Три кита. Часть 2. Глава 2. (Глава 13)

ГЛАВА 2

Два. День начнется с того, что ты помнишь всё только наполовину.

ИЗ РАССКАЗОВ АРТЁМА

— Художник или писатель обязан повеситься после того как его признают. Ибо какой смысл? Всю жизнь бороться против дебилизма, чтобы потом твоими трудами дебилы восхищались? Напрасно жизнь прожил, с крыши прыгни.

— Погоди, дед, не ори ты так, мы сейчас оглохнем все.

Мы сидели в зимнем лесу возле чёрного дыма. Небо было не видно из-за тумана, капал дождь, красный, будто кровь.

— Вот знаешь, какая у меня мечта?

Моё лицо горело от зимнего ветра. В лесу пахло йодом.

— Нет, дед, понятия не имею.

— Всю жизнь свою на это потратил, книгу пишу.

Я улыбнулся.

— И как оно? Выходит?

— Более чем, в этой книге есть всё. Всё, чего мы не знаем.

— Так ты книгу издать хочешь?

Дед затих, а потом сказал почти шепотом:

— Спалить её хочу. В костёр кинуть, чтобы искры к небу полетели, и я вместе с ними.

Тут отозвался мужик в старом камуфляжном бушлате.

— Да не слушай ты его, у старика маразм, все время херню морозит.

Деда его реплика не на шутку взбесила.

— А ты вообще рот закрой, майор. Из-за тебя всё говно. Ты, ублюдок, и такие, как ты, марионетки зла, марионетки плутократии, людей за деньги убивали, а значит, и честь твоя бумаги разрисованной стоит.

— Та кого я убил?

— Придурок ты, слушать тебя не хочу.

Капал дождь, красный, будто кровь. Я решил пройтись за дровами. Под мокрым снегом хрустел пластик, я подошёл к большому дереву и увидел на нём огромную язву, мягкую и чёрную, с тёмно-красным оттенком. Вдруг язва начала сужаться вдоль. Что это? Глаз? Дерево моргнуло? Глаз раскрылся, из него потекла коричневая слеза. Меня начало тошнить. Интересно, какими нас видят деревья? Пожалуй, смеются над нашей беспомощностью. На ветру шумел трухлый кусок клеенки, величественно, как флаг планеты Земля. Я достал из рюкзака старую алюминиевую вилку и воткнул с ненавистью дереву в глаз. Он захлопнулся, будто двери лифта, из него потек желто-коричневый гной. Все ветки снизу обломали, придется вернуться ни с чем.

В лесу, где раскинулась гигантская вырубка, минуя свалку ржавых машин, я вижу чёрный дым, уходящий в туман. Уже пару дней мы греемся автомобильными шинами. Дед крутил самокрутку из газеты и желтой, дерущей горло махорки.

— Нет дерева, только верхушки.

Все промолчали, моя новость никого не удивила.

Дрожащий от мокрого ветра майор сказал:

— К трассе придется идти, покрышки снимать.

Я кивнул, а он тяжелой походкой пошёл к грязной палатке, взять ключ, чтобы открутить колеса.

Под ногами хрустел пластик, мы шли сквозь свалку гниющих машин.

— Майор, ты правда людей убивал?

— Ты сам как думаешь?

— Думаю, да, на то они и военные, чтобы глотки по приказу рвать.

Майор промолчал, наступила неловкая пауза. Потом он резко сменил тему, будто не хотел испачкать честь братьев по погонам.

-Знаешь, у меня друг был.

Я рассмеялся от такой неожиданной смены темы диалога.

— У всех были, майор.

— Договорить дай, хорошо?

Я замолчал, майор продолжил.

— Наркоманом был, вот прям не мог остановиться. В долг у всех брал, у родителей золото и технику в ломбард вынес.

— Так история, собственно, о чем?

— Дослушай сначала. Никто не мог понять, почему он торчит, а я знал. Женщина его бросила, любовь у них, мол, была, а он эти чувства компенсировать пытался.

— Так в любви зло?

— Та не в любви, придурок, договорить дай.

Я затих, его история меня очень заинтриговала. Майор очень суровый мужик, и даже когда крепко выпьет, по душам говорить не хочет, а тут такое рассказывает.

— Никого я не убивал, охраной я занимался, государственного объекта, «Институт потребительства». И вот что я тебе скажу. Люди полигамны, а моногамия — это величайшее изобретение института, потому что если бы мы все просто трахались, не было бы брака и отношений, а если нет этого, то ты не хочешь завоевать женщину, понимаешь? Ты меньше потребляешь. Ты не купишь себе автомобиль или новый телефон, чтобы подчеркнуть свой социальный статус, тебе не нужна квартира, модная одежда. Зачем? Ведь секс и так есть.

— Правду говоришь, майор.

— Конечно, правду. Зло — не наркотики и не любовь. Зло — это люди, которые растравляют нам приоритеты в жизни, чтобы мы работали на них.

Всё это было мне и так понятно. Я был зол, ненависть кипела во мне всегда, не от того, что так есть, а от того, что я не знаю, что с этим делать.

Мы вышли на трассу, издалека я увидел старую «Ниву» белого цвета, стоящую под большим рекламным щитом. На нем были изображены три профиля, будто смотрящие друг другу в затылок, все трое с причёсками как у Элвиса Пресли. Три кита. Мир держат три кита. На рекламном изображении три главных пастуха владельца фермы. Первый профиль слева в белом халате. Учёный. Кабинетная крыса, прячущая за научным лексиконом невежество всего научного мира. Наука — это бизнес. Наука — это места в кабинетах и у кормушки. Главное — отсылаться на давно умерших людей, самому знать что-либо не обязательно, просто заучить, как школьный стих. Второй профиль посредине. Самый грязный и лживый представитель человечества, в новом костюме и галстуке. Политик. Человек, помешанный на недвижимости, дорогих автомобилях, деньгах и их приумножении, ограничивший себя иллюзиями о целях людей. В основном это иллюзии, навязанные им третьим китом. Он в брендовой одежде, у него много половых партнеров, он открыто употребляет и пропагандирует наркотики. Звезда. В прошлом творец, который делал хорошую музыку или, возможно, писал картины, пока в его творчество не пришли деньги, а значит, власть. Все хотят быть ими. Кем-то из трёх. Вот только не стать продажным, и тогда человечество заживет. Наивные мысли подростка.
Начинало темнеть. Мы поставили Ниву на кирпичики, вот только всё не могли скрутить последнее колесо. У майора начали сдавать нервы из-за прикипевших ржавых гаек, и он бросил ключ об асфальт.

— Будто весь мир ржавчиной покрылся.

— Так что с твоим другом случилось? Сейчас он где?

Майор молчал и покорно смотрел в даль горизонта. На краю дороги стал вырисовываться силуэт женщины.

Он увидел её первым. Мара. Она безразлично шла босиком по трассе прямо нам навстречу. Мы с майором застыли от такого зрелища. Там, где ступала её нога, вырастали красные тюльпаны. Ветер трепал её длинные чёрные волосы. Неужели она за нами пришла? Время будто застыло, в небе депрессивно повисла чёрная луна. Мара подошла к нам впритык, я смотрел в её грустные глаза. Она поднесла указательный палец к своим губам:

-Тссс!

В лесу все так же пахло йодом, и дождь шёл, красный, будто кровь.