Равновесие (Глава 3)

Жизнь — как вождение велосипеда.
Чтобы сохранить равновесие, ты должен двигаться.
Альберт Эйнштейн

«Подруга дней моих суровых» имела талант получать всё, что хотела: не было того, что бы ей не удавалось. Она и позднее умудрялась подчинять себе всех мужчин, мелькавших вокруг неё как бледные моли вокруг роскошной бабочки. Какие пируэты она выделывала на велосипеде, скатываясь с крутых горок возле школы! Мальчишки аплодировали ей, правда, молча, глазами, боясь выразить свои восторги, иначе все бы поняли, что она их «зацепила».
Все её тщетные попытки научить меня ездить на «велике» заканчивались синяками и ссадинами на моих локтях и коленках. Руль не слушался, переднее колесо виляло, в лучшем случае я спрыгивала на ходу и бежала рядом с этой двухколёсной машиной, в худшем – бросала велосипед, а сама «ласточкой» летела в придорожные кусты.
Держать равновесие я училась долго и не только на велосипеде, но и в жизни, попадая со своим правдолюбием в разные передряги. Смех, слёзы, радости, разочарования, потери и открытия – чего только не преподносит жизнь, но нужно сохранять равновесие между собой прошлым и настоящим, ради себя будущего.
И в этот раз, не чувствуя себя виновной, Мирка объявилась на следующий день и, как топ-модель, стала прохаживаться взад-вперёд в новом вязаном пончо, которое ей прислал отец. Я чуть не умерла от зависти: желтого цвета с красной полосой и бахромой по краю.
‒ Да вот же она на школьном костюмированном балу: в чёрной маске, широкополой шляпе и в своём экзотическом техасском пончо. Она недавно зачитывалась «Всадником без головы» Майн Рида и воображала себя мустангером Джеральдом.
Через месяц и у меня было пончо, только его белоснежный цвет не годился для южноамериканских прерий.
Все девчонки в возрасте восьми — десяти лет хотят походить друг на друга, копируя причёски, одежду, обувь, а также «крутые словечки». Красота для женщины слово роковое, даже если ты ещё «детская женщина». Кто в моё время не собирал открыток и фото с известными актёрами и актрисами! Выход в кино превращался в ритуальное действо, толпы обожателей атаковали кассы кинотеатров. Женщины меняли причёски и шили новые платья. Кумиры надолго покоряли наши умы и сердца.
Осенью 1974 в кинотеатрах прошёл нашумевший фильм «Есения» (родители часто брали нас в кино, несмотря на надпись на афише «Детям до шестнадцати запрещается»). Образ независимой, красивой девушки не давал мне покоя, поэтому, когда нужно было придумать костюм к школьному новогоднему балу, я долго не раздумывала — цыганка Есения.
Мама купила красный сатин, соседка тётя Таня Бурьянова, настоящая фея, создала великолепное платье: длинное, отрезное, с рукавом «фонарик», с рюшами, оверложенными по краю чёрными нитками. Сочетание блестящего красного, оттенённого чёрным, волновало кровь, погружало в мир цыганской вольницы.
Увидев себя в школьном зеркале, я не могла поверить, что это я: платье до пола, золотые мониста на шее, длинные кудрявые волосы, которые мама мне завила папильотками (в советское время — это такие тряпочки с накрученной бумажкой), в шикарных локонах пряталась искусственная роза, а на ногах чёрно-красные с золотой нитью туфельки. Вот оно равновесие между внутренним и внешним!
В детских глазах самые обыкновенные предметы превращаются в волшебные: бальные туфельки были всего-навсего мамиными домашними тапочками, и они мне были велики на два размера, передвигаться и держать равновесие в них было неудобно.
Эмоции настоящей цыганки я смогла выплеснуть только дома. Я носилась босиком, поднимая юбку, перегибалась в талии, пытаясь трясти плечами, садилась на колени, размахивая цветастой шалью. Мною овладел какой-то огненный дух, азарт танца, душа рвалась на волю.
Почему в памяти пробуждаются именно такие моменты, детали, слова? Ночами мучает бессонница, но стоит принять «полтаблетки ностальгина и десять капель детства», как ты чувствуешь крылья за спиной, и, легко отрываясь от земли, уже паришь в бесконечной синеве неба, и вдыхаешь аромат цветущего сада.