Один день из жизни кузнеца.

На дворе восьмое сентября одна тысяча четыреста двадцатый год. Погода в Московском княжестве стояла холодная, навитая северными ветрами. Местные жители того периода поговаривали, что если «хмурень», – так называли сентябрь, – выдался холодным – жди ранних заморозков.
В маленьком селе жил да был кузнец по имени Василий. Статный, седобородый, с большими, сильными ладонями и глубоким, пронизывающим взглядом, – весь его образ внушал местным жителям, от мала до велика, трепет и уважение. Нравом кузнец был строг, но справедлив и благодушен, а потому часто помогал людям и был ими любим.
Кузнечному ремеслу Василий начал обучаться в четырнадцать лет. Мастерская была для него и рабочим местом, и домом. Кузница состояла из трёх помещений: одно – жилая комната, а два других — под ремесло. Василий встал с первыми лучами солнца и в кузнице закипела работа.
В первые часы работы к Василию пришёл местный рыбак, Алексей и принёс с собой самодельное удочку, но без единственной детали — крючка. Алексей был человеком старым, повидавшим жизнь, и мирную, и ратную. Время оставило на его лице глубокие, как трещины сухой земли, морщины. Голова была покрыта летней тафьей без колпака. На нём была грубая серая рубаха и обычные порты, заправленные в онучи.
— Здравствуй, Василий.
— И тебе не хворать, Алексей. Чего пришёл?
— Да я тут, вот, удило смастерил для внука своего, Мишаньки, а кости сгодной под крючок и не осталось уж. Вот и подумал я, – чай, подсобишь ты мне, сердешный, из железа выкуешь. Али откажешь, Василь?
— Как не подсобить, Алексей? Дело не хитрое да доброе. Оставляй удило и ступай с Богом. Даст Бог, заутре готово будет.
— Благодарствую, Василий! – Старик поклонился и ушёл.
Василий тем временем продолжил трудиться: ему нужно было выковать меч для воеводы местного, топоры с гвоздями для плотников.
Кузнечное дело в Древней Руси являлось самым почётным ремеслом, поскольку владеть огнём и «ладить» с металлом не каждый мог, тем более в Московском княжестве, так как металла там было очень мало. Кузнецам всегда приписывали некую мистическую силу и относились к ним с особым трепетом и уважением. Односельчане считали Василия колдуном, а любой предмет, который был сделан его руками, наделялся магической силой и искренне в это верили. По сути, каждое изделие было уникальным.
Василий взял немного железа, опустил в тигель и поместил всё в горн.
— Пущай накаляется. — Подумал Василий и присел на низкую скамью. Ждать приходилось долго, потому что железо расплавлялось только в том случае, если в горне было достаточно тепла: температура плавления железа составляет 1539°C.
На Руси готовности накала металла определяли по цвету: если сплав имел ярко-красный оттенок, — значит можно было ковать. Для создания соответствующих условий работы кузнецы в Древней Руси закрывали окна и двери, чтобы тепло уходило только через трубу. По ощущениям — это всё равно, что человек будет сидеть в горящей избе, или в бане.
Спустя пять-шесть минут Василий встал со своего места и взял в руки клещи, извлёк наконец-то тигель с расплавленным металлом из жерла пламени. Он вылил расплавленное железо в другой сосуд, который затем поместил в воду для того, чтобы содержимое остыло. Нужно быстро всё делать, чтобы кусок обработанного железа не застрял в сосуде. Кузнец вытащил его через несколько секунд и бросил на наковальню и материал для будущего крючка готов, а значит — полдела сделано.
— Олег, поди сюда! — Выкрикнул громогласно Василий.
Из другого помещения вышел молодой человек лет пятнадцати, подмастерье кузнеца.
— Звать изволил, Василий Фёдорович?
— Звал. Бери молот, помогать будешь.
Василий взял клещами ещё не до конца остывшее железо и поместил в горн, чтобы снова немного нагреть. Через некоторое время вытащил его и приблизил к своей седой бороде: волосы начали быстро закручиваться — ещё один признак готовности металла к ковке.
— Готово. Теперь слушай да внимательно, Олег. Я положу сейчас железо на наковальню, а ты стучи по нему, да так, чтобы прям оно тянулось!
