Санаторий «Альпийский»

В этой гористой местности природа была весьма располагающая. По обе стороны от дороги росли густые леса. Хвойные деревья вперемешку с лиственными. Высокие и низкие, величавые и горделивые. Это было их царство, нетронутый уголок природы, не испорченный цивилизацией. Когда дорога уходила вверх в горы, внизу открывалось целое зеленое море. Оно шумело и колыхалось под ветром. Я люблю лес. Люблю смотреть на него. Он успокаивает и вселяет надежду в завтрашний день. Я ехал уже почти два часа, ведя свой старенький «Вольво» по горному серпантину. И пару-тройку раз останавливал машину, подходил к краю дороги, выкуривал сигарету и смотрел на зеленое море внизу. Это приводило меня к умиротворению. Когда же дорога спускалась в низину, лес обступал дорогу, и казалось, что я еду прямо сквозь него, а деревья благодушно кивают мне, провожая меня, и машут вслед ветвями. Что ни говори, а место для отдыха было выбрано отменное. Я направлялся в санаторий «Альпийский».
Я не люблю отдых с большими скоплениями людей. Мне больше по душе одиночество. Как я понял, «Альпийский» — большой оздоровительный комплекс. И только поэтому я бы никогда не обратил на него внимания. Но как ни странно, именно его, прекрасно зная мои вкусы, рекомендовал мне мой бывший коллега Большой Джордж, ныне два года как находившийся на пенсии. Я навещал его на прошлой неделе в его загородном доме. С момента выхода на пенсию он стал еще толще, и его племянник, – двенадцатилетний сорванец, приехавший к нему погостить на лето, — называл его не иначе как «Дядюшка супербольшой Джордж». Мы хорошо посидели, потягивая напитки и вспоминая грехи молодости. В основном его грехи его молодости — Большой Джордж любил рассказать пикантные истории в отсутствие женщин и детей. Я вскользь заметил, что последнее время чувствую себя постоянно уставшим, хотя и не могу назвать причину. Тогда-то Большой Джордж и посоветовал мне этот санаторий. Он только открылся, владелец еще не успел провести агрессивную рекламную кампанию, и потому людей отдыхает в нем немного. Расположен в уединенном горном районе, подальше ото всех шумных городов. Как раз для меня, заверил он. Тишина, спокойствие и нетронутая природа. В общем, все что надо для поднятия жизненного тонуса, как говорил Джордж, многозначительно поднимая палец вверх. Джордж и его жена София только неделю как вернулись оттуда и остались всем довольны.
В общем, время моего отпуска назрело, и я решил, что, пожалуй, действительно неплохо бы отдохнуть от бесконечных полицейских расследований и поправить свое здоровье, раз уж расположен санаторий в уединенном месте. И вот, неделю спустя, находясь в заслуженном отдыхе, я на пути в горы. И все что я пока видел, мне нравилось. Я даже стал что-то напевать себе под нос, что со мной происходило только от благодушного расположения духа, а, следовательно, нечасто.
После очередного поворота я увидел здание комплекса. Зрелище поразило меня. Я остановился – в который уже раз! – и смотрел на величественный вид. Отросток одной из гор выдавался вперед, образуя плоскую горизонтальную площадку. С одной стороны этот выступ был закрыт скалой, а с другой отвесные скалы обрывались в пропасть. Вот на этой площадке и расположился комплекс санатория, примыкая задней частью вплотную к скале, а фасадом расположившись у самого края пропасти. Складывалось впечатление, что здание вырастает прямо из горы. Это было очень красиво, и выглядело эффектно.

Еще час пути, и я на месте. Оставив машину на стоянке, где было всего с десяток автомобилей, я зашел в главный вестибюль. После жары это было приятно – в вестибюле царила прохлада, работал кондиционер. Это был огромный зал, с трех сторон ограниченный большими панорамными окнами, дающими много яркого солнечного света. В вестибюле никого из отдыхающих не было, несмотря на обилие диванов, кресел и журнальных столиков. Было очень тихо и хорошо пахло свежестью.
В углу расположился пункт регистрации. Там сидел молодой человек, гладко выбритый, тщательно причесанный на левый пробор, одетый в безупречно сидящий серый костюм, чем вызвал у меня симпатию. При моем появлении он поднял глаза и вопросительно смотрел на меня. Я подошел и представился. Молодой человек поискал в журнале предварительную запись, нашел ее и вновь поднял на меня глаза.
— Весьма рады, господин Ланг. Можете звать меня Арнольд. Сейчас я вас оформлю.
Молодой человек продолжал вызывать во мне симпатию. То, что он представился только по имени, мне импонировало. Не люблю молодых зазнаек, задирающих нос только потому, что от них что-то зависит. Надо быть проще. Я и сам иногда представляюсь по имени, если человек мне нравится и, только если и моложе меня, то ненамного — все же свое реноме надо поддерживать.
Арнольд меня зарегистрировал, после позвонил куда-то и сообщил, что поскольку пациентов сейчас мало, меня лично примет управляющий, он же главврач — Альвин Фербер. Затем выдал мне ключи от номера, рассказал, как до него добраться и предложил услуги по переносу багажа в мой номер. От услуг переноса я отказался. Не понимаю людей, которые возят за собой уйму чемоданов. Ну скажите мне на милость, что они туда кладут?! Лично мне всегда и в деловых поездках, и на отдыхе хватало одной большой спортивной сумки, которая сейчас висела у меня на плече.
Я зашел в лифт и поднялся на третий этаж, согласно инструкции Арнольда. Прошел по коридору и вышел в небольшой круглый холл. Здесь было одно окно, которого вполне хватало для освещения, несколько дверей, ведущих в комнаты отдыхающих, пара диванов и столик. Очень мило. Своеобразная гостиная для тех, кто хочет полистать журнал в компании или перекинуться в карты с жильцами из соседнего номера. Коридор шел дальше к другим номерам, и я последовал по нему. И уже во втором холле обнаружил свой номер. Отперев дверь, я вошел внутрь и огляделся. Да. То, что надо. Чисто и без излишеств.
Разобрав свои вещи, я залез в ледяной душ. Люблю, знаете ли, в жару обдать себя холодной водой, очень тонизирует. Как следует, взбодрившись, я решил заняться исследованием моего места жительства на ближайшие две недели, а заодно побеседовать с главврачом.

