Глава 1 (Глава 1)

Карром Атти — ударения на первые «а».
ИК — индивидуальная капсула.

1.

Несущуюся на предельной скорости ИК, нещадно подбрасывало на ухабах и выбоинах темной материи. Еще неизвестно что хуже, потерять двигатель от очередного мощного толчка и попасть в лапы гонящихся за тобой жандармов или оказаться обездвиженным на периферии галактики и умереть, так и не дождавшись помощи.

На этот раз ограбление прошло относительно легко, однако на разработку умного плана времени не хватало, а потребность в маскировке вроде бы отсутствовала. Предстоящее мероприятие не сулило обогащение на всю оставшуюся жизнь, но возможность срубить по-быстрому, халява, затмила разум и он с лихвой подставился. В результате пришлось бросить катер потому, что весь законопослушный космос знал — на этой посудине преступник.

Карром принадлежал к расе гуманоидов, наделенных природным даром, находясь в законном браке, изменять свое физиологическое естество на противоположное, в зависимости от того, кто в дуэте играет доминанту. Если пара решается на длительное совместное проживание с целью продолжение рода, то при необходимости у обоих происходят постепенные функциональные изменения.

Причем решение о создании семьи принимается сознательно, с готовностью перевоплотиться, ведь кто будет мужем, а кто женой предсказать невозможно. Всё решает природа! Природная гармония — где «внутреннее» влияет на «внешнее», «психическое» на «физическое». Когда метаморфоза завершается, наступает зачатие.

А еще они могли изменять собственный возраст, подстраиваясь под партнера, если тот намного старше или младше, в диапазоне функции деторождения естественно. Всё остальное, как у других человекоподобных, но их вид не воспроизводил гермафродитов и не предавался однополой любви.

Благодаря бинарной солнечной системе климат на планете Каррома практически однородный, достаточно влажный и очень теплый. Планета изобилует разнообразной пищевой растительностью. Белковые формы также произрастают во множестве. В следствии чего разумные обитатели не занимались ни рыбалкой, ни охотой. И никто никого не умерщвлял ради выживания, даже животные. И понятия такого «хищник» не существовало, ни в прямом, ни в переносном смысле.

Цивилизация достигнув технического уровня, если сравнивать с нашей то, приблизительно античной Греции, застыла на многие тысячелетия. Развивались только культура и способности, экстрасенсорные в том числе.
Планетяне никогда не трудились, ради зарабатывания денег. Труд не был возмездным, и целью его было — минимум надобности, максимум творчества. Каждый сам производил необходимое, а недостающим обменивались. Государство, религия и преступность отсутствовали. Единственная процветающая идеология — здоровье, красота, совершенство.

Но однажды их нашли…

И всё-таки ничего катастрофического с планетой и аборигенами не произошло. Особенно ценных ресурсов, в особо крупных размерах пришельцы не обнаружили. Необычная еда, закаты и восходы двух Солнц, благоприятная атмосфера. И всего-то?! Без особого для себя ущерба мир Каррома превратился в межгалактический курорт, в еще одну экзотическую точку на вселенских просторах.

Одно лишь беспокоило величайшие планетарные умы, что значительная часть молодежи, по выражению современных землян: «Потянулась в город». Зачастую навсегда покидая родные пенаты, улетая на звездолетах инопланетян в невообразимые дали, в поисках приключений или очарованные «прогрессом» за соответствующим образованием, и т. д., и т. п.

-Дотянуть бы до ближайшего тихого уголка, населенного людьми. Незаметно приземлиться. Адаптироваться под местного. Сблизившись с женщиной, измениться, если понадобится, и переждать кипишь у домашнего очага. — вслух размышлял Карром, штудируя звездную карту. — Ага, вот и подходящий мирок! Статус — изучаемый, контакты неофициальные.

Вдруг, капсула резко сбавила ход. Вся она нешуточно вибрировала. Несмотря на предельные обороты, скорость падала. Вспыхнул ослепительный свет, сопровождаемый звуком громким и настолько болезненным, словно в уши забивали гвозди. «Взяли гады!» — мысль кое-как продралась сквозь невыносимую головную боль и сознание тут же провалилось в спасительную темноту.

