Глава 3. Метаморфоза (часть главы №2) (Глава 7)

В помещении, где лежало раздутое тело Святогора, раздался глухой звук удара. Помещение пустовало и за дверью никого не было. Звук раздался вновь, но уже настойчивее, а следом пошла серия ударов. Кто-то настойчиво молотил и звук напоминал удары сердца, но это сердце не знало ритма. Это сердце молотило в невидимой груди, словно запертый в комнате человек по неведомой двери, требуя, чтобы его выпустили. От очередного удара, лежащее тело содрогнулось. Последовал еще один удар и тело сдвинулось. Удары продолжались до тех пор, пока тело не упало на пол. Тело Святогора походило на гигантский кокон и сейчас из этого кокона кто-то настойчиво пытается выбраться. Что бы там ни было, но вылупиться стремится не прекрасная бабочка. Раздались еще удары и скорлупа дала трещину. От последующих ударов кокон вскрылся и из него вывалился сгусток желтой слизи. Сгусток закопошился и издал тяжелый глубокий вздох. Сгусток, неуклюже, начал ползать по полу. Часто дыша и мечась из стороны в сторону, разбрасывая свою слизь, сгусток начал обретать форму. Проявились черты человеческих рук, головы и тела. Тело размахивало руками, периодически хватаясь за голову, либо сжимая руками тело. На голове проступили черты лица. Это было лицо Святогора. Повалившись на пол, совершенно голый и покрытый тонкой пленкой слизи, он принял позу эмбриона и, трясясь от холода, застонал. Какое-то время Святогор не понимал ни кто он, ни где он. В голове царил хаос и мысли не могли сформироваться хоть во что-то осознанное. Стимулом стал холод. Святогор понял, что должен согреться и стал искать что-нибудь, чем бы накрыться. Эта мысль стала опорной и от нее он уже начал отталкиваться. Мысли и воспоминания росли, словно кристаллы льда на крошечной песчинке. Святогор нашел плед на стуле. Дотянувшись дрожащей рукой, Святогор снял и укутался в него, словно в костюм химзащиты. Святогор, оглядываясь по сторонам, вспомнил свое имя и место где он находится. Его взгляд упал на покрытый слизью кокон, похожий на разорванное тело толстяка. Святогора посетило воспоминание об увиденном сне. В нем он видел человека, даже не просто человека, а именно девушку, прекрасную и милую. Святогор пытался вспомнить больше подробностей, но чем больше он пытался, тем больше деталей ускользало. Он помнил, что та девушка сказала ему что-то очень важное, что-то… Но вспомнить никак не удавалось. Святогор извлек из-под пледа свои руки и взглянул на них. Руки были чисты. Святогор принялся осматривать остальные части тела и с удивлением для себя обнаружил, что на его теле нет ни ран, ни язв, нет несвойственных телу выпуклостей или вогнутостей, все тело было в полном порядке. Что же это? Чудо? Дар Божий? От этой мысли Святогора посетило видение и его ослепило прозрение. Быть может это шанс? Быть может Бог, или кто там, дали ему второй шанс? И сейчас он словно бы родился заново, для новой «чистой» и «праведной» жизни. Тогда та девушка во сне, она – это ангел?

Святогор поднялся и на трясущихся ногах вышел на улицу. На улице стоял ясный день. Яркий свет ослепил Святогора и он зажмурился. Святогора посетило блаженное чувство и глубокий вдох свежего и чистого воздуха подарили небывалую сладость. Святогор, чуть ли не на ощупь, обошел дом, подальше от Солнца. Стоя у стены, Святогор слушал и глубоко дышал. До уха донесся звук ветра и птиц, разговоры людей, скрип деревьев и шелест травы и листвы. Святогор стоял с закрытыми глазами и слушал, словно бы слышал впервые. Гамма новых чувств захватывала его и пьянила. Когда Святогор открыл глаза, то свету предстали его, некогда черные, а ныне золотые глаза, а его взору предстал яркий, словно в свете множества прожекторов и цветных ламп мир. Святогор видел такое буйство цветов и красок, какое не видел никогда в своей жизни прежде. Небо было не просто голубым, в нем были нотки зеленого и оранжевого. Лес впереди и вовсе казался палитрой, словно безумный психоделический авангард. И самое главное – это яркость! Все сияло и было не просто цветным, все вокруг словно бы излучало цветной свет. Сознание Святогора помутнело и ему захотелось вернуться обратно в дом, в прохладу и тьму.