Главврач встретил меня в кабинете. Полноватый лысеющий мужчина в белоснежном халате широко улыбнулся и поприветствовал меня.
— Рад, весьма рад, господин Ланг.
Мы присели, и господин Альвин Фербер стал меня расспрашивать.
— Прекрасно! – сказал он, выведав у меня всю подноготную. – Вы совершенно правильно сделали, что приехали к нам. Как раз у нас есть все средства для избавления от упадка сил. Кто, Вы говорите, порекомендовал нас?
— Джордж Ставински. Он отдыхал здесь пару недель назад со своей женой Софией.
— Да-да, я его помню. Такой крупный мужчина… Что ж, господин Ланг, Вы что-нибудь слышали об ионных процедурах?
— Ставински рассказывал про ионный генератор.
— Именно! – доктор Фербер сложил руки на животе и с горделивым выражением лица посмотрел на меня. – Должен сказать, что ионные процедуры известны давно. Воздух обогащается отрицательно заряженными ионами. Знаете, как пахнет после грозы? Правильно — свежестью! Такой воздух полезен для здоровья. Но только у нас используется ионный генератор промышленных масштабов. Он установлен внизу и работает круглые сутки. Его воздушные выводы соединены с системой вентиляции и, таким образом, оздоровленный воздух гоняется по всем помещениям. Вот Вы, как только переступили порог нашего заведения, уже приступили к оздоровлению. И сейчас мы с вами разговариваем и одновременно совершаем ионные процедуры.
— Что ж, это необычно.
— Что Вы думаете по поводу комплекса в целом?
— Ну, это весьма одиозное сооружение. Даже не представляю, какие средства в него вложены.
— Средства огромные. Но господин Штефан Байер может себе это позволить.
— Вы имеете в виду миллиардера Штефана Байера? Да, тогда такие траты вполне объяснимы.
— Ему свойственна некоторая чудаковатость. Весь этот замысел, его небольшая прихоть. Он хотел уединенного места, но чтобы все было по последнему слову техники. И надо сказать, здесь, действительно, самое передовое оборудование. Здание еще строится, в задней части комплекса, той, что уходит вглубь скалы, ведутся интенсивные работы. Поэтому в прессе еще не объявлялось об открытии, но некоторое количество пациентов мы принимаем. Что-то вроде тестового периода. Поэтому здесь так мало людей.
— Наверно, я все же не зря выбрал это место.
— Я Вас уверяю, вы покинете нас с приливом сил и бодрости, и, надеюсь, будете рекомендовать всем друзьям и знакомым.

После знакомства с главврачом я обошел предписанных специалистов, подвергся всевозможным осмотрам и ощупываниям и был отпущен на свободу до назначения мне соответствующих процедур и лечения. Наступило время обеда, и я спустился на первый этаж в столовую. Размеры обеденного зала меня поразили. Да-а-а, можно позволить себе циклопические сооружения, когда вдоволь места для застройки. Народу и так было немного, а из-за размеров столовая вообще казалось пустой. Что вполне меня устраивало. Сев за самый дальний столик в углу, я воздал должное трапезе. Золотистый жульен меня порадовал тонким ароматом. Суп был наварист и в нем отрадно плавал приличный кусок мяса. Рыба, запеченная с картофелем и розмарином, была приятна и нежна. На десерт я взял себе желе и стакан сока. Весьма недурно для первого дня.
Подумав и решив, что мне не помешает выкурить трубочку, я в хорошем расположении духа вышел из столовой и, пройдя длинным коридором, попал на террасу, с которой открывался дивный вид на горы и покрывающие их леса. Эта часть комплекса являлась фасадом и выходила на простор. Терраса и вовсе небольшой своей частью нависала над пропастью. Подойдя к краю и облокотившись на ограничительные перила, я посмотрел вниз. От высоты захватывало дух, но это не было тем ощущением, когда ты подходишь к краю пропасти на скалистом участке, скользком и опасном, когда в любую секунду можно сорваться вниз и от этого замирает сердце, появляется противная слабость в ногах. Это было скорее чувство восторга. От покоренных сил природы и деяний человеческих.
Я достал свою трубку и пачку любимого табака. Принялся неторопливо, со знанием дела, смакуя каждое движение, набивать трубку. Для меня это ритуал. Это вам не сигарету выкурить – закурил на остановке в ожидании автобуса, затянулся пару раз до его прибытия и выкинул окурок в урну. Трубке нужно уделить время. Трубка не терпит суеты и торопливости. Менее всего к процессу курения трубки подходит пренебрежительное словечко «перекур». Перекур означает паузу в каком-нибудь деле, которое ты прерываешь, чтобы получить порцию никотина. Трубка же само по себе самостоятельное дело, вот только прерывать его ничем не желательно.
Я набивал трубку, не торопясь, утрамбовывая ароматный, слегка влажный табак в чашечку трубки. Приятно насыпать табак и утрамбовывать, слегка прихлопывая упругие табачные листья, кончиком указательного пальца. Табак у меня хороший, правильной нарезки, нужной увлажненности. Запах табака сам по себе приятен, но я допускаю использование различных отдушек. Когда их кладут в меру, чтобы не заглушать аромат табака, а подчеркивать его, дополнять. Нет, ничего не имею против качественных отдушек. У меня табак с вишневым ароматом с добавлением легкой нотки ванили. Я набил трубку, прикусил мундштук зубами и зажег ее. Затянувшись с наслаждением, я выпустил густое облако дыма. Ну, право же, что за дивный аромат! Божественно!
Что ж, пока быть бездельником мне нравилось. Я решил поискать каких-нибудь свежих газет, так как текущая ситуация в мире осталась без должного моего внимания. Газеты и свежие журналы в достатке лежали на столиках в главном зале. Арнольд сказал, что газеты можно брать с собой в номер. Отобрав пару новостных выпусков, я решил изучить их в своей комнате.
В холле сидел грузный мужчина и просматривал журнал. При виде меня он обрадовался и с натугой поднялся из низкого кресла мне навстречу. Был он небольшого роста, коренаст и, я бы сказал, основателен в телосложении. Лет ему было немало, седина обильно тронула голову.
— Новое лицо! – воскликнул он, как мне показалось, больше для себя самого. – А позвольте поинтересоваться, из какого Вы номера?
Я изобразил на своем лице почтительность и широким жестом показал на свою дверь. Мужчина машинально проследил взглядом за моей рукой и уставился на дверь так, как будто ее никогда до этого там не было. Впрочем, он тут же радостно осклабился и сделал несколько шагов, протягивая мне руку.
— Да мы с вами соседи! Весьма рад. Я — Фабиан Линден, инженер мостовых конструкций, ныне на пенсии.
Я представился. Фабиан Линден тут же осыпал меня расспросами о цели моего пребывания здесь, сроке пребывания, каким образом я сюда добрался и вообще обо всем. Я не люблю дежурных вопросов. Но господин Линден слушал с таким неподдельным интересом, что мне стало его жалко – человек явно давно и остро нуждался в собеседнике. Он слушал, задавал новые вопросы иногда личного плана, но которые ни в коем случае нельзя было назвать бестактными, а иногда вставлял комментирующие реплики, не лишенные юмора. Фабиан Линден мне вполне понравился, и вот мы сидим друг напротив друга и ведем беседу закадычных друзей. Мы поговорили обо мне, о нем, об этом санатории, о погоде, о спорте, о политике, упомянули погоду, об отсутствии стабильности в мире, о движении финансовых потоков за рубеж, опять о погоде, о мостовых конструкциях, о полицейских расследованиях и, наконец, снова помянули чертову погоду.
Мы выдохлись, и господин Линден предложил:
— А не выпить ли нам чего-нибудь освежающего?
Ответить я не успел, послышался звук дверей лифта, по коридору раздались легкие шаги, и в холл вошла женщина. Она была ростом с господина Линдена, но стройна и грациозна. Я сразу догадался, что это Айке Линден, Фабиан, конечно же, рассказывал о супруге. Несмотря на возраст, годы были весьма милостивы к ней, и она была все еще очень красива.
— Дорогой, — сказала она звонким голосом, – ты знаешь, как я отношусь к алкоголю. – Видимо, она слышала последнюю фразу, когда шла сюда. – Молодой человек, возможно, может себе это позволить, но вот тебе точно лучше воздержаться.
«Молодой человек» немедленно вскочил на ноги и представился. После официальной части знакомства, выяснилось, что наступало время процедур Фабиана, и Айке, любезно попрощавшись, увлекла супруга в недра их номера.

