Вежливые Люди (Глава 1)

Что б ни придумала дурная голова,
Что б ни сказал злой язык, куда б
ни привели бешеные ноги и что б ни
натворили кривые руки – отвечать
за всё приходится… … той точке опоры,
которую латиняне называют – plexus
sacralis, а индийцы – свадхистхана.

Глава 1. В которой в чужой монастырь со своим уставом не ходят, но дуракам закон не писан…

-Ну, защитники Родины, мать вашу…
Хотя – нет. Начать надо бы не с этого… А с чего?
— Шо такое счастье? – спросил Джинн и сам же ответил:- Счастье, — это служить на станции типа этой и оставаться живым и здоровым. А шо такое горе?
— А горе – это иметь такое счастье. – ответила Анка.
Впрочем – начать следовало и не с этого тоже.
Начать следовало бы совсем с другого. Ну, вот, например, с такого.

* * *
Талка всегда была тем, кому можно было доверить всё: тайны, обиды, беды и победы. И даже теперь, когда её уже десять лет, как нет в живых, Альта обращалась к ней за советом и сочувствием. Альта – это имя приросло к ней совсем недавно, а до этого было ещё одно и ещё, а то, как её звали родители, Альта предпочитала не вспоминать, как и то, что когда-то она была любимой доченькой. Самой лучшей девочкой.
Но сейчас у неё было время на то чтобы вспомнить всё и всех. Хотя это было очень тяжело. Белый шум пронизывал голову тошнотворной болью. Стирал границы реальности и убивал способность мыслить. Она не знала сколько ещё выдержит эту пытку. И порой, ей казалось, что проще отдаться этому белому шуму и не продлевать агонию воспоминаниями и размышлениями.
Эх Талка, Талка – сестрица названная, именно ты, тогда в школе, подошла и сказала – будем дружить. А до этого жизнь в новом классе была ужасна. Она, белая и синеглазая, оказалась среди фиолетовокожих островитян. Она была сиротой, среди кичащихся своими фамилиями отпрысков знатных родов острова. И что самое ужасное, она за свои десять лет знала и видела больше, чем они, никогда не покидавшие острова. И просьба рассказать, о чём бы то ни было из её прошлой жизни с родителями, кончалось тем что её поднимали на смех и били, чтобы не выдумывала небылиц. Талка же готова была её слушать и верить всему.
В шкафу под лестницей, гордо называемом чуланом, где хранили швабры ведра и тряпки для уборки, было не столько темно и противно, сколько позорно находится, как если бы ей пробили уши как на Айдоле, или поставили клеймо, как на Хтеххере. И как отбиться, если их, как минимум, шестеро сразу. Клак-кхаат, такое имя ей дали, когда решали, что делать с ребёнком погибшей команды научно-разведывательного судна, вытирала кулаком, и подолом порванной формы слёзы и кровь. Опыт показывал, что о ней вспомнят, только когда придут за инвентарём, обругают, отведут к директору, поставят перед фиолетовым строем и публично накажут за то, что «сбежала». Она почти задремала, как вдруг её обдало холодным свежим воздухом – дверь чулана открылась. Талка вызволила её…
Талка, милая, почему не придёшь сейчас и не вызволишь её из этого ада?!
Альта почти закричала, но прокусив ладонь до крови, переключаясь на физическую боль с атаки на её мозг, на её сенсоры.
Их учили контролировать боль свою и чужую, но Талке никогда не удавалось причинить боль другому, она не хотела этого и не могла себя преодолеть. Скорее взять часть боли другого на себя. Альта уговорила её пойти на службу, к которой у неё не было ни призвания, ни стремления. А Талка не смогла отказать, она привыкла быть старшей и защитницей для Кхани — белой местной птички, похожей на земного воробья. Так её называла только Талка. И она защищала, до конца, ценой своей жизни и рассудка. Это случилось потому, что, когда их загнали в ловушку, её названная сестра просто сбежала в окно. В надежде что Талка выпутается, справится…
Но не выпуталась и не справилась. Из неё выкачали всю информацию об их подразделении, и запрограммировали на ликвидацию высших чинов. Не учли только того, что она физически не способна была причинить кому-то боль, не то что убить. Она добралась и совершила то, на что её запрограммировали, но… над собой.
И сейчас Альта переживала тоже, что и её названная сестра. То, что её сломало, но не смогло переделать. Этот проклятый белый шум, нужен был, чтобы лишить любого воли и силы, сделать биороботом с ограниченным сознанием, и главное, чтобы она не смогла читать мысли и влиять на окружающих.
Альта вспоминала все ругательства на всех знакомых языках, задавая себе вопрос, как она могла так попасться. Глупо попасться. Ведь не юнга, как тогда, с Талкой, опытный боец-диверсант, может кто сдал. Кто сдал??!!! Вспоминать и анализировать становилось сложнее и больнее. Впрочем, пока их усилия успешны лишь на половину. Ей не сосредоточиться на пространстве за пределами маленькой комнаты с белым шумом, но себя она пока помнит,… наверное, помнит,… если ей не навязывают чужие воспоминания… Потому что с этими воспоминаниями приходило чувство вины…
«Грёбанное чувство вины, которой не было и нет. Есть приказ, и тогда был приказ!!!»
А приказы не обсуждают. И она сбежала. Вместе с человеком, сказавшим ей эти слова. Они сбежали, бросив остальных, предоставив тем самим выбираться. Но тогда Альта не чувствовала никакой вины. Чувство вины пришло сейчас…

Но нет. Всё же, начало у этой истории было другим. Совсем другим. Началось всё не с этого. А с чего?
Ну, например, вот с этого.

