Ефрейтор Иванофф: такая работа

Дружный залп наших штурмовых винтовок в клочья рвал экстремистов, гвоздил старенькие бронетранспортёры и внедорожники вместе с замершими внутри людьми. В общем, сеял смерть, в обозримом пространстве неся правосудие и справедливость империи неблагодарным её гражданам. И конечно, в этом слитном гвалте было хорошо слышно мою «Василису». Это вам не стандартные М-203, это проверенный временем, раритетный К-199М с расширенным магазином, увеличенным калибром и… мягким спуском. Русская штучка, как и я.

– Ефрейтор Иванофф, на связи Худой, – заскрежетала рация в шлеме.

– Слушаю тебя Худой, на связи Иванофф! – ответила я, знаком приказав своему взводу рассредоточиться по площади.

– Светлана, почему не отвечает ваш командир?

Потому что потому, всё кончается на «у».

– Унтер Берг, мёртв, – пояснила, я, предвкушая взрыв на другом конце связи.

–… что?! Как мёртв?!

Каком кверху. Да чтоб тебя, что ж ты такой тупой-то? А ещё капитан.

– Получил попадание в шлем выпрыгивая при десанте из шаттла.

– Попадание? Смертельное?

Нет блин, не смертельное. Затылок только слегка чешется. Полбашки нет, конечно, он умер.

– Так точно.

– Вы приняли на себя командование?

– В соответствии с уставом, господин капитан. Как следующая по званию. Статья 3 параграф 8.

Побрила штабиста. Кто у нас красавица?

– Личный состав понёс ещё потери?

– Никак нет. Тридцать два гвардейца готовы выполнить любой приказ. Есть двое легкораненых. Эвакуация не требуется.

Сейчас ему пукан-то порвёт. Баба командует тремя десятками гвардейцев императора, а он там сидит и в ус не дует. По головке за это не погладят. В их мужском клубе «папа зачислил меня в полк заранее, так как я ничтожество» такое не принято.

Минуту или две, на другом конце связи стояла тишина. Видать штабные крысы ненадолго поддались панике. Я же в это время отдала все необходимые приказы. Парни зачистили периметр, сварганили нечто похожее на баррикады в направлении вероятного появления противника, снайперы расселись на крышах полуразрушенных зданий, даже минное заграждение сумели организовать. Простенькое, но пойдёт, не со строевыми частями воюем. Хотя расслабляться не будем.

Мне на виртуальный дисплей, тренькая, приходили сообщения о выполненных приказах. Треугольнички, квадратики и кружки так и мелькали на экранчике. Рутина, к которой мы все уже привыкли.

Унтера нашего конечно, было жаль. Но не сильно. Мудила, он был редкостный. Бесился, что гвардейцы ему не подчиняются, а больше слушаются меня. Ревность – плохое чувство. Для командира, втройне плохое.

– Пф-ф-ф-ф. Появилась свободная минутка и я, изловчившись, достала из-под защитного костюма пачку сигарет с фильтром. Моя последняя дурная привычка. Ну, кроме мата, на войне он таковой не считается.

Щёлкнув настоящей антикварной зажигалкой, доставшейся мне от папки, я с наслаждением затянулась ароматным дымом. Разглядывая в тысячный раз гравировку на корпусе:

«Звучал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел».

Родитель говорил, автор этих строк был наш человек, храбрец каких мало.

– Светка, ну ты баба-конь, я свою винтовку под конец дня еле волочу, а ты с «Василиской» бегаешь и хоть бы хны, – сказал остановившийся напротив рядовой Пак.

Зажав сигарету в зубах, я, ловко разбирала табельное оружие не забывая протирать его промасленной тряпочкой.

– Иди на хер Туан, сам ты конь. И не Светка я теперь, а госпожа ефрейтор. Всё-таки зря тебя Скромным называем.