День клонился к завершению, когда я решил проверить местный бар. Я спустился вниз и увидел ЕЕ. Она сидела совершенно одна, смесь плавной грации и женственности. Я не думал, что меня еще может так взволновать женщина. Тем более после моего брака. Я решил, что нелишним будет просто познакомиться, раз уж мы оказались в небольшом сообществе в весьма уединенном месте, так что через несколько дней все равно примелькались бы друг другу. Уверенности мне не занимать, но все же почему-то не без внутренней дрожи, как какой-нибудь подросток, я подошел к ней, она ответила благосклонно и завязалась непринужденная беседа.
Мы присели за свободный столик в углу, где никого не было. Она позволила угостить себя кофе и пирожным в придачу, чему я был несказанно рад. Ее звали Лорелин Лемье. Мы пили кофе и болтали о том, о сем. Она поведала мне, что узнала об этом месте из медицинского альманаха и выбрала его, потому что любит природу и удаленность от шумной цивилизации. Что здесь очень мило и, если я не буду против, она покажет мне свои любимые места для прогулок, где так красиво, что любой, увидев всю эту красоту, сразу пожалеет, что он не художник. Если, конечно же, он и в самом деле не художник. Разумеется, я не был против. И мы договорились погулять вместе завтра с утра. Затем она начала расспрашивать о том, как сюда попал я. Я рассказал, приукрасив только что придуманной душераздирающей историей о запутанном полицейском расследовании, о задержании преступника с погоней и стрельбой, о бандитской пуле, коварно поразившей меня в ногу и, как следствие, направлении на лечение. Она слушала с интересом, и по ее смеющимся глазам я понял, что она догадалась об исключительно развлекательном характере моих россказней, и теперь просто получает удовольствие. Беседа завязалась прочно. Мы решили, что нам не повредит по бокалу вина. Как водится, разговор перешел в личную плоскость. Я узнал, что она дизайнер интерьеров, два года назад переехала на окраину, где у нее собственный дом; что она давно разведена, с бывшим мужем хоть и в хороших отношениях, но не видится и никаких общих дел с ним не имеет. Дети выросли и живут самостоятельной жизнью. Я поведал, что тоже разведен, но с бывшей женой вижусь регулярно, так как иногда ей помогаю по части грубой физической силы (последний раз я провожал ее в поездку к родителям в другой город, подвозя на своей машине в аэропорт, — так как на такси она не ездила, считая всех таксистов наглыми обдиралами и латентными насильниками, — и таская за ней до самой сдачи в багаж два огромных чемодана), что дочь уже взрослая и вышла замуж, что я живу в квартире на третьем этаже с чудесным видом на городской парк. В общем, время пролетело незаметно, мы засиделись допоздна, и к концу разговора я уже глядел на нее влюбленными глазами. Я проводил ее до ее номера, и мне показалось, что пожелание мне спокойной ночи прозвучало, не просто вежливо, а с особой теплотой.