Анка.
… Всё это было, вобщем-то, банально и привычно до оскомины. И мы вежливо таращились на трёхмерку галактического сектора, в которую Батя, по своему обыкновению, тыкал пальцем, за неимением лазерной указки. Карта нами была изучена до того, что уже отпечаталась на сетчатке. Собственно, — Батя нам ничего нового не сказал. А мы и так знали — в последний месяц в секторе зарегистрирована повышенная активность, число «всплесков» всё растёт, а что сей сон означает — никто пока не знает. Означать же это может только одно — Блоковцы опять что-то мутят. А что именно? Вот это и предстояло выяснить нам. «Всплески» явно указуют на то, что некие космические корабли из гипера в данном секторе выходят и в него же, в гипер, сиречь, — в данном секторе входят. И не более того. А что за корабли и сколько их? Сновать туда-сюда, создавая оживляж, может и пара корабликов, отвлекая внимание, а подлинная поганка по-тихому заворачивается где-нибудь в другом месте. А когда она случится — наступит картинка Репина «Не ждали». Так вот чтобы такого не случилось… Собственно об этом, тыкая в трёхмерку пальцем, Батя и вещал в сотый, наверное, раз. А мы слушали.
Итак, нам предстояло проникнуть в этот сектор космоса и, не привлекая ничьего внимания, выяснить — что там мутят и с какой целью. А для этого нужно прикрытие. И прикрытие это, Контора, если верить словам того же Бати, для нас нашла.
— По нашим сведениям, — вещал Батя, любовно разглядывая трёхмерку, висевшую над столом его задрипанного кабинета, — база у Блоковцев там всего одна. И та древняя, как дерьмо динозавра. Досталась она им лет 5, если не больше, назад во время одного из локальных конфликтов с нами в Пограничье. В настоящий момент проникнуть туда, не привлекая внимания можно только одним способом — используя гражданское судно. Такое судно для прикрытия мы для вас нашли.
Тут позвольте отвлечься и представиться. Поручик Его Величества Отдельной Космической Специального Назначения Бригады Острова Анна Игоревна. Позывной Ржавая. Но мои сослуживцы за глаза зовут меня Донна Анна, намекая на связь с командором, «Ржевский, отставить!», которой не было. И думают, что я не знаю, наивные.
26 лет, девица, русская, православная. Уроженка посёлка Тайцы под Петербургом. В армию пошла потому, что чувствовала к этому призвание, ну и положение обязывало. Моя прабабка была сама Джаконда Острова и потому я с детства знала, чем я буду заниматься.
… Вобщем, мы пялились на трёхмерку и вежливо слушали.
— Вопросы есть? – Батя почувствовал наше настроение и занервничал.
Вопросы у нас были. И много. Например – что за корабль, на котором нам предстояло проникнуть в означенный сектор галактики?
— Гражданское судно. – охотно пояснил Батя, — Торговое.
И мы приуныли.
Или нет. Начало, всё же, было не таким. Началось всё, пожалуй, вот с этого.

… Девочка сидела на дорожке, выложенной жёлтым кирпичом, тёрла ушибленную коленку, размазывая кровь, и плакала. Не столько от боли, сколько от жгучей обиды. Ну почему она такая? Почему? Она давно чувствовала это, но не могла выразить словами. Что-то было не то с ней, что-то не так. И не потому, что сверстники её были умнее, сильнее и ловчее её. Дело было в другом… Что-то было такое, из-за чего она — была не такая, как все. И ей постоянно давали это понять. А это было обидно.
— Эй, ты чего тут плачешь?
Девочка подняла голову. Рядом с ней стояли Ринг Тон и Ун Дун — два неразлучных дружка-товарища.
— Ты не должна плакать! У нас детство — счастливое и плакать не должен никто! — произнёс Ун Дун.
— И хватит тут сидеть! — Ринг Тон потянул её за руку.
— Я коленку разбила!
Но её не слушали. Мальчишки потащили Лору на площадку для игр, где возились остальные дети.
— Она плакала! — возвестил Ун Дун.
— Почему? — спросила воспитательница.
— У нас детство счастливое — а она плакала!
— Почему ты плакала? — повернулась воспитательница к Лоре.
— Я коленку разбила.
— Покажи.
Воспитательница склонилась над её разбитой коленкой.
— И из-за этой ерунды ты ревёшь?
— Я говорил! — тут же снова сунулся Ун Дун.
Ун Дун умом не блистал, но был сильнее других ребят и обожал командовать. Из таких получаются хорошие руководители младшего звена — вроде сержантов в армии.
— Стыдно реветь из-за такой глупости. Ты живёшь в совершенном развитом обществе, а его члены не должны поддаваться слабости. — говорила воспитательница, пока они шли к медпункту, — Это слабаки на Земле всё время ноют и жалуются.
Лора уже поняла, что плакать будет себе дороже и помалкивала. Только на душе всё равно было мерзопакостно.
«Чтобы тут всё под землю провалилось...» — подумала девочка.
Хотя… Нет. Опять не то. Начало, всё-таки, было другим.

