Запчасть
День Возрастные ограничения 18+
Новые руки лежали в прозрачном пакете.
Мия видела, как искрятся кристаллики льда, охранявшего красоту и пригодность ее будущих кистей. Она посмотрела на свои настоящие руки. На ум пришла короткая фраза, которой ее муж охарактеризовал второй выкидыш Мии: могло быть и хуже (имея ввиду потерю самой Мии… иногда она думала: если я все-таки рожу ему живого ребенка, скажет ли Вик: могло быть и лучше? И была еще одна жуткая и темная мысль, видение – заканчивая эту фразу, Вик сворачивает младенцу шею и возвращает его Мие, добавляя: дай мне другого – получше).
Итак, могло быть как угодно, но до вчерашнего вечера было так, как угодно Богу (в конце концов, если это было угодно ему, так почему досталось Мие?), а именно: трое ее родов, из которых каждые пришлись на смену акушера с фамилией Смерть, и если бы Мия завела аккаунт в соцсети, этот тип бы несомненно добавился к ней в друзья; было то, что осталось в памяти Мии словами ее матери: дележ тухлой рыбы – под рыбой подразумевалась семейная жизнь Мии и Вика, в частности, совместно нажитое имущество; и было последовавшее затем ничего.
Словом, когда Мия думала о Боге, она всегда думала о мертвецах.
О трех темноволосых мальчиках – ее троице, которую любила Мия, и было странно, что все эти мальчики жили на небесах, где, Мия была уверена, и так хватало детей, в то время как ее небеса, отделенные кирпичными стенами от владений других квартирных Богов… ее небеса были одиноки.
И им требовался капитальный ремонт.
Как, впрочем, и самой Мие.
И если можно было бы сравнить ее пластмассовую сережку-туфельку – чью пару Мия потеряла, равно как и свою, – и бриллиант, покоящийся в прекрасной, но, в общем-то, не столь уж необходимой ему золотой оправе, – то ровно настолько отличалась ее настоящая жизнь от той, которую представляла Мия, когда была юна и когда в ее записной книжке жизни не значились такие люди как: Раннее Ожирение (как будто оно бывает поздним), Навязчивые Идеи (например, о самоубийстве, или паре пирожных – так, что, в общем-то, Ожирение было не столько Ранним, сколько Заслуженным) и Бывший Муж.
У того бриллианта, что вчера, прогуливаясь по торговому центру, увидела Мия, уже была хозяйка. И первое, что пришло на ум Мие, когда она посмотрела на девушку, было: она не настоящая.
Боль – предвестник рождения и смерти, и также боль – вестник перемен.
Какова была боль ее творца, если его создание было желаннее времени – времени перемен, прекраснее смерти, избавляющей от мук, и нужнее новой жизни, продляющей и придающей смысл твоей собственной – твоего ребенка?!
Тот, кто изъявил ее, собственной кровью поил ее и скармливал с рук кусочки своей души – то была жертва демиурга своему миру, собственной Вечности.
И приняв ее, явилась Совершенная.
Девушка посмотрела на Мию. Лицо – тончайшие бритвенные наброски боли на белой коже гениальности.
И между белых и острых, будто полированных зубов, выползла змея ее улыбки.
То было вчера.
***
Сегодня Мия заключила сделку. Новые руки… почему руки? Для Мии в изяществе и властности этих непременных союзников, помощников человеческого существования заключалась некая тайная и опасная магия. Руки пишут, говорят, берут, отдают, перемещают, убивают, спасают, управляют, лгут… и руки выдают человека. И в случае Мии они объясняли обществу – мы принадлежим Мие. Просто Мие.
Просто… Мие.
Ничего бы не изменилось, если бы эти руки приставили к пустому месту.
– А что взамен? – повторила Мия во второй раз с тех пор, как Совершенная ступила на порог ее дома.
Совершенная наклонилась, на ее лицо скользнула светлая и шелковая тайна волос.
– Я заберу твои.
– Заберешь мо… Да кому они нужны?
– Мне, – Совершенная улыбнулась, снова, и Мия забыла о своем вопросе, как и забыла она вчера о том, что чудес не бывает; Мия поверила Совершенной, как вчера поверила ее предложению – о покупке.