* * *

В общем, я находился здесь уже четыре дня, наслаждался отдыхом и отшельническим образом жизни. Конечно, мне приходилось общаться с Фабианом Линденом, который каждый раз при виде меня радостно восклицал: « А вот и наш дорогой сосед!», и сразу же втягивал меня в свой круг интересов, как то: обсуждение прессы, разговоры обо всем на свете и игра в шахматы. Фабиан просто обожал шахматы. Иногда к нашим беседам присоединялась Айке Линден, и я не мог в очередной раз не отметить ее красоту и незаурядный ум в суждениях по совершенно разным вопросам. Но все это составляло незначительную часть от времени моего пребывания здесь, более я ни с кем не завел знакомства, а потому не могу назвать сие времяпрепровождение для себя обременительным. Другое дело Лорелин… Эта женщина захватила все мои мысли и время. Мы виделись часто, и я все более с удивлением понимал, что еще способен на романтические чувства.
На пятый день меня разыскал Арнольд и сообщил, что меня срочно хочет видеть Альвин Фербер. Я поднялся на пятый этаж, где находился кабинет главврача и, постучавшись, вошел в комнату.
Главврач поприветствовал меня, при этом выглядел он озабоченным и каким-то рассеянным. За стол мы не сели. Он усадил меня в кресло у противоположной стены кабинета, где находился столик с журналами и стоял большой аквариум с красивой синей подсветкой, сам сел в кресло напротив. Я понял, разговор будет неофициальный.
— Мне нужна Ваша помощь в одном деле, — начал он.
— Я слушаю.
Он посидел, молча, видимо, не зная, как начать.
— Видите ли, Господин Ланг…
— Можно Леонард.
— Хорошо, зовите меня Альвин. Видите ли, Леонард, у нас пропал человек.
— Кто? И что значит пропал?
— Это из рабочих. Вы не знаете. Он не вернулся после своей смены. Его не видели и не могут ничего сказать.
— Он мог уйти? Сбежать?
— Нет, вряд ли. Это проблематично, учитывая нашу изолированность.
— Что Вы предполагаете, и чем я могу помочь?
— Есть один нюанс, связанный со строительством санатория. Он не просто так уходит своей частью в скалу. Геологическая разведка показала наличие пустот в горах. И довольно обширных. Их планировалось использовать под здания комплекса. То есть часть санатория была бы внутри горы. Зачем строить стены, если можно использовать уже готовые. Как раз вчера рабочие прорубились сквозь толщу скалы и попали вовнутрь пустот. Это оказалось что-то вроде довольно широкого тоннеля. Сегодня не вернулся рабочий. Я предполагаю, что он самовольно без сопровождающих выбрался в тоннель и, как следствие, заблудился.
— Кто-нибудь уже осматривал тоннель?
— Нет. Мы еще ни разу не проникали во внутреннее пространство.
— Почему Вы не сообщите об этом и не вызовите спасателей?
— Прошло всего несколько часов, как он не вернулся. Может ничего серьезного. Может он пьян в нарушение всех трудовых договоров и, заблудившись, сидит недалеко от входа. Мы можем организовать предварительные поиски сами. Не углубляясь далеко. Вы все-таки представитель власти. Я могу дать несколько человек под Ваше руководство.
— Я не против провести именно предварительные поиски, но в случае отрицательного результата Вы обязаны сообщить об этом.
— Разумеется.
— Как поддерживается связь с остальным миром?
— Сотовая, как Вы, наверно, уже убедились, здесь пока не работает. В моем кабинете и на пункте регистрации есть спутниковый телефон.
-Хорошо, тогда лучше не мешкать и начать поиски прямо сейчас. И мне понадобится фонарь.
— Да, обязательно. А еще я Вам дам респиратор. Неизвестно, что могло там скопиться за сотни тысяч, а то и за миллионы лет. Мы сделали анализ воздуха в нашей лаборатории, вредных примесей не обнаружили, но замеры проводили только у входа.
Альвин кивнул и, нажав, клавишу на селекторе, пригласил зайти сюда Бруссо и Бека. Через несколько минут дверь открылась, и вошли двое молодых людей довольно крепкого телосложения. Я встал.
— Это Тристан Бруссо, наш терапевт, и Гюнтер Бек — техник, — представил Альвин вошедших. – А это господин Ланг. С ним вы пойдете в тоннель.
Мы пожали друг другу руки. Альвин дал указания и, далее не задерживаясь, мы пошли к обнаруженному тоннелю.

Мы прошли пустынными коридорами со свежим ремонтом, которые сменились коридорами без отделки. Здесь уже попадались люди в рабочих спецовках. Слышался звук строительных работ. Везде стучали, пилили, бросали, кричали, ругались. Все это властно перекрывал звук перфораторов. Я оценил поистине огромные размеры комплекса – в нашей части всего этого не было слышно. Работы велись в две смены до позднего вечера. На нас не обращали внимания, люди были заняты своими делами. Мы прошли длинным коридором в комнату, которая граничила со скалой. Здесь кончалось здание комплекса, и начинались горы. В дальней стене зияла большая дыра. Мы подошли к краю и я, включив фонарь, выглянул в проем. Там действительно был тоннель. Он уходил в обе стороны. Слева ничего не было видно, а справа угадывалась развилка.
— Что ж, — сказал я сопровождавшим меня ребятам, — посмотрим что там.
Я надел респиратор и, перешагнув через порог, ступил в тоннель. Он был довольно широким. Зачем-то я положил руку на его стену. Холодный гранит. Шершавый. Пройдя несколько шагов в левую сторону, я убедился, что тоннель идет прямо и как далеко, не понятно. Я решил пойти сперва к развилке в правой части. Я шел, светя фонарем попеременно вперед и под ноги, не хотелось бы загреметь в какой-нибудь каменный колодец. Ребята шли за мной, тоже светя фонарями. Щербатый потолок проплывал над головой. Я подумал, что, возможно, зря мы пошли вот так сразу без каких либо анализов среды. Как сказал главврач, лаборатория проводила исследования газового состава. Но здесь могли быть и вирусы и бактерии и какие-нибудь излучения. Ладно, уже поздно поворачивать, думаю, мы здесь не задержимся. В респираторе видимость была не очень, но это было необходимо. Откровенно говоря, теперь именно отравление газом я и предполагал. Рабочий, оставшись один, вылез в тоннель и пошел посмотреть что там. Возможно, он и не думал уходить далеко от входа, но далеко и не понадобилось. Отравился газом, потерял сознание и лежит сейчас за ближайшим поворотом.
Мы дошли до развилки. Здесь коридор делился на два. Посветив фонарем в один из них, я увидел такой же прямой коридор, идущий немного в сторону. Но далеко видно не было, фонарь выхватывал лишь небольшое пространство пещеры.
Я направил луч во второй коридор и сразу увидел впереди какую-то кучу. Указав на нее моим сопровождающим, я пошел по коридору, тщательно освещая все вокруг. Подойдя ближе, я понял что это. Это был ворох одежды. Рабочая спецовка лежала кучей у стены. Я присел на корточки и осмотрел ее. Под ней обнаружился ботинок. Я не стал все это трогать, полагая, что это дело официальных следователей. Ботинок я видел только один и только его переднюю часть, он лежал на боку. Остальное скрывала одежда. Но я был уверен, что их два. И что они не поставлены аккуратно, а именно брошены как попало, а сверху так же бросили спецовку. Так бросают вещи, когда торопливо раздеваются, чтобы, например, побыстрее нырнуть в бассейн.
Я обернулся и посмотрел на сопровождающих. Тристан озирался, светя фонарем во все стороны. Гюнтер был спокоен, светил фонарем на ворох одежды передо мной, но нет-нет да и оглядывался назад в темноту.
Я вернулся к одежде. Случайно в ярком луче фонаря я увидел что-то мелкое рядом с носком ботинка. Мне пришлось встать на колени и придвинуть лицо чуть ли не к самому полу, чтобы рассмотреть, что это такое. Это были крохотные кусочки металла. Тоннель был полностью гранитным, в нем пыли даже не было. Резонно было бы предположить, что находка относится ко всем остальным вещам. Только я не мог сказать, откуда эти маленькие частички металла. Я задумался, рабочий быстро здесь разделся, оделся во что-то другое, что принес с собой. Зачем? Видимо, не хотел, чтобы его узнали. И куда он потом пошел? Вернулся назад? Но коллеги узнали бы его даже в другой одежде. Или он пошел дальше по коридору? Но там, наверно, настоящий лабиринт. Не мог же он знать все эти хитросплетения ходов? Или мог? Я посветил фонарем в коридор. Он уходил дальше, и насколько хватало света фонаря, я ничего интересного не увидел.
Бруссо тронул меня за плечо.
— Может нам лучше вернуться? – спросил он напряженным голосом.
Я понял, что парню не по себе. Если Гюнтер хоть и настороженно, но с любопытством осматривался, Тристан явно нервничал. Да честно говоря, и на меня окружающее пространство пещеры действовало удручающе. Вот когда сюда проведут электричество, сделают ремонт, а вдоль стен будут стоять фикусы в кадках, вот тогда здесь будет уютно, а пока темнота и пронзительная тишина давили на психику.
— Да, я все осмотрел. Если он ушел дальше по туннелю, мы не пойдем за ним. Будем возвращаться.
Мы подошли к пролому и влезли обратно в комнату. С удовольствием стянули респираторы. Ребят я отпустил, отдав им мое снаряжение, а сам пошел к главврачу с отчетом.

