. Вот бежим это мы так, и вдруг я вижу: впереди меня за Машей гонится, именно гонится самая настоящая змея. А я вот-вот на нее наступлю, и притормозить-то никак нельзя. Главное – не так страшно, что она укусит (мне это даже в голову не пришло), страшно, что, наступив на нее, я уж точно сорвусь. Тропка пошла чуть положе, и я смогла немного замедлить бег. Маша тоже побежала медленнее, зато змея стала быстро приближаться к Машиным пяткам. Что было необычного во всем этом? А то, что змея не ползла как обычно, извиваясь по земле, а, как-бы бежала или прыгала что-ли, выписывая синусоиду в вертикальной плоскости. Мне такого за 4 года жизни в змеином крае (в Куйбышевском совхозе) видеть не приходилось. Было полное ощущение, что она гонится за Машей и сейчас схватит ее за пятку. Я хотела окликнуть Машу, но во время сообразила, что оглянувшись на такой скорости, она точно потеряет равновесие и сорвется. Крикнуть, чтоб бежала быстрее, она может оглянуться, чтоб выяснить: «зачем?». Ну, в общем, это писать долго, а длилось все какие-то минуты. Мне пришла счастливая мысль – догнать змею и быстро скинуть ее ногой с тропы. Во-первых, на ногах — вибрамы, да к тому же мы дальше побежим. Смешно сказать, но змея будто угадала мои мысли, плюхнулась на бок (в свою обычную позу) и юркнула с тропы под откос в траву. Сергей ее даже успел увидеть, хотя не знал, что впереди была змея. Просто он потом спросил: «ты не видела, как рядом с тобой змея ползла?». Я рассказала, что я видела, и мы решили так: змея себе спокойно спала на солнышке, когда над ее головой раздался жуткий топот. Она проснулась, как-то неудобно скатилась на тропу и поползла в неудобной для себя позе. Спереди топот, сзади топот, бедняжка растерялась и, только, когда склон стал положе, она, плюхнувшись на бок, смогла вернуться в свое естественное состояние. Для меня, а может и вообще в природе, такое зрелище было редкостным: видеть, чтоб змеи «прыгали» или «бегали», извиваясь в вертикальной плоскости – думаю, никому ни разу не пришлось.
В горах много змей, но они, как правило, не нападают на людей, стараясь убраться побыстрее. Исключение составляют стрелки, которые висят на деревьях, изображая веточку, и могут стремительно прыгнуть на человека, если он ей понравился. Укус этих змей практически смертелен. В мае (а это был май) укус змей вообще опасен. Надо ходить аккуратно, чтоб не наступить ненароком, а то они еще не очень подвижные после спячки, да еще и брачный период у них в это время. А еще геологи говорят, что, если там, где ты остановился на ночлег, увидишь ужа, то можно спать спокойно, не опасаясь, что в палатку вползет ядовитая змея – гадюка или гюрза.
Просто их на этой территории не будет.
Спокойной ночи!