Глава 8 (Глава 8)

1-1.

Звездолет объединенных рас это прыгающий от звезды к звезде, от галактики к галактике мегаполис. Невероятным был и этот союз, включавший в себя народы и только-только изобретшие письменность, и супер мега технологичные, строившие космические корабли уподобляя их масштабами и вместимостью своим городам. Для собственного жизнеобеспечения «Трансферы» питались энергией атома, а для перемещения в пространстве энергией времени, за секунды преодолевая миллионы гигапарсек. Надо сказать, что технологии такого рода сохранялись в строжайшей секретности и не разбазаривались направо и налево, поэтому мы не можем рассказать, как там всё устроено, просто примите за данность — такое чудо техники, не то чтобы возможно, оно уже существует. А вообще ойкумена была напичкана всяческими «достижениями», в том числе ужасно примитивными. Встречались даже с двигателями внутреннего сгорания на жидком топливе, коптившие вакуум между какими-нибудь близко расположенными планетами. Забегая вперед или отступая назад, приоткрою одну техническую завесу- тот самый, уже изобретенный «Транспортатор», был предсказуемым апогеем в изучении свойств материи и времени. Ключевым понятием здесь надо полагать время.

Такого скопления людей, не посещавшие других миров старрианцы, ранее видеть не могли. Сотни и сотни тысяч… Слава Роргу и Райе, и всем прочим богам, и героям, для новобранцев имелась отдельная палуба… Ну, нет конечно, сразу, весь обитающий на корабле народ, увидеть нереально. Для этого потребовалось бы запустить самоликвидацию и высадить всех на первой же станции, в смысле ближайшей остановке «по требованию.» Есть теория о космической бесконечности, согласно которой куда бы мы ни кинули взгляд, он обязательно упадет на звезду. Почти не понятно про космос, но относительно наших героев теория оправдывалась. Когда они ошеломленные, но не обескураженные покинули шлюп, то их глазам предстало исполинское помещение внутреннего космодрома, в котором куда ни глянь всюду были люди, может всего-то несколько десятков тысяч, но ощущалось как миллион. И до жути, на вскидку не осмысливающееся, количество разнокалиберных, вспомогательных судов. Зрение оказывалось беспомощным разглядеть что-либо ограничивающее пространственный объем, кроме линии горизонта, как в даль, так и в высь… Персонал выполнял поставленные задачи, кораблики взлетали и заходили на посадку. Всё размеренно и четко. По заранее написанному сценарию.

Курсантов организовали в четырехрядную колонну и через пять минут умеренной ходьбы они взошли на платформу лифта. Площадка плавно опустилась под пол. 2-3 секунды движения в образовавшемся цилиндре. Исчезновение стен. И вот он перрон, где уже ожидал, гигантский прозрачный червь с рядами кресел внутри… Словно наевшийся до отвала житель подземного царства, монорельсовый состав лениво, но уверенно потащился в недра звездолета. Его тело изгибалось, растягивалось соответствуя извилистым, замысловатым путям. Постепенно поезд набрал ход и понесся с огромной скоростью.

Разнообразные ландшафты воссоздающие среды обитания живых существ — с водоемами и растительностью, сельскохозяйственные угодья — с фермами и пашнями, производственные территории — с техникой и оборудованием, городские пейзажи и глухие тоннели сменяли друг друга, пока они следовали к пункту назначения… И везде люди, люди… Непрерывное, бесконечное множество… Работающие, отдыхающие… У каждого своя жизнь и отведенная роль в отлаженном многофункциональном механизме, в замкнутом социуме трансферного звездолета… Корабля Мегаполиса… Корабля Вселенной.

Прибывших со Старры разделили на 3 отряда.

-Карром Атти! — выкрикнул офицер.
-Я! — откликнулся юноша.
-Первый отряд. Жилой корпус номер 1. — последовало распоряжение-распределение.