Точно! Всё началось с этого.
Гражданским, в отличие от военных, нельзя взять и приказать. А значит — надо уговаривать. Полковник Томлинсон и уговаривал. Точнее — взывал. А сидящий напротив него человек в затёрханном кителе капитана торгового флота, старательно набивал себе цену. Человек в кителе торгового флота звался Даниэлем Дагвардом, но предпочитал, чтобы его звали Датчем. И ему отчаянно нужны были деньги, потому что кредит и потому что кушать хочется. А патриотизмом, к которому взывал Томлинсон
как заклинание повторяя фразу «Вы патриот, мистер Дагвард?», — сыт не будешь.
— Поймите, Дагвард! Сведения, которые нас интересуют, находятся именно там! Наша разведка выяснила это с огромным риском! Но базу могут скоро демонтировать — она устарела ещё несколько лет назад и эти сведения наверняка заберут и поместят в другом месте! И нам придётся начинать всё сначала! Блоковцы и так в последнее время проявляют в этом секторе повышенную активность! Мы не можем упустить этот шанс! Он бывает раз в жизни!
— А лететь я на чём должен? На чувстве патриотизма? — наконец вклинился в пламенную речь Томлинсона Дагвард, — Корабль нужно заправлять, знаете ли. И техобслуживание, и страховка, и топливо — знаете, сколько это стоит? Всё это съедает до двух третей выручки. Я деловой человек, полковник. Вы платите деньги — я делаю дело.
Полковник Томлинсон надулся как лягушка.
— Мистер Дагвард… — в очередной раз начал он.
Но Датч не дал ему закончить.
— Так какова же цена вопроса, полковник?
Коль скоро Дагвард искренне считал себя «деловым человеком», — должна прозвучать конкретная цифра. И Дагвард терпеливо ждал, когда она прозвучит.
Полковник надулся ещё больше и побагровел. Этот гражданский ему не нравился, но других кандидатов на полковничью авантюру — а то, что полковник предлагал Дагварду было именно авантюрой — не было.
Дагварды со своим кораблём — а их было два брата-близнеца, попали в поле зрения спецслужб Земного Содружества в лице Томлинсона пару лет назад, после провала операции «Квартет». Операция задумывалась Блоковскими спецслужбами, а РВЗС, узнав о ней, решил начать свою игру. В итоге успеха не достиг никто, но и вреда особого никто никому не нанёс, а во всей операции больше всего пострадали именно непосредственные участники и исполнители, к которым относились, в том числе и Дагварды, каковых вообще использовали втёмную.
— Мистер Дагвард…
— Мне нужны конкретные цифры и твёрдые гарантии, полковник.
Дагвард по опыту знал — полковник уже практически «созрел». Оставалось его только «дожать». Вопрос — почему сверхважные и сверхсекретные сведения, за которыми, если верить утверждениям Томлинсона, охотилась вся земная разведка, хранятся в какой-то заханырке, на станции, которую не сегодня, завтра порежут на металлолом — Датчеву голову даже не закрался. Впрочем, Томлинсон об этом не задумался тоже. А зря.
— Я вам нужен больше, чем вы мне все вместе взятые. — невозмутимо произнёс Датч.
Полковник из багрового стал фиолетовым, как баклажан. Датч в его сторону даже не глядел и демонстративно поглаживал ниточку свежего шрама на щеке. Про операцию «Квартет» Томлинсон ничего не знал, а может и не подумал. Иначе бы с Дагвардом разговаривал по-другому.
И цифра была названа. Меньше той, на которую Датч рассчитывал. Но Датчу тоже особо деваться было некуда. Их с братом крепко взяли за интимные места обстоятельства непреодолимой силы. Конечно, совсем уж за харчи работать Дагвардов тоже не заставишь. И Томлинсон об этом искренне жалел. Потому как Дагварды восприняли предложение, от которого невозможно отказаться как индульгенцию, карт-бланш и прочие разрешения творить что хотят. И немедленно начали наглеть.
— Что мы должны делать? — спросил Дагвард. Он решил, что «клиент созрел» и можно уже не набивать себе цену, а снизойти к просьбам. Датч уже понял, что из Томлинсона можно верёвки вить, а посему полковника воспринимал именно как смиренного просителя, а не как работодателя и начальника.
Полковник тут же расцвёл и лицо его приняло нормальный цвет.
— Задание вы с братом получите, когда прибудете на станцию. Вот координаты.
Томлинсон положил на стол небольшую пластиковую карточку.
— А деньги? — спросил Датч.
— Аванс вам переведут в течении стандартных суток. Что-нибудь ещё?
— Мы будем одни? Эта операция — целиком нашими силами?
— Нет, конечно. Вам предоставят помощь и прикрытие!
— Какое именно?
— Группа спецназа. Пятнадцать человек! — расщедрился Томлинсон.
То, что спецназ был румынский — полковник умолчал. Но на большее ему рассчитывать и не приходилось.

* * *
Лейтенант Пабло Мадина свои погоны получил совсем недавно и ходил потому поочерёдно скашивая глаза к плечам, дабы видеть новенькие звёздочки. Следствием этого было то, что окружающего Пабло не замечал от слова совсем и частенько, например, забывал отдавать воинские приветствия сослуживцам и старшим по званию, за что и получал заслуженные нагоняи. Но и смешков вслед он тоже не слышал в упоении собой. Задание, которое он получил от полковника, было первым после его производства в офицеры и назначения командиром группы спецназа, который, почему-то называли румынским, хотя румынами никто из них не был, и Пабло это удивляло. Но на вопрос, отчего же зовут их румынским спецназом, Пабло в ответ слышал лишь смешки и советы поискать ответ в Сети.
— Вы патриот, Мадина? — спросил Томлинсон стоящего перед ним навытяжку Пабло.
— Так точно, сэр! — гаркнул тот.
Полковник расцвёл. Иметь дело с военными куда проще и приятнее.
— Командование доверяет Вам и Вашим людям особое задание.
— Да, сэр!
Полковник заулыбался ещё шире. Лейтенант ему нравился: стоит столбом, глазами ест начальство, вид имеет лихой и слегка придурковатый.
— Это в системе Знот, лейтенант. Вы можете присесть. — Томлинсон указал Пабло на стул возле стола, — Разговор будет долгий.
Подойдя к столу, полковник включил трёхмерную карту.

