Глава 3 (Глава 3)

1.

Какое ненасытное чувство любовь! Миг наивысшего её блаженства прижать к себе кого-то, обнимая не только руками, но и всей аурой. Можно ли проделать такое с животным или с посторонним человеком? Как мы выбираем объект достойный нашего безграничного служения? Неотвратимого как судьба… Сможем ли мы полностью раскрыться не будь уверены во взаимности? Мы любим потому, что надеемся, а надеемся потому, что верим? А ненависть это продукт обманутых ожиданий? Почему мы разочаровываемся в любви? Потому что обманулись? Или этот кто-то должен сперва заслужить нашу любовь? Любит ли мать свое дитя, только потому что выносила его и родила испытывая боль? Тогда как объяснить отцовскую привязанность? Или мы изначально наделены этим чувством и кидаемся от встречного к встречному просто потому, что у нас есть такая потребность-любить? Что это вообще такое — любовь?

«Почему их так долго нет? Что могло случиться? Из-за чего вдруг переполошился Горан?»- словно в поиске ответа на мучившие вопросы, Мирина кружилась по дому, заглядывая во все укромные уголки. Вместо меча она взяла веник. Не хитрая работа успокаивала, незаметно раздумья привели к эпизоду, когда нашелся Ромка…

Утреннее, не жаркое Солнце едва поднялось и еще путалось в верхушках вековых сосен, а теплые, приятные лучи уже прорвались сквозь бреши, искоса падая на крыльцо, освещая и согревая как раз то место, где он лежал, укутанный от пят до макушки. Испуганно оглядев цепким прищуром серые, прохладные тени вокруг, она наконец шагнула навстречу свету. Приподняла край белоснежного полотна, и увидела лицо спящего. На высокий лоб ниспадали темные, почти черные кудряшки. Выпуклые скулы. Крупный подбородок. «Мальчик! — со стопроцентной уверенностью определила она. — Какой красивый!» Расщедрившееся светило золотом заливало всё до чего дотягивалось. Начинающийся день сверкал и резко контрастировал с остатками отступающей ночи. «Раман !-само собой в уме возникло имя. — Сияющий!»

В дверь постучали. От неожиданности она вздрогнула, но тут же пришла в себя, заслышав родной голос:

-Мирина, это мы. Открывай!

Встрепенулась, всполохнулась, кинулась! Отодвинула засов. В жилище вошли двое вооруженных мужчин. Большой и маленький. Отец и сын. Взрослый выглянул наружу, проглядел и прослушал надвинувшийся сумрак:

-Вроде никого. Надо собираться. Уезжаем сейчас же. Подробности после. Собери еду и зимнюю одежду.

-Зимнюю? Лето же? Как-будто бежим не знамо куда и на сколь не ведомо.

-Так и есть, милая. Ладно, пойду, ставни закрою и Голубку оседлаю. Поторопись.

Обмотав мешковиной копыта навьюченных скарбом лошадей, затемно тронулись.

-Зачем лошадям обувь? — поинтересовался кроха.

-Чтоб не оставляли след…

2.

К спрятанному на теневой стороне Луны звездолету, класса туристической яхты, пришвартовалась, прилетевшая с Земли, шлюпка. Высадившийся из нее пассажир направился прямиком к капитану.

-Как упустили? С ребенком не справились? — выслушав прибывшего, взвизгнул мелкий, плешивый старикашка.

-Он ребенок, только внешне. И с ним абориген местный — его, якобы папаша. Мне единственному удалось выбраться потому…

-Меня не интересует, как ты выжил, но сдается, что это вы аборигены никчемные. Дармоеды! Ублюдки! Бездари! — топая тощими, кривыми ножками раскричался старик.

-Но…

-Пошел вон, пока я тебя не прикончил! Нена, Где ты?!

Пропустив поспешно ретирующегося докладчика, в каюту вошел киборг, похожий на трансвестита.

-Смотрю на тебя и думаю-ты женщина переделанная в робота или робот косящий под женщину? — Съязвил пожилой демон. Одной рукой он схватился за голову, другой слепо шарил в пространстве отыскивая на что опереться. — Хотя, если бы ты не была такая замороженная комета… Инъекцию, живо!

