Орнитологи хватают птиц руками

Пока были на Куршской косе, захотели посмотреть, что такое орнитологическая станция. Приезжаем на место, а там тишина, все закрыто, никого нет. На воротах замок. Но висит табличка, что ближайшая экскурсии в пять часов. На часах без десяти пять и я предлагаю подождать, хотя ну явно ничего не будет.

Без двух минут пять из леса выходит Илья.

Мы только потом узнали, что его зовут Илья, а вы вот сразу знаете. Он одет в курточку цвета говна… впрочем, нет, Илья хороший парень, пусть будет курточка цвета опавшей хвои. Ещё у него такие же штаны, сапоги, шапка с помпоном и усы с бородой. Он представляется орнитологом, хотя похож почему-то на геолога. Но в моем понимании орнитолог вообще должен быть похож на Эйс Вентуру, так что не стоит мне верить.

Илья говорит, что проведёт нам экскурсию и открывает ворота. Кроме нас троих вокруг ни души, смеркается, а мы идём в лес вслед за орнитологом цвета опавшей хвои.

Немного познавательной теории. Во время миграции через Куршскую косу пролетает два миллиона птиц в сутки. Это, во-первых, неправдоподобно много, а во-вторых, кажется, что после двух миллионов птиц все живое должно быть покрыто слоем помёта. В том числе грандиозные дюны.

— Птицы, — говорит Илья, — летят весной в одну сторону, осенью обратно, и на пути у них Балтика. Над седой равниной море реять круто, но опасно. Если птичка маленькая и ветер попутный, то ее легко перенесет на другой берег. А холод и туман да ещё ветер сменится, то… в общем, к берегу регулярно прибивает волнами птичьи крылья. Так что лучше лететь над сушей, вокруг моря.

За счёт косы птицы могут срезать 150 км, поэтому получается такая воронка: со всей суши птицы собираются на узкую полоску косы.
Вообще вся суть орнитологической станции «Фрингилла» в частности и орнитологии в целом — ловить птиц, кольцевать, записывать в тетрадочку и отпускать. А если поймали окольцованную, то смотреть, откуда она прилетела и тоже записывать.

Я спросил, есть ли в орнитологии какой-нибудь смысл помимо жажды чистого познания.

Илья замялся и сказал, что смысл есть для безопасности полётов и ещё можно понять, как распространяются болезни, например, птичий грипп. Но как по мне, это так себе объяснение, на троечку. Кажется, всем просто по приколу.

— Кайф в том, — попытался меня отвлечь Илья, — что в орнитологии может поучаствовать каждый. Если кошка вдруг принесла вам дохлую птичку, а птичка окольцована, надо позвонить в Москву, в центр кольцевания, и сказать им дату, номер с кольца и обстоятельства поимки. А они запишут и передадут в ту страну, чья птица. На кольце написана страна, точнее город, и уникальный номер.

И вот, короче, все этим развлекаются. Везде станции, все ловят птичек и отпускают и смотрят им в кольца и друг другу по телефону передают.

В тот день, когда мы пришли, птиц было мало, потому что дождь, туман и ветер, птицы такую погоду не любят и стараются в неё не летать. В сезон они там ловят и кольцуют по две тысячи птиц в сутки.

— А теперь за мной, хватит теории! — мы проходим за Ильёй к ложбине между лесом и дюной. Там на высоких столбах натянута огромная сетчатая воронки. С широкого конца она 15 метров в высоту и 30 в ширину. В длину она метров сто, постепенно сужается. В конце узкое отверстие в птицеприемник — сетчатую клетку размеров с большой шкаф-купе.

Птица просто летит, влетает в ловушку и продвигается по ней до клетки. Поскольку створ ловушки большой, птица сначала не чувствует опасности, а потом ее птичьих мозгов уже не хватает, чтобы выбраться. Только двигаться вперёд, в приёмник.

На станции два набора столбов под ловушки, они направлены в разные стороны. Сейчас установлена ловушка для осенней миграции. Весной эту сетку снимут, перенесут на другую ловушку и будут ждать птиц с другой стороны.

Мы подходим к приёмнику, в котором бьются три мелкие птички. Илья заходит внутрь, ловит их руками, привычно зажимает птичьи головы между пальцев, выходит и показывает нам. Попалась одна большая синица, одна синица поменьше и другого вида, с синей головой, и самая мелкая местная птичка — королёк.