– Ох, ох, ох! Унтером стать мечтаешь? – солдат присел рядом со мной у импровизированной баррикады. – Так не дадут же, сама знаешь. Давно уже заслужила, но… против системы не попрёшь.

Не попрёшь. Тут он прав. Почему Сухарь (это мы так Берга за глаза звали) меня ревновал к солдатам? Да потому, что я гвардеец… гвардейка… тьфу! Гвардеец в третьем поколении.

Дед, мой, дослужился до фельдфебеля и погиб овеянный славой на Грете, спутнике Бисмарка. Про него до сих пор легенды рассказывают, как он, истекающий кровью, обвязавшись гранатами, умудрился подорвать десантный корабль конфедератов, чем спас дюжину товарищей и пять десятков гражданских. Герой.

Папаша мой, всю жизнь протопал гвардейским ефрейтором, из-за своего неуживчивого нрава и языка без костей. Зато наград имел, немерено.

– Командир, может сон час объявим. Всё равно противник то наш уже сдулся, – улыбаясь в тридцать три зуба нарисовался пред ясные очи балагур Маллинз. – Пожрать бы неплохо.

Докурив сигарету, я ловко, щелчком пальцев послала тлеющий ещё бычок в шлем англичанина.

– Я тебе сейчас как дам по шее, придурок ты этакий! – приняв зверское выражение лица, сказала я. Мне всегда это отлично удавалось, как только представляла, как с меня срывают ефрейторские знаки отличия.

Извини, Весёлый. Дружба дружбой, а служба службой.

– Гвардеец 3228, повторить поставленную нам боевую задачу!

Тот замешкался и сразу получил от меня увесистую оплеуху.

– Ай! Наша задача высадиться в Изумрудном ручье, захватить центральную площадь посёлка и удерживать его до подхода подкрепления. Обеспечить эвакуацию гражданских. Всех противников немедленно уничтожать, сэр! То есть мэм!

– Молодец гвардеец 3228. Первым заступаешь в головной дозор. Возьми с собой Карпачика и Урума. Выполнять!

Маллинз сделал было попытку возмутится, но тут же передумал.

– Есть сэр… мэм! Командир!

– Свободен.

Пак (служивший со мной не первый год) вовсю ржал над молодняком, а я продолжила чистку винтовки.

Так вот, папка мой, погиб у меня на глазах. Спустя год после того как мы навсегда покинули Цветаеву – мерзкий мирок, с непредсказуемой погодой и агрессивной фауной, на котором я родилась. Надо сказать не пожалели об этом ни разу. Так о чём я? А, вспомнила!

Заскочили мы на Ковалевскую, поохотиться на местную дичь. Говорят, там были какие-то особые антилопы с тремя рогами. Мечта любителей трофеев – и на стенку повешать не стыдно и друзьям-товарищам похвастаться. Родитель мой, охоту и оружие сильно уважал и меня соплячку с малых лет к этому приучил.

В общем, всё было зря, так как в день нашего приезда началась там война синдикатов за раздел территории. Вот мы и попали в замес прямо посреди знаменитой Фиолетовой площади.

Местные силы безопасности, наёмники, быстро перебили, а вот с папкой у них не сразу сладилось. Целый час мы отстреливались от придурков из здания Центрального банка и прикончили, наверное, целую дюжину. Я подавала родителю патроны, снаряжала магазины, водички попить приносила, в общем как могла. А наёмники всё лезли и лезли. Кто ж знал, что гадам именно в банк и надо было попасть. В главном сейфе хранился какой-то документ решавший все их шкурные проблемы.