О покупке запчастей.
О ремонте самой Мии.
Потому что – как не поверить в то, чего хочешь?
– Мне потребуется нож, – сказала Совершенная.
***
Проснувшись, Мия долго боялась смотреть на свои руки. Вчера… вчера ей помнилось смутно. Нож, страх, ожидание боли – и ее отсутствие.
Перед тем Совершенная попросила иголку с ниткой – Мия заметалась по комнате. Совершенная сказала: любые, и Мия подала ей требуемое, про себя слабо удивляясь: как может такое быть?
Как можно в такое верить?
Но она хотела этого.
После… после Совершенная приладила новые руки на место.
Перед тем, как провалиться в сон, Мия увидела задумчивую улыбку Совершенной и брызги крови на ее лице. Потом Совершенная облизнулась. Мия сделала вдох и взглянула на свои новые руки.
Они были совершенны.
***
В следующие два месяца Мия произвела следующие замены:
1) Отдала Совершенной двадцать четыре килограмма лишнего веса.
2) Поменяла свой нос «картошкой» на прямой, чуть широковатый и аккуратный, что придало ее внешности некую волчью тревожность.
3) Сузила и подняла скулы.
4) Переделала свои ассиметричные брови на ровные и густые.
5) Сократила высоту лба.
6) Уменьшила объем бедер и икроножных мышц – теперь ее ноги выглядели трогательно-тоненькими, как у девочки-подростка.
7) Поставила новые ступни – тридцать шестого размера, с высоким подъемом и крохотными пальчиками.
8) Прикрепила новые плечи – узкие и горделиво расправленные.
9) Утянула талию.
10) Перекроила форму бедер – они стали чуть шире, а ягодицы – более подтянутыми и округлыми.
11) Вставила волосы – рыжие, густые и блестящие, прямые, длиной до талии.
12) Придала губам капризную и одновременно невинную, детскую пухлость.
13) Сняла свою и установила (с помощью Совершенной, разумеется), другую шею – как у балерины.
14) Увеличила и подтянула грудь.
15) Перетянула полностью кожу (Совершенная предупредила, что с этим придется подождать до тех пор, пока Мия не установит все новые части, во избежание очевидной технической проблемы).
16) Купила зубы – здоровые, ровные, цвета первого снега. Настоящие.
17) Подумав, попросила Совершенную скорректировать масштабы ее нового тела – рост Мии теперь составлял метр и пятьдесят два сантиметра, а миниатюрность и нежная хрупкость ее фигурки вызывала у мужчин желание защитить Мию.
Впрочем, это было только одно из их желаний.
18) Последними Мия вынула глаза. Даже отделение головы – странно – не пугало ее настолько, как это. Мия бы не стала менять их, если бы не ее проклятая близорукость. Ей нравился цвет ее прежних глаз – яркий и зеленый, и Совершенная предложила найти похожие. И нашла. Даже красивее.
Ибо нет предела совершенству.
Мие пришлось уволиться с работы и не встречаться со своими близкими – во избежание очевидных технических проблем, как уже говорила Совершенная, но это Мию не беспокоило.
По завершении работ Мия намеревалась начать новую жизнь.
И тело было только одним из ее желаний.
И сегодня, в день рождения новой Мии, она, обнаженная, стояла перед зеркалом, размышляя.
Говорят, прежде больного тела следует лечить разум… душу.
Как ясно дал понять Бог, забрав детей из ее больного тела.
Но, с другой стороны, может, следовало послушать кого-нибудь, кто не убивает детей, чтобы дать совет?
Вслед за внешними изменениями следуют изменения разума. До того ее душа была заперта в клетке прежнего тела, и, натыкаясь на прутья собственной обычности и недостатков, отступала; сегодня ее душа поселилась в бесконечно прекрасном храме нового тела.
И провозгласила себя Богиней.
Мия подумала о новой матке… новых внутренних органах… сменных внутренних органах, затем о бессмертии. Бессмертие – это смена запчастей. Совершенная специализировалась только на внешности, но она знала тех, кто знал больше.
Теперь Мию беспокоил вопрос: кому все-таки могли понадобиться ее старые части тела?