Спасительную, но не бесчувственную. Черный, искрящийся мрак выглядел, как бесконечный живой океан. Одинокое, неприкаянное я покачивалось в фосфоресцирующих волнах. Осознание происходящего сопровождалось ощущением дискомфорта. Это чувство еще не являлось пониманием, что такое одиночество на самом деле, но чего-то существенно недоставало.

Чего-то. Но чего? Ведь я есть — должно быть и что-то еще. Но здесь только море тьмы. Быть — значит действовать! Плыть! Искать! Но что делать тому, у чего нет даже тела? Тело?! «Да-да, именно, тело! Кажется, раньше у меня было тело. — Я что-то припоминало. — Руки… У меня были руки! Они могут хватать, держать… Грести!»

И я увидело свои руки, с любопытством пробуя их механику. В ту же секунду оно почувствовало, что предшествующие всему невесомость и нереальность трансформировались в плотность и вес. Оно почувствовало, что стало материей, маленьким, сконцентрированным ее сгустком. Где-то внутри всего этого что-то сладко и со страхом сжалось, захотелось дать ему выход. «Я живое! — кричало оно. — Я живое!»

Когда техник вскрыл обшивку и заглянул внутрь, его оглушил неистовый плач младенца.
-Сэр, посмотрите! — обратился он к руководителю производимых работ.
-Черная дыра тебя забери! Откуда здесь новорожденное человеческое дитя? — изумился видавший виды капрал космической жандармерии.

2.

Собравшийся консилиум старших офицеров патрульного крейсера с автономными полномочиями высшего ранга рассмотрел три варианта событийного развития, тщательно взвешивая аргументы «за» и «против».


1.Оставить на корабле, тем более, что все биометрические данные ребенка совпали с базой и в том кто перед ними сомневаться не приходится. Раса арестованного способна на подобные фокусы, но, при известных условиях и в определенных рамках.

Такое глубокое омоложение зафиксировано впервые. Причины не понятны. Последствия непредсказуемы. Возможно это какой-то глюк, который скоро пройдет и личность так же быстро восстановится в прежних параметрах, тогда Каррома Атти ждет незамедлительный трибунал. С другой стороны это мало вероятно. Ожидание может затянуться, что повлечет за собой и перерасход ресурсов, и лишние хлопоты.


2. Доставить на родную планету. Вручить родственникам под расписку и ждать совершеннолетия данного индивида. Но как осудить человека за деяния совершенные им буквально в прошлой жизни, если, к тому же, он не помнит о них? Несправедливость для него — дилемма для общества.


3. Подбросить на маячившую перед носом малоизученную, обитаемую планету и забыть о проблеме.

В конечном итоге большинство склонилось к пункту номер 3. По мнению командиров, решение было оптимальным и полностью очищало совесть представителей власти, так как сразу убивалось несколько зайцев. Виновный всё-таки наказывается изгнанием в менее развитый мир.

Второе — он никогда не узнает об этом, а значит не получит душевной травмы и морального урона в связи с якобы нарушением его прав за давностью лет и суровостью приговора. А самое главное — межгалактический трибунал избавится от неприятной головоломки в будущем.


Декларация гласила: «Карром Атти. Обвиняется в экспроприации собственности. Задержан с поличным. Место ссылки планета с самоназванием „Земля“. Операция „Подкидыш“. Исполнено.»

3.

Человек проснулся потому, что на него смотрели.

-Не понял. — буркнул он, глядя на жену, стоявшую возле кровати с младенцем на руках. — Ты где это взяла?

-Где взяла, там уже нету! — непроизвольно хихикнув, она продолжила. — Бог послал!

-Как это? Чей ребенок-то? Хотя какая мне разница. — мужчина повернулся на другой бок, намереваясь еще поспать. — Верни людям, пока молчит.

-Да кому же я его верну?! Ничей он! Подбросили нам. Если никто не объявится — будет наш! — заявила женщина.

-Да-а-а? — как вспугнутая из гнезда птица сон мгновенно улетучился. Отбросив одеяло, человек стремительно сел, опустив ноги на прохладный деревянный пол. Уперев руки в колени, хотел уже прикрикнуть на жену, но та, словно защищая чадо от внезапно налетевшего ветра, развернулась к нему спиной и через плечо шикнула:

-Тише, ты, ребенка напугаешь.