Садил папочка в них из старенькой WZ-021 – автоматический карабин с электронным прицелом. В быту более известный как «Стрекоза». Длинная дура, тяжёлая, но тела на раз дырявила. Даже средненькой защиты комбезы не спасали. Выбирать не приходилось, что с трупов безопасников взяли, то и использовали. Пока оружие функционировало, наёмники боялись близко подходить, а вот как его заклинило они и полезли. Родитель мой сначала отстреливался из пистолета (табельное-то всегда при нём было, гвардейцам с выслугой разрешается), потом в рукопашную пошёл. Я тоже поучаствовала, вцепилась зубами в первого попавшегося негодяя. Что ещё могла сделать девчонка семи лет? Чуток бы нам продержаться и местная милиция подоспела бы, но… не вышло.

Я тогда обвинила во всём карабин и поклялась научиться чинить оружие быстро и надёжно. Что ж, слово сдержала, стала мастером-оружейником. Единственная женщина, удостоенная в гвардии нашивочки со скрещенными автоматиками, болтиками и отвёрткой. Ношу гордо, кстати.

– Свет… госпожа ефрейтор, разрешите обратиться! – прибежал откуда-то в мыле Уильям Торнтон по прозвищу Хвост.

– Разрешаю Билли. Что стряслось?

Смачно сплюнув в сторону, он откашлялся и доложил:

– Там кажется, экстремисты с силами собрались. Насчитали уже две сотни человек.

– Твою дивизию, – ругнулась я. – А техника есть?

– Техники не видать, но вооружение на руках имеют разное. Даже переносные пусковые установки есть.

Встав с земли и отряхнув зад, Пак перекинул ремень штурмовой винтовки через голову и еле слышно произнёс:

– Приехали.

– Не ссы узкоглазый. Прорвёмся! – повис на спине корейца румын Надь. – Мы же гвардия!

Вздохнув об упущенной возможности посмолить ещё одну сигаретку, я, встала во весь свой немалый рост, застегнула грудные пластины панциря и надела на голову шлем.

– Хорош у нас ефрейтор. Прям куколка и тростиночка! – заржали Пак и Надь, похлопывая меня по наплечным пластинам костюма.

– Идите вы к лешему! Лучше по местам своим разойдитесь. Через пару минут проверю.

– Будет исполнено мэм! – без тени иронии отрапортовали они, сбросив с лиц ухмылки.

Когда парни убежали выполнять приказ, я почему-то вспомнила фотографию своей матери стоявшей раньше на полке моей маленькой квартирки на Рокоссовском. Белое, невесомое платье, тонкая талия, худенькие ножки, треугольное лицо. Красавица. Умерла во время родов выпуская на свет этакого мамонтёнка.

Ну да, не дал бог субтильную фигуру. Ростом я почти два метра, кулаки, что головы недавно прибывших на пополнение чушков, титьки четвёртого размера, зато жира нет и ущипнуть меня не получится. Вся в папку и деду.

– Богомол (это я так Надя позвала замершего за установкой НОП на третьем этаже разрушенного дома), в подсчёте не ошиблись, сколько их?!

– Так точно госпожа ефрейтор. Не ошиблись. Двести одиннадцать сигнатур. Снаряжены кстати получше этих, – кивнул румын на трупы лежащие у основания дома. – Неужели «пиковые» подтянулись?

– Ефрейтор Иванофф, на связи Худой!

– Слушаю тебя Худой – щёлкнув переключателем, ответила я.

– В настоящий момент прислать к вам квалифицированного командира, возможности нет.

Вот козёл. А чем тебя моя квалификация не устраивает? Двенадцать лет на службе. Семь из них в гвардии. Мастер-оружейник. Пять ветеранских нашивок. Шесть боевых наград. Курсы младших командиров с отличием.

– Поняла вас, сэр.

– Не то чтобы я сомневался в вашем умении…

– Я поняла вас Худой, – перебила я капитана, что в принципе могло иметь очень серьёзные дисциплинарные последствия. Добесил.

Бадум!!!

Огненный шар врезался в пустой дом справа от меня, окончательно превращая жилое строение в обломки.

– Что!!! Что там у вас ефрейтор?!

Как же ты меня задрал.