Маленькое лирическое отступление от автора…
… Когда-нибудь непременно настанет такое время ( не зря же все о нём так мечтают!), когда все люди на Земле помирятся и будут жить дружно, как завещал Великий Кот Леопольд. Русские и немцы, евреи и арабы, американцы, китайцы, негры и европейцы… Запад и Восток, Север и Юг.
И только «красные» и «белые» останутся непримиримы. Только они будут биться насмерть и не будет конца войне, начавшейся когда-то в России… У каждой стороны была и будет своя история и свой взгляд на происходящее. И неизбежно кто-то будет за «красных», а кто-то за «белых». «Белое дело» не умерло, только с Земли всё перенеслось в космос. И не важно, кого называть «красными», а кого — «белыми». Потому что битва добра со злом — вечна. И нет ей конца и победы не будет, потому что эта борьба — и есть жизнь.
В конце XXI века на Земле получили первый сигнал от «братьев по разуму» из дальнего космоса. Что-то вроде предложения познакомиться.
Знаете, други мои! Почему-то мне лично все эти поиски «братьев», «сестёр» и прочих родственников по разуму напоминают знакомства по объявлению. «Одинокая цивилизация желает познакомиться… зелёных, паукообразных, червеобразных и непоймичтообразных прошу не беспокоить». То-есть – люди ожидают увидеть подобных себе. Вообще – на эту тему рассуждать можно долго и, дабы не отвлекаться от основной нити нашего повествования, я буду кратка. Цивилизацию нашли. Но ничем хорошим для цивилизации это не закончилось. Почему – об этом, собственно, и книга.

* * *
Посреди коридора стояло НЕЧТО. Или Некто. Некто был облачён в непонятную хламиду неопределённого цвета и фасона, под которой виднелся пиджак, изъятый, не иначе, — из дедушкиного сундука, такие же брюки, грязная рубашка и галстук педерастической расцветки, как определил его Джинн.
— Меня зовут Рек Дагвард! Я ваш новый инструктор по стрельбе.
О том, что инструктор должен быть военным и на нём должна быть форма, а так же о том, что в мире существуют такие во всех отношениях полезные, нужные и важные вещи, как Устав, который предписывает – какие слова говорить и что в таких случаях делать – Дагвард понятия не имел.
— Как-как?! – переспросил Джинн, — Рекс? Или Кекс? Я не расслышал! А хорошо ли ты, инструктор, стреляешь?
— Хорошо. Но лучше, когда я этого не делаю. – ответил Рекс-Кекс-или-как-его-там-звать…
— Это как? – натурально удивилась Анка, — Меткий глаз, косые руки? Ну и что с ним делать, с этим витязем косоруким, командир?
— Вот ты и займись. – ответил штабс-капитан Стрельцов, сразу сообразивший, что это и есть обещанное «гражданское прикрытие».
— Есть. – буркнула Ржавая и повернулась к самозваному инструктору: — Как размножаются ёжики? Не знаешь? Ну, так этого от тебя никто и не требует знать. Но то, что я тебе скажу – ты знать обязан будешь. Причём так, что – ночью разбуди – и от зубов отлетало! Я понятно объяснила? Рекс, или как там тебя.
— Меня зовут Рек Дагвард.
— Так прямо и зовут? – снова встрял Джинн.
— Да мы его, вроде, не звали. – ответила Беда, — Сам припёрся.
— Ну, рассказывай, — зачем пришёл. – проникновенно глядя в глаза Дагварду сказал Стрельцов.
— Только про то, что ты инструктор – не трынди. Всё равно не поверим. – добавила Анка-Ржавая.
Дагвард заозирался, как отличник, которого зажали в углу школьные хулиганы. Его окружали милые добрые улыбчивые люди, медленно сжимая кольцо.
— Я… мы…
— Так я, или мы? – перебила Беда.
— Мы. Вам должны были сказать.
Раздался громкий плюх – это мистер Дагвард сел в лужу. Фигурально выражаясь.
— Пошли уж, косорукий. – сжалилась Анка.