Видя растерянное лицо мужа, смягчилась и с легкой задорностью добавила:

-Вставай, давай, печь растопи и воду поставь, купать будем нашего Ромашку! Ты только посмотри какое чудо! Кожа беленькая! Глазки синенькие!

-Хм, ещё и улыбается, весело ему. — заметил муж, вставая, заглядывая в лицо грудничка. — Ладно. пойду, сначала сам умоюсь. Помоем, покормим, потом подумаем, что с ним делать. Хм. Ромашка. Уже и назвать успела.

-Да иди уже, не бурчи. Подумает он. Это я еще подумаю. Кто это нам его подбросил? С какой такой стати? Нагулял наверное, вот и подбросили! — выпалила жена вслед выходящему из избы мужу, однако в интонации не чувствовался упрек, а было скорее недоумение или лучше сказать радостное удивление, что-то вроде – шел, шел и сокровище нашел, но еще не до конца осознал, что это действительно так. — -Тьфу ты, из-за тебя чуть дверью не хлопнул. — беззлобно и как бы в сторону, огрызнулся муж.

«Вот и мне всё равно твой он или чужой… Мой! А захочешь — наш!» — подумала женщина.

Во время купания малыша, она рассказала супругу, что проснулась от шума на улице. Кто-то постучал в закрытые ставни и позвал:

-Хозяева! Пока вышла — никого. А под ноги глядь — на крылечке сверток и что-то шевелится в нем. И душу словно огнем обдало, и сердце чуть ни выпрыгнуло из груди, когда до ума дошло — ребеночка подкинули! Что делать не соображу ни как. Хватать подол и бежать — догонять негодников? А куда бежать? В какую сторону? Их и след простыл. Кто это сделал неизвестно. А он не плачет, спит себе, посапывает, по-детски мирно, безмятежно. Умилилась я, взяла на руки, и в дом.

Мужчина молча, помогал женщине. Слушая и её, и младенца, только кряхтел, то ли от усердия, то ли от дум. Он держал, а она мыла, приговаривая:

-Водичка омоет глазки, чтобы видели хорошо. Щечки, чтоб румяные были. Головушка — умная, волоски — кудрявые. Личико — красивое, тельце — здоровое. Ручки — сильные. Ножки — быстрые…

Дитя благосклонно, с явным удовольствием принимало проделываемые с ним процедуры, словно намеренно подставляя под поток теплой воды из ковша, то ручку, то ножку, мол, помойте здесь и вот здесь пожалуйста. И что-то по-своему гуглило.

-Смотри-ка, милый, какой он здоровенький и ухоженный. Кормлёный! А тяжелый какой — волки не унесут! — в конце концов, сделала она заключение о дитяти, принимая его из рук мужчины, заворачивая в огромное самотканое полотенце. — Странно это. Неужели в тягость кому, если не от бедности?

Я словно вынырнуло из неоткуда и первым впечатлением были волны любви, накатывавшие на него, как море на прибрежную полосу, Эта восхитительной приятности чувственная радиация исходила от женщины лет сорока.

Она, то с невероятной нежностью прижимала к себе найденный комочек плоти, и тогда комочек был готов растаять от счастья, то немного отстранялась, пытаясь прочитать что-то в глазах подкидыша. Взгляды их встречались, взаимно ослепляясь сиянием безоговорочного узнавания.

Они нравились друг другу и оба осознавали это: как мать, и как дитя. Я наблюдало, как нечто внутри него, напрягшееся за время, проведенное среди других, расслабилось. Другие не проявляли враждебности, но души их отягчались заботой о нем, они даже не прикасались к нему. Это делали не живые, холодные руки; я помнило их.

Тепло этой женщины впечатляло своей противоположностью. Каким-то образом, ведомым, только ему, я охарактеризовало его, как материнское.

4.

Вскоре я заметило, что звуки, с которыми к нему обращались новые люди «Ро-Ма», «Ра-Ман», «Ром-Ка», — вызывали мучительный отклик. Оказалось, что у я есть второе дно, где теснились неопределенной формы туманные глыбы. Эти образования беспардонно толкались и лезли друг на друга в стремлении опередить одно другое, чтобы раскрыться чередой быстро исчезающих образов.