Я прошел в кабинет главврача, который меня уже ждал, сел в кресло и все рассказал Когда я рассказывал про ворох одежды, брови Альвина поднялись вверх.
— Что Вы обо всем этом думаете? – спросил он, когда я закончил.
— Либо он сошел с ума и бегает раздетым по горным тоннелям, либо что-то затеял с переодеванием. Но зачем ему это, ума не приложу. Вы что можете о нем сказать?
Альвин пожал плечами.
— Все рабочие наняты по контракту. Не я этим занимался. Я даже не руковожу работами, для этого есть бригадир. Он мне отчитывается, а я в свою очередь, передаю данные наверх. Я с ним уже разговаривал. Ничего особенного он в пропавшем не замечал. Обычный работяга. Этим… — Альвин сделал жест рукой, означающий рюмку, — не увлекался. Семьи нет. С коллегами ладил.
— Может, вспыхнули какие-то разногласия?
— Нет, сегодня все было как обычно.
— Когда обнаружили исчезновение?
— Обратили внимание, что его нет около десяти часов. Но поначалу не придали этому значения, посчитали его отсутствие по естественным причинам. Осталось неизвестным, когда именно он пролез в эти туннели. Никто не видел, как он это сделал.
— Сейчас, — я вскинул руку и посмотрел на запястье, — три часа. Придется Вам сообщить об этом. – Я поднялся, намереваясь уходить. – Думаю, на этом моя работа закончена.
Альвин немного помедлил.
— Да, я сообщу. Спасибо, что приняли в этом участие.
Я поднялся, мы пожали руки, и я вышел из кабинета.
Странная эта была история. Впрочем, я не собирался забивать ею голову. Дело передадут властям, моя работа выполнена, и вообще, я не собирался отменять свой отпуск. На сегодня более процедур у меня не было. И я решил разыскать Лорелин.

Лорелин сидела за столиком на террасе. Напротив нее сидел какой-то субъект, который ей что-то увлеченно рассказывал. Лорелин смеялась и поддакивала. Я подошел, и Лорелин оживилась, приметив меня.
— О, Лео, познакомься, это Джулиан. Он развлекал меня в твое отсутствие.
Субъект поднялся и принялся церемонно раскланиваться. Я в ответ также его приветствовал, мысленно пожелав ему провалиться ко всем чертям. Лорелин смотрела на меня с искрой задора в глазах. Я понял, это представление было для меня. Отделавшись от субъекта, я увлек Лорелин в другую часть террасы.
— Лео, мне кажется, ты уже ревнуешь, — все с теми же смешливыми искорками в глазах сказала Лорелин.
— Вот еще, — ответствовал я, — но лучше пусть не попадается мне, этот развлекатель.
— Не будь таким задиристым, — засмеялась Лорелин. – Пойдем гулять в парк. Я тебя давно уже жду.