Святогор занавесил все окна, чтобы ослепительный свет ни проникал внутрь, оставив лишь не большую щель, чтобы в комнате не царил абсолютный мрак. Этого света было достаточно, чтобы не слепить и не причинять боль. Тончайший луч света в глазах Святогора, был словно луч прожектора, а рассеянный свет, наполнявший всю комнату, позволял отлично разглядеть даже самые темные углы. Святогор сел на стул и стал разглядывать помещение. Из-за пыли в воздухе, тот словно бы блестел и мерцал, подобно переливам алмаза. В этом мерцании порой проскальзывали образы и фигуры и спустя время, когда глаза привыкли, Святогор сумел разглядеть фигуры людей. Сперва они были тусклыми, но потом наполнились чем-то зыбким и становились все яснее и яснее. В помещении находилось, помимо Святогора, еще несколько человек, но то были не люди, ибо их тела были призрачны, не осязаемы, и пропускали свет. Святогор припомнил сон и протянул руку к фигурам и те протянули свои руки в ответ. Рука Святогора проходила сквозь их руки и те рассеивались словно дым, а потом восстанавливались обратно. На лицах этих призраков проступили добрые черты и в сердце Святогора поселился покой.

Послышался стук и в помещение, рассеивая видение Святогора, вошла девушка.

— Леша! Это я – Соня. Я… — произнесла девушка очень приятным голосом и замолкла на полуслове.

Соня остановилась на пороге. В помещении царила кромешная тьма, которую разрезал слабый лучик света.

— Господи, тьма-то какая! — удивленно произнесла Соня. – Леш! Леш – это ты? – проговорила Соня, увидев в слабом свете чей-то силуэт.

Святогор молчал.

— Я это… Покушать принесла, ты кушать будешь? Леша?..

Святогор поверну голову и увидел Соню. Соня видела лишь силуэт и ярко золотые глаза во тьме. При виде глаз, Соня содрогнулась и замерла. Глаза были не просто желтые или золотистые, а именно золотые! С металлическим блеском. Словно бусинки или два металлических шарика вместо глаза. Соню посетила всего одна мысль – Лис! Она выронила корзинку, что принесла с собой и из нее вывалилось и покатилось содержимое. Соня, цепенея от страха, стояла и не шевелилась. Святогор видел Соню как при свете и видел, что та вот-вот закричит.

— Да, — отозвался Святогор не своим, но очень спокойным голосом.

Соня побледнела. Голос Святогора она не узнала и страх, что это прямо перед ней и есть тот самый Лис, только усилился. Видя это, чтобы успокоить Соню, Святогор произнес:

— Не бойся, — тем же спокойным голосом произнес Святогор. — Это Я – Святогор.

Соня, не веря и от страха, судорожно сглотнула. Святогор, чтобы рассеять сомнения, отодвинул штору и в комнату хлынул яркий свет. Свет описал черты лица Святогора. Он сидел и щурясь глядел на Соню. Соня, увидев лицо Святогора, судорожно выдохнула и нервно задышала. Соня никогда не видела увечий Святогора, ибо познакомилась она с ним еще до того, а уже после, все его уродства скрывали ткани и потому здоровый вид Святогора не вызвал никаких мыслей.

— Господи… Напугал! Я ж чуть Богу душу не отдала! – недовольно пискнула Соня.

— Богу говоришь… — странно удивленным голосом произнес Святогор, задумываясь и отводя взгляд в окно.

— А ты чего там сидишь? – спросила Соня, собирая корзину. – С тобой все хорошо?

— Да, — сухо и как-то недовольно, но спокойно ответил Святогор. – Легче… Легче вот стало.

— Ааа… — подозрительно протянула Соня. – Ну, я это… Корзинку тут оставлю, ты тогда поешь сам, хорошо? Сам ведь сможешь? А то Джа говорил ты…

— Да, смогу, — все тем же сухим и спокойным голосом отвечал Святогор.

— Ну и хорошо… Я это… Пойду тогда.