Кажется, еще какие-то воспоминания силились вырваться наружу. Внезапное обретение себя можно сравнить с инженерной катастрофой, когда недостаточной прочности сооружение преграждает путь огромной массе воды. Последней каплей, давшей потоку силу прорвать плотину, стали глаза кота, блеснувшие на свету, как два солнца родной планеты. «Я Карром! Карром Атти!» — констатировало я.

Древний, доживающий свой век на второстепенных трассах межпланетник, ржавым, металлическим голосом вопил на всю ойкумену о происшествии с ним. То ли он развалился от старости, то ли в него угодил здоровенный астероид.

Экипажи на таких судах отсутствуют. Все процессы автоматизированы или управляются самим кораблем. По сути это роботы грузоперевозчики, движущиеся по заранее запрограммированному маршруту, доставляя что-нибудь вроде жизненно необходимого для ближайшей геологоразведочной базы или шахты: продукты, материалы, зарплату рабочим.

Карром на своем катере оказался ближе всех. Ближе спасателей и жандармов. И тех и этих, весьма кстати, пока не наблюдалось, хотя если кто-то ошивался поблизости в скрытом режиме, то он был невидим радару. Однако какой смысл им прятаться сейчас.

Неподалеку располагалась микропланета с шахтерским городком. По видимому, этот рейс предназначался туда. Конец месяца всё-таки. Времени на долгие размышления не было. Скоро здесь объявятся все ответственные и уполномоченные. И Карром рискнул.

Приблизившись к пострадавшему на расстояние визуализации, он увидел новый для этих координат космический объект, напоминающий небольшую туманность, состоящую из обломков, пыли и пузырей вытекшего из баков топлива. Весь этот мусор лепился к частям разорванного пополам грузовика, вращался вокруг них и летел вместе с ними в неизвестность.

-Уровень повреждения? — спросил пилот у ИИ.

-Восстановлению не подлежит. — ответил тот.

-Почему-то я думал, что у тебя нет чувства юмора.

-Я не шучу. Движок уничтожен. Корпус в хлам. Работает лишь аварийный блок…

-Бедолага… А грузовой отсек?! Банковская ячейка?!

-Трюм частично. Ячейка не повреждена.

-Большего нам и не надо! Есть угроза взрыва?

-Вероятность повреждения предметами и токсичными веществами существует, угроза взрыва отсутствует, если исключить случайное возгорание.

-Будем надеяться, что обойдется. Проход есть?

-Есть, но не советую…

-За совет спасибо! — перебил человек машину.

Экипировавшись в радиоуправляемый экзоскафандр с реактивными соплами. Вооружившись лазерным резаком. Вдохнув и выдохнув, словно готовясь пройти по минному полю, Карром шагнул в открытый космос.

-Ну, веди! И, пожалуйста, повнимательнее, не ударь о что-нибудь. — не понятно, в шутку или всерьез попросил он автопилота.

-Вероятность существует. — ответил тот.

-А говоришь не юморист. — подытожил странник.

Благополучно пройти сквозь поток летящих на космических скоростях предметов, чтобы попасть в чрево, вращающегося вокруг своей оси виновника этого бедлама, к тому же через дыру с рваными, острыми краями задача не для человеческого ума.

Нужен могучий помощник с многотерабайтной концентрацией внимания, способный одновременно следить за всем на свете: регулировать, координировать, просчитывать траектории, развлекать и при необходимости утешать, отвечать на все глупые вопросы, опровергать нелепые догадки и ошибочные умозаключения, принимать входящие вызовы и докладывать о происходящем, а главное — беречь нашу жизнь.

Раз Бог не занимается подобными вещами то, кроме робота такое никто или точнее Ничто не осилит. Странно, почему человечество пошло по пути создания помощников, а не занялось самосовершенствованием?

Предпосылки божественности.

Душевное состояние типа «я есть», наверное отсутствует, только у пустоты. По крайней мере, если я возникло в пустоте и не идентифицируется с ней, тогда что-то неминуемо должно произойти. Что-то грандиозное! Так возникает Бытие! Неважно, существовало ли оно раньше и теперь лишь восстанавливается или это прогрессирующая новь.