Теперь возвращаемся к лесу, там специальный орнитологический домик. Илья заходит внутрь, открывает створки широкого окна, а мы стоим снаружи. Он прячет пойманных птиц в силок — такой плоский ящик, покрытый сверху сеткой.

Каждую пойманную птицу надо описать. Занести в тетрадочку вес, длину крыла, пол, возраст, количество жира и вид птицы на латыни. Например, желтоголовый королёк, который нам попался, называется Regulus regulus. Потом нужно нацепить ей кольцо нужного размера и отпустить.

— Сейчас будем взвешивать! — у Ильи на столе стоят маленькие весы, а на весах воронка, сделанная из какой-то банки. Илья берёт королька, засовывает его вниз башкой в воронку и ставит на весы. Вес перепуганного королька 6 граммов.

— А можно по-другому, — Илья вытряхивает птицу из воронки и движением фокусника аккуратно кладет её на весы на спину. Отчаянно извивающийся до этого королёк лежит неподвижно, лапки кверху. — Птицам непривычно такое положение, поэтому они… тормозят.

Илья спрашивает, как бы мы определили возраст.
— Ну, может у него какие тоже кольца годовые есть, — говорит Марина.
— Ага, лапку отпилить и посчитать, — ржёт Илья. — Возраст определяется по тому, насколько острые перья на хвосте. Для королька достаточно двух градаций: до года и старше года. Если края перьев острые, значит, птице меньше года.

Потом длина крыла. Илья берет линейку, оттопыривает у королька крыло и измеряет его. Записывает.
Теперь пол. У королька на голове жёлтые и черные перья, ярче чем на остальных частях тела. Илья взъерошивает перья и под жёлтым видно яркое оранжевое. Самец.

— У них просто ярче оперение, чем у самок. Если ты яркий — тебя выберут тёлочки. Тёлочки серенькие, потому что они должны быть незаметны, иначе их во время высиживания яиц сожрут хищники. Ещё и поэтому, кстати, чем самец ярче, тем круче: если тебя, такого яркого, не сожрали, значит, ты альфа!

Дальше жир.
— Жир определяется просто, — говорит Илья и дует птице в живот. Перья на пузе раздвигаются, обнажая кожу. Под тонкой кожей виден жир.
— Так, жира мало. Диетическая попалась птичка.

Теперь собственно кольцевание. Илья достает связку ожерелий с нанизанными на них кольцами разного калибра и трясет ими, как шаман. Кольца от трёх миллиметров до полутора сантиметров диаметром — ну такое, что можно взрослому мужчине на палец надеть. Только, в отличие от обручального, оно ещё сантиметр в ширину.

На королька нужно самое маленькое. Илья берет кольцо, надевает на тонкую лапку и небольшим усилием пальцев смыкает его. Кольцо при этом свободно болтается на лапе.

— Главное — не пережать. Иначе кольцо передавит какой-нибудь сосуд, лапка у птицы отсохнет и отвалится. Вместе с нашим кольцом. А нам такое не надо! — строго замечает Илья.

Строки нужного листа тетради уже пронумерованы так же, как кольца, поэтому все, птицу можно выпускать. Илья подкидывает королька в воздухе и тот резко исчезает среди деревьев.

— А теперь нам понадобится вот такое кольцо! — и показывает прям большое. Намного больше предыдущего, явно не на синичку. — Как раз перед вашим приходом поймал, — говорит Илья и снимает висящий тут же на крючке тканевый пакетик.

Всё это время пакетик ничем не выдавал своего содержимого. Теперь же стало видно, что он завязан узелком, а из узелка торчат хвостовые перья. Илья развязывает пакет, засовывает руку и извлекает штуковину с жёлтым крючковатым клювом и выпученными глазами.

— Это у нас ястреб-перепелятник! — Илья держит его за лапы и хвост, ястреб торчит вертикально вверх, как букетик.

С ним мы проделываем всё то же, что и с мелким корольком, но с поправкой на тару. Для взвешивания гордая хищная птица помещается не в маленькую воронку, а в банку из под кетчупа. И потом отпускается с миром.