* * *

Шел уже пятый час, когда к нам подошел Арнольд и, извинившись, попросил меня зайти к главврачу.
— Это срочно, — сказал он. – Случилось… — он запнулся и посмотрел на Лорелин. – Случилось еще одно происшествие, — сказал он мне вполголоса так, что Лорелин его не услышала.
Я повернулся к ней.
— Извини, дело большой срочности, мне надо идти.
Она поцеловала меня в щеку, и я поспешил за Арнольдом. Никакими подробностями он не владел, сказал только, что пропал еще один рабочий. Пошли мы не к кабинету главврача, а в строящуюся область. Альвин был там, он беседовал с кем-то из рабочих, радом стоял бригадир, насколько я знал — Клаусс Эскельсен, датчанин. Неподалеку группками толпились рабочие. Судя по царившей относительной тишине, работы были приостановлены.
Увидев меня, Альвин жестом попросил подойти. Он взял меня за плечо и повел куда-то в сторону. Вид у него был нахмуренный.
— Пропал еще один человек.
— Давно?
— Полчаса назад.
— Как это произошло?
— Его напарник вышел из комнаты буквально на минуту, так он говорит, по крайней мере. И услышал крик. Вернувшись, он не обнаружил партнера, хотя выход из комнаты был только один, через который он сам вошел. А у стены лежал ворох одежды.
— Я думал работы в комнате, граничащей с тоннелем, приостановлены.
— Так и есть. Но в том-то и дело, что случилось это в комнате в третьем коридоре. Довольно далеко от внешних скал, там уже велись отделочные работы. Рабочий говорит, что вернувшись в комнату, он вроде как слышал сдавленный крик из соседний комнаты. Но бросившись туда, никого не обнаружил. Хотите поговорить с ним?
— Может позже. Сперва лучше осмотреть место происшествия.
— Я так и думал. Это здесь.
Альвин привел меня в комнату. Она была пуста, виделся свежий ремонт. У стены я сразу увидел ворох одежды. Я подошел и сел на корточки. Тут же я ощутил запах… Запах животного. Нет, зверя. Так пахнут животные в вольерах. Причем именно хищники. Запах был довольно слабый, но явственно ощутимый.
— Вы сообщили властям о том, что здесь произошло? – спросил я Альвина, обернувшись через плечо.
— Да, они будут здесь через несколько часов.
Я посмотрел на одежду. На этот раз все было еще хуже. Я увидел валяющиеся рядом очки и обручальное кольцо. Даже раздеваясь полностью, кольцо если и снимают, то не бросают вместе с одеждой. Его и в карман положить можно. Как и очки. Я решил осмотреть все получше. Подняв спецовку так же как и в тоннеле, брошенную кучей, я обнаружил под ней обувь. В ботинках были носки. Не скомканные, а вставленные, как будто их хозяин резко выдернул ногу, оставив носок внутри ботинка. Внутри самого комбинезона я обнаружил нательное белье. Это что же получается? Человек разделся догола, буквально выпрыгнул из одежды, а портом исчез из комнаты, откуда нет других выходов? Не мог же он раствориться в воздухе или пройти сквозь стену? Я замер. Вообще-то это все хорошо объяснялось этим нелепым предположением. Брошенная у стены одежда. Предметы… Человек прошел сквозь стену, а все неорганическое отсеялось. Я вспомнил частицы металла в тоннеле. И вдруг понял, что это такое. Это были пломбы. Зубные пломбы. Я почувствовал, как у меня похолодели руки. Неужели, это правда? В обоих случаях они прошли сквозь стены? А вернее их протащили сквозь стены, нельзя забывать, что напарник пропавшего рабочего слышал сдавленный крик. А потом слышал, как кричали в соседней комнате. То есть его тащили, минуя комнаты, проходя стены одну за другой? Нет, не может быть. Нелепица.
Я аккуратно положил одежду так, как она и была обнаружена, и встал. С Альвином я не стал делиться своими догадками, учитывая абсурдность самой их сути.
— Надо немедленно сообщить, — сказал я.
— Немедленно не получится, — хмуро ответствовал Альвин, покусывая костяшки пальцев.
— Почему?
— Это из-за ионного генератора. Его работа нарушает радиосвязь. Он создает помехи, сильно зашумляющие сигнал. Это стало известно только, когда его пустили в эксплуатацию.
— Почему бы не отключить его на время?
— Так и сделали. Полчаса назад, чтобы как раз передать сообщение о первом случае. Но потом его включили вновь. Система очень сложная. Включается долго, около часа. Пока все модули не загрузятся, мы не можем ее отключить. Надо ждать.
— По последнему слову техники значит…
— Что?
— Этот миллиардер. Вы говорили, что он хотел, чтобы здесь все было устроено по последнему слову техники. А ведь обычная проводная связь была бы надежнее.
Ответить Альвин не успел, к нам подошел бригадир.
— Извините, господин Фербер, что делать моим людям? Они боятся работать.
— Пусть продолжают. Вы не укладываетесь в сроки.
— Но…
— Господин Эскельсен! — жестко сказал главврач. – Ваша задача обеспечить бесперебойность работ. Мы не знаем, какова опасность и есть ли она. Все что мы знаем, это то, что два умалишенных куда-то ушли, побросав свою одежду и обувь. Ваша смена заканчивается в девять часов. Гораздо раньше здесь будет полиция. Продолжайте работы. Пусть ваши люди работают группами по три, четыре человека и присматривают друг за другом. С этого момента ходить поодиночке запрещается. – Главврач выдержал паузу. – У меня все. Идите.
Бригадир ушел, а Альвин обернулся ко мне и жестом предложил следовать по коридору, ведущему в жилую часть комплекса.
— Я пойду, разузнаю, как идет загрузка систем генератора. Как только будет возможность, я проведу сеанс связи. И Леонард… Мне бы пригодилась Ваша помощь. Возможно, Вы лучше смогли бы описать происходящее здесь.
-Конечно, — сказал я. – Я буду на террасе. Позовите меня, когда будете готовы.
Мы спустились на лифте в тягостном молчании. Я вышел на первом этаже и пошел в сторону террасы, где, как я надеялся, меня ждала Лорелин. Альвин поехал дальше на нижние технические этажи, где был расположен, в том числе, и ионный генератор.

