Глава 5. Мир (часть главы №2) (Глава 11)

— Нас сюда прислал Горец, он все знает! – лепетал человек в левой луке.

— Он сказал нам, прийти сюда в определенный день, — продолжил человек в правой руке.

— Он сказал, что тут будет человек по имени Алексей-Святогор, рассказал, что у Вас золотые глаза, что Вы идете в Санкт-Петербург и…

— Откуда он все это знает? – перебил Святогор.

— Он все знает! Он умеет предсказывать будущее и он хочет с Вами поговорить, потому он нас и послал за Вами, — произнес человек в правой руке, криво ухмыляясь.

Лица людей начинали затекать и Святогор отпустил их, дабы те ненароком не потеряли сознание. Освободившись от хватки Святогора, люди принялись кашлять и тяжело дышать.

— Допустим, — произнес Святогор. – Допустим, вы говорите правду. Но я и склоняюсь верить в то, что вы просто очень долго идете за мной. Все это время вы за мной следили, отсюда и ваши знания. С чего же тогда мне верить вам на слово и где гарантии, что вы не парочка людоедов?

— Да упаси Боже! – произнес человек справа, неуклюже крестясь. – Какие же мы людоеды, мы просто старые и больные люди, у нас и в мыслях такого нет. Господи… Людоеды…

— Да, Вы правы, — продолжил человек слева. – Гарантий у нас нет и все наши доказательства можно объяснить иначе, но уважаемый Горец, зная, что вы не поверите, заставил заучить для Вас следующее послание: «Алексей. Тебя так назвала твоя мать в честь своего дедушки. Но твое второе имя ты получил от отца, который назвал тебя в честь могучего и крепкого, словно гора, богатыря, за твою волю к жизни. Ибо родился ты на пятом месяце и, несмотря ни на что, выжил».

Святогор стоял совершенно ошеломленный. Это никто не мог знать, да даже сам Святогор слышал это от отца лишь раз в своей жизни и никогда и никому, даже в бреду, этого не рассказывал.

Какое-то время Святогор стоял, переваривая услышанное. Объяснить это он не мог. Эти слова просто не укладывались в голове.

— Где этот ваш Горец? – тяжело произнес Святогор.

***

Троица переступила черту города Валдай. Валдай является один из древнейших городов, который в прошлом славился своими колоколами. Сейчас же город был пристанищем убогих и юродивых. Каждый житель этого места, включая детей, имел страшный вид, словно местные жители жили на могильнике радиоактивных отходов. Все взрослые и старики были искалечены и изуродованы, а немногочисленные дети, имея схожий с взрослыми вид, помимо всего прочего, нередко имели лишние конечности, органы или что-то, что не принадлежит человеческому организму.

День близился к полудню и потому улицы были полны людей. Когда в городе показался Святогор, всякий обитатель, бросая взгляд на идущую троицу, коротко удивлялся, но тут же возвращался к своим делам. Внешность Святогора не вызывала бурю эмоций и удивлений. Так, лишь короткое удивление, какое бывает при виде нового лица. Святогор в компании этой парочки был словно очередным юродивым, которого привели в это место как очередного бедолагу.

Троица прошла к причалу и села в лодку, с помощью которой они добрались до острова в озере Валдайское и уже по нему добрались до старинного монастыря. Монастырь был окружен стенами и имел обширный двор, в глубине которого стоял собор, из центрального купола которого возвышалось внушительное дерево. Пара человек, которые представились Святогору пока они шли в город как Михаил и Вячеслав, проводили к собору, где, уже внутри, довели до двери в недрах подвала. У этой двери Михаил и Вячеслав оставили Святогора, сказав напоследок, что за дверью покои Горца.

Михаил и Вячеслав покинули Святогора, оставив его наедине с дверью. Дверь была самой обыкновенной, не старинной, а обычной, с металлической круглой ручкой. Святогор приблизился к двери и заколебался. Он размышлял: «Войти или сперва постучать?» Но его размышления прервал голос, раздавшийся из недр помещения, скрытого дверью.

— Ты войдешь сюда в любом случае, независимо от того постучишь ты или нет. Но от этой банальности зависит то, кем именно ты войдешь сюда: воспитанным человеком или невоспитанным животным.

Святогор оторопел, но определился с решением в пользу предварительного стука.

— Входи, — благодушно раздался голос из-за двери.

Святогор отпер дверь и вошел. Его взору предстал фантастический вид. Все помещение покрывали сплетения древесных корней, а в центре всего сплетения находилась верхняя половина седовласого старца, кожа которого больше походила на древесную кору. Старец пил бурую жидкость из граненого стакана и прищурено смотрел на вошедшего Святогора.

— Присаживайся, — любезно предложил старец сухим голосом, указывая на стоящий рядом стул.