Эта девица или вернее даже девочка, семнадцати лет, была альбиносом. Ее бледная кожа и серые глаза подчеркивали ее альбинизм. Соня не входила в число пугливых, но сейчас она всем своим видом говорила, что задерживаться не желает. Что же, ее страх был понятен. Лиса, если считать тех, кто пережил встречу с ним, видели единицы и все как один говорили о горящих во тьме желтых газах. Как тут не перепугаться, если учесть то, что на Лиса натыкались так же, как на Святогора наткнулась Соня. Гораздо чаще натыкаются лишь на обескровленных жертв Лиса, с гримасами ужаса на лице. Откуда приходит Лис? Как Лис проникает в поселок незамеченным? И как он умудряется без единого звука убивать своих жертв при наличии вооруженных людей? Вот загадка…

Святогор, перекусив и набравшись сил, вновь вышел из дома. Он гулял по поселку, меланхолично разглядывая деревянные дома с чахлыми огородами и такими же чахлыми обитателями. Люди в поселке жили за счет того, что удавалось взрастить на своих огородах. Старые, сохранившиеся с довоенных времен культуры, росли очень плохо, но люди упорно желали выращивать именно их. Культуры нового мира многие не жаловали, из-за вкуса и пресловутой веры в то, что они вредны для человека. В поселке было не много людей и все знали друг друга в лицо, а потому новости расходились по поселку быстро. Все знали Святогора и знали, что его свалила болезнь, которая грозила ему смертью, а потому удивленно глядели на него, когда он проходил мимо. Кто-то даже останавливал и, не веря своим глазам, спрашивал, задавая, в сущности, один и тот же вопрос: «Как это?». Кто-то даже умудрялся шутить, говоря, что Святогор нашел эликсир молодости и не мог бы он им поделиться? От таких взглядов, вопросов и колкостей Святогор ощутил сильнейший позыв к одиночеству. Покидая огороды и людей, Святогор направился во вторую – западную, половину поселка, что лежал за железной дорогой. Эта половина была одним большим кладбищем. Сперва людей хоронили, но потом просто заворачивали во что-нибудь и складывали в дома, чтобы не утруждать себя рытьем. Каждый дом здесь был склепом. Святогор смотрел на это кладбище своим новым взором и видел то, что не мог видеть раньше. Каждый дом слабо сиял, словно в них еще жили, и чем ниже опускалось Солнце, тем ярче и отчетливее было это сияние. Святогор стоял и смотрел — наблюдал! И лишь когда Солнце скрылось за краем лесного горизонта, он увидел, что за ним тоже наблюдают. Маленький город-кладбище с домами-склепами жил своей – флегматичной жизнью. Некоторые жители стояли, не смея покинуть своего обиталища и смотрели на Святогора пустыми глазами. Любой другой, если бы мог это видеть, бежал бы в страхе, но Святогор ощущал покой и такое же флегматичное чувство, которым жила странная община. Обитатели этого кладбища не были людьми, они были такими же призраками, что являлись Святогору чуть ранее. Железная дорога, что делила поселок, лежала тут, словно граница между двух государств, граница между царством жизни и царством смерти. Ни одна из сторон несмела переступать эту границу и могла лишь наблюдать. О чем думают жители царства смерти? Тревожит ли их что-то? Святогор об этом даже не задумывался, ибо его тревожили свои мысли. Его место там, по ту сторону границы, но нет, его оставили тут, дали второй шанс. Для чего? Неужели он смог доказать, что имеет право на вторую попытку? На новый – истинный путь?

Сознание Святогора словно взорвалось. Новое видение мира пролило свет и дало осознание. Не имевший веры, словно прозревший слепец, Святогор обрел ее. Угасшая надежда загорелась вновь, осветив новую дорогу и цель Святогора.

***

Джа возвращался тем же путем, что и пришел. Озеро, которое теперь лежало по правую руку, затянуло туманом с гнилостной вонью, но Джа не обращал на это внимания, ибо его нос давно привык не замечать подобное амбре. Туман переходил на болота и поднимался вверх, закрывая собой дорогу и лес впереди. Джа прибавил шаг, чтобы обогнать туман, но гул, напоминавший глухой рев зверя, со стороны озера заставил его остановиться и приглядеться. За туманом было скрыто все озеро и уже даже остров был не виден. Туман полз очень быстро и Джа пришла в голову мысль, что туман ему все же не обогнать. Джа продолжил путь, погружаясь в густой и вонючий туман. Эти болота Джа знал хорошо и потому туман не сбил его с пути и даже не испугал. Пугали звуки, которые издавало озеро. Туман двигался, словно бы переваливаясь, в нем мелькали тени деревьев, а некоторые из теней, словно бы двигались и бродили с места на место. Джа торопился и некоторые тени, в этой спешке, стали принимать причудливые, но знакомые формы. Тени походили то на громадное дерево, то на огромного человека или нечто вроде, а то и на слона или лошадь… Слышались угуканье и ауканье, и неразборчивая речь. До уха Джа донеслось невнятное, словно издали и отовсюду:

— Где же ты был? Я тебя звал, звал, а ты не откликался…

Джа поразил этот голос. На этом болоте, за все годы, он ни разу не встречал других людей. Даже он сам сюда приходит лишь по делу и не задерживается надолго. Кому принадлежит этот голос? Джа стоял и зачарованно вслушивался. Голосов больше не было, лишь озеро стало издавать булькающие звуки все чаще и интенсивнее. Джа опомнился и прибавил шаг. В дымке тумана уже проявлялся силуэт леса, когда Джа понял, что болота начали наполняться водой. Мелкие кочки вода уже скрыла и иногда Джа путал и сбивался с дороги. Что-то потревожило болото. Быть может это те, чей голос он слышал? Зашли по незнанию и потревожили? А может, те голоса ему почудились? Если да, то, как же тогда он мог потревожить болото?

До леса оставалось всего ничего, но дорога путалась и Джа несколько раз заходил в тупик. Туман вокруг стал словно бы гуще и в нем виднелись другие «жуткие» и «страшные» тени. Джа уже не сомневался, что попал в капкан местного хозяина и только не понимал по чьей же вине. Безобразные тени то возникали, то пропадали, стараясь заставить Джа потерять самообладание, сбиться с пути и забрести в тупик, где его будет поджидать болото. Но Джа – это один из тех людей, у которых мир отнял все кроме жизни. Потому Джа до сих пор и жив. Все попытки болотной твари заставить Джа потерять голову были словно волнами, что разбиваются о скалы. Свободное место, что когда-то занимало самообладание, сейчас занимает флегматичное спокойствие и радость. Условный девиз Джа: если проблему можно решить – решим, если нет – ну и что? Но тварь не понимала и с настойчивостью голодного комара наседала на Джа, все сильнее и сильнее наваливаясь, все больше и больше желая свежей добычи. Раздался неприятный гул, который разнесся эхом по всей округе. Болотная тварь была обеспокоена тем, что ее добыча ускользает. Воды прибавилось и Джа уже с трудом разбирал дорогу на ощупь.

Впереди виднелся силуэт леса и радости Джа прибавилось. Но Болотная тварь не желала отпускать. Туман начал сгущаться и подниматься, скрывая собой все вокруг. Туман наполнялся чем-то темным и свет с трудом проникал в эту завесу. Раздался протяжный гул и болота содрогнулись. Гул этот был иным и доносился не с озера, а со стороны леса. Болото вновь содрогнулось и раздался тревожный гул со стороны озера. Туман начал проясняться и словно бы отступать. Показался лес и у границы леса и болота показалась фигура гиганта. Джа увидел его – Хозяина леса. Гигантский олень стоял и, задрав голову, издавал тот самый протяжный гул. Он бил копытом и каждый удар вызывал содрогания болота. Хозяин леса и Хозяин болота – два правителя на границе своих владений. Болотная тварь явно была слабее и боялась могучего создания из леса. Вместе с туманом отходила и вода, обнажая дорогу. Не теряя времени, Джа воспользовался ситуацией и покинул болота. В лесу, под покровительством Хозяина, Джа ни что не угрожало. Все болото, словно бы разом, издало тяжелый гул и ветер, разгоняющий туман, обрушился на лес, заставляя деревья истошно скрипеть.

Болота были позади. Джа шел в сторону дома, а Хозяин леса, словно путеводная звезда, шел далеко впереди и все больше, и больше исчезал из виду, пока полностью и бесследно не исчез за деревьями. Вечером, ближе к ночи, Джа уже был недалеко от водохранилища. Нужно было поесть, поспать и утром направляться в поселок.