– Атакованы противником, сэр! Две сотни солдат, комплекты личной защиты, ПРУ, РСЗО, штурмовые винтовки и карабины. Возможно противник из личной охраны мятежного губернатора Лемана! – прокричала я в микрофон, одновременно расставляя ребят по местам используя командирский дисплей.

Новый взрыв метнул в меня пыль и землю, мелкие камни и осколки стекла оставили на моей серо-синей броне белые царапины и точки. Кто-то из молодняка заорал от боли.

– Хвост, твою мать, убери салобонов за вторую линию обороны. Здесь остаются снайперы и гвардейцы, вооружённые карабинами. Стрелять по готовности. Выбиваем ракетчиков и зенитчиков!

Ребятки споро перестроились. Любо дорого смотреть, орлы. Сама споренько поднялась на верхотуру к Богомолу. Бегом по ступенькам даже не запыхалась. Я, между прочим, и кросс не последняя прибегаю если чо. Не слишком быстра, зато устойчива. Эта фраза у меня на спине между прочим написана бруерным маркером. Въелась, не сведешь.

Примостившись рядом с Надем, я включила дальновизор в шлеме, НОП теперь был не нужен. Противник был как на ладони. Только вот видоискатель насчитал уже почти триста мятежных душ.

– Ефрейтор Иванофф, на связи Худой! Приём! Приём!

Вот же олень, какого лешего он меня всё время так называет? Почему не использует позывной или код подразделения? Ну, щас я тебе!

– Двадцатый слушает тебя Худой!

– Кхм, Двадцатый. По данным разведки вас атакует весь спецназ губернатора, то есть двести пятьдесят бойцов. Возможно его ещё поддержит около роты наёмников. Против вас бросили все наличные силы.

Зашибись! На хрена нужна такая разведка, когда я противника раньше увидела?!

– Подкрепление прибудет только через три часа. Продержитесь? – в голосе паркетного шаркуна даже появилось сочувствие.

– Приехали, – снова затянул за спиной Скромный, услышав мои переговоры со штабом.

– Продержимся Худой. Но постарайтесь побыстрее.

Ничего мы вас ещё удивим.

* * *

– Что там у вас капитан? – в комнату зашёл гвардейский полковник Люциус. Благородная седина, строгий мундир, без всяких позументов, никаких блестящих наград, только орденская планка. Настоящая легенда, ветеран и герой. Говорят, на днях должен стать генералом, а это значило, что он единолично возглавит гвардию Его Императорского Величества. Прихрамывая, он опирался на витую трость с простым металлическим набалдашником.

– Два наших взвода гвардии находятся под огнём превосходящего по численности противника. Командир, унтер Берг убит.

– А кто принял командование?

– Ефрейтор Иванофф.

– Крепкий парень? Ветеран?

Кашлянув раз, другой, капитан Скинни пояснил:

– Она женщина, сэр.

– Немедленно её личное дело мне на дисплей! – гаркнул полковник от чего у капитана потёк пот по спине.

* * *

Мне казалось, что даже сквозь герметичный шлем, я чувствовала запах пороха. Весь пол вокруг нас был завален гильзами и отстрелянными тубусами от ручных гранатомётов.

– Кажется, они выдохлись командир! – радостно закричал коренастый мужичок, прибывший к нам только вчера. Не помню, как его звали, кажется, он был с матушки Земли.

Я даже не услышала, а почувствовала вибрацию от залпа ПРУ. Кричавшего мне, размазало по противоположной стене, а вместе с ним и ещё двух ребят из моего взвода.

Сверху раздался хорошо знакомый мне звук «Бабы Яги».

– Я его снял командир! – доложил в рацию Хвост. – Через дальновизор никого не наблюдаю.

– Замухрышки вы бесноватые! Почему не всех ПРУшников сразу сняли! – в гневе закричала я понимая, что это просто выброс психического напряжения. В дыму сражения всегда что-нибудь упустишь. А тут на нас так навалились.

