Савант

Смотрите, я рисую трубку, но это не трубка.

Рене Магритт

— Пациент, вы слышите меня? — пощёлкав пальцами, спросил молодой санитар. Попытка привлечь внимание и в этот раз не возымела должного эффекта: мужчина по-прежнему сидел на своём стуле, слегка покачиваясь и безучастно взирая на белую стену. В его серых глазах читалась лишь пустота, бледное лицо не содержало и намёка на мысль.

— Ну вот. Вы видите? Что я вам говорил! И так — он может просидеть хоть целый день. Иногда его отпускает: я видел, как он читает книгу или пишет что-то на листочке… — обернувшись к своему спутнику, поведал санитар.

— Значит, пишет? — изогнув бровь, поинтересовался мужчина в деловом костюме с дипломатом в руке. — Как интересно. И что же?

— Да чушь всякую. Какие-то буквы, цифры. Мы с доктором смотрели, но никакого смысла в этом не увидели, — развёл руками его проводник.

— Значит, «всякую чушь»? — доверительным вкрадчивым голосом уточнил визитёр, добавив: — А можно мне посмотреть?

— Да. Конечно. Всё в его тумбочке, возле кровати. Что-нибудь ещё? — с готовностью поинтересовался санитар.

— Нет, благодарю вас, вы и так уже много сделали. Можете быть свободны. Полагаю, мы сумеем найти общий язык, — заверил мужчина, любезно уступая дорогу.

— Хорошо, если так…

— Я в этом уверен.

Скрипнув дверью и почти удалившись в коридор, санитар неожиданно остановился и на всякий случай напомнил:

— Если что — я буду за дверью. Можете обращаться.

— Всенепременно, — проводив молодого человека холодным взглядом, бритоголовый мужчина с короткой ухоженной бородой и невозмутимым лицом прочистил горло и обернулся к пациенту.

«Синдром саванта, — отметил он про себя, в очередной раз осматривая обитателя палаты. — Безумец и гений в одном лице».

Поставив свой чёрный дипломат на пол, служащий обвёл взглядом помещение, меж тем неторопливо снимая перчатки с холёных рук.

— Ну, здравствуйте. Вполне возможно, что я буду вашим новым куратором, — с оттенком лёгкой небрежности особый агент бросил перчатки на край стола, продолжив свою речь, дикцией, видом и жестами напоминая ведущего новостей: — Опираясь на косвенные признаки, ваш лечащий врач сделал вывод о наличии у вас незаурядных экстрасенсорных способностей и поставил в известность о своих предположениях моё руководство.

Пациент слушал редкого гостя вполне спокойно, не перебивая и не отрывая взгляда от ранее выбранной точки на стене.

— Вследствие чего я получил распоряжение подтвердить или опровергнуть данное предположение. В случае, если оно подтвердится, вас переведут в иное, более комфортабельное место, где вы будете находиться под моим личным присмотром, — как ни в чём не бывало продолжил незнакомец.

Сидящий на стуле мужчина по-прежнему счёл лучшим промолчать.

— А вы не слишком-то разговорчивы. Наверное, устали от пристального внимания? Понимаю. Да, так бывает, — пройдя к тумбочке, особо уполномоченный остановился, деликатно поинтересовавшись: — Надеюсь, вы не будете против, если я ознакомлюсь с вашими записями?

И снова: в ответ — тишина.

— Так понимаю, молчание — знак согласия, — аккуратно выдвинув ящик, особый агент без долгих поисков извлёк на свет небольшую тетрадь и карандаш, промолвив: — В каком-то смысле бумага сохраняет частицу нашей души… А впрочем, кому я это говорю, вам ли не знать?..

Присмотревшись к произвольно открытому тетрадному листу, мужчина покачал головой с выражением лёгкого удивления и уважения:

— Вот тебе и «всякая чушь». Они просто не поняли ваш шифр. А впрочем, лучше я это всё равно заберу.

Некоторое время поводив пальцами по поверхности бумаги и поднеся тетрадь к носу, особо уполномоченный продемонстрировал улыбку авгура. Отведя полу пиджака, он достал герметичный пакет с миниатюрной ручкой и, поместив в него тетрадь, наклеил поверх небольшую полоску с номером, после чего положил пакет с содержимым на тумбочку и, задвинув ящик, отворил дверцу.

— Так, что тут у нас? Кен Кизи: «Над кукушкиным гнездом». Весьма символично, — без иронии оценил особый агент.

