Последняя душа

Жарко, нестерпимо жарко. Вот он ад во всей красе. Ад на земле. И он один, один в выжженной солнцем пустыне, что раньше называлась Землёй. Это надо же было так сглупить и остаться. Конечно, ему оставили запас продовольствия, у него великолепно обставленное жилище в бункере под землёй. Но вот уже месяцы он один.
Разговаривать не с кем, людей насколько он знал, нет, ни рядом, ни на планете вообще. Всё получилось так, как и предсказывали фантасты. Третья мировая война между двумя мировыми союзами. Евросоюз против Альянса Северной и Южной Америки. Итог понятен. Победителя нет – проиграли обе стороны, которые моментально сколотили новое сообщество, с простым названием «Новый мир». Земля же не в состоянии, как оказалась пережать эту войну. Растаяли арктические льды, изменился климат. Многие уцелевшие города канули в лету. Людей почти не осталось. Как известно война – двигатель прогресса, и технологии шагнули далеко вперёд. Что и позволило остаткам населения спастись бегством – вполне человеческий выход из ситуации. Был построен огромный корабль, кто-то по глупости назвал его эпическим. Места хватило всем и ещё осталось. Корабль отправился искать тот самый новый мир, на борту вместе с ним к неизведанному устремились и люди. По правде говоря, корабль этот был построен давно, Альянсом двух Америк. Те жалкие двести тысяч выживших ни за что бы, ни соорудили такую махину.
Они были далеко. Передатчик, что оставили ему, работал от аккумуляторов, но те сдохли неделю назад. Дима не отчаивался, терять нечего. Сейчас он жил в своё удовольствие. Много книг и еды, питья ещё больше. Есть оружие, это можно использовать в двух целях. Можно отбиваться от животных, а можно пустить пулю в лоб. Есть телевизор и допотопный видеомагнитофон, работающие от бензинового генератора. Само собой множество кассет с фильмами. Дмитрий не скучал. Лишь иногда наваливалась тоска. Всё-таки там, на корабле его жена и сын, пяти лет отроду. Жена прокляла его за решение остаться, сын подрастет, и присоединиться к её мнению. Что ж … Он пытался объяснить, он до сих пор пытается объяснить себе.
Когда она спросила почему. Он сказал, много чего сказал, но для неё это не имело веса. Теперь Дима понимал, что ни для кого – бы, не имело. Все хотели одного. Оставить позади, некогда красивую и любимую планету, а ныне бесполезный камень.
И неважно, почему она стала такой. Дмитрий не обвинял их в предательстве, не мнил себя героем, но он должен был остаться. И на то были причины. Во-первых, кто-то должен был искупить вину человечества и погибнуть вместе с Землёй. Почему именно он? Но ведь больше никто не вызвался. Гибель планеты, рассчитанная учёными до минуты, была ещё одной причиной бегства. Во-вторых, он считал эту причину более веской, знание о втором пришествии. Дима не считал себя сумасшедшим, хотя остаться на погибающей планете – уже само по себе – сдвиг в голове, и сдвиг не в нужную сторону. Так считали все, потому он и не сказал им эту причину, а сообщил, что хочет остаться в памяти потомков и в летописях бытия как герой, бросивший вызов основам мироздания. Так сказал он. И они это приняли. Тщеславие, как и любой из других грехов всегда поощрялись.
Но, возвращаясь ко второй причине, стоит заметить, что сам Дмитрий считал это предположение о втором пришествии весьма и весьма вероятным. Человечество близко к полному исчезновению как никогда за всю историю существования Земли. Ну не может бог в этот момент отвернуться от детей своих! Он просто обязан послать сюда сына своего, дабы спасти нас. Ну или на крайний случай устроить тот самый обещанный страшный суд, на котором будет хотя бы один обвиняемый.
Через неделю вера исчезла. Сгорела на жарком солнце, захлебнулась в пустом одиночестве. Иногда Дима, выходя на улицу из бункера, кричал в небо, обращаясь, то к всевышнему, то к своей потерянной семье. Оно никогда не отвечало. Он смирился с судьбой, но не сломался, не собирался воспользоваться возможностью «пули в лоб».
Время летело вперёд. До конца света надо много успеть. Читать, думать. Он даже начал что-то писать, и неважно, прочитает кто-нибудь. Хотелось попробовать. И вот однажды в его дверь постучали. У бункера дверь тяжёлая, железная, Дима стук услышал не сразу. И потом, когда дошло, он решил, что это зверь или ветер пригнал перекати-поле. Однако стук ритмичный, это его насторожило. Дима кинулся к двери. Отодвинув засов, он в удивлении уставился на гостя. Он ожидал увидеть кого угодно. Наверняка забыли кого-нибудь ещё или кто-нибудь не знал о полёте, маловероятно, но возможно. Но тот, стоявший на пороге, не был ни вторым, ни первым. Он в каком-то смысле и не был человеком в полном смысле этого слова. Скорее наполовину.
— Ну, здравствуй! – Только и смог произнести Дмитрий.
Голос хриплый, он в последнее время говорил мало.
— Здравствуй. – Ответил мужчина, поправив длинные тёмные волосы. – Открыты ли двери дома твоего для гостя?
— А-а… Ради бога… Упс. – Дмитрий прикусил язык и отошёл в сторону, пропуская гостя. А затем сам последовал за ним.
— Кроме воды пить у меня нечего, но если вы подождёте, то я сделаю чай. – Сказал он уже в бункере.
— Буду благодарен.
Дмитрий удалился, а, вернувшись, застал гостя, увлечённо листающим то, что он, Дмитрий, недавно написал.
