Случайность третья: «Конфликт времён» (Глава 3)

Третий рассказ повести: «Необычная случайность»
в книгу «Потерянная тетрадь»
философско-фантастического сборника «Вот и Всё» в книгу «Неслучайные странности».

…К удивлению в кармане оказалось ровно шестьдесят пять копеек, которых вполне хватило, чтоб взять билет за сорок пять копеек на электричку из нашего маленького городка Ломоносова в сорока километрах от Ленинграда до Балтийского вокзала.
Но зачем это вдруг меня, точней моего паренька вдруг понесло в Питер? – ума не приложу.
Я-теперешний, правильней, конечно, сказать будущий пятидесятилетний из 2019 года притих, наблюдая, как мой парнишка, ну, я, то есть, четырнадцатилетний из 1980 года уверенным шагом направляется в метро, где он тогда и бывал-то всего пару-тройку раз вместе с классом на экскурсиях. Похоже, – чувствую, мы же с ним вроде как одно целое, – он собрался на «Пионерскую», хорошо известную мне теперь.
Вот интересно: совсем не помню этой необычной случайной поездки!
А была ли она вообще? Не меняем ли мы с ним его будущее, моё настоящее?
Посмотрим.
Пока же меня, как взрослого человека больше занимает недуховная сторона вопроса этого рандеву, а материальная! Ну, надо же как-то возвращать моего молодого человека обратно, не пешком же ему ползти домой по шпалам…
Это как-то, кстати, произойдёт с ним лет так через семь, когда он, загулявшись в Питере со своей девчонкой, будущей женой, едва поспеет на последнюю электричку, где под мерный стук колес проспит свою остановку. А ночью электрички не ходят. Вот и придется тринадцать километров топать в полной темноте вдоль железнодорожных путей, хорошо хоть попутка подберет его в скорости.
Итак: на метро туда и обратно понадобится два пятака, а оставшихся десяти копеек хватит лишь до Сосновой поляны, но это ничего, если сделать вид, что заснул, то даже самый строгий контролер простит, в крайнем случае, высадит на следующей остановке. Но, во-первых, тогда они ходили с проверкой крайне редко, а во-вторых, если ссадят, то можно зайти в другой, уже проверенный вагон.
Но каково ж оказывается моё удивление вдруг обнаружить на схеме Ленинградского метро родную в будущем станцию лишь в проекте, что, кстати, совсем не обеспокоило моего двойника. Да и то, правда: чего ему волноваться о такой мелочи? Доехав до конечной станции «Петроградская», он, видимо, следуя своей внутренней слепой интуиции или, может, моему неосознанному желанию, выходит на Кировский проспект, ныне Каменоостровский и тут же, запрыгивает в хвост подоспевшего сто двадцать седьмого автобуса.
– Эх, – огорчаюсь, – ещё четыре копейки долой.
Мысли никак не удается собрать в кучу, они всё время почему-то туманятся, отключаясь, плывут, проигрывая и проигрывая по кругу наш последний разговор с Сашкой Воином, последние события в классе на комсомольском собрании, недосказанные слова о себе.
Что я делаю здесь, в этом времени?
Зачем вдруг забрался в себя-подростка?
Как?
Боже мой, столько событий нахлынуло вдруг на меня, а они всё никак не угомонятся, продолжаются. Похоже, это всё-таки не я, а он, паренёк, управляет моим, нет всё-таки нашим, даже, если вдуматься его собственным совсем мальчишеским телом. Эта мысль со всей неотвратимостью вдруг возвращает меня-сегодняшнего к пониманию того, что я здесь всего лишь, пусть и не посторонний, но уж точно случайный наблюдатель и что, скоро всё это странное видение закончится. Впрочем, живо всматриваясь вместе в не менее близкую, чем родной нам с ним Ломоносов, и дорогую старую Петроградку, Крестовский, Елагин, зарождающийся вначале восьмидесятых Приморский район, быстро увлекаюсь ими, пустив реальную реальность на самотек.
Мой паренёк впервые здесь, чувствую, как он тоже с огромным интересом жадно всматривается в незнакомые для него улицы, дома, машины. Он явно что-то или кого-то ищет здесь.
Кого?
Зачем?
Как вышло так, что я совершенно не помню всего этого? Впрочем, знаю: для меня-теперяшнего всё это тоже впервые, видно из-за этого память моего подростка не сохранила эти события. Но стану ли я-пятидесятилетний всё это помнить теперь или тот же конфликт времен сотрет всякое воспоминание о нем?
Пожалуй, сейчас это неважно!
За окном проплывает улица Попова, за ней Чапыгина. Каждый дом здесь – произведение искусства, люблю их даже больше чем дворцы Невского. А вот и Песочная набережная: мой могучий дуб, не выдержавший урагана в 2012 года, ещё на своем месте. Впервые сюда на Петроградку мы с Шуриком приедем лишь в курсантскую пору осенью 1985 года. Тогда в Ленинградском Доме молодёжи на веселых дискотеках зажигали ещё совсем неизвестные Максим Леонидов и Николай Фоменко со своей в будущем легендарной группой «Секрет», а в антрактах между отделениями занимал публику молодой и задорный клоун Слава Полунин со своим в будущем знаменитым театром «Лицедеи», покорившим ныне весь мир…
Вот уж не знаю: о какой-такой правде ведут речь авторы поистине замечательного и во всех случаях удачного, даже любимого мной в 2019 году фильма «Частное пионерское три», – режиссер ли Александр Карпиловский или автор одноименных сборников рассказов Михаил Сеславинский? – показывая повальное увлечение подростков начала восьмидесятых сомнительным в музыкальном смысле западным «хиппи-роком», фарцовкой и прочей «шелухой».