И еще… что в конце концов от нее потребует Совершенная… и другие Совершенные?
***
Три года спустя
Мия поцеловала своего сына и накрыла одеялом. Отослала повара и сама занялась ужином – сегодня годовщина их свадьбы с Мартом, и муж вернется в полдень. С подарком.
При этой мысли она улыбнулась. Ей не нужны были подарки.
Больше.
Разве что… нижняя челюсть для старшей дочери Лиры. Мия неосознанно нахмурилась. Наследственность Марта – у всех женщин по его линии нижняя челюсть сильно выдавалась вперед. По мнению Марта, это придавало изюминку их дочери; по мнению Мии – это был брак детали.
Она подумает об этом позже.
Сейчас она хотела подумать о том, чтобы завести третьего ребенка.
Иными словами, о покупке еще одной запасной части для своей совершенной жизни.
Но, как говорится, нет предела…
***
Сто двадцать восемь лет спустя
Необходимая вещь – новое имя. Мия с сожалением рассталась со своим старым. Мия – имя. Ее имя. Она и так, по словам Совершенной, носила его неоправданно долго (разумеется, когда это было необходимо, сменяя фамилию, отчество и прочие человеческие данные).
Теперь ее звали по-другому, но внутри, даже в глубинах своего нового мозга (третьего или четвертого по счету), Мия осталась Мией.
Ее дети сменились другими, муж – поменялся тоже; увы, пришлось завести по-настоящему новую семью, но, если признаться, эта семья была даже лучше ее первой. Да и последней тоже.
Совершенная не объяснила – почему требовалось менять людей ее жизни полностью, и Мия думала об этом… впрочем, не так уж и часто.
Она заказала новую, совершенно новую запчасть.
Новую душу.
Старая совсем износилась.
***
Четыреста тысяч лет спустя
Если бы люди не вымерли давным-давно, Мия бы покинула Землю еще задолго до Второго Пришествия, благо ее нынешняя форма – бестелесная и мало поддающаяся какому-либо внешнему воздействию, это позволяла.
Другие Совершенные путешествовали по мирам и вселенным, возвращаясь, рассказывали новости: на Ацивелле-5 в моду входило избавление от пола; в маленьком мирке Треугольных Богов родилась Сверхновая, и они подкинули ее в соседний мир… однако та, вместо того, чтобы поглотить его, срослась с ним, и так появилась новая человеческая вселенная, только там все хорошие были плохими, а плохие – тоже были плохими; Карманные Рыцари начали войну со Снящимися…
В общем, все было как обычно.
Кроме одного.
Совершенная выставила Мие счет об оплате.
***
Прежде, чем отдать то, что задолжала, Мия спросила:
– Скажи, куда делись мои старые части? Еще человеческие?
Совершенная приняла облик, в котором пребывала на момент их встречи. Мия, подумав, вернулась к своему любимому человеческому телу – рыжеволосому и маленькому – вроде как присела на дорогу.
– Я их отнесла кое-кому.
– Кому? Дьяволу?
– А Бог бы взялся за такую работу?
– Так это он их переделывал? А я думала, забирали у других… А как же мои дети?
– Его дети. Он их тебе просто одолжил.
– Что я должна тебе? – спросила Мия у Совершенной.
Совершенная покачала головой.
– Все запчасти нужны для чего-то одного, большего. Например, из одних людей – будущие, другие люди – дети. А что могло получиться из Мии?
Не дождавшись ответа, Совершенная сказала:
– Не мне. Ты должна себе.
– Но что?
Совершенная улыбнулась.
– Думаю, ты поняла это, перед тем, как купила свою первую запчасть.
И она исчезла.
Мия осталась в компании того, что произошло и того, что не произошло. Осталась одна, и кровь волос струилась по ее опущенному лицу.
И она действительно была должна себе, раз покупала собственные части тела у себя самой, пусть даже и улучшенные… и знала, что не расплатится по счетам до скончания самого паршивого из самых паршивых миров.
Она должна была отказаться.
Потому что из Мии и запасных частей для Мии – сколь угодно много их ни было – могла получиться только Мия.
Из души и тела получается человек. Душа – основа механизма. Главное.