Ответа не последовало.

Обойдя стул, гость встал перед лицом пациента и, проследив за его взглядом, спросил:

— И на что это вы так внимательно смотрите?

Выражение лица пациента не поменялось ни на секунду.

Ни капли не раздосадованный, служащий подошёл к столу и, приставив стул со своей стороны, присел.

— Вы знаете, эта игра в молчанку уже начала мне малость надоедать, — тем временем водрузив кейс перед собой и начав неторопливо его открывать, проговорил визитёр.

Ноль внимания.

— Но вообще вы правы. Возможно, это я не обратился к вам на доступном для вас языке, — на мгновение оторвав руки от дипломата, мужчина помассировал бритую голову кончиками пальцев, создавая в сознании давно зарекомендовавшую себя мыслеформу.

Сотканная силой воображения конструкция в виде связующего канала незримой нитью связала разумы обоих присутствующих. С молниеносной скоростью ментальный трафик устремился от сознания к сознанию, донося телепатему до адресата.

«Здравствуйте», — голос особого агента прозвучал непосредственно в сознании, и на этот раз подобное обращение возымело действие: словно бы ожив, пациент неторопливо обернулся, хотя по-прежнему продолжал напоминать сомнамбулу.

— Вы слышите меня? — продолжил своё мысленное обращение служащий.

Собеседник неторопливо кивнул.

— Ну, уже что-то, — улыбнувшись, кивнул в ответ вопрошавший, следом промолвив уже обычной речью: — Раз уж контакт между нами теперь установлен, вы могли бы помочь мне разобраться с целью моего визита? Ничего сложного. Знаете ли, направляясь сюда, я просто прихватил с собой кое-какие игрушки. Работа у нас, особых агентов, знаете ли, напряжённая, сложная, времени на отдых практически нет. Поэтому — сейчас мы с вами просто немножечко поиграем. Вы ведь составите мне компанию, верно?

Мужчина не ответил утвердительно, но, тем не менее, было заметно, что, во всяком случае, он услышал и понял вопрос.

— Хорошо, пусть так. Вы не обращайте внимания, что я иногда начинаю дурачиться, изображать своего «рубаху-парня» и травить шутки, которые кажутся смешными мне одному: такая уж у меня манера. Кому-то нравится, кому-то нет. А работа у нас, и правда, нервная, поэтому нам и приходится почти всё время контролировать свои эмоции и лишь изредка позволять себе роскошь давать волю чувствам. А если серьёзно — вас ожидает стандартное тестирование, по результатам которого мы с убедительной достоверностью сможем квалифицировать вас в качестве псионика и уточнить те или иные ваши характеристики. Степень пси-восприимчивости и прочее. Ну что, вы готовы? По глазам вижу, что да. Можете не отвечать прямо: если вам так будет удобнее, я мог бы читать ваши мысли. Только поверхностные… Вы ведь не против? — потерев холёные руки, словно муха — передние лапки, особый агент выжидающе уставился на пациента, ожидая получения мыслеформы по установленному ранее и всё ещё активному каналу связи.

Впервые на лице пациента возникло блеклое подобие эмоций: мужчина выдавил лыбу, и в этот самый момент на мысленном экране особо уполномоченного возник яркий телепатированный образ: прямая, далеко раскинувшаяся трасса, за финишной чертой которой возвышается колоссальных размеров половой орган.

— Ай-яй-яй. Ну зачем же так грубо? — обрывая канал связи, служащий укоризненно поцокал языком, но, не утратив ни грамма оптимизма, тотчас же прокомментировал увиденное: — А вообще старик Фрейд во всём наблюдал фаллический символизм. И ведь прав был: порой оглянешься и видишь, какая в этом мире творится х… ня. Впрочем, это всё лирика. Ближе к делу.

Достав из кейса блокнот, особый агент продолжил серьёзным тоном:

— Я знаю, что вы и наполовину не настолько безумны, как прикидываетесь. И вы должны понимать, что я сейчас нахожусь здесь не потому, что мне безумно нравится ваше общество, но потому, что я — официальное лицо при исполнении. Если вы не станете со мной сотрудничать, у вас будут проблемы. Серьёзные. Сумасшедшие экстрасенсы — это отдельная тема. Очень опасные личности. Порой способны волевым усилием убить президента, просто увидев его в вечерних новостях. Разумеется, важных лиц тщательно экранируют, и для того мы, собственно, и нужны; но — за всем не уследить, всего не устранить. Поэтому-то мы вынуждены выявлять вас и вам подобных и оценивать то, насколько вы можете быть полезны либо опасны. И если уверенности нет, нам проще от вас избавиться.