Лежа на брезенте, Джа думал о лесе. Этот молодой, но отчаянно жаждущий казаться старым, лес стремился заполнить собою все. С уходом человека ушла и угроза миру, но человек не сгинул и доказательство тому — он, поселок в котором он живет и все те путники, что порой появляются. Джа часто задавал себе один и тот же вопрос: «Что же МЕНЯ ждет?». Джа никогда не унывал, даже когда думал о грустном. Его веселое настроение и вечная улыбка всегда были искренние. Но Джа терзал выбор между людьми и лесом. Его разум заставлял оставаться с людьми, а сердце тянулось к природе. Джа не боялся своего будущего, потому, что ему хорошо в обоих мирах, но пограничное состояние причиняло боль. Словно между молотом и наковальней, Джа порой взывал к кому-то, чтобы тот сделал выбор за него.

— А буду ли я доволен выбором? – засыпающим голосом, произнес Джа слова, которыми отвечает себе на свой вечный вопрос.

***

Святогор лежал на земле, у опушки леса и смотрел в ночное небо. Ясное, чуть тронутое редкими облаками и усеянное звездами небо разрезала линия млечного пути. Мириады звезд сияли тысячами цветов, а рядом с млечным путем сильно выделялось одно большое и размытое пятно. Некоторые звезды мерцали и переливались радугой, другие двигались, становясь то ярче, то тусклее. Святогор закрыл глаза и вслушался. Он слышал звуки леса и его обитателей. Он слышал звуки воды, травы и людей. Святогор даже слышал звуки неба и звуки, что приходили из ниоткуда. Эти непонятные звуки приходили, словно бы отовсюду и Святогор как будто ощущал их кожей. Подул ветер и Святогор ощутил невероятную гамму запахов. В этой гамме присутствовали нотки живительной сырости, душистой растительности, терпкой земли и древесины, крепкий аромат старых домов. Запахи вызывали тактильные ощущения и Святогор погружался в мир чувств. Крепкие запахи вызывали ощущения крахмала на руках, резкие запахи походили на жжение снега, а мягкие напоминали прикосновение воды. Но в эту фантастическую гамму чувств вмещался один запах, вызвавший у Святогора боль как от ножа. Мерзкий, тошнотворно-сладковатый запах резал, словно писклявый голос в хорошо поставленной пьесе. Святогор, возмущенный и встревоженный, открыл глаза и сел. Запах шел со стороны поселка и вынуждал узнать причину его столь вульгарного появления. Святогор встал и направился к источнику этого зловония. Поселок уже спал и лишь часовые стояли на постах, вооруженные кто луками, кто арбалетами. Часовые разговаривали на тему «чего бы пожрать?» и запаха совсем не ощущали, а дозор несли по принципу: увидел – кричи. Один из часовых, еще совсем пацан, со словами: «Я в толчок», ушел в сторону леса. Для часовых ночь была глухой, но для Святогора весь поселок был как на ладони. Пройдя мимо часовых, не вызвав у них и тени беспокойства, он направился к источнику этой гнусной вони. Чем ближе был источник, тем омерзительнее становился этот странно знакомый запах. Когда Святогор дошел до одного из крайних домов на юге поселка, он прямо-таки увидел, как этот дом светится, но то был не свет, а удушающая вонь! Святогор вошел внутрь, и, пройдя в спальню, увидел. На кровати лежало тело или вернее то, что от него осталось. Тело словно, до костей, обглодали крысы, а все нутро начисто было выжрано. В помещении было открыто окно и дул легкий ночной бриз, но этот бриз не освежал стоявшую вонь. Святогор выскочил на улицу и, добегая до часовых, переполошил всех своим внезапным появлением.

— Мать твою Иисусе в окорок! – выругался бородатый часовой. – Леха! Совсем охренел?!

— Там тела, в доме! – строгим, но спокойным голосом произнес Святогор.

— Что? Какие тела? – не понимая спросил бородач.

— В доме! Тела! Мертвые! – с надрывом и тяжестью в голосе произнес Святогор.

Бородач удивился. Он явно не понимал Святогора.

— Мы тут весь вечер сидим, никого и тишина полная! Так что ты Леша, завязывай давай, а то твой эликсирчик молодости тебе в голову, походу, ударил, — бородач заржал.

Вслед за бородачом заржали и другие часовые.

— Я тебе сейчас в голову ударю этим элексирчиком! – недовольно произнес Святогор. – У вас людей прямо под носом жрут, а вы тут ржете!