Но дьявол давал Мие напрокат своих детей и чинил ее руки, ноги и имена, значит, он мог бы подсунуть Мие и фальшивую…
Например, душу.
Он мог бы.
Но раз Мия больше не могла пройти техосмотр у Бога, то как проверить – Мия – это все еще Мия?
Или только ее запчасть?
***
Миллиард лет спустя
Мия плывет по орбите Земли – опустевшей, изувеченной солнцем, временем и человеком. Она скучает по людям – больше других Совершенных – и по Совершенным тоже. Где они? Она не знает.
Она делает свою работу – навещает других людей на других планетах, и не только людей, заключает сделки на покупку запчастей. Во все времена просят одного и того же.
Она терпеливо ждет конца всего сущего, чтобы явиться на Божий суд и получить сертификат подлинности на свою душу – и провалиться в ад за свои грехи… или штамп «Подделка» и раствориться в небытии – поддельные запчасти надлежит уничтожить.
Она наблюдает, как занимается Бог своими делами – изготавливает новые блестящие детали душ и прилаживает к механизму мира; как отправляет проржавевшие и погнутые на правку болью и очищение пламенем в ад, а те, что отслужили свое – на свалку рая; как, хмурясь, разглядывает он с бесконечным терпением старую, испорченную и негодную деталь – дьявола… Однако слишком важную деталь для продолжения существования человечества – в том качестве, в котором оно пребывает поныне и на иных планетах. Если изъять эту деталь, куда же ее потом деть?
Но вот что интересно – Совершенная сказала: Мия должна себе, но она солгала.
Прежде всего Мия должна была Богу.
Потому что все люди – запчасти Бога.
Но мир ее людей давно погиб, и все ее человечество было уже осуждено, а других, других миров было так много… Мия – один из крошечных болтиков на заброшенном заводе Земли; а Бог открывал и открывал новые…. А она все еще была где-то… здесь.
Просто… не могло ли случиться так, что Бог просто забыл про нее? Или даже и не знал никогда о ее существовании.
Потому что: если Бог когда-нибудь ошибется, то кто скажет ему об этом?
Мия видела, как искрятся кристаллики льда, охранявшего красоту и пригодность ее будущих кистей. Она посмотрела на свои настоящие руки. На ум пришла короткая фраза, которой ее муж охарактеризовал второй выкидыш Мии: могло быть и хуже (имея ввиду потерю самой Мии… иногда она думала: если я все-таки рожу ему живого ребенка, скажет ли Вик: могло быть и лучше? И была еще одна жуткая и темная мысль, видение – заканчивая эту фразу, Вик сворачивает младенцу шею и возвращает его Мие, добавляя: дай мне другого – получше).
Итак, могло быть как угодно, но до вчерашнего вечера было так, как угодно Богу (в конце концов, если это было угодно ему, так почему досталось Мие?), а именно: трое ее родов, из которых каждые пришлись на смену акушера с фамилией Смерть, и если бы Мия завела аккаунт в соцсети, этот тип бы несомненно добавился к ней в друзья; было то, что осталось в памяти Мии словами ее матери: дележ тухлой рыбы – под рыбой подразумевалась семейная жизнь Мии и Вика, в частности, совместно нажитое имущество; и было последовавшее затем ничего.
Словом, когда Мия думала о Боге, она всегда думала о мертвецах.
О трех темноволосых мальчиках – ее троице, которую любила Мия, и было странно, что все эти мальчики жили на небесах, где, Мия была уверена, и так хватало детей, в то время как ее небеса, отделенные кирпичными стенами от владений других квартирных Богов… ее небеса были одиноки.
И им требовался капитальный ремонт.
Как, впрочем, и самой Мие.
И если можно было бы сравнить ее пластмассовую сережку-туфельку – чью пару Мия потеряла, равно как и свою, – и бриллиант, покоящийся в прекрасной, но, в общем-то, не столь уж необходимой ему золотой оправе, – то ровно настолько отличалась ее настоящая жизнь от той, которую представляла Мия, когда была юна и когда в ее записной книжке жизни не значились такие люди как: Раннее Ожирение (как будто оно бывает поздним), Навязчивые Идеи (например, о самоубийстве, или паре пирожных – так, что, в общем-то, Ожирение было не столько Ранним, сколько Заслуженным) и Бывший Муж.