Лорелин я не нашел, но почему-то мне казалось, что она обязательно сюда еще придет. Я набил трубку и, усевшись в низкое плетеное кресло, стал пускать дым, наслаждаясь видами природы. Однако полностью насладится видами мне не удавалось, мысли постоянно возвращались к произошедшему. Я искал рациональное объяснение исчезновениям, но не находил. Со стороны это выглядело так: два человека, независимо друг от друга в разное время разделись догола, возможно переоделись в другую одежду, при этом оставили все личные вещи, а в первом случае еще и зубные пломбы, и ушли. Зачем? Ну, допустим, на это были причины. Куда? В тоннель? Но второй инцидент произошел в комнате далеко от тоннеля. И как тот человек вышел из комнаты, если напарник этого не видел? Он мог быть заодно с ним. Да. Это многое бы объяснило. Что если у пропавших был сообщник или сообщники? Но вся эта нелепица с одеждой и предметами. Почему в таком случае их не спрятали? Значит, хотели, чтобы нашли. Но зачем? Все случившееся было разбито на сотни кусочков, вертевшихся у меня в голове, и общая картина никак не складывалась. Трубка давно погасла, но я продолжал втягивать несуществующий дым, уперев на зеленое море невидящий взгляд. Непроизвольно, я снова и снова возвращался в своей безумной догадке. Она все объясняла. Кто-то или что-то утащило людей, перенеся тела сквозь гранит и бетон. Все неорганическое осыпалось и осталось лежать так как упало. Но ведь люди не ходят сквозь стены. Даже при очень большом желании. Или ходят? Что если кто-то владеет такой способностью? Нет-нет. Никакой мистики здесь нет. Я материалист и всегда им был. Кроме того, я верю в силу науки, если, конечно, здесь уместно понятие веры. Я твердо уяснил один принцип: необъяснимого нет, есть необъясненное. На протяжении всей истории человечества происходили странные вещи, которые, будучи не в состоянии им дать рациональное объяснение, немедленно записывали в сверхъестественное. Но проходило время и все самые таинственные, непостижимые, иной раз зловещие явления объяснялись просто, если не сказать банально, что сразу делало их неинтересными, не стоящими внимания. Я уяснил, что ничего нет невозможного. Все самое фантастическое вполне имеет право на существование, если не противоречит научным постулатам. Говоря, что на Солнце жизни нет и быть не может, надо добавлять «известной современной науке». Мы не можем ходить сквозь стены, и не знаем такого способа. Но что если кто-то умеет это делать? На атомарном уровне, например. Вступать во взаимодействие с материей определенным образом. Как это сделать я не знаю, но уверен, что это можно объяснить. А если так, то можно принять это за рабочую гипотезу.
Теперь размышления мои перешли в иную плоскость. Я стал подходить к этой задаче прагматически. Итак, есть два исчезновения. Напарник второго пропавшего слышал крики, и если допустить, что он не лжесвидетельствует, то значит, это было нападение. Итак, два нападения. Кто или что утащило рабочих – не ясно. Пока. Надо постараться ответить на вопрос «зачем». Зачем кому-то нападать на простых работяг и, по видимости, утаскивать в тоннели вглубь скалы. Вероятно, какое-то животное, хищник. Именно оно оставило резкий запах в комнате второго исчезновения. Одно происшествие утром и одно вечером. Почему? И вот здесь у меня что-то в мозгу свербило, что-то не давало покоя. Я был достаточно опытен, чтобы не доверять интуиции. Делать на основании интуиции выводы, конечно же, опрометчиво, но вот брать во внимание ее надо обязательно. И я мучительно пытался сообразить, что же не дает мне покоя. Постепенно мне удалось ухватить мысль за кончик хвоста и вытянуть на обозрение, как червя из норки. Второе происшествие случилось тогда, когда отключали ионный генератор, чтобы провести сеанс связи. Отключали его всего на час – довольно узкое окно, и вот в этот период было совершенно нападение. Мне почему-то казалось, что это как-то связано. Впрочем, это можно было проверить.
Я встал и пошел к зданию мимо пустующих столиков и кресел. Войдя внутрь, я направился к пункту регистрации. И весьма вовремя – Арнольд собирался уходить. Я его окликнул, и он подождал, пока я к нему подошел.
— Не могли бы Вы мне помочь разрешить некоторые вопросы, касаемо ионного генератора? — сказал я. – Или посоветуйте того, кто мне бы помог.
— Я не физик, и об устройстве такого сложного устройства Вам ничего не скажу, — улыбнувшись, ответил Арнольд. – Но если дело касается общих принципов работы, то возможно я и смогу помочь.
— Именно общих принципов… Скажите генератор, работает ведь постоянно?
— Да, насколько я знаю, это изначально закладывалось в его конструкцию.
— И выключать его лишний раз не рекомендуется?
— Совершенно верно, — кивнул Арнольд, — это очень сложная система. Рабочий режим для нее самый оптимальный.
— Ну а проводятся какие-то… — я сделал неопределенный жест рукой, — скажем, профилактические отключения?
— Да, пока система работает в пробном режиме, и наши инженеры планово отключают ионный генератор раз в сутки.
Вот оно! В голове у меня как будто что-то щелкнуло.
— В каком часу? – быстро спросил я, уже зная ответ.
— В девять утра. Генератор выключается на час. Наши инженеры… Господин Ланг, что случилось?!
Не дослушав Арнольда, я бежал по коридору к лифту. Заскочив в лифт, я нажал кнопку третьего этажа. Картина у меня в голове прояснялась. Что-то происходило именно во время отключения ионного генератора. Не знаю, какая здесь связь, но это явно так. А значит, возможны еще происшествия. Как раз сейчас генератор должен вот-вот выключиться. Альвин, наверно, в своем кабинете, чтобы воспользоваться спутниковым телефоном.
Лифт открыл двери на пятом этаже, и я устремился по коридору к кабинету главврача. Распахнув дверь без стука, я стремительно зашел в комнату. Альвин был там, сидел за столом и говорил с кем-то по селектору. Он поднял на меня удивленные глаза.
— Да, хорошо, — говорил он в трубку. – Я сообщу.
Он положил трубку и вопросительно посмотрел на меня.
— Альвин, у вас есть оружие? — спросил я, подходя к нему.
— Оружие?! Нет, конечно. Зачем оно мне?
— Скверно, — сказал я. – Я думаю, нет, я просто уверен – будут еще прецеденты.
— Вы что-то выяснили?
— Я считаю, что это не розыгрыш, не пьяная выходка и не спланированный саботаж. Я уверен, что это нападение. И это как-то связано с работой ионного генератора. Он сейчас уже выключен?
— Да. Только что мне звонили инженеры. Теперь я могу сообщить обо всем властям.
— Не стоит. Полиция сюда уже едет. А на новые объяснения у нас нет времени. Думаю, нам надо идти на место строительства. Может потребоваться оперативное вмешательство.
Альвин встал.
— Думаете, будут еще нападения?
— Буду рад ошибиться, — ответил я, пока мы шли к двери.
— Но кто они? Животные? Хищники?
— Этого я не знаю. Но готовыми нам надо быть ко всему. А главное, пусть Ваши инженеры включают генератор. Сейчас он нужен не только в медицинских целях.

* * *

Мы зашли в сектор строительных работ. С нами был Тристан, которого пригласил Альвин для поддержки. Работы велись. Видимо, бригадир сумел переломить настроение рабочих. Мы направились в самый конец сектора, где находилась внешняя стена. К нам присоединился Эскельсен. Я был уверен, что ионный генератор, как-то влияет на случаи нападения, а потому у нас был без малого час, когда мы были беззащитны. Мы прошли более половины пути, и в ту минуту, несмотря на строительный шум, услышали крики. Мы побежали в предполагаемом направлении. Крики слышали не только мы. Шум инструментов стал стихать, рабочие прерывали работу и бежали с нами. Вбежав немаленькой толпой в комнату, откуда, как нам показалось, кричали, мы увидели то, что и опасались – ворохи одежды. Здесь работало трое человек, как нам объяснил бригадир, и три кучи одежды мы видели у стены. Все, как и раньше. Теперь трое. Пропали разом.
— Так, надо найти этих клоунов, — сказал бригадир. – Далеко они не могли уйти. Вы, — он указал на группу рабочих и махнул рукой в сторону, — смотрите там, а вы…
— Нет, — сказал Альвин. – Все отставить. Дело серьезное. Этим займется полиция. Все работы прекратить. Эвакуируйте рабочий персонал.
Рабочие зашумели, послышались испуганные возгласы, вопросы. Бригадир зычным голосом стал раздавать указания. Главврач сделал нам знак, и мы вышли вслед за ним в коридор.
— Леонард, расскажите все, — обратился ко мне Альвин, пока мы шли по коридору обратно. — Все о чем думаете, ну или догадываетесь. Путь это будут самые нелепые гипотезы, но я должен знать, что происходит.
Я рассказал. Рассказал все, не боясь показаться смешным. Но Альвин и не думал смеяться. Меня он выслушал с мрачной сосредоточенностью.
— Значит, они проходят сквозь стены, — задумчиво проговорил он. – А генератор?
— Думаю, они умеют каким-то образом влиять на материю. А ионный генератор блокирует их способности.
— Они… Кто же эти они… Ладно, — решительно сказал Альвин.- Господин Бруссо займитесь оповещением персонала, организуйте эвакуацию.
— Куда? — спросил Тристан.
— Пусть все соберутся на террасе, — решительно сказал Альвин. – Это открытое место. Скоро приедет полиция. Нам надо продержаться до их приезда. Я оповещу пациентов и организую их выход. Этим займется Арнольд Нойман.
Мы подошли к лифту. Тристан ушел дальше по коридору, а ко мне обратился Альвин.
— Ну а Вам, Леонард, огромное спасибо, что приняли участие. Больше я не могу Вас просить. Идите на террасу ко всем остальным. Или уезжайте.
Мы простились, и я остался ждать лифт, а Альвин пошел по коридору в свой кабинет. Больше я его никогда не видел.