– Извини Све… командир, – замялся Скромный. – Проглядели.

– Весёлый, сосчитать убитых через НОП.

– Богомол, перекличку мне на дисплей, а то что-то всё коротит. Ничего не вижу. Такое впечатление, что нас всего семеро осталось.

– НОП перед тем как сдох, насчитал 94 тела. Судя по сигнатурам 68 мёртвых и шестеро скоро кончаться.

– Недурно.

– У меня что-то с винтовкой командир. Не посмотришь? – сказал Хвост, облокотившись на испещрённую пулями стену и вытирая кровь с забрала шлема. Ему повезло. Пуля не пробила бронированное стекло, но при попадании вызвала деформацию структуры и мелкие кусочки плексигласа поранили кожу гвардейца изнутри.

Пока я ковырялась с оружием ирландца, рядом устало бухнулся Богомол. Я уже знала, что он мне скажет, хоть и не хотела в это верить.

– Свет, никакой ошибки. Нас семеро.

* * *

Походу дела наступил нам крандец, как говаривал мой папочка. Противник наступал, боеприпасы заканчивались, а помощи никакой не предвидится. Продержаться три часа?! Да нет ничего легче! Дебилы! Тут и полчаса крайний срок. Связь надёжно забили, а у моих ног прибавилось ещё два окровавленных тела в гвардейских доспехах. Впрочем, на то мы и гвардия, чтобы быть на острие атаки и погибать во славу Его Императорского Величества. Что за хрень в голову лезет? Ещё бы гимн спела в полный рост.

Мечта моя об унтерских нашивках на глазах превращалась во влажную фантазию. А сколько усилий было положено. Сколько пота и крови пролито за эти годы? Пиздой не торговала. Задницу начальству не целовала. Делала всё честно. Ломая кость, сжимая зубы от напряжения. И всё ради невзрачного витого бронзового погончика на плече. Да нет, не его, того что он даёт своему владельцу.

Бадам!!! Хрясь!!!

Пристрелялись гады. Туча осколков ударила по мне, на пару секунд начисто забивая все сенсоры и делая видимость через шлем абсолютно нулевой. Где-то в районе локтя появилось чувство жжения, сменившееся прохладой. Гвардейская броня вколола обезболивающие в повреждённый участок.

– Меняем позицию! – загорланила я, сделав точный одиночный выстрел в излишне ретивого гада, и откатываясь в сторону от изъеденного попаданиями остатка стены.

В ответ мне была тишина, от которой мурашки пробежали по спине. Кто-то тихо-тихо стонал, но на ногах я осталась одна. Говорила же, крандец.

* * *

– Ну что там? – обратился полковник к капитану.

– Ефрейтор Иванофф, ответьте Худому! Ефрейтор Ивано… ай! – Скинни вскрикнул от тяжёлой затрещины нанесённой ему Люциусом.

– Капитан, вы совсем идиот? Почему вы в эфире нарушаете устав и обращаетесь к гвардейцу по фамилии?! Забыли позывной, код подразделения?! Да я вас на Солженицына отправлю, кругов считать!

Побледнев, покраснев и снова побледнев, капитан вытянулся по стойке смирно перед будущим генералом.

– Ви-виноват! Исправлюсь!

– Что там у них? Почему нет связи? Почему 123 рота ещё не достигла места столкновения?

– У нас маленькая заминка.

– Что?!

– Местные повредили десантный транспорт, – в который раз за сегодня покрываясь липким потом, ответил капитан, со страхом глядя на покрасневшее лицо начальника. Уж он-то был наслышан о нравах Люциуса. Угрозы в его устах не были простой болтовнёй.

– Вы что его не охраняли?

– Транспорт повредили раньше, скорее всего при высадке в столичном космопорте. Никто не знал, что лояльность некоторых… кхм, граждан можно ставить под сомнение, – пожал плечами капитан, со страхом глядя на прыгавшую в руках полковника трость.

