Фото времени.

Старый межгалактический автобус лениво выпускал пламя из реактивного двигателя и ехал на Тиниторию. Пыльное старье, а не автобус. Все уже ездят на энергии фотонов, а этот все топливо жжет, да космическое пространство засоряет выхлопами. Ужас. Никогда бы не подумал, что такое ещё ездит. Хотя, это, наверное, самый отдаленный вселенной, о котором только старики да местные помнят.

Я познакомился с этим местом совершенно случайно. Друг сорвал меня с пар в Рамнерском университете. Подошёл, что-то протараторил про какую-то свадьбу друга того друга, у которого этот друг, а брат тот самый и поволок на остановку. Мы приехали на Тиниторию. Жуткая планета. Все беспричинно агрессивные, но это, наверное, потому, что планета находится совсем рядом со звездой, похожей на Солнце. Только раз в 7 больше и температура там градусов двести.

Из мыслей меня выдернуло резкое торможение автобуса. Водитель зазевался и чуть не влетел в пролетающий мимо астероид, который издалека напоминал лошадь или пони. Водитель надел очки и поехал дальше. Очень интересно. Значит у него плохое зрение, а он всю дорогу ехал без очков. Хотя чего я жду от муниципального галактического транспорта.

Через несколько световых минут автобус надсадно затарахтел, потресся и, наконец-то, остановился. «Тинитория. Конечная. Не забывайте свои вещи, о вещах забытых другими пассажирами просьба сообщать водителю автобуса. Желаем вам всего доброго.» — проговорила женщина на пертуберанском. Хорошо, что это мой второй язык, которому нас обучали в школе. На Тинитории все только на нем и разговаривают. Я медленно поднялся со своего места, подождал пока основная масса пассажиров выйдет из автобуса, забрал свой новенький рюкзак из вартолия, который выглядит маленьким, а на самом деле в семьсот раз глубже и вышел. Знакомый воздух опьянил меня и в голове начали всплывать картинки прошлого. И снова. Из мыслей меня выдернул крик одной дамочки, которой дверью зажало щупальце. Веселая картина, но крик оглушительный.

За четырнадцать лет здесь почти ничего не изменилось. Только деревья, если эти уродливые кусты можно так назвать, стали больше. А так… Та же металлическая тропинка, старый завод, который стабилизировал атмосферу планеты и пьяные существа, налакавшиеся местной браги из старого ракетного топлива. Если бы не эти деревья, то я бы и не понял, что прошло так много лет.

Ноги сами шли туда, где бывали уже не один раз. Я кинул монетку попрошайке, который стоял возле Тиниторийского ракенто-космического техникума, поумилялся бегающим сриптлингам, которых наконец спустили с поводков и раз за разом прокручивал в голове события прошлого.

***

Огромных размахов драка на той самой свадьбе, куда меня привел мой друг, жестокие игры в «метни нож», я тогда кого-то глаза лешил, хорошо, что у него ещё семь оставалось. Ну и то самое знакомство с ней…

Она сидела за самым дальним столиком, возила вилкой по тарелке и неспеша пила свой коктейль «Звездопад», сделанный из лимфы зильских трупоедов, глаз паучьего козла и шерсти огненного сатанита. Стандартный дамский коктейль, в котором градусов триста пятьдесят. Пила и не морщилась. Я тогда сразу подумал, что вот она, та самая.

– Ты знаешь её? — спросил я у друга, вытирая кровь с разбитой губы.
– Кого, Тайгу? — сказал он, украдкой показывая пальцем на нее.
– Да, я про нее. Не знаешь, с кем-нибудь она здесь или она вообще одна?
– Естественно одна. — сказал Джим — Знаешь, что такое Тайга? Это жутко жестокий лес невиданной красоты, который на Земле находится. Думаю, ей это имя как раз.
– Знаешь, мне уже терять нечего. — сказал я.

Я вытер остатки чужой крови и лимфы с кулакой, дошел до бара и заказал ей ещё один «Звездопад». Через десять минут мы уже мило беседовали за столиком, а Джим с нескрываемым удивлением пялился на нас. Ну, с той свадьбы все и началось.