Карром вытягивал шею и поворачивал голову, подставляя правое ухо под голос вычитывающий имена. Ему очень хотелось, чтобы девушка, с которой он недавно обнимался, попала в его отряд. Или он в ее- без разницы. С момента знакомства они держались, как можно ближе. И сейчас, на построении, жадно ловили каждое касание друг друга… Да! Она тоже первый! Теперь они даже спать будут рядом!

В отличии от других народов у старрианцев не приветствовалось общественное размежевание из-за половых признаков. Например, им не пришло бы в голову разделить место переодевания на две изолированные половины, да еще повесить таблички, мол это женская раздевалка, а это мужская. Так же, как им не пришло бы в голову устыдится своей наготы перед кем бы то ни было и уж тем более перед противоположным полом. А если бы возникла необходимость, как-то обозначить функциональность подобного помещения, они довольствовались бы одной единственной надписью — раздевалка. Поэтому отобранный кураторами контингент распределяли по группам и размещали в спальных кубриках не по телесной физиологии, а просто по списку. А разделили на отряды, чтобы уменьшить состав обучаемого звена и улучшить коммуникативность преподающих с обучающимися. С целью усиления контроля за качеством усвоения. Народу меньше, а толку больше. И вряд ли спрячешься на задней парте. Соревновательности между отрядами не предполагалось. И задерживать их на этом этапе никто не рассчитывал. Скоренько обучили определенным навыкам и быстренько, с учетом выбранной специализации, перевели на следующую ступень, уже в международные группы. А это значит — снова перераспределение…

-А в международных группах, вы освоите выбранную вами специальность и получите доступ ко всему кораблю, за исключением некоторых его отсеков. — вещал офицер, прохаживаясь вдоль строя. — Прошедшие через шар, в принципе, могут говорить на любых языках. Но! Писать и читать придется учиться по старинке. Вас обучат чтению и письму на государственном языке союза. В состоянии гипноза в ваши мозги вложат алфавит и соответствующие правила, останется лишь выработать почерк. А тут, извините, придется потрудиться. На каллиграфии настаивать не будем, вполне достаточно разборчивого написания.

Сразу поясню особо умным и одаренным приверженцам научно-технического прогресса, а такие несомненно среди вас в скором времени появятся. Навык передачи информации в форме рукописного текста, хоть и не особенно востребован в современном обществе, однако остается наивысшим достижением человеческого разума. Я бы сказал, что он является пиком его умственных способностей проявляющихся во взаимодействии с телом. Поясняю на пальцах: мозг работает, когда рука пишет, чем красивее пишет рука, тем лучше работает мозг. Вы знаете, хотя бы один народ, ставший великим без натуральной письменности?! Кнопочки же сгубили многих…

И по поводу чтения коротенько — не умея читать вы не сможете свободно ориентироваться в общественном пространстве, даже сортир самостоятельно не найдете.

А еще, вы изучите курс начальной математики — достаточный для обиходного употребления. Таблицу умножения и прочие формулы узнаете под гипнозом. А для создания реальной картины мира, так же, посредством внушения, вы получите данные по астрофизике, биохимии и общей истории. Понимаю, что эти термины вам ни о чем не говорят. но это пока. Не стоит пугаться, ничего сверхъестественного и чрезмерного. Обычная школьная программа. Потренируетесь, утвердитесь в навыках, сдадите экзамены и добро пожаловать в Цивилизацию! Вопросы есть?!

-Мы же старрианцы, господин офицер! В наших школах преподают язык союза, математику, медицину, философию, космологию. Мы умеем писать и читать, и считать тоже! — высказались из строя.
— Ах, да, вы же старрианцы! — саркастически заметил офицер. — Именно поэтому вы здесь! Ваш регион по уровню прогрессивности подпадает под условия программы взаимодействия. Но! находится в конце списка и по нашему мнению старрианские науки и образование имеют довольно серьезные недочеты, которые мы восполним посредством нашей методики.