Савант молчал, никак не отреагировав на угрозу.

— И не только от вас. Но ещё и от вашей жены, родителей, дочери, — перелистывая записи в блокноте, отметил особый агент. — Поверьте, у меня найдётся для вас мотивация. Я ведь знаю, что вы — симулянт. Вернее, нет. Скажем чуть точнее: вы — весьма одарённый и способный человек, имеющий, вместе с тем, некоторые проблемы с психикой, при этом изображающий человека, имеющего иные проблемы с психикой. Я — экстрасенс. От меня очень сложно скрыть подобные вещи.

И снова — молчание.

— Не разочаровывайте меня. Мы ведь, кажется, уже установили с вами контакт. Я знаю, что вы меня слышите. Знаю, что понимаете. Ладно, Бог свидетель, что лично я — этого не хотел, но вы — сами меня вынуждаете, — удерживая новый канал связи, особо уполномоченный телепатировал в сознание рецепиента одну из заранее составленных гипнограмм — конструкцию пси-программного кода, целью которой было внушить человеку определённую мысль, воздействовать на те или иные рецепторы, создать некие ощущения, галлюцинации или иные эффекты.

Особый агент выбрал пламя. Пламя, которое медленно охватывает пижаму, руки и волосы пациента…

На этот раз попытка вывести мужчину из оцепенения подействовала: вскрикнув, тот подскочил, заметавшись на месте, в отчаянной попытке сбить с себя несуществующий огонь.

— Нет, и не надейтесь, — злорадно ликуя, заверил гость. — Дело в том, что этого огня на самом деле нет. Он — реален лишь в вашем сознании, и больше нигде. Его невозможно сбить вашими плясками или потушить водой. Не верите? Смотрите!

Следом за первой гипнограммой — в ход последовала и вторая. На этот раз — сквозь щели из затворённой двери начала сочиться вода. Поначалу — медленно, еле заметно, неторопливо, но вскоре — хлынула целым потоком, сметая всё на своём пути.

Особый агент чётко лицезрел картину того ужаса, который недавно транслировал в сознание человека, и знал, по какому сценарию пойдёт спектакль.

Вода стремительно заполняет комнату. Поначалу, как и ожидалось, — горящий бросается в неё, начинает барахтаться и, действительно, ему удаётся сбить пламя. На лице его возникает блаженное облегчение, но, вместе с тем, вода всё прибывает и прибывает.

Бедолага забирается ногами на стул, но — и этого недостаточно. Стулья, стол, кровать, тумбочка, книги — всё начинает плавать; кажется, эта вода вскоре заполонит собой всё помещение.

Сердце — бешено колотится. Руки — судорожно начинают грести «по-собачьи», ведь он — не умеет плавать! Но и это кажется меньшей из бед, поскольку — где-то у двери над водой уже показался акулий плавник, а ближе, меньше, чем на расстоянии вытянутой руки, — аллигатор!..

«У вас всё в порядке?» — издевательский голос телепатируется вновь.

Мужчина вздрагивает. Он по-прежнему находится в палате, где не наблюдается ни следов потопа, ни следов пожара. На полу — не видно никаких акул, из-под кровати не торчит ничего, напоминающего хвост аллигатора.

— Бог ты мой — вы словно после центрифуги. Расслабьтесь. В конце концов — я ведь вам не враг. Давайте сотрудничать, и мы — быстрее закончим с этим делом. Полагаю, вы знаете, что такое тест Роршаха? Если даже и нет, поясняю: сейчас я буду показывать вам различного рода кляксы, а вы — просто называйте первое, что приходит вам на ум. Летучую мышь, бабочку, тазобедренный сустав — словом, всё, на что это может быть похоже. Итак, — достав из дипломата ряд листов, особый агент продемонстрировал один из них.

— Двуглавый дракон, — впервые за всё время произнёс пациент. Он выглядел несколько ошарашенным, но, скорее, не столько напуганным, сколько удивлённым.

Разглядывая стены, помещение, обстановку вокруг, он напоминал человека, который умудрился задремать в общественном транспорте, а теперь, неожиданно для самого себя, проснулся посреди яркого сна.