Ну, не правда же, это всё!
Хотя, конечно было, было и такое, и даже в немалых количествах, есть и теперь, но не повально, не повально, отвечаю, а лишь подавляющее меньшинство. Да и за супермодными джинсами мы не ломились «безбашено» во всякого рода притоны и подвалы. Нет, значит, нет! Никто особо не страдал по их отсутствию, а если и страдал, то не так, чтобы за них всё готов был продать и обменять, хотя слова из песни Вячеслава Малежика «… для полного счастья, поймите, поймите, чего-то должно не хватать» пришли к нам много позже, в девяностые.
Оно всегда что-то не хватает в жизни, такая уж у нас всех природа.
Мы рамбовские, да, пожалуй, и питерские пацаны семидесятых, войдя в предательские восьмидесятые продолжали жить тем, чем и жили: футболом, хоккеем, чтением настоящей литературы, хорошей музыки, в том числе и современной вновь завоевывающей мир: «Машиной времени», «Секретом», «Динамиком», «Воскресеньем», «Араксом» и прочим, прочим! А не тем, чем принято думать теперь, что и слушали-то одни скучающие от жизни панки и стиляги. Будут, будут и у нас с Шуриком несколько позже в экипажах кораблей пара-тройка таких вот «а-ля хиппи», да вот как-то после первого же выхода в реально веселящее море на боевое задание все они, как-то так получалось, — исчезли сразу! Нет-нет, не в буквальном, конечно, смысле! Просто скучать им там, в море становилось некогда, да и пантоваться перед остальными нечем, и в результате на поверку-то все они оказывались вполне себе даже нормальными и нескучными парнями!
Общее дело открывает души друг другу!
Ну, ведь неспроста уже к 2010 году получилось так: чем мы мальчишки семидесятых увлекались, то и сейчас, в двадцать первом веке интересно стране, миру. И музыка наша, и дела наши, и книги, и фильмы, и мысли наши о стране и нас в ней – всё прошло проверку временем. А та пресловутая разруха в головах некоторых и жажда быстрой наживы в конце девяностых, обрушившая не только их некогда светлые помыслы, но и нашу веру в светлое настоящее, уж и не помнится теперь никем.
Почти никем!
Вот ты, к примеру, читаешь всё это теперь и мысленно соглашаешься со мной, потому, как если это не так, то давно б отбросил эти строки в сторону. У всех отрицателей – и белых и красных – узкий порог восприимчивости к инакомыслию.
Увы!
…А и как же она, моя Петроградка, прекрасна!
И теперь, да и тогда тоже была прекрасна: каждый дом, сквер, лепнина, скульптуры, деревья.
Здание ЛДМ, только-только построенное в конце семидесятых, непривычно возвышаясь над всем этим великолепием, выглядит по-революционному современно, даже несколько неуклюже, хотя теперь, в 21 веке, затерявшись в бурно выросших вокруг него высотках, вызывает лишь теплые ретро-чувства.
Здесь же рядом с ним через улицу Даля одиноко стоит старинный лиловый особняк, а домика Ильина рядом уже нет: утерян, лишь старый каменный забор, сиротливо огораживающий аварийный участок, на котором спустя двадцать один год его восстановят вновь.
Красавец каменный дворец на каменном острове с садово-парковым ансамблем и малыми флигелями с обеих сторон от ныне одноименного с островом проспекта в преддверии проведения Олимпиады в идеальном состоянии. Даже необычная для Питера церквушка Рождества Иоанна Предтечи, входящая в его ансамбль и слегка напоминающая горные Кавказские монастыри, вполне прилична, похоже, действует, – вот не знал.
За Ушаковским мостом через Большую Невку напротив недостроенной станции метро «Черная речка» во всём своем великолепии неподражаемой колоннадой имперского ампира сверкает военно-морская академия.
Машин на улице мало, дороги идеально вычищены от снега, хотя сугробы за тротуаром, не то, что теперь в эпоху всеобщего потепления климата, возвышаются выше головы.
Наш автобус едет плавно, не торопясь, – понятное дело, шипов нет и в помине.
За окном плывут незнакомые новостройки, многие привычные дома ещё не построены. Напротив сквера места дуэли Пушкина ещё нет виадука, нет новой церкви, супермаркета, жилого небоскрёба, неудачно укравшего в будущем небо у Богатырского проспекта. Зато Северный завод непривычно кипит, как муравейник: машины и даже целые поезда, то и дело въезжают-выезжают из него. Ждановская овощебаза также парит от бойкой работы погрузо-разгрузочной техники, суеты людей.
На улице, кстати, реальный мороз, около двадцати, но холод совсем не чувствуется, одевались-то мы тогда по погоде. На мне настоящая меховая пихора с огромным мутоновым воротником, легко превращающимся на манер военно-морских «канадок» в меховой капюшон, на голове кроличья шапка ушанка, двойные шерстяные брюки и теплые меховые сапоги с двумя валенными овчинными стельками.
А мы, кажется, приехали. Вот-вот в левом окне должен появиться новенький вестибюль станции метро «Пионерская»…
30.11.2018г.