Я зашел в лифт и поехал вниз. Разумеется, я должен был оповестить Лорелин. Выйдя на первом этаже, я прошел через большой пустующий вестибюль и через стеклянные двери посмотрел на террасу. Начало темнеть, уже включили подсветку, гирляндой опоясывающую ее по периметру, и терраса хорошо просматривалась. Персонал еще не начал собираться. На террасе было несколько человек из пациентов, но Лорелин среди них не было. Я пошел обратно к лифту, чтобы подняться к ней в номер.
И тут погас свет. В вестибюле все стало серо и тускло. Я обернулся – терраса выглядела блеклым пятном. Это было очень не вовремя. Неужели это как-то связано с текущей ситуацией? Или обычная неисправность? Не знаю, что случилось, но очень некстати. А дальше будет только темнее.
Я поспешил к Лорелин. Зайдя в сумрачный коридор – окон здесь почти не было — я увидел что-то, вернее кого-то. Гротескная фигура стояла посреди коридора. Человек был весь укутан в меховую одежду. Лицо его в полумраке я разглядеть не смог. Он стоял, сильно сутулясь, и, видимо, смотрел на меня. Потом попятился, сделал несколько шагов назад и затем быстро скрылся в поперечном коридоре, ведущем в служебные помещения.
Я стоял, словно оцепенев. Увиденное врезалось мне в мозг каленым железом. Перед тем, как уйти, он вошел в зону окна и скудеющий свет угасающего дня на секунду упал на него. Это был не человек. Вернее, не был известный нам человек. У него был узкий лоб, массивная челюсть, широкий сплюснутый нос. А то, что я раньше принимал за меховую одежду, действительно оказалось мехом, вот только его собственным. Он был чрезвычайно волосат, весь покрыт шерстью. Какой-то доисторический человек. Как будто отмотали миллионы лет назад или я нахожусь на лекции по теме зарождения и развития человеческого вида и только что увидел наглядное пособие. Живое пособие. Но как это возможно? Я отказывался воспринимать действительность. Но разум мой продолжал работать. И сам собой непроизвольно я связал два события. Вот он! Вот неизвестный нападавший. Значит, мы подверглись нападению каких-то обезьяноподобных людей? Что если их много? И они пришли из сети тоннелей, куда рабочие прорубились накануне.
Лорелин! Я сбросил оцепенение и подошел к дверям лифта. Кнопка вызова не работала. Скверно. И тут же страшная мысль появилась в моем сознании. Ионный генератор теперь не включится. А значит, ничто не препятствует этим существам, кто бы они ни были.
Проклиная все на свете, я бросился к лестнице. На лестнице царил кромешный мрак, окон здесь не было. Кое-как, светя себе зажигалкой, я добрался до второго этажа, преодолев три лестничных пролета, и бегом бросился по коридору. Вот этот холл. Вот ее дверь. Я громко постучал, моля небеса, чтобы с Лорелин все было хорошо. И Лорелин открыла дверь
— Лео, — как ни в чем не бывало сказала она. – Как хорошо, что ты пришел. Что-то с электричеством, и я как раз собиралась тебя искать.
— Лора, — я взял ее за руки, — Лора, нужно уходить. Оставь все вещи.
— Что случилось? Леонард, что-то серьезное?
— Да, я объясню по дороге. Нам надо выбраться из здания.
К моему облегчению, Лорелин не стала спорить и задавать вопросов. Напротив, она проявила хладнокровие и сообразительность.
— Хорошо, — сказала она. – Но нужно взять документы и ключи.
Она прошла в комнату, я следовал за ней, попутно соображая, что у меня документы и ключи от машины тоже остались в номере. А также вспомнил о Линденах. Лорелин положила документы и ключи в сумочку и, повесив ее на плечо, сказала, что она готова. И тут раздался вопль. Это был дикий крик. Звук шел издалека и я не мог точно определить направление, но кричали так, как будто кого-то рвали на части. Даже в сумрачном свете я увидел, как побледнела Лорелин. Да и сам я ощутил, как кровь отлила от моего лица. Мы стояли в оцепенении, пока раздавался этот душераздирающий вопль. Он длился всего несколько секунд, но нам они показались вечностью.
— Лео! Что это было?!
— Идем скорее, — я схватил ее за руку и потащил к выходу. – Нападение каких-то существ. Я не знаю кто они и чего хотят, но они ведут охоту на нас. А сейчас, наверно, устроят бойню. И самое главное – они умеют проникать сквозь стены. Не спрашивай как, я не смогу объяснить. Просто держись подальше от стен.
Мы вышли из номера. Я быстро пошел к лестнице, Лорелин вцепилась мне в руку и не отставала ни на шаг. Я понимал, как сильно она была напугана, и был благодарен за ее выдержку. Мы подошли к холлу перед лестницей. Одна дверь была приоткрыта, и в щель смотрело испуганное лицо пожилой женщины.
— Что происходит? — спросила она нас. – Мне показалось, кто-то кричал. И почему нет света?
— Уходите из здания, — ответил я, не останавливаясь, – идет общая эвакуация. Бросайте вещи и выходите на террасу, а лучше немедленно уезжайте.
Женщина не отреагировала, и я не знал, возымели ли мои слова действие. Убеждать ее не было времени, и мы подошли к лестнице.
— Лорелин, — я обернулся к ней, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, и увидел за ней существо. Ростом чуть ниже меня, сильно заросшее человекообразное существо стояло всего лишь в метре от Лорелин. По его легкому движению я понял, что оно собирается напасть. Реакция меня не по ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)