Три кита. Часть 1. Глава 7. (Глава 7)

7.1

Машина плавно плыла по дороге и месила мёртвый коричневый снег.

— Ты представляешь себе работу официантки?

Алина никогда не была ни в ресторане, ни даже в кафе, но про эту работу конечно знала.

— Да, представляю.

— В общем, есть закрытый клуб, там тусуются очень богатые ребята, мне нужен человек, которому можно доверять.

— Официанткой?

— Ну почти. В меню там нет еды, и разносить ты будешь… сама понимаешь.

— Нет, не понимаю.

— Блять… вещества, наркотики, дурь. За просто так таких бабок не платят.

Он кивнул на свой автомобиль. Попахивало подставой, но очень изощрённой.

— Мне нужно время подумать.

— Ты серьёзно? Ты даже не понимаешь, насколько тебе сейчас повезло встретить меня.

Деваться было некуда, либо домой, либо подстава. Проскользнула мысль, что она даже не против сесть, а что? На зло этим ублюдкам, Сергею и всем прочим, кого она знает. Может, кому-то придет в голову мысль, что всё это из-за них.

— Когда?

— Сегодня вечером я за тобой заеду, жди меня на лавочке за домом в восемь часов. И оденься поприличней, рабочую одежду выдадут, но… Ты поняла, да?

— Попытаюсь.

— Смотри, не подведи.

Он остановил машину, переулками отсюда можно дойти до дома за пять минут.

— Довести или дойдёшь?

— Дойду, недалеко.

Алина вышла из машины. По ощущениям, сегодня она нашла выход из комы.

7.2

Я расту с неимоверной скоростью. Почти каждый день меня кормит человек. Растения по соседству мне говорят, что человек — это сложный организм. И если взять человечество как сложный организм со своим сознанием, то можно сказать, что, когда организм не может уничтожить свой внешний раздражитель, он непроизвольно начинает уничтожать себя. Внешний раздражитель есть ничто иное как отсутствие смысла. Проблема человеческого сознания в том, что оно занимается поиском смысла вместо его созидания. Поэтому каждый вид, достигнувший гиперсознания, обречен на самоуничтожение. Будущего у этого вида нет.

7.3

Сергей сидел в гараже на старом кресле и смотрел на мёртвую муху, которая лежала на железном раскладном столике для рыбалки. На столике вместо скатерти были газеты, на которых остались сухие крошки белого хлеба. ТТ бы разобран по запчастям и киснул, густо обработанный ВД-40. Муха лежала лапками вверх. Сергей внимательно рассматривал её. Его тело будто бы весило тонну. Он думал о деньгах, которые получит за ствол, о своей ненависти к родителям за то, что они его породили, об Алине, которую бросил одну на растерзание этой ужасной действительности. Сергея осенило, что он не ненавидит мир. Он ненавидит себя. Себя и только. За креслом валялась гора стеклянных бутылок. Сергей встал и начал ходить по гаражу. На полке он увидел колоду карт, взял их в руки, начал их перемешивать. Он смотрел на муху и перемешивал карты. Затем улыбнулся и начал ей рассказывать.

— Знаешь, это было давно, лет шесть назад.

Он положил две карты себе и две мертвой мухе.

— Только прошла зима и таял снег. Мне было еще непривычно ходить по асфальту. Вышло солнце. Да, я помню это солнце. Оно было не такое, как обычно, оно было будто радуга, и даже ужасные серые строения казались смешными и разноцветными. Мама тогда ещё жила с нами. Меня тогда херовило, не знаю от чего. Может, тоскливо было, а может из-за того, что я словил кастетом по лицу и у меня была зашитая рана. Прямо на лице. Неприятная ситуация, правда?

Сергей перемешал карты и опять положил по две каждому.

— Так вот, мама дала мне денег на маршрутку и на таблетки, но я решил потратить их с умом и купил себе пива. Хм, давно тогда не пил пива, холодно было для такого удовольствия. Я решил пойти в больницу пешком, в такую великолепную погоду очень хотелось прогуляться. Голова у меня была перебинтована, пол лица заплыло, глаз выглядел ужасно. Когда я к нему дотрагивался, у меня шли мурашки, но уже всё шло на спад и, возможно, я сейчас преувеличиваю. И я буду откровенен, швы снимать было страшно.
Ну да ладно, отхожу от темы немного. Я шёл в больницу по непривычно сухому асфальту, думал о том, что не хочу ни денег, ни автомобиль, ни квартиру, всё что я хочу — это умереть во сне. Не хочу осознавать того, что скоро всё закончится, хоть это всё и достало меня. Страшно это, страшно дальше жить, когда можно умереть не во сне.
И тут появилась она. Не знаю, видел ли я что-то прекрасней в этой жизни. Она так легко шла, будто по воздуху. Её длинные каштановые волосы подхватил тёплый весенний ветер. Она была одета в чёрное пальто. Боже, это пальто, как оно ей шло. Воздушными лёгкими шагами самое прекрасное в мире существо шло мне навстречу.

Она подошла так близко, и я сказал ей:

— Привет.

Он положил ещё по две. Козырем была бубна. Сергей громко кинул колоду на стол и посмотрел свои карты.

— Как тогда, так и теперь у меня не было за душой ни гроша. Она прошла мимо. Я начал себя успокаивать. Я мог обсудить с ней «Хлеб и Волю» Кропоткина или «Метафизику» Аристотеля. Я бы смог ради неё убить или построить дом с нуля. Но она прошла мимо. Куда мне с моим разбитым лицом? Тупая сука в пальто думает, что у меня нет денег. Я бы продал свою никчёмную душу за то чтобы её сбила машина.