Далее курсантам представили назначенных им непосредственных и прямых начальников. Объяснили чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах и куда надо бежать в случае внештатной ситуации.

Как удар гонга, оповещающий о начале забега, прозвучало: «Разойтись!»

1-2

Окрыленный двойной ответственностью, расталкивая нерасторопных, Карром ворвался в кубрик, спеша занять выгодные для них места. В корпусе стояли двухъярусные кровати, обычные армейские койки, одинаковые для всех индустриальных миров, судя по всему на 30-35 человекомест. Юноша успел занять две нижние в дальнем от двери углу справа. На одну он, с широченной улыбкой на лице, тут же завалился сам, а на соседнюю, придвинутую впритык, бросил свой заплечный мешок и сумку подруги. Второй ярус, как балдахин — замечательно!

Кровать это наверное одно из первых изобретений человека. Вот представьте. Вы только что слезли с дерева, на котором до этого проводили всё свое время — ели висевшие на нем плоды и спали на его же ветвях, как-нибудь поудобнее устраиваясь. А тут, из любопытства, спустились на землю, а скорее всего случайно свалились, при этом сильно стукнулись головой и вдруг запамятовали, как вообще лазать по деревьям. Несколько попыток влезть обратно не увенчались успехом. А кушать-то хочется. И что делать? Как достать фрукт, если он высоко? Голод, говорят, не тетка — пирожками не балует, но слава богу положительно влияет на нашу умственную деятельность. Наконец вы додумываетесь и берете в руки палку. Ура! Получилось! Сбитые палкой плоды попадают в желудок! «Жизнь прекрасна, не смотря ни на что!» — восклицаете вы. Это первое изобретение — удлинитель руки! Наступает вечер и пора бы уже бай-бай, а где? " Улечься прямо здесь? — лениво позевывая, соображаете вы и делаете вывод. — Ну, уж нет, а вдруг меня самого кто-нибудь съест, пока буду спать?" Ищем-ищем и находим убежище. Какую-нибудь пещерку. От усталости падаем прямо на пол. Один раз… Второй… А потом, оказывается, что спать на твердой поверхности как-то не совсем то: жестко и холодом тянет… «С этим надо что-то делать.» — почесывая затылок, думаете вы. Дальше, надеюсь, понятно и без объяснений… Если устланное можжевелывыми или хвойными ветвями, облюбованное вами местечко, нельзя назвать кроватью в прямом смысле, то в переносном, как раз оно, то самое! Кстати, дикарь, попадая в цивилизованный мир, легко может принять холодильник за дверь или электроплиту за жертвенный алтарь, но вряд ли он препутает кровать или даже диван с обеденным столом, хотя… некоторые до сих пор грезят про кофе в постель.

-Занято! — поспешно выкрикнул Карром, когда раскрасневшийся, запыхавшийся парняга подбежал, как ему показалось к свободной еще койке.
-Почему занято? — оторопел тот. — Никого же нет…
-Сейчас будет. — сказал Карром. Перелез через пустую кровать и встал перед парнем, не давая ему пройти. — Вон, сзади свободно.
-Я здесь хочу. -однокашник не собирался уступать. Карром не был через чур вспыльчив и приступами агрессии не страдал, но этот бестолковый курсант своим упрямством, словно наступил на больной мозоль и продолжал на него давить.

Между тем, юноши и девушки первого отряда заполняли кубрик своими телами, разбрасывая их по доставшимся местам…

-Послушай, друг, если ты и дальше будешь топтаться тут, то похоже тебе придется спать на верху или у двери. — Карром наступал, придвинувшись к парню почти вплотную. Оба уже закипали, обдавая друг друга горячими парами. Вообще-то на Старре проживает не конфликтный, миролюбивый народ, если так можно сказать про людей, которые даже понятия не имеют о варварском истреблении себе подобных. Но полными овощами они тоже не были. Ругались, ссорились, дрались. И всё-таки это просиходило как-то по другому — без фанатизма что ли. Смертным боем не бились, конечности оппонентам не ломали, — до первой крови или пока кто-нибудь ни упадет. Дождичком, пролившимся и потушившим, нечаянно затлевшие угли, в проходе возникла Илл.