Главное это священный трепет, эмоциональный взлет, выходящий за пределы восприятия реальности, превращающий чувства в мысли!

Голосовые потуги в речь! Хаос в порядок! А жизнь в творчество!

Естественно или нет, но не первым делом собственное имя всплыло у него в голове. И не слово было вначале. Вначале было то, что присуще каждому человеку, а возможно и всему живому — это осознанное безмолвие, тишина, наполняемая присутствием конкретного объекта, или субъекта, это как вам угодно, но его априори заключается в том, что именно он находится внутри этой ограниченной материальности и является квинтэссенцией данного тела.

Похоже, что это и есть Личность, а уже потом всякие воспоминания, навыки, языковые конфигурации и словесные обозначения. Кстати, доподлинно неизвестно — может представляемый всеми Вездесущий и Всемогущий такая же субъективная ограниченность, только гораздо большего масштаба.

Мягко говоря, Карром сильно удивился своему воплощению. Отсутствие возможностей, о которых даже не думаешь потому, что они давно уже на уровне инстинктов — тот еще когнитивный диссонанс. Предстояло всему учиться заново.

С другой стороны, нет необходимости притворяться, играть в шпиона — просто будь тем, кем тебя считают, без опасения нечаянного провала.

Вот тебе и жизнь с чистого листа, практически с абсолютного нуля в физиологическом аспекте, с умопомрачительным бонусом в виде «мозгов» опытного жильца. — мечта идиота. Пока так, дальше видно будет.

5.

-Мне кажется с ним что-то не так. Я сегодня чуть ни умерла со страху. Покормила, уложила, думаю, дайка позанимаюсь делами во дворе, пока спит. Оставила дверь открытой. А сама увлеклась и забыла. Опомнилась, когда солнце к закату. Но тихо же. Я бегом в дом. Ты не представляешь, какой ужас испытала, думала, умер. Забегаю, чуть ли не реву уже, а он лежит себе, ручками, ножками перебирает, повернул ко мне голову и улыбается. — женщина взволновано делилась переживаниями, собирая на стол еду. — -А ты сразу о плохом! Может он тока проснулся.

-Да никогда он по столько не спит, не то, что ты.

-Да ладно, сколько работаю столько и сплю. Или я плохой хозяин?

-Да нет, что ты милый, шучу я. Показалось мне, что он давно не спит и будто разговаривает. Не громко, наверное, чтобы я не услышала. Может и померещилось, но в ушах так и стоит голосок его и слова какие-то не наши… А когда ты последний раз слышал, чтобы он плакал?

-А я когда дома-то бываю, даже ночами и то не всегда. Хотя да, уж и не помню, когда он меня будил!

-Вот и я о чём! Сама по ночам встаю. Тревожно как-то во сне делается. Проснусь и не пойму, что за напасть такая? Тишина вроде. А чего проснулась-то?.. Ромку надо кормить — вот чего! Я к нему! А он-то не спит! И поди давно. И молчит ведь. Вздохнет лишь с облегчением, мол, наконец-то мамка пришла. Улыбнется. Пару раз не обращала внимания со сна, а вот вспомнила. Его как будто подменили.

-Да, ну тебя! Перестань уже ерунду молоть! — рассмеялся муж и чуть не подавился куском пирога с мясом.

-Милый!

-Что?

-Слышишь?

-Ничего не слышу.

-Вот именно. Посмотри-ка на него. Подслушивает. Точно тебе говорю.

-Ну, всё жена, хватит! Поели, попели и спать захотели. Я ложусь. С ума сойдешь от твоей мнительности. Вся в бабку свою, колдунью, той тоже, то духи, то мухи мерещатся.

-Взял бы его на ручки что ли, отец ты иль не?

-Что-то я устал нынче. Завтра дома буду, вот и понянькаюсь заодно. Да и не плачет же. Сытый, умытый, лежит спокойно. Зачем зря тревожить? Да и ты давай спать уже. Солнце встанет — мысль заглянет.

-Ладно, милый, ложись. Скоро я.