— Вот, осторожно, горячий. – Он поставил на стол две чашки. – А можно вопрос? – Гость поднял взгляд. – Как мне вас называть?
— Просто Иисус.
— Иисус… — Повторил Дмитрий.
— Иисус. – Повторил гость.
— Значит, вот как оно выглядит. – Дмитрий поперхнулся слюной и закашлялся. – Второе пришествие. – Глотая воздух, проговорил он.
Иисус кивнул и вернулся к изучению каракулей хозяина. Дима сел напротив и задумался. Он тысячи раз представлял себе эту встречу. Тысячи вопросов были наготове для этого человека наполовину. Но сейчас они показались ему как минимум глупыми. Дмитрий ждал, пока гость заговорит первым. Тот не заставил себя долго ждать.
— Скажи, Дмитрий, почему я не вижу людей кроме тебя? – Его голос был спокойным. Он как будто уже в сотый раз проводил лекцию для студентов.
— Для меня очень странно, что ты задаёшь этот вопрос. – Голос Дмитрия дрожал, как паутинка на ветру. – Я думал, вы там наверху всё видите.
— У бога особый взгляд. – Спокойно ответил Иисус. – Он видит души, но не обращает внимания на тело. Ему важно видеть то, чего не видит никто. Он смотрит вглубь…
— Но не видит того, что лежит на поверхности. – Слова Иисуса разозлили Дмитрия. – Мы для него всего лишь материал.
В глазах Иисуса мелькнуло беспокойство.
— Речи твои обидны, но будешь прощён ты, ибо не ведаешь, что творишь.
— Что ж. – Пожал плечами Дмитрий. – Мне терять нечего. Планета так и так обречена, я здесь последний. Все, кто хотел, покинули Землю. Так что извини, друг, спасать, кроме меня некого.
— Ошибаешься ты. Много душ видел всевышний перед тем, как послать меня. В большом количестве плутают они по планете. – В словах звучала уверенность, в словах – слабость.
Дмитрий засмеялся.
— Это, видимо, души погибших в войне или от природных катаклизмов. Но они не живые, и души, я так понимаю, не принадлежат вам. Вы опоздали. Они на другой стороне. Верно?
Иисус помрачнел. Его губы беззвучно шептали молитву. Зелёные глаза смотрели в никуда.
— Что случилось? – Спросил он, наконец. – Почему все улетели, а ты остался?
Дмитрий, прищурившись, взглянул на собеседника. Похоже, он примерял шкуру Понтий Пилата.
— Случилось то, что отец твой отвернулся от нас, став считать нас лишь материалом. Теперь у него осталась лишь одна душа, и вопрос в том, готов ли ты, сын божий, пожертвовать собой ради меня одного? – Дмитрий говорил и не мог остановиться, хотя нутром понимал, что говорит лишнее. – Одним словом, стоит ли игра свеч?
Иисус молчал.
Сверху раздались шаги. Дима встрепенулся. Иисус остался недвижим. Человек сверху споткнулся, и полилась нецензурная брань. На секунду Дмитрий напрягся, помня о происхождении своего гостя, а потом расслабился. Он узнал голос мужчины. Мишка Петров – друг детства. И тут до него дошло – за ним вернулись. А ведь он никогда и не помышлял об этом в самых смелых мечтах. Петров определённо застрял наверху лестницы.
— Извини, Иисус. Мне пора. – Тихо сказал Дима. – Я не хотел грубить. И как ты сам понимаешь, спасать тут больше некого. На мой вопрос можешь не отвечать.
Дима подошёл к лестнице. На душе было легко и спокойно. Казалось, он скинул груз, накопленный человечеством за тысячелетия. Иисус остался недвижим.
— И ещё. – Дима обернулся и посмотрел на сгорбленную спину Христа, что помнила удары плетей и тяжесть креста. Но теперь на неё свалился ещё более тяжёлый груз. – Еды и питья тут хватит надолго, так что не отчаивайся.
Дмитрий вбежал по лестнице. Он не оглянулся на своего гостя, но с радостью протянул руку Петрову.
— Дмитрий. – Заулыбался тот. – Дверь открыта. Я подумал, что опоздал… Мало ли что могло случиться.
— Всё лучше, чем когда-либо. – Заверил его Дмитрий. – Пойдём скорее, меня уже тошнит от этого места.
— Базара нет, друг. – Петров развернулся навстречу палящему солнцу.
Двое друзей пошли прочь от бункера.
— Корабль в двух километрах. – Сообщил Петров. – Ты уж извини, что позволили тебе остаться, глупо это было с нашей стороны. Но твоя жена доходчиво объяснила, откуда у кошки ноги растут… Вот и послали меня на шатле за тобой.
Дмитрий слушал в пол уха. Пытался понять, что твориться в голове у Иисуса. Он знал, что Иисус понимает – второе пришествие сорвалось, погибнет он зря, абсолютно зря. И всего один вопрос донимал Дмитрия сильнее всего. Решится ли сын божий совершить грех или останется ждать гибели планеты и умрёт вместе с ней.
Но вот впереди блик солнца отразился на металлическом борту корабля. Солнечный зайчик, на секунду ослепивший его, рассеял все сомнения. Дмитрий навсегда забыл про Иисуса. Там, дома, на огромном корабле, его ждали те, кого он любил по-настоящему, и те, кто любит его. Ещё немного и маленький шатл отнесёт его в бескрайние просторы космоса, где его новый дом. Они, оставшиеся в живых, будут искать и обязательно найдут Новый мир. Теперь он знал это. Да, не верил — именно знал.
Конец