-А где моя кровать?! — непринужденно спросила она, обозревая затор перед собой.
-Пропусти, девушку. — сказал Карром, отодвигая парня рукой. Тот подался назад. Кого-то толкнул. У следующих по порядку кроватей уже кто-то возился. «Эй, поосторожнее!» — раздался чей-то недовольный голос.

Конфликт забылся мгновенно, когда Илл стала распределять вещи из сумки. Часть укладывая в прикроватной тумбочке, а что-то развешивая на гредушках. Карром сидел на кровати и неотрывно следил за ней. Ему доставляло удовольствие смотреть, как она это делает. Как двигается. Стройная, гибкая. Светлые, с желтинкой волосы, собранные в тяжелый, длинный хвост, скользили по ее спине, расплескивались по одежде, перетекая через плечи, падали на грудь. Форменный комбинезон словно исчезал, облегая выпуклые линии женской фигуры. Форму им выдали сразу после прохождения через Шар.

-Ребят, внимание! — в комнату отдыха вошел Сойр. Капрал звездного флота. Старший первого отряда. Он несколько раз хлопнул в ладоши и повторил просьбу. — Внимание!

Разноголосица смолкла, из купешек высунулись любопытные лица курсантов. Некоторые вышли навстречу командиру.

-Устроились? — поинтересовался он и не ожидая ответа, перешел к главной теме. — Вот и отлично. Тогда пять минут на туалет, строимся и шагом марш в столовую. После обеда первое и единственное на сегодня занятие. Вводное.
-И куда поведут? — в шутку поинтересовались из толпы.
-В цирк !- осклабился капрал. — Вход для клоунов по двойному тарифу!
-А почему для клоунов по двойному?
-Потому что конкуренция!

1-3

Гипноз оказался штукой неприятной, болезненной. Не столько сама процедура, сколько ее последствия. Ломка стереотипов и устоявшихся взглядов это ли ни хирургическое вмешательство? Скальпелем внушения по живой ткани сознания. А после выхода из гипнотического сна, как после наркоза чувствуются и боль, и страх на стыках своего и чужеродного, только что имплантированного. И ты уже не тот кем был минут 15 назад. Осторожно, буквально ощупью продвигаешься по лабиринтам души, силясь проникнуть в ее глубины, чтобы понять это всё еще ты или уже кто-то другой… Проблема в том, что полученную информацию человек должен принять, «переварить». Сделать частью себя, а не наоборот! Но если информация поглощает человека, если пребывая в шоковом состоянии он теряет свое я, то помочь удается за редким исключением…

Можно ли насильно расширить сознание? Наверное можно, но со смертельным исходом в особо тяжелых случаях. Человек не всегда способен вынести новую истину о себе. Ведь усвоение откровения это в первую очередь оглядка назад и привычное отождествление себя с тем, который был и разница между старым и новым не в пользу первого. Это пропасть, преодолеть которую помогает смирение или гордыня. Хотя жизнь частенько поступает с нами именно так: чуть что лицом в грязь. Учит. Впрочем это не жизнь нас учит, а мы сами учимся, на своих же ошибках, много раз налетая на одни и те же грабли. Потому что не сразу доходит. Так работает защитный механизм. Если бы дошло сразу, то вероятнее всего мы бы умерли от мощнейшего приступа разочарования в своей некомпетентности. Наступив же первый раз, мы только обратим внимание на проблему. Поймем, что она вообще существует в природе. Со второго раза начнем размышлять, а кто же виноват, допуская и себя в качестве подсудимого. Хотя у некоторых, так сильна специфическая внутренняя защита, что виновными они себя никогда не признАют, следовательно сумасшествие или инфаркт им не светят. Далее, как в обратно-пропорциональной зависимости. С третьего или четвертого раза мы уже готовы принять, даже собственную вину и если разочаруемся в себе, то скорее всего жить будем. А что может быть хуже вины осознанной, только ее неведение…