— Слушаюсь, Василий Фёдорович.
Так и началась ковка крючка. Железо, раскаленное и эластичное, под инструментами мастера быстро меняло свою форму. Во время этого процесса металл приходилось каждые пять минут помещать в горн, чтобы он оставался эластичным.
— Хватит. Я сам дальше. Ступай теперь. – Сказал Василий подмастерью и поместил железный прямоугольник в корыто с водой, кивнув один раз своему помощнику.
Олег тоже кивнул ему и вышел из кузницы. Ремесленник тем временем ещё раз повторил весь алгоритм действий с горном и водой, и дело сделано, крючок готов. Теперь он имел закруглённую форму с одним заостренным наконечником, а на другом конце было «ушко», в которое вставлялась плетёная леску. Кузнец подошёл к удочке, что принёс Алексей, и приладил к ней крючок.
— Ну, вот, теперь и меч можно доделать.
Детали для меча были уже давно сделаны, осталось доковать само лезвие и подточить его, чтобы воину было не стыдно оружие в руки взять.
Василий взял лезвие меча клещами, поместив его в горн. В старину говорили, что меч — продолжение руки воина, а у кузнеца — клещи.
Через пять минут Василий вытащил лезвие из огненного очага и положил будущее оружие на наковальню, взял молот и начал по нему стучать, не медля ни секунды. Когда он убедился, что лезвие выглядит ровным, то поместил его в корыто с водой. Когда изделие остыло, мастер подошёл к точилу. Окна следовало отворить настежь, чтобы дневной свет позволил разглядеть лезвие на предмет его толщины при точении.
Василий присел на скамью около точила и начал нажимать на педаль, чтобы раскручивать каменное колесо. Он приблизил край лезвия к прибору и от него пошли маленькие искры. Процесс заточки занимает много времени: здесь нужно держать концентрацию и давление на сам предмет, чтобы его не попортить, иначе придётся всё начинать сначала. Так и шла работа у кузнецов в Древней Руси с утра до вечера.
На следующее утро, около мастерской ждал рыбак Алексей, который пришёл за удочкой для внука. А через некоторое время прискакал на своём коне воевода. Встретившись взглядами, старик поклонился воеводе. Тот, в свою очередь, был одет в кольчугу с наборным поясом, шаровары с сапогами. На его спине был щит с изображением орла. На голове воина был шлем, без драгоценных камней.
— Здравствуй, воевода.
— И тебе, Алексей, доброго здравия. Василия ожидаешь?
— Да. Удило у него, вот, оставил вчера, а он сказал, чтобы я на следующее утро пришёл забрать. Крючок попросил у него сделать. Василий слово держит — истина.
— Вот как? Ну, что ж, посмотрим, насколько хорош он и в делах.
Во время разговора Василий отворил двери своей мастерской и увидел своих старых знакомых, которые уже ожидали на пороге. Он поклонился сначала воеводе.
— Доброго здоровья, люди добрые.
— Добро, кузнец! Готов ли меч мой?
— Как я и обещал тогда. – ответил ему и протянул готовое боевое орудие.
Ботт имел красный оттенок, кроме устья и наконечника – ножны, они были тёмно-коричневого цвета. Само лезвие заточено с двух сторон, весь эфес чёрный, от навершия до рикассы.
Воевода взял в руки оружие и проверил его качество, ощущая в нем всю мощь кузнечного дела. Он повесил меч на пояс и вымолвил, слегка улыбаясь, «Ай, спасибо, уважил!». Воевода взобрался на коня и, обернувшись, к Василию, вымолвил:
— Благодарствую тебя за труд твой. Вот твоя награда. — Ратник взял из наборного пояса мешочек с серебряными монетами и протянул кузнецу. Ремесленник поклонился воеводе и обратился к рыбаку.
— Вот твоя удочка, Алексей. Будет теперь и тебе и Мишке и польза, и потеха.
— Дай тебе Бог, Василий! – радостно ответил ему крестьянин и протянул пять медяков.
— Будет тебе, Алексей! Считай, в дар тебе от меня и удило и медяки, будь в здравии.