* * *
На Счастье Человечества обычной практикой были Сеансы Обсуждения Жизни. Или коллективная критика и самокритика. В ходе этого мероприятия граждане прилюдно перечисляли свои прегрешения различной степени тяжести — от недостаточного почитания портретов Дорогих Вождей до нарушений правил уличного движения. А ближние «помогали им исправиться справедливой критикой». Иными словами — это была коллективная травля всех всеми. Участие в мероприятии было строго обязательным, и уклониться было невозможно. Причина неучастия была одна — болезнь, или смерть. Вот на такое-то обсуждение и потащили Лору Лей. Обсуждения Жизни устраивались с одной простой целью — контроля власти над умами и настроениями рядовых граждан. Схема была проста как грабли и столь же эффективна — зачем тратить огромные средства на органы слежки и контроля, когда граждане сами себя прекрасно постерегут. Нет, конечно, на Счастье Человечества была прекрасно организованная Служба Безопасности, работники которой не зря ели свою пайку, но к каждому ведь по стукачу не приставишь. Вот и выкрутились. Вообще-то идея была не новая — нечто подобное практиковали ещё на Земле в ХХ-ХХI веках в некоторых тоталитарных режимах, а потом эту практику взяли на вооружение космиты, организовав у себя «Час Откровения». Но на Счастье Человечества это явление расцвело пышным цветом. Все следили за всеми и каждым. Дети следили за одноклассниками, рабочие за коллегами по цеху и бригаде, крестьяне за соседями, военные за сослуживцами и так далее… И, надо сказать, практика эта была очень эффективной. Счастьевцы не то, что близким друзьям — себе доверять боялись.
— Она плакала! — снова принялся тыкать в Лору пальцем Ун Дун, — Она забыла, что детство у нас счастливое! А если бы её в тот момент увидел какой-нибудь враг? Что бы он подумал?
— Я коленку разбила.
— Это гнилое малодушие! Твои слёзы льются на мельницу наших врагов, которые спят и видят, как бы погубить наше совершенное общество! Наши враги решили бы, что ты не коленку разбила, а что всем детям на нашей планете плохо живётся!
— Но меня же всё равно никто не видел. — возразила Лора.
— А мы? Мы — твои товарищи! И наш долг указывать на твои недостатки! Ты должна исправляться и наш долг — помочь тебе!
И тут Лора подумала, что ей бы тоже надо указать Ун Дуну на какой-нибудь недостаток, чтобы его исправить, но вот незадача — никакого припомнить не могла. Ун Дун был такой исправленный, что дальше просто некуда.
«Чтоб вы все сквозь землю провалились...» — подумала Лора снова. И тут она вспомнила фильм, который им показывали в школе несколько дней назад. Фильм был про Землю. Вернее — про то, какие плохие земляне, не желающие строить совершенное общество. И вместо правильных идей забивающие голову религиозным дурманом. Вернее — сказками о добром Боге.
«А вот интересно — а Бог на самом деле есть?» — подумала Лора, — «На Земле думают, что есть. Ну, значит — Он и живёт на Земле. А к нам не сунется. Здесь Его быстро выгонят.»
Правда, если верить всё тому же фильму, Богу на Земле тоже приходилось не сладко. Например, однажды, его за что-то прибили гвоздями к деревянному кресту. Лоре даже стало жалко бедного Бога. Ведь если гвоздями — это гораздо больнее, чем разбитая коленка.
«За что его так?» — снова подумала Лора, — «А если у них это такой сеанс критики и самокритики? Ничего себе — покритиковали...» Если верить тому же фильму — земляне верили, что Бог может всё. Даже создать Землю. Но как же так — может всё — и гвоздями? Ведь прибили-то люди? Как это — прибить гвоздями Бога?
Из раздумий Лору вывел голос наставницы:
— О чём ты только думаешь?
— Как это можно — Бога гвоздями прибить? — честно спросила Лора.
— Какого ещё Бога? Какими гвоздями?!
— Из фильма. Помните? Мы смотрели?
Ребята дружно заржали, но наставница быстро прекратила веселье.
-Ты должна думать о том, что тебе твои товарищи говорят, а не о каких-то посторонних вещах! Твои товарищи указывают тебе на твои недостатки, от которых ты должна избавляться! Или слова твоих товарищей для тебя пустой звук? Ты решила, что коллектива для тебя не существует? Может — тебе и совершенное общество не нравится?
Повисла нехорошая тишина.
— Нравится. — прошептала Лора.