С началом применения данной практики в научных кругах разгорелись дебаты о неприемлемости метода ускоренного обучения. По мнению некоторых ученых это было ни чем иным, как насильственным изменением исходной, развившейся в естественных условиях личности. Выпадая из оригинального контента личность теряла связь со своей культурой, с взрастившим ее обществом. Самовозвышаясь над ним превращалась в добровольного изгоя. Наличие же неустранимого страдательного элемента в структуре личности в конце концов приводило к саморазрушению. Так как ассимиляция в новом социальном пространстве возможна только в следующем поколении, когда, как бы ни относилось к тебе твое окружение, ты считаешь его своим, потому что другого не дано изначально. И духовные приоритеты данного общества восприняты тобой с младых ногтей. Нет в мире ничего прочнее и стабильнее, чем усвоенное с молоком матери. Если хоть раз изменить эти настройки, возникает пустое продуваемое всеми ветрами место. Однажды предав культивируемые с детства идеалы, человек становится неустойчив в каком либо выборе. Он становится потенциальным предателем.

Новая информация, как пересаженный орган приживается или нет, и у каждого свои нюансы. Одно дело расширить горизонты и совершенно другое опрокинуть авторитеты. Взять дикаря и вложить ему в голову устройство звездолета, приэтом не меняя присущие индивиду ценности задача немыслимая. Было бы гораздо проще и вероятно безопаснее для всех прежнюю личность стереть и создать совершенно новую. Однако разработанная методология, якобы предусматривала подобные трудности, считалось, что личность остается неприкосновенной. Знания дробили и внедряли частями, выискивая в сознании нужные бреши или размывая мысленный поток в подходящем месте вставляли и заново спаяв, выглаживали, приводя к гармоничной целостности, ко всему прочему проводя и что-то вроде реабилитации до и после сеанса. Но всё, как ни крути, «разжевать» и спрогнозировать невозможно. Говорят, бывали случаи сумасшествия.

1-4

Первая любовь…

Первая любовь у каждого своя… У кого-то она стремительно попадает в цель — плод, брак, семейная жизнь. У другого трепетная, нежная, с легкими, сводящими с ума прикосновениями. Медленно переходящая в жаркие, неистовые объятия. И всё-таки платоническая. Такая любовь, когда присутствие и созерцание объекта это уже наслаждение, а если поцелуй, то на всю ночь. Только во времена юношеской влюбленности некоторые мужчины способны целовать своих возлюбленных ночи напролет, а главное событие, акт, так сказать, кульминационный не приходит им в голову. По ночам Карром зацеловывал Иллу до беспамятства. Словно скульптор ваяющий богиню он ласкал ее тело, с каждым разом утончаясь и уточняясь в мастерстве, становясь всё увереннее и ближе к совершенству, превращая обычную, любовную прелюдию в поэму страсти. В спящей, видящей десятые сны казарме, накрывшись с головой солдатским одеялом, влюбленные погружались в собственную, источающую волнительные меда, бездну…

Сон…

Он стоял возле своей хижины, посреди старрианской ночи, щедро рассыпавшей над ним звездный бисер. Душа его ликовала чему-то. Хотелось петь. И он запел, удивляясь мощи и красоте собственного голоса. Это пение было необычным, оно исходило не из голосовых связок, а прямо из сердца, словно торнадо втягивая в процесс всё что поблизости… Звезды вздрогнули и двинулись навстречу. Сила рожденного пением восторженного чувства преодолела гравитацию. Старра удалялась… Он поднимался всё выше и выше, пока ум не омрачила какая-то мысль. Что-то недоброе шевельнулось в сознании и подъем прекратился. Что это? Почему? Он прилагал усилия чтобы избавиться от невесть откуда взявшегося негатива. Хотя бы понять что это. Но тщетно — восходящее движение сначала замедлилось, потом обратилось вспять. Тревога… Разочарование… Пробуждение…

-Вы чего? — он различил три мужские фигуры нависшие над ними. Спросонья или из-за притушенного освещения он не смог разглядеть лиц и распознать намерений.