— Не оригинально. Но — начало уже хорошее. Во всяком случае — вы заговорили. И это уже радует. Хорошо. Следующая картинка, — продемонстрировав новое изображение, продолжил особо уполномоченный.

— Бластер. Два бластера. Прижатые один к другому. Ручками смотрят в разные стороны, — в этот раз — уже более многословно поделился тестируемый.

— Угум, — словно бы компенсируя повысившуюся словоохотливость недавно молчавшего собеседника, коротко отметил гость, фиксируя ответ.

— Говорите сразу, и не задумывайтесь. Скажите, у вас в роду встречались гении?

— Нет.

— А сумасшедшие?

— Я ведь уже сказал: «Нет».

— Вы летаете во сне?

— Да.

— Вам снятся цветные сны?

— Да.

— У вас в роду встречались люди с обострённым экстрасенсорным восприятием?

— Не знаю.

— Хорошо. Так, смотрим теперь на эту фигуру. Что она вам напоминает?

— Смерть.

— Чью смерть?

— Так. Вообще.

— Ладно… Скажите, как часто вы думаете о ваших родных и близких?

— Зачем вам это знать?

— Здесь я задаю вопросы.

— Я живу без них, а они — без меня. Я — здесь, а они — там. Вот и всё, что я могу сказать.

— Вы так и не ответили на мой вопрос.

— Да.

— Тогда я вынужден повторить его снова, но — более настойчиво.

— Иногда.

— Как часто «иногда»?

— В сумме — около двух часов в день.

— Сколько будет, если умножить семь тысяч семьсот четырнадцать на семьдесят тысяч пятьсот двенадцать?

— Пятьсот сорок три миллиона девятьсот двадцать девять тысяч пятьсот шестьдесят восемь.

— Какой день недели будет ровно через две недели и восемь месяцев?

— Четверг.

— В котором году началась Великая Французская Революция?

— В тысяча семьсот восемьдесят девятом.

— А в котором закончилась?

— В тысяча семьсот девяносто девятом.

— Температура плавления бериллия?

— Тысяча двести восемьдесят четыре градуса по Цельсию.

— Что вы ели сегодня на завтрак?

— Я… Я не уверен…

— Как зовут президента нашей страны?

— Я не помню…

— Сколько лет сейчас вашей дочери?

— Я не знаю…

— Хорошо. Как зовут вашего отца?

— …Я не могу вспомнить.

— А жену?

— …Затрудняюсь ответить на этот вопрос.

— Ладно. Кем работала ваша мать до вашего рождения?

— До моего рождения — у меня ещё не могло быть матери.

— Что вы видите на этой картине?

— Что-то мёртвое. Не могу сказать что.

— А если постараетесь?

— Останки крота.

— Ладно. Впереди ещё долгий вечер, — сосредоточившись на кляксах, особый агент некоторое время демонстрировал одну за одной, отмечая полученные результаты, пока, наконец, не положил бумаги обратно, достав вместо них небольшую коробочку.

— Обратите внимание, — отворив футляр, он продемонстрировал колоду, в скором времени принявшись её тасовать. — Что это, по-вашему?

— Карты, — с уверенностью ответил пациент.

— Да, — отчасти согласился особый агент. — Но вы меня, признаться, несколько разочаровали. Я рассчитывал на более точный ответ. А впрочем, это только начало…

Перемешивая карты так и этак, сводя их уголками и демонстрируя более сложные элементы тасовки, особо уполномоченный продолжил:

— Это действительно карты, но — не игральные. Во всяком случае, в привычном понимании слова. Это знаменитые карты Зенера, разработанные в тридцатые годы двадцатого века, но не утратившие своей практической ценности и по сей день.