Святогор прошел в помещение, направляясь к стулу, настороженно оглядывая окружение.

— Да не бойся ты так, есть тебя никто не собирается, — усмехаясь произнес старец. – Я Горец, — представился старец. – И нет, меня прозвали так не потому, что я житель гор или какая-нибудь бессмертная сущность. Горец, в моем случае – это игра слов, то есть «горестный старец» или просто «Горец». А ты значит Святогор – утвердительно произнес Горец.

— Откуда?..

— Откуда я все о тебе знаю? – перебил Горец. – Что же, я отвечу. Но прежде, уважь старика. Я стар, а для этих людей я чуть ли не Бог. Общение с ними сводится к моему созерцанию. Я давно ни с кем не общался. Мне не хочется разговаривать с человеком, давая ответ прежде вопроса. Хочется самого обыкновенного общения, по которому я истосковался. Я многое тебе расскажу, но прежде предостерегу. Не торопись с выводами, не повышай голос, даже если возникнет желание и принимай мои слова на веру.

Повисла тишина.

— Что же, спрашивай, — произнес Горец, отхлебывая из стакана.

— Откуда Вы все знаете? – несколько безразличным голосом спросил Святогор.

— Я умею предсказывать, — слегка улыбаясь ответил Горец.

— Вы типа экстрасенса что ли? – скептически произнес Святогор.

— Нет, — шире улыбаясь ответил Горец. — Я вроде тебя, но гораздо сильнее.

— Что? – не понял Святогор.

— Твои глаза, — старец указал на Святогора. – Ты умеешь видеть призраков, я тоже. Но ты обрел свой дар, а я с ним родился. Твой дар ограничился лишь глазами, а мой пошел дальше.

— Значит, — задумался Святогор. — И я могу видеть будущее?

— Нет, — как-то равнодушно ответил Горец.

— Тогда как глаза и возможность предсказывать вообще связаны?

Горец допил содержимое стакана и протянул его к Святогору.

— Гляди, — произнес Горец, обращая внимание Святогора на стакан. – Это граненый стакан. Что будет, если я разожму пальцы?

— Он упадет, — ответил Святогор, подумав.

— Верно! – воскликнул Горец. — А дальше что?

— Ну… Скорее всего, — Святогор подумал. — Разобьется.

— А я так не думаю, — произнес Горец, выпуская стакан из рук.

Стакан со звоном упал на каменный пол, описал небольшой круг и остался лежать.

— Видишь, — улыбаясь, ответил Горец. – Ты предсказал половину будущего этого стакана, а я предсказал все будущее, а знаешь, как?

— И как же?

— С помощью физики! – воскликнул Горец.

— Что? – совершенно не понимая ответил Святогор.

— Держа в руке стакан, именно Я решал его судьбу, а значит, я точно мог знать – упадет он или нет. Это, во-первых. Во-вторых, чтобы знать разобьется стакан или нет, надо знать сколько нужно приложить энергии, чтобы он разбился. Энергия – это произведение массы на скорость. Я знаю массу стакана и знаю какую скорость он разовьет при падении, а значит я знаю и с какой силой он ударится об пол. Я знаю сколько нужно энергии, чтобы он разбился и знаю, что при падении ее будет недостаточно. Если энергия меньше той, что требуется для того, чтобы он разбился, очевидно, что он уцелеет. Все просто.

— А глаза то тут причем? – недоумевая произнес Святогор.

— Глаза – это инструмент, — начал пояснять Горец. — Ты видишь больше, чем простые люди, а значит ты можешь знать больше, чем простые люди. Но представь себе, что у тебя все тело – это инструмент по сбору информации. Свой дар ты приобрел после войны, мой был дарован мне до. Твой дар ограничился возможностью видеть призраков, а мой дар развился в умении экстраполировать настоящее в будущее, поскольку у меня были развиты все органы чувств, а не только один. Мое тело собирало информацию, а мозг обрабатывал ее. Я не вижу решения уравнений будущего, но я вижу ответ этого решения.

— Хорошо, допустим, — заключил Святогор. — А прошлое?

— Еще проще! – воскликнул Горец. — Если ты знаешь ответ и есть формула, по которой был получен ответ, значит можно произвести обратный расчет и найти исходные данные. Умение найти прошлое и предсказать будущее, один писатель древности, Артур Конан Дойл, назвал это «дедукцией». Но его персонаж, который пользовался дедукцией, Шерлок Холмс – это гений, который ловко пользовался своим мозгом и памятью, а вот я делаю это так же, как двигаю рукой – машинально или неосознанно. Вот и все.

— Но Шерлок собирал данные под названием «улики», — недоверчиво произнес Святогор. — А как же Вы собираете эти улики, будучи прикованными к одному месту?

— Будь так добр, подай стакан, — ласково произнес Горец.