* * *

-Ты что здесь делаешь?
Анка оглянулась. Перед ней стоял давешний мистер Дагвард, сменивший костюм и причёску – волосы у него, вроде как отросли за ночь. Одет мистер Дагвард был в сильно затёрханный китель капитана торгового флота и имел вид уволенного за пьянку боцмана из старых фильмов.
— А мы разве на «ты»? – удивилась Анка.
Дагвард №2 тоже удивился. Он явно не ожидал такого поворота.
— Вы не поверите! – осклабилась Анка, — Вас ищу! Вы ведь Даниэль Дагвард?
И, не давая последнему опомниться, ухватила его за рукав.
— А ну, пошли! Вам что – особое приглашение?
— Куда? – растерялся Дагвард №2.
— На муда! – коротко проинформировала Анка, — Или Вы считаете, — что инструктаж посещать не обязательно?
— А ты… А Вы… — попытался ерепениться Дагвард, но железная рука спецназовки крепко держала его рукав. Анка шла, вроде бы, неспеша, но Даниэль за ней почти бежал.
— Скажите…э… леди…
— Поручик Острова, с Вашего позволения. Честь имею!
— Польщён. – неожиданно для себя выдал Датч, — А зачем?
— Что? Инструктаж? А Вы что – и так всё знаете?
— Нет. – совсем растерялся Дагвард-Второй. Хотя, между нами – он был №1. Потому что, доводясь вышеупомянутому Реку братом-близнецом, — родился первым.
— Нет. Но когда я узнал, что в группе девушки – я был против.
— До звезды мне ваши «за» и «против». – невозмутимо отозвалась Анка, чем сбила Дагварда с толку ещё больше.
— Почему?! – проблеял он, только и найдя, что сказать.
— Потому что я не вам служу.
— А кому же?!
— Престолу и Отечеству.
— Но… зачем?!
-Что? Служить Отечеству?
От неожиданности Анка даже остановилась так резко, что Дагвард в неё едва не впилился, а спецназовка воззрилась на него с неподдельным интересом.
«Ё… перный театр!» — подумала она.
— Зачем Вы пошли в армию? – спросил Датч, чувствуя себя последним идиотом, но изо всех сил пытаясь сохранить лицо.
— Вы не поверите! Убивать нравится! – Анка проникновенно заглянула Датчу в глаза. Дагвард задёргался.
— Ещё дурацкие вопросы будут? – спросила спецназовка, — Нет? Мы пришли.
С этими словами она втолкнула обалделого Датча в помещение для брифингов, где уже собралась остальная компания.
— Это что – и весь штатный расчет? – спросил Стрельцов.
Перед ним выстроился весь экипаж «Медузы»: Дагварды, в количестве двух штук и девчонка-кхамианка в ярком цветастом комбинезончике. Взгляд штабс-капитана упёрся в неё, и некоторое время Стрельцов просто разглядывал кхамианку, как неведому зверушку.
— Как тебя звать, девочка?
— Я не девочка. – сварливо отозвалась та.
— А кто ты? Мальчик? – хмыкнула Анка.
— Это наш астронавигатор. – поспешил ответить Датч, — Её зовут На-Ла.
— Отставить разговоры! Я не у вас, а у неё спрашиваю.
Стрельцов снова повернулся к На-Ле:
— И давно ты у них?
— Чуть больше четырёх лет.
— И как ты к ним попала?
— Дагварды у эльдориан за бутылку выкупили.
— А чего так дёшево? – спросила Анка, — Тебя на распродаже купили? Или ты вообще больше не стоишь?
На-Ла, которая явно рассчитывала на другой эффект от своих слов, застыла, хватая ртом воздух. Ответить она ничего не успела, или не придумала. Потому что Волкодав сразу перешёл к делу, потеряв к ней всякий интерес.
— Значит – план такой. – начал Пашка Стрельцов, но Даниэль Дагвард перебил его:
— У нас есть свой план!
Пашка удивился, но всё же сказал:
— Выкладывай.
— Мы попытаемся скрытно подойти к станции и проникнуть внутрь. По воздуховодам добраться до первого же компьютерного терминала, влезть в систему и отправить сведения Узким Лучом.
— И что?
— Потом уйти.
-Как? – спросила Беда, — И зачем туда лезть?
— Самой короткой дорогой добраться до шлюзового отсека, где нас заберёт ваш спасательный катер.
— Так. Стоп. Я что-то не поняла. Нафига лезть на станцию? Что вам там делать? А какую роль вы отводите нам? – спросила Анка.
— Ваша группа будет отвлекать внимание.
— Как?
— Вам предстоит летать вокруг станции и сбивать неподвижные объекты.
— Какие?
— Там много неподвижных объектов. Наружные антенны, например. – Датч посмотрел на неё снисходительно, как на девочку, не понимающую простых вещей.
— А дальше что? – вмешался Джинн, — А если нас самих собьют?
— А вы постарайтесь, чтоб не сбили! – Датч и его одарил высокомерно-презрительным взглядом.
— Хорошо. Допустим. И что вы там собираетесь делать?– Пашка-Волкодав был сама невозмутимость, — Что вы там забыли на этой станции?
— Мы должны взломать их компьютерную систему и добыть сведения, которые отправим Узким Лучом!
— А сколько времени вы отводите на выполнение операции?
— Около сорока минут. Максимум час. В зависимости от того, как быстро основная группа достигнет цели.
Спецназы переглянулись.
— Но для этого вообще не обязательно лезть на станцию… — начал было Джинн, но Анка жестом велела ему заткнуться. Смутные догадки уже закрались в её рыжую голову, но она решила убедиться в их правильности получше. К тому же ей было просто интересно, что же будет дальше.
— Хорошо. – кивнула она, — А план станции у вас есть?
— А если диаметр воздуховода будет уже, чем человеческое тело и группа просто застрянет?- снова встрял Джинн, — Кто вас вытаскивать будет?
— Противник. — хмыкнула Беда.
Анка включила атлас и над столом вспыхнула трёхмерная схема блоковской станции.
— Показывайте, как вы туда проникать будете.
Дагварды воззрились на трёхмерку, как коза на афишу. Или как баран на новые ворота. Такого поворота событий они явно не ожидали. Обещанная группа спецназа подчиняться отнюдь не рвалась. Скорее как раз наоборот. И вот это-то уязвляло братьев сильнее всего.
— Итак, — вежливо напомнил им Пашка-Волкодав, — вы намерены причалить к станции, пока мы будем отвлекать противника стрельбой по космическому мусору и наружным антеннам. Укажите нам место стыковки.
— Кстати – вы знаете позывные их системы «свой-чужой»? – поинтересовалась Анка, — Их кодами доступа вас снабдили? Насколько мне известно – они меняются каждую неделю.
Озадаченное молчание было ответом. Таких вещей Томлинсон им не сообщил. Он вообще уповал на то, что всю информацию группе предоставят на станции. Хотя план операции разрабатывал лично и очень им гордился.
— Хорошо. – тоном классной дамы продолжила Анка, — Вот их система вентиляции. Покажите нам маршрут, как вы собираетесь по ней ползать? И куда? И что будет, если диаметр труб окажется всё-таки меньше, чем вы рассчитываете?
— Да, кстати, — подхватил Джинн, — Сколько, вы сказали, вы собираетесь так ползать? Сорок минут? В один конец?
— Сорок минут на всю операцию. – Датч уже начал догадываться, что где-то они облажались и сейчас эти архаровцы снова с громким плюхом посадят их в лужу. Но вот где и как?
— Вообще-то на всю спецоперацию подобную этой отводится максимум полчаса. – заметила Беда, — Потому что шок от внезапности действует именно столько. И именно столько времени требуется, чтобы оправиться, скоординировать действия и начать отвечать адекватно. А во-вторых: для этого действительно вовсе не обязательно лезть на станцию.
— Где расположены их компьютерные терминалы вы знаете? Вообще – внутреннее расположение помещений станции вы знаете? – снова заговорила Анка.
Ответом было всё то же озадаченное молчание.
— Понятно. – подвёл итог Пашка, — Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Сколько времени отводится на подготовку операции?
— Три недели. – ответил Датч, чувствуя себя двоечником у доски.
Спецназы снова переглянулись.
— Они там с ума посходили, чи шо? – спросил кто-то из бойцов.
— Откуда, всё-таки, сведения, что то, что нужно Конторе, находится именно здесь? – снова задалась тем же вопросом Анка. Вопрос был риторический.
— Хорошо. – кивнул Пашка, — План отхода какой?
— Самой короткой дорогой добраться до шлюзового отсека, где нас заберёт катер. – повторил Датч.
— Самой короткой – это какой? – спросила Анка.
— Через этот уровень. – Датч ткнул пальцем в карту.
— Самый охраняемый уровень. Вы предлагаете бежать через насквозь простреливаемый коридор.
— Для этого нам нужны хорошие снайперы в основной группе. – сказал Рек.
— Самоубийцы-идиоты вам нужны! И вообще – дерьмо ваш план! – Беда уже не пыталась скрыть своего раздражения, — Кто вообще такое насочинял? Кому это в голову пришло?!
— План операции разрабатывал полковник Томлинсон лично. — ответил Датч.
В ответ раздался саркастический хохот.
— А у вас есть лучше? – уязвлённый Рек попытался вложить в свой тон побольше яду.
— Есть. – просто ответил Пашка и Дагварды заткнулись. Они уже поняли, что с этими ребятами лучше не спорить.
— Только извините, парни, но красоту вашу придётся слегка попортить. – сказала Анка, — Я имею в виду ваш корабль. Ремонт мы вам потом оплатим! Не волнуйтесь!
— Что вы собираетесь делать? – занервничал Датч.
— Слегка помять облицовку. Корабль должен выглядеть как после столкновения с метеоритом. Или другим космическим телом. И вам нужен срочный ремонт. Это первое. Во-вторых: мы не собираемся проникать на станцию.
— Они вышлют нам навстречу ремонтный док. – неожиданно высказал здравую мысль Рек.
Спецназы переглянулись опять.
— Могут. – после небольшого раздумья согласился Стрельцов.
— А как же све… — завёл было по-новой Рек, но его уже не слушали.
— Для того, чтобы пристыковаться нужны коды доступа. – напомнил Джинн.
— А ты ломануть не можешь? – повернулась к нему Анка.
— Попробовать можно. Тем более ключи их кодов у нас есть.
— Но только Узким Лучом передавать ничего не будем. Тихо пришли, тихо взяли, что нужно и тихо ушли. — сказал Стрельцов.
— В таких операциях связь вообще не используется. – добавил Джинн, — А войти в их систему я смогу и так.
Дагварды явно намеревались что-то возразить, но не успели. Ибо явился Папаша Томлинсон. И выяснилось, что произошло недоразумение. Дагварды предназначались для совсем другой операции. И только воинская дисциплина удержала Стрельцова и компанию от того, чтобы высказать Томлинсону в лицо всё, что они думают о нём и его плане.