– То есть гвардейцы, помощи не получат?

– Мы вызвали другой свободный транспорт. Он уже на подлёте.

– На подлёте сюда, а потом ещё полтора часа до места столкновения. Ефрейтор Иванофф и её парни столько не продержатся!

– Они же гвардейцы…

– Заткнитесь, Скинни. Вы сколько времени провели в строевых частях? В скольких конфликтах участвовали? – спросил полковник, сверху вниз посмотрев на подчинённого.

– А-а-а, я три года служил на Тотлебене, затем два на Бенкендорфе, а потом подавлял восстание…

– Ясно-понятно, – прервал капитана Люциус, стукнув тростью по полу так, что она выбила искру из камня. – Центральные благополучные планетки, казарменная служба, увольнение на выходные, пирушки и подружки. В реальных боях не участвовали.

* * *

– Блядь, Света, ты мне так ногу перетянула, что она у меня вот-вот отпадёт, – скорчившись от боли, Пак, пытался найти себе место на заднем сидении трофейного бронемашины.

– Скромный, закрой рот, а то сейчас тебя выкину на хрен из автомобиля! – улыбнулась я, одними губами даже не повернувшись к товарищу.

– А мне вот, госпожа ефрейтор, было бы неплохо чуть-чуть обезболивающего дать. А то терпеть мочи нет, – подал голос бледный как мел Надь.

– Извини Богомол, но рана у тебя серьёзная и в тебя уже два тюбика обезболивающего впрыснули, – пояснила я, выкручивая руль, чтобы вписаться в поворот. – Ещё один и сердце твоё не выдержит. Лучше посмотрите как там Хвост? Не помер ещё?

– Так ты же ему полгруди гелем залила, – ожил Маллинз. – Кровь остановила, хрипеть вроде перестал.

– Дышит? – повернулась я к остаткам своей гвардии.

– Вроде, но ты всё равно езжай побыстрее.

– Куда быстрее? И так летим.

Мимо проносились скучные пейзажи совсем не напоминавшие оставленное позади место битвы. Будто и не было ничего – ни размолотого в крошку центра посёлка, ни кучи окровавленных тел на развалинах. Меня всегда это удивляло. Жизнь и смерть рядом, порядок и хаос по соседству.

– А вот как думаешь Свет, – в очередной раз забыв о субординации продолжал болтать Маллинз, – нас наградят? Всё же мы всех противников-то в труху перемололи. Молодцы же?

– Молодцы. Лежи уж мельник! – хохотнула я. – Наградят, догонят и ещё раз наградят.

– Нет, тут ты не права. Может, нам всем ефрейторов пожалуют, а тебя младшим унтером назначат.

– Ха! – хохотнул, скривившись от боли Надь. – На хрена тебе ефрейтор Весёлый? Это же ответственность за других. Бухать нельзя, косячить опять же, всё время серьёзным ходить надо. Зачем?

– Не скажи, – философски продолжил Маллинз. – Марта хочет ребёнка…

– Ну, так заводи! Тебя что научить или подменить – осклабился венгр.

– Да иди ты! Хотим не просто дитё, а чтобы всё у него было… и образование и будущее. От ефрейтора до унтера не далеко, а унтерам, государство образование детей оплачивает, льготы разные даёт, пенсию назначает если что. Да и вообще почёт и уважение.

Молодец доходяга, – подумала я. Кто бы мог подумать, что он способен на такие мысли, а не только сбегать в самоволку.

– Эко ты завернул мечтатель! – сказал Надь. – Вон Светка, сколько в ефрейторах гоняет? Наград дюжина, ранений несколько, мастер-оружейник, курсы там всякие, трали-вали и то… кхм, кхм, кхм!

Богомол раскашлялся, содрогаясь всем телом, лицо его позеленело и покрылось мелкими капельками пота, глаза начали закатываться. Вот тебе и приехали.