Мужчина вылез из-за стола. Потянулся. Зевнул. Потер руки, равномерно распределяя по ладоням оставшийся после еды жир. Посмотрел с улыбкой на сына. Подмигнул ему. И пошел укладываться на большую, хозяйскую кровать.

И стал Ромка расти не по годам, а по дням. Месяц или около того он был нормальным ребенком, а потом с ним что-то стряслось и за следующие тридцать дней он вырос, как за год…

И хорошо, что они жили в отдалении от всех, в лесу, имея небольшой надел и хозяйство. Он поругался с родственниками из-за женитьбы на ней. А у нее никого не было, кроме полоумной родственницы отшельницы, у которой она жила, пока ни вышла за него, и он ни построил дом, поэтому их никто не навещал, лишь торговцы, да случайные прохожие. Бывало, что и по году никто не заглядывал.

6.

Что будет, если в самую что ни на есть малолитражку попытаться впихнуть двигатель от какого-нибудь авиалайнера типа Боинг 737? Во- первых, он туда вряд ли поместится. Во-вторых, придется бедную машинку растягивать до размеров автобуса! А в третьих, если бы этот мотор еще и соображал то, наверняка бы турбированному захотелось взлететь, но, увы, автобусы не летают.

Что-то подобное творилось с душой Каррома. Младенческая беспомощность досаждала ему, как орел Прометею, клевавший печень героя!

Есть такая иллюзия, мол, если бы я мог ничего не делать, то бездельничал бы всю оставшуюся жизнь или целую вечность, и даже международные соревнования проводятся -кто дольше всех проваляется в постели не делая абсолютно ничего. Рекорд 64 часа. Всего-то!

Если внутреннее противоречит внешнему — любая конспирация и все усилия направленные на оную, в один прекрасный момент, аннулируются. — заткните слив в ванной и откройте кран, в итоге зальет и вас, и соседей.

Вольно или не вольно разум подчинял плоть. Естественные потребности — раз; ходить под себя, прикидываясь несмышленышем это знаете ли не каждому под силу. Эмоциональные реакции на всякого рода раздражители — два; не всегда, даже самые любящие родители, могут понять, что беспокоит их чадо и не зная чем помочь сетуют, мол, как жаль, что ты не можешь сказать.

Легче научиться говорить, чем впадать в истерику, пока тебя поймут — так подумает человек достигший определенного уровня развития. Или взять да сделать самому! А это уже следующая ступень…

Поначалу, особенно спросонья, сознание младенца возвращалось, и тогда какое-нибудь новое, непонятное для неискушенного ума ощущение, например, отлежал руку, врывалось в душу неистовым порывом страха и готовым вот-вот сорваться слезным криком.

В таких случаях, как сквозь пелену Карром наблюдал за происходящим, и у него было две дороги: втянуться в ситуацию или усилием воли вернуть свое я в примы.

Со временем всё негативное в мире, то, что происходило, как он считал, по его вине, Карром списывал на мелкого засранца живущего по соседству. «Если перекрыть ему кислород то, можно рассчитывать на идеальную судьбу. — размышлял Карром. — Когда-нибудь я до него доберусь!»

«Все наши недостатки из детства, из того времени, когда мы еще чисты и девственны умом. И душой наверное тоже, и не испытываем никаких „особенных“ чувств. Ничего не знаем и не умеем, а только орем и орем, настойчиво цепляясь за жизнь.»

«Многие не меняются с годами, продолжая биться уже в беззвучной, внутренней истерии, вместо того чтобы засучить рукава и взяться за дело. Единственное на момент нашего рождения достоинство, оставаясь всю жизнь основным качеством, превращается в катастрофический минусище, перечеркивающий всё, даже талант. Вся проблема в том, что беспомощный, орущий ребенок живет в нас всю жизнь!»

7.

Искусственный Интеллект, добросовестно избегая столкновений, швырял человекосодержащий скафандр в сторону, вверх, вниз.

— Ух, чуть не врезало! — то и дело восклицал Карром.

Наконец препятствие было пройдено, оставалось уравнять скорость с вращающейся половиной и залететь в нее.

— Нас вызывают.

— Кто там еще?

— Жандармский крейсер. Запрашивают коды допуска для спасательных работ.