Фигуры продолжали молча нависать. Окончательно воспрянув ото сна, Карром осмыслил ситуацию. Исходя из условий в которых расцветала любовь ей не доставало простора. Приходилось соблюдать кое-какие предосторожности и следить за тем, чтобы перед засыпанием, не забыть и не полениться, надеть форменные майки и уснуть каждому в своей кровати. Что получалось не всегда, но как-то обходилось. Просыпаясь раньше других, одевшись, «разбегались».

В сонном забытьи они сбросили жаркое одеяло и теперь три пары вожделевших глаз нагло рассматривали их наготу. Вне всякого сомнения эти трое пялились на Илл. Освобождаясь от объятий девушки, Карром залюбовался ее прекрасным телом. Чарующие линии и пропорции. Влюбленные глаза делают их совершенными. Стараясь не разбудить, укрыл одеялом.

-Эй, парни! — он уже понял кто это и кричащим шепотом попробовал прогнать. — Идите отсюда! Днем поговорим еще!

Но парни не уходили. Наоборот, складывалось впечатление, что они чего-то хотят. Даже сквозь стучащее в ушах сердце Карром слышал сопение, которое они издавали. Как-будто их чем-то обидели.

Если бы со стороны кто-нибудь наблюдал за изменениями в поведении курсантов, а кто-то наверное наблюдал, должен был, то он заметил бы, что с некоторыми творится нечто неладное. Эти трое, один из них, тот самый парняга, с которым Карром спорил по поводу места и два примкнувших к нему прототипа, постоянно, как будто намеренно вставали на пути у Каррома и Илл, задирая по пустякам, шутки ради. С каждым днем напряжение росло. Колкости уже за малым не пересекали грань откровенной пошлости. Понимая, что его провоцируют Карром сдерживал гнев, иногда отшучивался, чаще с равнодушным видом проходил мимо, уводя за собой подружку. Он обьяснял свою реакцию тремя сдерживающими факторами. За драку могли отчислить. Однокашники вызывали негативные эмоции, но всё-таки шутили, возмутись он или кинься на них с кулаками, как раз это и будет проявлением слабости. К тому же Илл умоляла не связываться с идиотами.

Стараясь не разбудить любимую, Карром выбрался из кровати и стремительным рывком оказался в соседнем проходе. Парни медленно повернули головы в его сторону. Что-то необычное прослеживалось в их поведении, словно у них был один мозг на троих, общие эмоции и одно желание. Понятно, что можно заранее сговориться, чтобы совместными усилиями достичь какой-то цели, но зачем синхронизировать движения. Если это клоунада, то было бы смешно, если б было уместно. Несколько секунд длилось оцепенение сторон. Карром уже адаптировался к полумраку и видел отсутствующие взгляды направленные на него. Они вообще понимают, что творят? Встряхнувшись, словно сбрасывая чары наложенные пустотой, Карром двинулся на хулиганов. Ближайшего просто вытолкал из купе. Второй оказал сопротивление, упершись в стремлении вытеснить Каррома обратно. Увернувшись от встречного напора, используя силу противника, Карром и второго отправил за пределы межкроватного пространства. А вот и главный отрицательный персонаж. Давно руки чешутся разобраться с этим уродом.

-Вы чего здесь забыли?! — угрожающе просипел разгоряченный борьбой юноша.
-А что такое?! — с издевательской усмешкой переспросил урод.

Карром почувствовал, что его обхватили сзади и пытаются повалить.

-Мы тоже хотим полежать с твоей милашкой! — сказал урод и потянулся к одеялу прикрывавшему Илл.