Плюхнувшееся в кресло тело начало колотить, из перекосившегося рта потекла слюна.

-Б-б-быстрээ. — еле выговорил припадочный.

Полужелезное существо сноровисто приставило к плечу больного заранее приготовленный инъектор и выстрелило.

Через минуту, хозяину судна, явно полегчало:

-Нена, отбери лучших бойцов и организуй десант. Убейте всех, кроме перевертыша! Доставь его сюда!

3.

Откликнувшись на радиозов Нены, со всех закоулков вселенной потянулись к Луне самые отчаянные и отпетые головорезы. Закодированный, импульсный сигнал передавался через разбросанные в космосе маяки, по специально создаваемым хакерами врЕменным каналам. Отследить источник не представлялось возможным, а расшифровать информацию мог, только посвященный. Дело в том, что цивилизация напоминала слоеный пирог, сверху облитый шоколадом и глазурью, но внутри. — сюрприз, как минимум.

Два тысячелетия назад, в одном из галактических скоплений, несколько космических народов, технологичеки и духовно развитых, образовали вселенский союз, Государство Равных. Несогласных и непримиримых частью разоружили и выпроводили за пределы созданной системы на пригодные для жизни, но «дикие» планеты, а часть лишив технологий, своеобразно запечатали в их же мирах. Причем границы цивилизованного космоса строго не очерчивались. Он состоял, как из целых галактик, так и из отдельных солнечных систем и даже планет, используя язык географии, скажем-из континентов и многочисленных островов и островков, иные отстоя друг от друга на миллионы световых лет. Между ними- не обслуживаемые, но вроде бы контролируемые территории, называемые в народе «Запределье» или «Потусторонье». Время от времени, «границы расширялись», присоединением к конгломерату новых образований, главным критерием вхождения для которых являлась — безвредность, основанная на общечеловеческих моральных принципах: не убей, не укради и т. д. и т. п.

В течении веков структура отточив детали и отладив механизмы расцвела. Улеглись локальные столкновения. Упрочились коммуникации. С канувшими в небытие армиями, захирел или перестроился для мирных нужд ВПК. Например, оружие ближнего боя, лучевое, не говоря уж о стрелковом, вообще не производилось, остатки активно изымались. Еще через столетия заговорили об упразднении судебно-исполнительных органов, однако поутихшая с виду преступность всё никак не искоренялась. Уходила в подполье, видоизменялась, превращалась в корпорации, занимавшиеся чем-то типа легальным, на самом деле беспощадно выкачивавших ресурсы мелких планет. Обворовывая работников выплатой мизерного жалования за рабский труд. Отравляя жителей контрофактными продуктами и суррогатным алкоголем. Развращая запрещенной контрабандой. Собирая под своей эгидой легионы отморозков, не брезговавших и открытым грабежом беззащитных поселений. Миллиарды преступников с патологическими наклонностями стремились воплотить свои низменные желания. Кто-то жаждал богатства и власти, а кому-то хотелось просто истреблять себе подобных, желательно массово. В крайние годы стал процветать не официальный вид туризма — туры на планеты, где, с точки зрения упорядоченного мира, царил беспредел, позволяющий безнаказанно охотиться на людей. Подобно плесени размножались конторы, наладившие контакты с царьками изолированных зон, предоставляя им батальоны хорошо обученных, наемных убийц. Утопия не реализовалась, но жизнь продолжается и за нее стоит бороться!

4.

Перед рассветом они свернули с пролеска и углубились в чащу.

-Передохнем. — Полушепотом произнес Горан, натягивая поводья. Придерживая Ромку, чтобы сынок не свалился, слез с коня. — Мирь, достань полушубок. Умаялось дитя.

-Хорошо. — Мирина улыбаясь каким-то своим думкам, вытащила шубу из притороченного к Голубке мешка, расстелила на усыпанной старыми сосновыми иголками земле. — Клади. И кота у него забери. Пусть побегает. Смотри-ка вцепился. Бедный кот, всю дорогу ни разу не мявкнул. Присмирел от страха!

Горан осторожно перенес крепко спящего мальчика на импровизированную постель. Потом занялся лошадьми. Мирина приготовила еще одно ложе.