— Мы же зарегистрированы, как спасательный бот, чего им еще надо?

— Говорят нужно специальное разрешение, мы не имеем права здесь находится.

— Далеко они?

— Через час будут.

— Переключи на меня.

— Борт… — в наушниках раздался далекий голос представителя власти.

— Хрррр… Шшшш… — Карром перебил говорившего, изображая помехи…

— Кто капитан?

— Хрррр… Шшшш… Плохая связь, сэр… Хррр… Повторите… Не слышу…

— Кто капитан?..

— Хррр…

— Не предпринимать…

— Шшшш…

— Ждать прибытия…

— Хррр… Шшшш… Повторите… Радиация… Не слышу вас… Шшшшш…

— Перейдите на частоту…

— Отключи их! — распорядился Карром.

Увернувшись от торчавшего, как сломанная кость шпангоута, осыпаемый светоносным дождем искрящих кабелей, он влетел в уцелевший отсек. Там могло быть довольно комфортно и безопасно, если бы не круговерть, в которой не закрепленный или сорвавшийся с крепежа груз, норовил размозжить тело астронавта, а еще здесь было темно и жутко, как в брюхе мертвого динозавра.

— Где тут что? Ты можешь добавить мощности фонарям?

— Добавляю. Крейсер увеличил скорость. Время прибытия 30 минут.

— Не понимаю, из-за чего такой переполох, что такого ценного на этой посудине?

Продвигаясь к цели, приходилось маневрировать, то и дело уклоняясь от мотыляющихся в невесомости ящиков, труб и чего-то еще.

— Ага, вот и сейф! Сейчас я его вскрою, и будем убираться восвояси.

Прикрепившись магнитными подошвами к полу, он приступил к резке. Ко всем вышеописанным неудобствам добавился эффект центрифуги:

— Проклятый водоворот, еще чуток и я заблюю себя по самое горло!

Ячейка содержала всего один кейс совсем не впечатляющего размера. Ускользнув из под носа жандармов. Задав первое попавшее для бегства направление, Карром разглядывал добычу. Какая-то черная коробочка непонятного предназначения. Контейнер это или просто брусок? Вскрытие покажет. Не разобраться без распиливания. Вроде бы цельнометаллическая. Тяжеленькая. Похожа на «черный ящик» звездолета. Ладно, в сторону, потом.

А вот и денежки! Безымянные банковские карты, без пина и прочей навороченности, только дисплей, на котором можно посмотреть остаток и суммы двух последних операций. 100 карт по 30000. Маловато. Ну, во-первых, чтобы тебя не вычислили, их надо взломать и запутывая следы, всё куда-то слить, для этого надо идти к хакерам, а с ними тоже придется делиться – пятьдесят на пятьдесят. Вот и подсчитывай прибыль…

— Нас догоняют. — доложил ИИ.

— Такую критически важную информацию и без тени эмоций!

— Да. У меня нет чувств, я могу только подражать людям, например используя сленг и устоявшиеся речевые обороты изображающие эмоциональность.

— Понятно. Что будем делать? Есть предложения как удрать? Скинуть с хвоста? Оторваться?

— Бесполезно.

— Просто тебе всё равно. Ладно, молчи. Так-так-так. Кажется придумал! Придется нам расстаться на некоторое время. План такой: я в капсуле, прихватив награбленное, в одну сторону, ты в другую. На сверхскоростях разумеется. Предполагаю, что за тобой не погонятся: пока они тебя просканируют и поймут, что ты без экипажа, пока примут решение, я уже удалюсь на достаточное расстояние. Коробочку я все-таки оставлю, возьму только деньги. Мало ли что, может это нечто. Нечто. Ну, ты понял. Может вообще ничего не брать? А вдруг получится сбежать?! Где-то придется прятаться. Пожалуй, деньги не помешают. Хорошо: денежки — мне, коробочку — тебе!

— Хорошо. А что дальше?

— А дальше, ты, никем не преследуемый, аккуратненько, невидимочкой, отслеживая биометрию, последуешь за мной. А еще дальше, как сложится: либо подхватишь меня, либо законсервируешься и будешь ждать моего зова.

— Ок.