Анка
Кто-то, когда-то, где-то сказал, что, чем больше в армии дубов – тем крепче наша оборона. Томлинсон под эту характеристику подходил если не идеально, то, во всяком случае – процентов на девяносто – это точно. Джинн звал его «девяносто пять кило чистейшей глупости». Томлинсон подвизался при Штабе ОВРЗС (Отдел Внешней Разведки Земного Содружества) в должности начальника одного из подотделов. Был он подхалим и карьерист. И был он дурак. Перевели его из Главного Управления и первое, что он сказал при появлении на новом месте службы, когда представлялся:
— Я к вам из Главного Управления прибыл, а там дураков не держат.
Понять, кто перед ним стоит – собеседникам труда не составило. Сам же о себе он был чрезвычайно высокого мнения. И посему постоянно изрекал глупости астрономического масштаба. И ладно бы он их просто изрекал. Он их постоянно претворял в жизнь! Причём – с энергией, достойной лучшего применения. Вот и сейчас он задумал и старательно претворял в жизнь одну из них. Папаша Томлинсон мнил себя великим стратегом и тактиком «в одном флаконе», а так же неоценённым и непризнанным гением до кучи. А нам стало ясно, для чего весь этот оживляж и шумиха. Весь предпринятый блоковцами хоропай вокруг станции был всего лишь заманухой. И единственным разумным выходом было отменить всю операцию. Но Томлинсона уже понесло.

Штабс-капитан Павел Стрельцов, позывной Волкодав.
Папаше была нужна своя «маленькая победоносная война». Заполучить данные, за которыми вся разведка гонялась целый год, и доложить об этом наверх. Делиться успехом он не хотел ни с кем. План его, как как уже говорилось, был такой: группа из нескольких человек проникает на станцию, отыскивает в её компьютерной сети нужные сведения и отправляет их на корабль Узким Лучом. Специфика такой передачи заключается в том, что её нельзя прервать. Но передатчик, работающий в режиме Узкого Луча, мгновенно пеленгуется. И группа оказывается в ловушке. Действовать в такой ситуации надо не так. Тихо вошли, тихо взяли что надо и тихо свинтили. Как воры-домушники действуют. Итак, наше задание теряло смысл — нам и без наблюдения всё стало ясно, а вот Дагвардам предстояло-таки лезть на станцию. Для чего им и придали в «оперативное подчинение» группу спецов. Но, как оказалось — румынских. А они думали — что это нас к ним прикомандировали. Мы когда этих горе-спецов увидели — чуть не прослезились. Вот на этих несчастных Дагварды и оттянулись по полной.