У того бриллианта, что вчера, прогуливаясь по торговому центру, увидела Мия, уже была хозяйка. И первое, что пришло на ум Мие, когда она посмотрела на девушку, было: она не настоящая.
Боль – предвестник рождения и смерти, и также боль – вестник перемен.
Какова была боль ее творца, если его создание было желаннее времени – времени перемен, прекраснее смерти, избавляющей от мук, и нужнее новой жизни, продляющей и придающей смысл твоей собственной – твоего ребенка?!
Тот, кто изъявил ее, собственной кровью поил ее и скармливал с рук кусочки своей души – то была жертва демиурга своему миру, собственной Вечности.
И приняв ее, явилась Совершенная.
Девушка посмотрела на Мию. Лицо – тончайшие бритвенные наброски боли на белой коже гениальности.
И между белых и острых, будто полированных зубов, выползла змея ее улыбки.
То было вчера.
***
Сегодня Мия заключила сделку. Новые руки… почему руки? Для Мии в изяществе и властности этих непременных союзников, помощников человеческого существования заключалась некая тайная и опасная магия. Руки пишут, говорят, берут, отдают, перемещают, убивают, спасают, управляют, лгут… и руки выдают человека. И в случае Мии они объясняли обществу – мы принадлежим Мие. Просто Мие.
Просто… Мие.
Ничего бы не изменилось, если бы эти руки приставили к пустому месту.
– А что взамен? – повторила Мия во второй раз с тех пор, как Совершенная ступила на порог ее дома.
Совершенная наклонилась, на ее лицо скользнула светлая и шелковая тайна волос.
– Я заберу твои.
– Заберешь мо… Да кому они нужны?
– Мне, – Совершенная улыбнулась, снова, и Мия забыла о своем вопросе, как и забыла она вчера о том, что чудес не бывает; Мия поверила Совершенной, как вчера поверила ее предложению – о покупке.
О покупке запчастей.
О ремонте самой Мии.
Потому что – как не поверить в то, чего хочешь?
– Мне потребуется нож, – сказала Совершенная.
***
Проснувшись, Мия долго боялась смотреть на свои руки. Вчера… вчера ей помнилось смутно. Нож, страх, ожидание боли – и ее отсутствие.
Перед тем Совершенная попросила иголку с ниткой – Мия заметалась по комнате. Совершенная сказала: любые, и Мия подала ей требуемое, про себя слабо удивляясь: как может такое быть?
Как можно в такое верить?
Но она хотела этого.
После… после Совершенная приладила новые руки на место.
Перед тем, как провалиться в сон, Мия увидела задумчивую улыбку Совершенной и брызги крови на ее лице. Потом Совершенная облизнулась. Мия сделала вдох и взглянула на свои новые руки.
Они были совершенны.
***
В следующие два месяца Мия произвела следующие замены:
1) Отдала Совершенной двадцать четыре килограмма лишнего веса.
2) Поменяла свой нос «картошкой» на прямой, чуть широковатый и аккуратный, что придало ее внешности некую волчью тревожность.
3) Сузила и подняла скулы.
4) Переделала свои ассиметричные брови на ровные и густые.
5) Сократила высоту лба.
6) Уменьшила объем бедер и икроножных мышц – теперь ее ноги выглядели трогательно-тоненькими, как у девочки-подростка.
7) Поставила новые ступни – тридцать шестого размера, с высоким подъемом и крохотными пальчиками.
8) Прикрепила новые плечи – узкие и горделиво расправленные.
9) Утянула талию.
10) Перекроила форму бедер – они стали чуть шире, а ягодицы – более подтянутыми и округлыми.
11) Вставила волосы – рыжие, густые и блестящие, прямые, длиной до талии.
12) Придала губам капризную и одновременно невинную, детскую пухлость.
13) Сняла свою и установила (с помощью Совершенной, разумеется), другую шею – как у балерины.
14) Увеличила и подтянула грудь.