-Придется спать по очереди. — прошептал он, подсаживаясь к ней.

-Тогда спи первый, мне что-то не хочется. — всё с той же улыбкой, она сидела, опершИсь спиной о толстенный ствол сосны.

-Ладно. Почувствуешь дремОту, толкни. — и он лег, пару секунд повозился и затих.

«Вот что значит мужики — только лягут и уже спят!» — подумала женщина, с нежностью оглядывая спящих.

Божественно утром в лесу. Проснувшись, птахи неспешно пробуют, занемевшее от сна горло-распеваются. Впереди день труда и заботы. Это верно, что птицы не сеют и не пашут, только ты сам попробуй, добудь, хоть одного червяка. А сколько их надо наковырять до темна, пока желторотые угомонятся!

«Утро должно быть медленным. — вспомнилось бабушкино наставление. — Иначе фибры как-нибудь не так раскроются. Запутаются друг в дружке и надорвутся. Резкий впрыск дневной энергии в чувствительные ткани может лишить душу памяти о ночном путешествии. Отдых важен, но дары ночи порой бесценны. К тому же, как гласит народная мудрость, если утром суетишься, то днем маешься.»

Мирина улыбалась, разглядывая что-то вверху и слушая певчих зари. Как это ни странно, несмотря на брошенный дом и сумбурную ночь, ей было хорошо. Она радовалась своему женскому счастью, жданному и многожданному, наконец-то обрушившемуся на нее всей полнотой. Вот они, рядом, два ее самых дорогих на свете человека. Муж и сын! И пусть Ромка необычный и наверное очень скоро вырастет и уйдет в поисках своей доли, но все эти дни, месяцы она переполнена настоящей материнской любовью и заботой окрыляющей её. Пусть, может быть, мало осталось впереди счастья, но оно есть, и она испытывает его сейчас всей душой и всем сердцем, и эти счастливые мгновения ей дороже миллионов лет и бывшего, и грядущего бесплодия, и внутренней пустоты не ставшей матерью женщины…

-Мам… Поспи…

Будь она слабее, то наверняка бы ее сердце разорвалось…

5.

Пережитое было слишком велико: страх, гнев, и даже удивление. По сути детский организм имеет не сравнимо меньшие запасы жизненной силы в отличие от взрослого. Закономерно и естественно, когда разум и тело идут рука об рука в своем развитии. Так сказать-на равных.

Когда двое человекоподобных чудищ с обнаженными клинками выскочили на поляну и бросились к нему, я Каррома приняло однозначное решение — защищаться. Но я ребенка запаниковало, оно еще не было готово к таким опасным перипетиям. Это создавало значительные препятствия в плане элементарной самообороны: последовательности и правильности действий. Каррому пришлось совладать с Ромкиным сопротивлением, выводя его из ступора. Но давление со стороны ребенка нарастало, он с остервенением рвался в лидеры, возможно, что так защищалось само тело, клетки которого уже были перегружены психическими процессами Каррома, плюс невероятный стресс получаемый в данные минуты. Ноги подкашивались. Холодная испарина покрывала лоб. Одолевала оглушающая слабость. Организм настойчиво требовал пощады. Полного или хотя бы частичного отключения. Спасением для него была бы не волевая личность, способная довести до смертельного исхода, а уступающая, потакающая, слабая… Страшно подумать, какими последствиями во внешних событиях, грозила закончиться внутренняя борьба, если бы в ней восторжествовало я восьмилетнего ребенка. Но только, когда пришла помощь и Карром увидел, что второй нападавший повержен, только тогда он уступил, теснившему его изнутри Ромке и отключился…

Мощные руки отца, в окружении которых он теперь находился, оказывали благотворное воздействие на его сознание. Хаос безраздельно владевший душой, не дававший голове соображать, препятствовавший пониманию происходящего, рассеивался. Уже перед домом он практически успокоился, но тут на него напала непреодолимая дрожь и малыш пожаловался отцу.

-Ничего сынок, это пройдет. Я горжусь тобой! Ты настоящий воин!

Далее всё, как в тумане. Отец с матерью весь вечер суетились, готовясь к отъезду. Потом они всю ночь куда-то скакали. И вот он проснулся…