«Это уже слишком! Надо что-то предпринимать!» — подумал бы Карром, если бы успел, но в тот момент чувства, что называется, сыграли на опережение. Заехав локтем державшему, швырнув заскулившего под ноги, походя дотаптывая, он бросился на стоявшего перед ним, как изголодавшийся зверь на обреченную добычу. Впервые он испытывал такую ярость. Он и не подозревал, что в нем столько злости, но это потом. Правой в живот, левой в подбородок и озабоченный урод летит в прикроватные тумбочки, разбивая их при падении.

Ярость славное оружие, действенное, если противоборствующий вам не уверен в себе. Натолкнувшись на врага не менее одержимого, одной яростью вряд ли обойтись, понадобится либо число, либо умение.

При равном умении число было не в пользу Каррома. После начального успеха ему доставалось от троих. Им удалось повалить одиночку, навалиться и сдерживать, при этом осыпая ударами. Карром как мог отбивался, не оставляя надежды вырваться.

Чем бы это закончилось неизвестно, но дело было в муравейнике. Разбуженные шумом остальные, в том числе Илл, что-то кричали. Кто-то негодуя, а кое-кто и подначивая дерущихся. Зажегся свет. Это Сойер. Расталкивая зевак он ответственно ринулся в самую гущу.

-Прекратить! Прекратить, я сказал! — кричал он растаскивая драчунов.

Опомнившиеся курсанты, кто поактивнее, поспешили помочь старшему. Парней наконец разняли. Всех построили. Началось разбирательство.

1-5

Подоспел дежурный офицер. Ретивую четверку вывели вперед.

-А ты почему в трусах? Живо надеть штаны! — приказал Каррому «дежурный».

Четверо стояли понуро, гоняя носами кровавую юшку, ощупывая болезненные кровоподтеки.

-Медали считаем! — усмехнулся офицер обращаясь к потерпевшим. — Ну и кто зачинщик?

Молодые люди глядя в пол помалкивали…

-Ясно. — офицер повернулся к Сойеру и громко во всеуслышание произнес. — Господин капрал, составьте рапорт на имя начальника школы с фамилиями четверых. Описание происшествия без подробностей. Отметьте лишь, что фигуранты расследованию инцидента препятствуют. Будем ходатайствовать об отчислении всех участников. Весь отряд получит замечание в характеристики при выпуске, что отрицательно скажется на дальнейшем продвижении по службе.

Притихший до этого строй зароптал. Послышались возмущенные возгласы.

-Ваше последнее слово, господа бывшие курсанты? — словно не замечая общего волнения, съехидничал офицер. — Подумайте о коллегах!

Приблизился вплотную к четверке, прошелся вдоль, заглядывая каждому в лицо, якобы предоставляя шанс. Не получив ответа, офицер круто развернулся, вышел на середину:

-Вопрос закрыт. Все свободны до подъема. Желающих привести себя в порядок, прошу уложиться в пять минут. И предупреждаю вас, за повторным нарушением дисциплины последует арест. Командуйте капрал.

Однако капрал не успел рта раскрыть, как строй взорвался громким негодованием. Никому не хотелось получать неуды вначале карьеры. В адрес провинившихся полетели гневные реплики:

-Вы чего молчите?! А ну давайте выкладывайте всё как было! Мы не хотим страдать из-за придурков! Колитесь уже! Кто виноват?!

Ситуация грозила перейти в бунт. Еще секунда и строй распался. Озверевшая толпа с ревом набросилась на однокурсников. Повалила. Принялась избивать. Лейтенант и капрал переглянувшись, отошли на безопасное расстояние. «Дежурный» достал из нагрудного кармана небольшой прибор и нажал кнопку. Прибывшие через пару минут жандармы с использованием резиновых дубинок вырвали избиваемых из лап разгневанного народа и увели. Оставшихся быстро угомонили и снова построили. Еще через несколько минут гробовой тишины, нарушаемой лишь тяжелым дыханием более десятка человек, прозвучала команда «Отбой!»