***

Я снова не заметил, как дошел до того самого кафе-бара «Нибиру». Встал перед дверью, перевел дух и вошёл. Вошел и застыл. Казалось, что время вообще не тронуло это место. Те же зелёные тритиевые лампы, которые здесь с самого открытия, массивные деревянные столы и стулья к ним, да и по посетителям все то же. Вон сидит желто-зеленое существо с четырьмя треугольными глазами и огромным количеством клешней. Сидит и уплетает дикого жука с планеты Ротжуф под фирменной заливкой из слюны шеф-повара Крауса. А рядом странный фиолетовый напиток, от которого исходит яркое свечение.

В дальнем углу сидит местная тиниторийка с ребенком. Их можно отличить по маленьким треугольным головам торфяного цвета. Едят обычный ситинский жгучий рис с тушеным толосом. Толос — местное парнокопытное, питающиеся исключительно реактивными отходами при производстве топлива. Пьют морс из космоторий. Это ягоды такие. У них кисло-сладкий вкус, а аромат бензинового выхлопа. Едят и мило беседуют вторым ртом о предстоящем учебном годе и о том, какая у них странная новая училка по биомеханике.

А в центре зала сидит пьянь, которая играет в доло и пьют ту самую брагу из старого ракетного топлива. Доло — карточная игра, немного напоминающая покер и бридж одновременно, только в колоде больше тысячи карт и один кон затягивается на несколько космических часов. Они ничего не едят, только изредка ловят пролетающих мимо насекомых и собирают своими тонкими красными щупальцами крошки с соседних столов. У них нет денег. Все на кону. Когда кто-нибудь выиграет, тогда и закажут.

Я не спеша подошел к барной стойке, взглянул на нового бармена и понял, что жутко скучаю по Чаку, тому самому бармену, который работал здесь в те времена. Взял меню и стал выбирать, а точнее просто разглядывал, в поисках чего-нибудь новенького.

– Что за коктейль «Черная дыра»? — спросил я.
– Ну, в него входит урановая настойка, молотые крылья сотуса, такая огромная летающая муха, которая плюется кислотой, молотая местная полынь и нефть сверху, чтобы поджечь. — рассказал бармен. — Уносит с трёх шотов так, что не вспомнишь, как в соседней системе планет оказался. На своем опыте говорю.
– Спасибо. А «Зибирийский бэд трип»?
– Ооо, ну это вообще мясо. Тринадцать капель шульского стравника, самого свежего, только с полей, стопка настойки жгучей цицеры и пара зубов тиниторийской землеройки, а сверху фекалии шеф-повара Крауса.
– Господь космический! Да Краус у вас прям нарасхват. — засмеялся я.
– Что есть, то есть. — с улыбкой ответил бармен.

Я заказал себе легкий коктейль из астероидной пыли и перебродившего ракетного масла, тарелочку сушеных земных кузнечиков и соус из слюны Крауса. Сел и предался воспоминаниям, пока из дверей кухни не вышел Чак.

Куча чувств и эмоций огромной волной накрыла меня. Я долго всматривался в его лицо. Все те же жёлтые глаза, бирюзовые волосы, которые только тронула седина, огромное мускулистое тело и лёгкий свист из щелей, где должны быть ноздри. Но не сразу меня узнал. Долгое время мы тупо смотрели друг на друга и всматривались в лица, которые не пощадило время.

Он подошёл ко мне, выйдя из-за барной стойки и обнял меня так, что ребра затрещали. Казалось, что время замедлило свой ход. Мы сели за один из столиков, заказали по «Звездопаду», нашему любимому со времен бурных гуляний в «Нибиру» и долго разговаривали. О работе, о делах, о жизни в целом. Самая часто повторяющиеся фраза вечера — «а помнишь?..». Помню, Чак. Все помню.

– Ты какими судьбами сюда забрел? — спросил он.
– Да так, — ответил я, — решил прошвырнуться по местам ушедшей молодости.
– Ооох, часто вспоминаю я вашу свадьбу с Тайгой, которая здесь тоже была. — со смехом сказал он. — Как она, кстати?
– Как раз, сегодня годовщина нашей свадьбы. — сказал я. — А она…

Я замолчал ненадолго.

– В прошлом году умерла при родах, — прошептал я, — первенца должна была родить.

Повисла звенящая тишина, будто все кафе галдело и разом замолчало.

– Сегодня все напитки за счёт заведения. — сказал Чак. — Прости…