— Мистер Дагвард! — взял на себя инициативу лейтенант Пабло. — Мы здесь все. Как видите, все пятнадцать человек. Но я думаю, что все же вы не нас ждёте. Видите ли, — Пабло сделал шаг вперёд и теперь говорил, доверительно заглядывая в глаза Реку, как и в прошлый раз стоявшему посреди коридора станции, — Дело в том, что мы — космоспецназ, военные!.. В общем, здесь такие люди, которые уже служили в армии, некоторые даже воевали. Вас, вероятно, неправильно информировали. Перед вами мастера своего дела! — Он сделал ударение на слове «мастера».
Рек наконец снизошёл до того, чтобы взглянуть на собеседника и увиденным остался доволен. И то, что этих ужасных русских дьяволов больше не будет — было как бальзам на душу. О том, что до этого действительно мастера своего дела буквально размазали их по стенам и прочим ровным поверхностям, Рек предпочитал помалкивать.
— Да. — удовлетворённо кивнул Рек, — Я так и понял. Пойдёмте, господа.
Он уже понял, что для того, чтобы отыграться за прошлый конфуз эти ребята подходят идеально. Грандиозный нарциссизм был фамильной чертой братьев, доставшейся им от отца. Нет, определённо с самого начало стоило показать этому Мадине и его ребятам, «кто здесь есть «ху», как говорили в ХХ веке. Он и показал.

* * *
— Когда я узнал, что в группе девушки, я был против, — сказал Датч брату, — Кстати, мог бы и вторую прихватить. Эту, белобрысую, как там её?
— В отличие от белобрысой — эта умеет думать. — ответил Рек, — Да и стреляет лучше. А на станции это пригодится.
— А ты чего не спишь? — спросил его брат.
— Не могу. Что-то как-то… А что если эти русские были правы? — высказал здравую мысль Рек.
— В чём они могли быть правы? — мгновенно закусил удила Датч, для которого мысль о том, что кто-то другой, а не он, может быть прав — была неприемлема в принципе от слова совсем. Прав мог быть только он — великий капитан Дагвард. А ещё — капитан Дагвард не любил русских. Но понял это он только сейчас. Точнее — решил, что отныне он русских не любит. Но не потому, что русские что-то плохое ему сделали в принципе, а просто потому, что русские — в лице Волкодава и его людей — вдруг могут быть правы. Но возможно, причина была в другом. В инциденте, случившимся несколькими часами ранее. Воспоминание это было — как свежая мозоль от новой обуви. Вобщем, в одном из коридоров станции Датч Дагвард столкнулся с Кассандрой Ольтера, девушкой из группы Мадины. Это именно против неё и против её подруги Хелен Датч и высказывался.
— А ты что здесь делаешь? — спросил Датч.
Она оглянулась, мотнув копной чёрных кудрей и недоумённо воззрилась на Датча.
— Вы… Я заблудилась. Эти станции всегда так планируются?
— А Вы из группы Мадина? — спросил Датч, — Пойдёмте, я провожу.
Какое-то время Датч молчал, хмуря кустистые брови, но от воспоминания о группе Волкодава и о том, чем закончилась встреча душа свербела, уязвлённое самолюбие требовало сатисфакции, а эта девушка была слишком удобной мишенью и Датч не мог не воспользоваться.
— Когда я узнал, что в группе девушки, я был против. — сказал он,- Женщинам не место в армии.
Оригинальность суждений отнюдь не была его коньком, это было очевидно, но не для Датча. Из раза в раз он повторял один и тот же набор избитых фраз и суждений, и лексикон его был хоть и побогаче, чем у печальной памяти Эллочки-Людоедочки, но уровень интеллекта где-то на уровне… И, как все недалёкие люди, Дагвард просто обожал самоутверждаться за счёт других. Презрение и желание показать себя статусным, вкупе с грандиозным нарциссизмом, уже пару раз подвели его и даже чуть не стоили жизни, но Датчу уроки жизни впрок не шли. Именно после очередной такой эскапады, когда братцы едва унесли ноги, они и попали в поле зрения разведки. К сожалению, Контора не сразу разобралась, что они такое и приняла этих субчиков всерьёз. Тем паче, что шуму их выходка наделала изрядно.
— Вы слишком предвзято относитесь к женскому полу. — слегка обиженно ответила Кассандра.
— Я отношусь к Вам так, как Вы этого заслуживаете. Вот скажите — зачем Вы пошли в армию?
— Я считаю, что здесь я принесу больше пользы. — ответила она.
— А вне армии не принесёте?
Она смешалась и явно не знала, что ответить, а потому просто решила атаковать в ответ:
— А Вы считаете, что я не могу служить в армии? — с вызовом спросила она.
— Вы — нет. Вы даже коридоры на станции запомнить не можете.
Она замерла, хватая ртом воздух. Датч удовлетворённо развернулся, чтобы уйти. Они уже пришли.
— Дагвард, а Вы извиниться не хотите?
Откуда-то из-за его спины возникла рыжая русская спецназовка. Как там её, — Ржавая, что ли? Оказывается, она всё это время шла сзади и слышала их разговор, но не вмешивалась.
— Что? — от неожиданности Датч даже не понял.
— Не что, а извинитесь. — спокойно ответила рыжая.
— За что я должен извиняться?
— За хамство.
Датч посмотрел в её прозрачно-зелёные глаза и предпочёл извиниться.
И вот теперь этот факт, что его — великого Дагварда заставили извиняться перед какой-то девчонкой, салагой, свербел и грыз.