Пациент промолчал, не задавая никаких уточняющих вопросов, поэтому особый агент продолжил, последовательно демонстрируя испытуемому разновидности карт:

— Всё очень просто. В классической колоде присутствуют двадцать пять карт пяти разновидностей. Это простейшие чёрные фигуры на белом фоне: круг, квадрат, звезда, волнистые линии и крест. В более сложных вариантах к ним ещё прибавляют другие, к примеру — треугольник или пустую карту; даются различные цвета фонов и фигур, которые также необходимо угадывать; задаются сложные фигуры. Иногда используют обычные игральные карты, но — для новичков это сложно, потому что приходится считывать большое количество переменных и можно запутаться. К тому же на чистоту эксперимента, в таком случае, негативно влияют некоторые устоявшиеся привязанности, психологический фактор, чего не происходит при первом знакомстве с картами Зенера. Пока что начнём с малого. Мы уже поиграли с кляксами, а это — другая увлекательная игра. Я буду доставать карту, смотреть на неё сам, но — не буду показывать вам. А ваша задача — правильно угадать эту карту. Несколько угаданных карт ещё можно списать на совпадение, но, начиная с определённого процента совпадений, уже можно говорить о наличии некоторого экстрасенсорного потенциала. Кто знает, возможно, ваш потенциал намного превосходит мой, но до сих пор проявлялся спонтанно, поскольку вас не обучали его контролировать. Что ставит под угрозу как вас самих, так и окружающих.

Перетасовав колоду ещё раз, особый агент предложил испытуемому срезать её. Казалось, мужчина не сразу понял, что от него требуется, но, тем не менее, ткнул пальцем в середину.

После недолгих манипуляций особый агент извлёк из колоды первую карту и повернул её безликой белой рубашкой к испытуемому.

— Что изображено на лицевой стороне этой карты?

— Волнистые линии, — не тратя секунды на раздумье, с уверенностью ответил тот.

Не подтверждая, как и не опровергая сказанное, особо уполномоченный вернул карту обратно в колоду и, перетасовав ещё раз, извлёк следующую картинку.

— Что вы назовёте на этот раз?

— Квадрат… Хотя, погодите… Да, квадрат.

— Что такое? Вы в чём-то не уверены?

— Нет, просто вы сейчас взяли две карты и держите их как одну. За ней круг.

— Кхм… Ну, положим, они плотно лежали, а я случайно не заметил, — убирая две карты обратно в колоду, прокомментировал особый агент, тасуя карты в очередной раз.

— Теперь? — в очередной раз демонстрируя неприметную белую рубашку выбранной карты, поинтересовался он.

— Треугольник.

— Но я ведь Вам уже сказал, что в классической колоде Зенера его нет, и не может быть: двадцать пять карт, по пять на каждую фигуру.

— Да. В классической колоде Зенера — нет. Но вы — его туда положили. И не сказали об этом, — как ни в чём не бывало заметил собеседник.

— Что ж… — убирая карты обратно в футляр, а футляр в кейс, особо уполномоченный вздохнул: — Я полагаю, продолжать игру дальше — нет особого смысла. Благодарю вас за сэкономленное время. Менее чем через час за вами заедут. А я, если позволите, пока должен уладить кое-какие формальности с вашим переводом. Кое-что из ваших вещей, уж не обессудьте, отправится следом со мной. В частности — ваши записи.

Особый агент по-прежнему распинался, сидя за столом напротив пустого стула. Как обычно, излишне щепетильный. Как обычно, излишне возбуждённый. Как обычно, излишне многословный.

Невзрачный человек в чёрном деловом костюме молча стоял в углу, поглаживая подбородок. На лице его читалась печаль.

Денёк не заладился. Уже четвёртый сотрудник за день — и тот не выдерживает квалификационной проверки. Болтает, болтает, болтает. Уже скоро от его слов крыша ехать начнёт. Уже даже хотел им намекнуть, но — нет, как об стенку горох. Дальше носа своего не видят. Ни один не раскусил подвоха, ни один не прочувствовал.

Укоризненно поцокав языком, инспектор проводил особого агента взглядом.

Уже собираясь уходить, тот остановился у самых дверей и, развернувшись, учтиво попрощался с несуществующим пациентом, после чего наконец покинул помещение.

— Уфф… — вздохнув, агент-экзаменатор подошёл к столу и, опустившись на то место, где ранее в видении особо уполномоченного располагался савант, побарабанил пальцами по столу.

Плохо, господа. Очень плохо. Никуда не годится. Во всяком случае — для ведущих сотрудников отдела. Хотя, ну что с них взять: салаги зелёные, дорвавшиеся до первой ответственной должности, — учить их ещё и учить.

Похлопав себя по карманам, инспектор извлёк на свет небольшую плоскую фляжечку, поблескивающую серебром. Уже начав привычным движением отворачивать крышку, мужчина внезапно прервал своё движение и осмотрелся: казалось, кто-то неотрывно глядит ему в спину…

Хотя, нет, ему просто показалось. Наверное…