15) Перетянула полностью кожу (Совершенная предупредила, что с этим придется подождать до тех пор, пока Мия не установит все новые части, во избежание очевидной технической проблемы).
16) Купила зубы – здоровые, ровные, цвета первого снега. Настоящие.
17) Подумав, попросила Совершенную скорректировать масштабы ее нового тела – рост Мии теперь составлял метр и пятьдесят два сантиметра, а миниатюрность и нежная хрупкость ее фигурки вызывала у мужчин желание защитить Мию.
Впрочем, это было только одно из их желаний.
18) Последними Мия вынула глаза. Даже отделение головы – странно – не пугало ее настолько, как это. Мия бы не стала менять их, если бы не ее проклятая близорукость. Ей нравился цвет ее прежних глаз – яркий и зеленый, и Совершенная предложила найти похожие. И нашла. Даже красивее.
Ибо нет предела совершенству.
Мие пришлось уволиться с работы и не встречаться со своими близкими – во избежание очевидных технических проблем, как уже говорила Совершенная, но это Мию не беспокоило.
По завершении работ Мия намеревалась начать новую жизнь.
И тело было только одним из ее желаний.
И сегодня, в день рождения новой Мии, она, обнаженная, стояла перед зеркалом, размышляя.
Говорят, прежде больного тела следует лечить разум… душу.
Как ясно дал понять Бог, забрав детей из ее больного тела.
Но, с другой стороны, может, следовало послушать кого-нибудь, кто не убивает детей, чтобы дать совет?
Вслед за внешними изменениями следуют изменения разума. До того ее душа была заперта в клетке прежнего тела, и, натыкаясь на прутья собственной обычности и недостатков, отступала; сегодня ее душа поселилась в бесконечно прекрасном храме нового тела.
И провозгласила себя Богиней.
Мия подумала о новой матке… новых внутренних органах… сменных внутренних органах, затем о бессмертии. Бессмертие – это смена запчастей. Совершенная специализировалась только на внешности, но она знала тех, кто знал больше.
Теперь Мию беспокоил вопрос: кому все-таки могли понадобиться ее старые части тела?
И еще… что в конце концов от нее потребует Совершенная… и другие Совершенные?
***
Три года спустя
Мия поцеловала своего сына и накрыла одеялом. Отослала повара и сама занялась ужином – сегодня годовщина их свадьбы с Мартом, и муж вернется в полдень. С подарком.
При этой мысли она улыбнулась. Ей не нужны были подарки.
Больше.
Разве что… нижняя челюсть для старшей дочери Лиры. Мия неосознанно нахмурилась. Наследственность Марта – у всех женщин по его линии нижняя челюсть сильно выдавалась вперед. По мнению Марта, это придавало изюминку их дочери; по мнению Мии – это был брак детали.
Она подумает об этом позже.
Сейчас она хотела подумать о том, чтобы завести третьего ребенка.
Иными словами, о покупке еще одной запасной части для своей совершенной жизни.
Но, как говорится, нет предела…
***
Сто двадцать восемь лет спустя
Необходимая вещь – новое имя. Мия с сожалением рассталась со своим старым. Мия – имя. Ее имя. Она и так, по словам Совершенной, носила его неоправданно долго (разумеется, когда это было необходимо, сменяя фамилию, отчество и прочие человеческие данные).
Теперь ее звали по-другому, но внутри, даже в глубинах своего нового мозга (третьего или четвертого по счету), Мия осталась Мией.
Ее дети сменились другими, муж – поменялся тоже; увы, пришлось завести по-настоящему новую семью, но, если признаться, эта семья была даже лучше ее первой. Да и последней тоже.
Совершенная не объяснила – почему требовалось менять людей ее жизни полностью, и Мия думала об этом… впрочем, не так уж и часто.
Она заказала новую, совершенно новую запчасть.
Новую душу.
Старая совсем износилась.
***
Четыреста тысяч лет спустя
Если бы люди не вымерли давным-давно, Мия бы покинула Землю еще задолго до Второго Пришествия, благо ее нынешняя форма – бестелесная и мало поддающаяся какому-либо внешнему воздействию, это позволяла.