Все прекратили смеяться. В воцарившейся тишине раздался крик. Со стороны, со спущенными штанами и диким ужасом на лице, крича и выкрикивая: «Там! Там! Там!», бежал, путаясь в штанах, молодой часовой. Бородач озабоченно вперился взглядом в бегущего парня и после того, как тот выкрикнул: «Оно там! Тварь там!», витиевато выругавшись, засвистел в свисток, поднимая тревогу.

В поселке закипела жизнь. Часовые, поднятые свистком, начали осматривать и обыскивать дома, где была поднята тревога. Кто-то из жителей, потревоженный часовыми, вышел посмотреть. Объявившуюся в поселке тварь хотели спугнуть и заставить выдать себя. Но все старания были безуспешны. Только Святогор, доверяя своему носу, смог уловить тот самый запах и пасть на след. Пока все шумели и старались выкурить тварь, Святогор, следуя прочь от часовых, вышел на очередной дом, который светился той самой вонью. Подойдя к входной двери Святогор остановился, сжимая ручку. Входить через парадную дверь было нельзя и тогда Святогор пошел в обход, находя открытое окно, которое вело на кухню. Он осторожно проник вовнутрь и огляделся. На столе лежал нож и Святогор взял его, держа в руке лезвием вниз. Святогор, следуя за запахом, прошел в спальню и увидел его. Тощая, ростом под потолок, покрытая редкой шерстью, с длинными лапами и двумя парами ушей-локаторов, тварь стояла, сгорбившись над телом местного обитателя. Он больше походил на громадную собаку или скорее даже оборотня, за исключением одной детали. Тварь стояла с раскрытой пастью, и из нее торчало множество языков-щупалец, которые обгладывали тело человека. Святогор с ужасом смотрел на тварь, крепче сжимая рукоять ножа. Ненавидя тварь всем своим нутром, Святогор, бесшумно обходя сзади, вкладывая в удар всю злость и ярость, всадил нож по самую рукоятку твари прямо под левую лопатку, в надежде пронзить сердце. От неожиданности и боли, тварь взбрыкнулась и сбила Святогора с ног. Обернувшись, тварь окинула Святогора взглядом своих желтых глаз. Тварь не закричала от боли, а лишь грозно зашипела, словно угрожающая змея. Святогор пошарил рукой, в поисках чего-нибудь, чем можно обороняться. Ощутив металлическую прохладу, Святогор схватил предмет. То были ножницы. Когда тварь метнулась на Святогора, тот перекатившись, всадил ножницы в лапу, которой тварь махнула, в попытке ударить Святогора. Тварь, от боли, отдернула лапу и вновь зашипела. Тварь бросилась на Святогора, но тот успел увернуться. Зверюга изгибалась в три погибели, чтобы достать Святогора, но ее габариты в ограниченном пространстве были большим минусом и огромным плюсом для Святогора. Святогор искал все, чем можно было бы пырнуть тварь и изувечить ее, а тварь пыталась изловить прыткого Святогора. В руки Святогора попала спица для вязания, которую он всадил твари прямо в глаз. Сражение Святогора и твари, проходившее в удивительной тишине, вдруг разрезал чудовищный рев боли! Тварь ревела и махала лапищами, стараясь вслепую задеть Святогора. Шум, доносившийся с улицы, прекратился. Люди снаружи поняли, что ревел зачинщик тревоги, тварь по имени – Лис. Святогору открылся момент. Пытаясь вытащить спицу, которая причиняла невыносимую боль, Лис открылся для решительных действий Святогора и Святогор воспользовался этим моментом. Бросившись на тварь, Святогор оседлал ее, перехватывая горло твари левой рукой для удушения. Лис начал брыкаться и трясти телом, стараясь скинуть Святогора, но тот держал мертвой хваткой. Послышались голоса, топот ног и в пороге спальни показались люди. Видя беснующуюся тварь и Святогора верхом, все разом ахнули от страха и кто-то, видимо машинально, выпустил в тварь стрелу, которая угодила в брюхо. Тварь одним махом лапы снесла подвернувшегося под горячее человека, который отлетел в стену. От удара о стену, голова человека взорвалась как помидор! Тварь ревела от боли, а люди кричали от страха. Почуяв легкое дуновение свежего воздуха, тварь, не разбирая пути, сметая и топча людей насмерть, ринулась на улицу. Вышибая дверь, с ревом и шипением, со Святогором на спине, тварь явила себя всем, кто собрался у входа. Поднялся гвалт людских криков. Тварь сметала случайно подвернувшихся и пыталась сбежать. Кто-то, очухавшись, открыл огонь. Повинуясь стадному чувству, прочие часовые тоже начали стрелять. Тварь брыкалась и лягалась, извивалась и всеми силами пыталась уничтожить назойливых, как облепившие жука муравьи, обидчиков. Святогор сильнее и сильнее сжимал руку на горле твари. Тварь, которая от стрел уже походила на дикобраза, хрипя и трудно дыша, упала на усеянную трупами землю. Извиваясь из последних сил, тварь пыталась уползти прочь. Но Святогор перехватил свободной рукой пасть твари и на глазах всех оставшихся людей, словно знаменитый Петергофский Самсон, разрывающий пасть льва, начал раздвигать пасть Лиса. Пытаясь не дать Святогору этого сделать, Лис, извиваясь, попытался скинуть Святогора. Но сил было мало, а Святогор крепко и надежно сидел верхом. Несколько усилий и пасть твари, с диким хрустом и треском разрываемой плоти, с фонтанами крови и криками Святогора, разрывается, обнажая содержимое мерзкого тела. Тело твари забилось в смертельной агонии, возвещая конец чудовища.