–Свет, Свет! – заорал Весёлый, постучав ботинком в моё сидение. – Он, кажется, умирает, гони!

– Да знаю я, знаю! – моя нога давно уже вжимала в пол педаль газа и бронемашина прыгала по кочкам и рытвинам как бешеная.

* * *

– Полковник 123 рота прибыла на место.

– Наконец-то! Выжившие есть?

– Живых вообще не обнаружено. Все солдаты противника уничтожены.

– Чёрт! Не успели! – стукнул себя по колену кулаком Люциус. – Герои, ничего не скажешь.

– Тут есть одна странность…

– Что? Какая?

– Тела ефрейтора Иванофф и ещё четверых гвардейцев не обнаружены.

– Взяли в плен? Вы же говорите, что всех сепаратистов уничтожили?!

– Сейчас смотрим запись со спутника господин полковник, минутку.

– Там такой бой был, может и тела-то, не уцелели.

– Это исключено, новая программа позволяет с точностью до 85% идентифицировать любые останки…

В штаб вбежал запыхавшийся молодой унтер. Остановившись, за пять шагов до полковника, он, четко печатая шаг, приблизился к Люциусу.

– Господин полковник, разрешите обратиться к господину капитану!

– Да давай уже, давай обращайся, – взмахом ладони разрешил будущий генерал, проигнорировав условности.

– Там на КПП бронемашина приехала, без опознавательных знаков. Так мы её чуть не подбили!

– Машина?

– Да, оттуда вылезла злющая такая баба в гвардейском доспехе с нашивками ефрейтора и капралу Разини пару зубов выбила…

– Иванофф! – вскрикнул Скинни и вылетел из штаба.

Уже через две минуты капитан бежал через двор и голосил:

– Ефрейтор, что вы себе позволяете?! Успокойтесь!

* * *

Все находящиеся в здании штаба, а также охранявшая его рота егерей, с большим изумление наблюдали за въехавшей во двор повреждённой бронемашиной местного производства. Отверстия от пуль, вырванные из корпуса куски металла, а также гарь на обоих бортах, свидетельствовали о том, что техника совсем недавно вышла из боя.

Держащаяся на честном слове дверца приоткрылась и на землю ступила крепкая, статная, двухметровая блондинка в гвардейском доспехе, зажатой в зубах сигаретой и болтающемся за спиной на ремешке треснутом защитном шлеме.

– Медиков сюда, быстро! – гаркнув так, что с крыши испуганно взлетела стая воробьёв и, сверкнув серыми глазищами, валькирия, недовольно обвела взглядом уставившихся на неё людей. – Цирк что ли?

Затем она, легко, словно детей, вытащила из салона бронемашины, двух гвардейцев без сознания, передав в руки суетившемся вокруг медикам.

– Ефрейтор, как вы здесь оказались?

Блондинка вскинулась было на вопрос Скинни, но увидев спешащего к ней гвардейского полковника, потушила сигарету (спрятав бычок в рукав бронекостюма) и вытянулась по струнке смирно.

– Докладывайте ефрейтор, – спокойно, не повышая голос, сказал Люциус, с интересом разглядывая прошедшего огонь и воду гвардейца. Он, конечно, обратил внимание, что она сама ранена, но держится молодцом. Впечатляющая женщина, а талия какая тонкая.

– Слушаюсь, господин полковник. Была поставлена задача высадиться в Изумрудном ручье, эвакуировать гражданских, захватить центральную площадь посёлка и удерживать его до подхода подкрепления. При высадке личного состава унтер Берг был убит. Как следующая по званию, в соответствии со статьёй 3 параграфа 8, я приняла командование и выполнила поставленную задачу. Жители покинули посёлок, гвардейцы заняли позиции. В 14. 35 мы столкнулись с превосходящими силами противника и приняли бой.

– Сколько противников насчитал НОП?

