Топ-топ ,топает малыш.

Птицерукий проснулся с первыми лучами солнца. Покачиваясь на упругих холодных волнах океана он приоткрыл один глаз потом повертел небольшой головой с большим клювом, которой украшал гребень ярко- розового цвета. Ветра не было — полный штиль. От воды поднимался невесомый пар покрывая все вокруг легкой дымкой из мелких капель, в которых привались маленькие радуги. В синем небе не было ни облачка, но за всей этой небывалой красотой таилась опасность и страх.
Смерть поджидала и с неба, откуда могли прилетать птерозавры, и из воды, где плавали огромные акулы.
Умирать не хотелось, он провел долгих полгода над океаном, и заслужил встречу с самкой на родном рифе.
Крылатый ящер вспомнил, как ухаживал за более хрупкой по сравнению с ним, птицерукой: как терся шершавой головой о ее нежную шейку, как она в притворном гневе щипала его за жесткие перепончатые крылья.
От нежности гребень на клюве у рукокрылого менял цвет от розового до ярко желтого.
И теперь пришло время вернуться и стать семьей, а тут полное безветрие.
Время тянулось невыносимо медленно. Солнце припекало все сильнее, и скоро птицерукому пришлось спрятать незащищенную макушку под крыло.
Он даже боялся хватать проплывающую мимо мелкую рыбешку, чтобы не привлечь внимание морских хищников.
Но вот наконец-то природа смилостивилась над ним, задул легкий бриз и рукокрылый очнулся.
Через несколько минут летающий ящер поймал струю воздуха и сделав неимоверное усилие развернул свои огромные перепончатые крылья.
Поток воздуха подхватил легкое тело и стал поднимать рукокрылого все выше и выше.
И скоро он уже парил над своими недавними страхами, и океаном. Долгожданный дом был уже близко.
Он узнал ее из пяти самок притулившихся на серых скалах небольшого вулканического рифа. Только у нее, единственной, был такой смешной хохолок на голове из жестких волос, перьев, и нежный пух на грудке цвета брюха акулы.
— Любимая я вернулся, — протрубил он ей.
Они долго танцевали танец любви, заводить детей дело серьезное не терпящее суеты, ведь природа дала им шанс снести всего лишь одно яйцо в год. И вот — это чудо произошло. Они почти стали родителями, на твердых камнях, в расщелине скорлупа их первого зародыша сверкала, как блики воды под луной.
Рукокрылый стойко переносил голод и недовольство супруги, пока они вместе высиживали своего первенца.
Другие пары летающих ящеров гнездились на самой вершине, а рукокрылый облюбовал небольшую впадину, где с одной стороны гнездо защищал обрыв.
Опасности в общем не было ни какой, правда, совсем недавно на риф приплыли толстые, неуклюжие недоптицы, с маленькими, неразвитыми крылышками и широкой жирной спиной темного цвета. Но незваные гости обосновались внизу и глядя, как неуверенно переваливаясь с ноги на ногу недоптицы ходят, можно было быть уверенными в безопасности гнезда.
Но вот этот день настал, внутри скорлупы кто-то застучал клювом, оболочка рассыпалась и перед ошарашенными родителями появился их первенец.
В сером первородном пуху, с желтым клювом, в который заботливая мамаша тут же сунула маленькую рыбку.
Начались бесконечные дни откорма, когда рукокрылый летал с самкой по очереди к беспрестанно голодному птенцу.
Малыш рос медленно, все сидел в гнезде, и так прошло три месяца.
Родители ни оставляли малыша одного, и однажды когда рукокрылый возвращался с очередной рыбалки, он издалека уже понял что- что с дома не так, как всегда. Он увидел серые камни на котором распластав безжизненные крылья, лежала его любимая, а над ее телом возвышался черной тушей недоптицын самец — пингвин. Он клювом рвал тело своей жертвы, которой до этого сломал позвоночник.
Эти большие неуклюжие не птицы приплыли на их риф недавно, многие покинули маленький островок, а несколько пар осталось, и тоже выкармливало своих птенцов.
Рукокрылый спикировал точно в цель, он оглушил врага огромными крыльями, и ударил всеми четырьмя конечностями. Жирный пингвин зашатался, и не удержавшись на краю каменной расщелины покатился по склону и упал в океан. Он бы может и выплыл, но оглушенный падением он слишком долго приходил в себя, а акулы уже были тут как тут.
Скоро вода окрасилась кровью преступника.
Птицеящер неуклюже устроился на камнях рядом с самкой, понимая, что ни чем уже не сможет ей помочь, как и их единственному птенцу, оставшемуся под телом матери, и наверняка раздавленным ей.
Рукокрылый был горд, и петь песню скорби, перед недоптицами, теперь заклятыми врагами, не стал.
Он закрыл глаза и стал думать о том, что надо искать новый дом, ведь здесь его теперь ничто не держит. Встать на крыло, поймать вольный ветер и парить над океаном изредка взмахивая огромными крыльями в полном одиночестве, наблюдая, как под ним кружиться земля, день сменяет ночь, ветер поет …
Тут его скорбные мечты прервал еле слышный шорох.Рукокрылый открыл глаза и увидел невероятное.
Из-под тела погибшей самки сначала показалась голова, точь-в-точь как у него с розовым гребешком, потом хрупкие плечи и вот птенец выбрался на открытое ровное место. И только тут рукокрылый понял, что с их первенцем что-то не так.
Во-первых серый пушок сменился странными волосатыми пластинами, которые топорщились от ветра, в будущем их назовут перьями.
Во-вторых у его малыша было всего две конечности, тонкие, с желтыми перепонками. Это первые признаки эволюции птиц проявились в птенце.

«Какое уродство», — подумал отец.

Но птенец не догадывался о том, какие чувства он вызывает у своего родителя птицеящера.

Малыш просто сделал навстречу отцу первый шаг, потом еще один. Неуклюже переваливаясь, с трудом преодолевая притяжение земли, он подошел к отцу и открыл клюв, требуя еды.

Если бы птицеящер был мамой он непременно бы прослезился, но он был самцом, поэтому поймав нужный ветер, он полетел над океаном за добычей для сына. Жизнь продолжалась.