Святогор возвышался над поверженной тварью и глядел на кровавое месиво. Стояла гробовая тишина и люди, кому удалось пережить и лицезреть все произошедшее, смотрели на кровавую картину со страхом. Но их страх был адресован Святогору, а сам Святогор, тяжело дыша, рассматривал окровавленные руки.

***

Ближе к обеду в поселок вернулся Джа. В поселке все были на взводе, а у южного прохода, через который пришел Джа, бросалась в глаза картина кровавой бани. Когда Джа узнал, что произошло, то он, сильно встревоженный, незамедлительно направился к дому Святогора. Святогора Джа застал за уборкой в доме. Святогор, в одних штанах и тапочках, стирал вещи в тазике. На вымытом полу, рядом, лежали швабра с тряпкой и стояло ведро с грязной водой. На лице Святогора была счастливая безмятежность, а сам он мычал какую-то песенку. Джа поразился тому, что он видел. Он видел тело Святогора и знал, что в мире нет того, что бы могло излечить его недуги или хотя бы просто поднять с постели. Однако тело Святогора сияло своей чистотой, как и вымытый пол, и не было ни единого намека на хоть какое-то недомогание. Святогор, видя стоящего на пороге Джа, меланхолично уставился, ловя его взгляд.

— Ле… Леша… Как это? – страшно удивленно спросил Джа.

Святогор не ответил, а просто встал и уставился на Джа.

— Как это возможно? – продолжал Джа.

— Ты о чем? – сухо ответил Святогор.

— Люди говорят, ты… Там… — Джа неопределенно махнул рукой, не отрывая взгляда от Святогора. — Это ты сделал?

— Ты про Лиса? Да, – тем же сухим голосом продолжал Святогор.

— Но как?!

— Сам не знаю, — улыбаясь и с легким смешком ответил Святогор. – Кажется, я излечился и стал сильнее.

— Невозможно… — просипел Джа. — Я ведь видел! Собственными глазами видел! Такое невозможно вылечить! – испуганным шепотом отвечал Джа.

— Чудо, — просто и сухо ответил Святогор, поведя плечом.

— Какое еще чудо?! Такого быть не может!

— Наверно, — глубоко вздыхая, ответил Святогор. — Но как видишь — я здоров и более того!

— Чушь! – чуть ли не крича произнес Джа.

— Я же говорю – чудо.

— Бред! Таких чудес не бывает!

— А откуда ты знаешь?

— Потому, что такое лишь Богу под силу!

Повисла тишина.

— Ну, значит – это Бог и видимо он решил дать мне второй шанс.

Джа уронил рюкзак, что держал в руке и молча смотрел на Святогора с открытым ртом. В голове Джа словно взорвалась бомба, разметав мысли, а Святогор подошел к Джа и обнял его.

— Не бойся, — ласково и спокойно произнес Святогор.

Джа аккуратно отстранил Святогора и недоверчиво поглядел на него.

— В прошлой жизни я натворил много зла… — задумчиво, опуская взгляд, произнес Святогор. — Уж не знаю, за какие заслуги, но видимо второй шанс мне был дан на искупление.

Чуть успокоившийся Джа смог произнести лишь:

— Смерть жизнью, так не искупают…