Другие Совершенные путешествовали по мирам и вселенным, возвращаясь, рассказывали новости: на Ацивелле-5 в моду входило избавление от пола; в маленьком мирке Треугольных Богов родилась Сверхновая, и они подкинули ее в соседний мир… однако та, вместо того, чтобы поглотить его, срослась с ним, и так появилась новая человеческая вселенная, только там все хорошие были плохими, а плохие – тоже были плохими; Карманные Рыцари начали войну со Снящимися…
В общем, все было как обычно.
Кроме одного.
Совершенная выставила Мие счет об оплате.
***
Прежде, чем отдать то, что задолжала, Мия спросила:
– Скажи, куда делись мои старые части? Еще человеческие?
Совершенная приняла облик, в котором пребывала на момент их встречи. Мия, подумав, вернулась к своему любимому человеческому телу – рыжеволосому и маленькому – вроде как присела на дорогу.
– Я их отнесла кое-кому.
– Кому? Дьяволу?
– А Бог бы взялся за такую работу?
– Так это он их переделывал? А я думала, забирали у других… А как же мои дети?
– Его дети. Он их тебе просто одолжил.
– Что я должна тебе? – спросила Мия у Совершенной.
Совершенная покачала головой.
– Все запчасти нужны для чего-то одного, большего. Например, из одних людей – будущие, другие люди – дети. А что могло получиться из Мии?
Не дождавшись ответа, Совершенная сказала:
– Не мне. Ты должна себе.
– Но что?
Совершенная улыбнулась.
– Думаю, ты поняла это, перед тем, как купила свою первую запчасть.
И она исчезла.
Мия осталась в компании того, что произошло и того, что не произошло. Осталась одна, и кровь волос струилась по ее опущенному лицу.
И она действительно была должна себе, раз покупала собственные части тела у себя самой, пусть даже и улучшенные… и знала, что не расплатится по счетам до скончания самого паршивого из самых паршивых миров.
Она должна была отказаться.
Потому что из Мии и запасных частей для Мии – сколь угодно много их ни было – могла получиться только Мия.
Из души и тела получается человек. Душа – основа механизма. Главное.
Но дьявол давал Мие напрокат своих детей и чинил ее руки, ноги и имена, значит, он мог бы подсунуть Мие и фальшивую…
Например, душу.
Он мог бы.
Но раз Мия больше не могла пройти техосмотр у Бога, то как проверить – Мия – это все еще Мия?
Или только ее запчасть?
***
Миллиард лет спустя
Мия плывет по орбите Земли – опустевшей, изувеченной солнцем, временем и человеком. Она скучает по людям – больше других Совершенных – и по Совершенным тоже. Где они? Она не знает.
Она делает свою работу – навещает других людей на других планетах, и не только людей, заключает сделки на покупку запчастей. Во все времена просят одного и того же.
Она терпеливо ждет конца всего сущего, чтобы явиться на Божий суд и получить сертификат подлинности на свою душу – и провалиться в ад за свои грехи… или штамп «Подделка» и раствориться в небытии – поддельные запчасти надлежит уничтожить.
Она наблюдает, как занимается Бог своими делами – изготавливает новые блестящие детали душ и прилаживает к механизму мира; как отправляет проржавевшие и погнутые на правку болью и очищение пламенем в ад, а те, что отслужили свое – на свалку рая; как, хмурясь, разглядывает он с бесконечным терпением старую, испорченную и негодную деталь – дьявола… Однако слишком важную деталь для продолжения существования человечества – в том качестве, в котором оно пребывает поныне и на иных планетах. Если изъять эту деталь, куда же ее потом деть?
Но вот что интересно – Совершенная сказала: Мия должна себе, но она солгала.
Прежде всего Мия должна была Богу.
Потому что все люди – запчасти Бога.
Но мир ее людей давно погиб, и все ее человечество было уже осуждено, а других, других миров было так много… Мия – один из крошечных болтиков на заброшенном заводе Земли; а Бог открывал и открывал новые…. А она все еще была где-то… здесь.
Просто… не могло ли случиться так, что Бог просто забыл про нее? Или даже и не знал никогда о ее существовании.
Потому что: если Бог когда-нибудь ошибется, то кто скажет ему об этом?
Рецензии и комментарии 0