– Что-то около трёхсот человек. Точно сказать не могу, прибор был повреждён во время обстрела. Бойцы сражались отважно, как львы. Противник полностью уничтожен.

– Потери?

Женщина закусила верхнюю губу и нахмурила брови, от чего по переносице пролегла морщина. С горечью она произнесла:

– Вверенное мне подразделение потеряла убитыми двадцать семь гвардейцев. Четверо ранено. Двое тяжело. Их бы осторожно из машины вытащить. Богомол по дороге чуть не кончился. Еле-еле его откачала.

Люциусу положительно нравилась эта русская. Список её наград и достижений был впечатляющий. Даже более того. Если бы была мужчиной ходила бы уже в унтерах года три-четыре. Что ж, мы это исправим и очень скоро. Гвардии нужны перемены. Не радикальные, но всё же…

– Сами как?

Ещё больше вытянувшись, от чего впечатляющего размера груди, заметные даже под бронёй, колыхнулись, ефрейтор прокричала:

– Я в полном порядке, господин полковник! И готова к выполнению очередного приказа!

– Ну, ну, отдыхайте ефрейтор. И готовьтесь примерить унтерский погон. Благодарю за службу!

– Служу Его Императорскому Величеству! – проорала ефрейтор так, что стёкла в здании задребезжали, а тщедушный Скинни вздрогнул.

От всего услышанного, капитан, было, скорчился, словно проглотил целиком лимон, но ошпаренный взглядом полковника проходящего мимо, поджал хвост и поспешил за Люциусом. Наверняка не по нраву пришлись слова о повышении в звании ефрейтора. Плевать, не ему здесь решать.

* * *

Ну вот, кажется и забрезжил свет в конце туннеля. Словно целая скала свалилась с моих плеч. Как там говорил Весёлый «унтерам, государство образование детей оплачивает, льготы разные даёт, пенсию назначает если что? » Всё так, всё так. Её маленький секрет скоро перестанет быть таковым. Светка не карьеристка и не солдафонка-феминистка ненавидящая мужиков. Светка мамка. Счастливая мамка.

Двое пятилетних малышей оставленных с верным человеком греют ей сердце и заставляют идти вперёд и выживать даже в таких ситуациях как сегодня. Всё для них. И вырастут они не голью перекатной, без образования и приличной профессии, а людьми солидными, важными, с хорошей гражданской специальностью. Карьеру сделают, мои хорошие. Пусть будут врачами там или учителями, в империи им всегда почёт. А уж мы ещё послужим, повоюем за них. Может и дедулю ещё, обгоню?

* * *

Люциус не ушёл далеко, он проследил, чтобы раненных осторожно вытащили и оказали всю возможную помощь. Надеяться на этого идиота, забывающего в бою использовать позывные, было нельзя. Наверняка папочка большая шишка. Надо посмотреть его личное дело. Думаю, Солженицын для него будет даже очень хорошим вариантом. Отправим его на Распутина, вот где курорт, так курорт для таких бездарей. Заодно перекинулся парой слов с раненым гвардейцем похожим на англичанина. Узнал, что какое-то время ефрейтор вела бой с противником в одиночку, а затем вытащила товарищей из под завала и оказала им медицинскую помощь. Умница дочка, ничего не скажешь.

– А какой у неё позывной? – обратился Люциус к подобострастно замершему рядом Скинни.

– Он у неё… забавный.

– Что значит забавный? Вы его забыли что ли?!

– Нет, что вы господин полковник. Не забыл. Просто он такой… издевательский что ли.

– Ну?

– Солдаты прозвали её… Дюймовочкой. Ну знаете это маленькая девочка живущая в цветке…

– Капитан! Я знаю, кто такая Дюймовочка, – сказал будущий генерал, посмотрев вслед унтеру Иванофф.

Качая мощными плечами под пластинами бронекостюма, она скрылась из виду.

– Ничего вы не понимаете в солдатских прозвищах, Скинни. Оно ей очень подходит.