Святогор нехотя встал со стула, подошел к стакану и поднял его. Горец протянул руку и Святогор вложил стакан в его ладонь. Горец лишь улыбнулся и продолжил:

— Вот стакан, — Горец указал на стакан в своей руке. – Я использую его на все сто процентов. Но я могу использовать стакан не по назначению, расширив его возможности – это называется потенциалом. Мозг и тело тоже можно использовать не по назначению, расширив возможности. Шерлок – не брал улики из воздуха. Я-то же не беру их из воздуха в метафорическом смысле, но именно в воздухе эти улики и живут. Любые действия, любые события и все, все, все… Храниться в мире и никуда не исчезает. Мое тело и мозг – это инструмент, с помощью которого, за счет моего дара, я невольно проникаю в хранилище этих улик и извлекаю все, что нужно, чтобы видеть, как будущее, так и прошлое. Для этого мне не нужно куда-то ходить. Для меня время – это не только прошлое и будущее. Я вижу время иначе.

Святогор задумался, а Горец, ухмыляясь, смотрел на Святогора в ожидании вопроса.

— Вы сказали, что Ваш дар у вас с рождения?

— Да.

— Значит, Вы знали о войне? – недовольно произнес Святогор.

— Когда я открыл свой дар — нет, но когда начал его развивать — да… — печально произнес Горец. — Я увидел в будущем войну. Война – это невероятно грандиозное событие, чтобы даже с малыми возможностями умения видеть будущее не заметить ее.

— Вы могли ее предотвратить? – натянуто произнес Святогор.

Голос Святогора становился тверже и чувствовалось острое недовольство.

— Я повторю еще раз – не повышай голос, даже если возникнет желание! – строго ответил Горец.

— Так могли или нет? – смягчаясь, но также недовольно произнес Святогор.

— Технически? Да мог. Но как видишь — не стал.

— Почему? – сухо спросил Святогор.

— Потому, что знания – это очень страшная сила, друг мой, – сокрушенно произнес Горец. — Знания, полученные не в то время и не в том месте – несут лишь разрушение и смерть. Порой приходится жертвовать многим, очень многим, чтобы спасти малое, но бесценное! Предотвращение войны – это ошибка выжившего.

— Столько людей – это цена… Чего?!

— Того, что ценнее миллиардов жизней. Я мог предотвратить войну, но не мог спасти, а лишь затянул бы агонию.

Святогор стоял, глядя на Горца с видом полного непонимания.

— Не бери в голову. Сейчас ты не поймешь. Сейчас мои слова – это тарабарщина для твоего разума. Но я пригласил тебя именно ради этих слов, потому, что сейчас, мои слова – это знания, которым самое время и место. Мои слова – это ключ к твоему будущему. Ключ, который ты должен был получить. Не торопись с выводами и прими мои слова на веру.

— И каково же мое будущее? – тихо и сухо произнес Святогор.

— Увы, всех ответов я дать не могу, ибо как я уже сказал: «Знания не в то время и не в том месте – это смерть и разрушения». Не волнуйся. Придет время и ты ВСЕ поймешь. Обещаю, — улыбаясь, произнес Горец.

Святогор обреченно смотрел на Горца.

— А…

— Да, — перебил Горец. – Мог. Но такова моя роль, потому я и остался, и из-за чего я превращаюсь в дерево. Я не боюсь смерти, ибо такие как Я, смерть не бояться, а просто ждут, как любое событие, не более того.

— А мы? – угрюмо произнес Святогор.

— Люди? – Горец ухмыльнулся. – А как ты сам думаешь? Человечество разбито на три лагеря. Первый лагерь – это обычные люди, все те, кого жизнь не пощадила. Людей мало и сколько бы они не плодились, непримиримая сущность человека в итоге сведет его в могилу. Лет сто и все. Я знаю… А вот таким как Я и всем жителям этого города повезло меньше. Мы больны, мы искалечены, жизнь нас пожевала и выплюнула, чтобы мы сгнили заживо. Наши дети так же искалечены и внуков у нас не будет. А вот такие как ты, Леша – это те, кем жизнь подавилась. Вы выжили и продолжаете бороться, принимая правила жизни. Но если ты и такие как ты еще хранят в себе человека, то ваши дети будут этого лишены.

Святогор силился сказать хоть слово, но не мог…

— Да… Все мы, люди планеты Земля – это последний вздох. Все попытки вернуть прежнюю жизнь – это иллюзия.

Святогор, с сокрушенным видом, вернулся к стулу и сел.

— Вы передали послание, помните.

— Да.

— Это не правда, — произнес Святогор. – у меня нет воли к жизни.

— Ошибаешься, — ответил Горец.

— Я много раз мечтал о смерти, какая же это воля к жизни? А после ваших слов только сильнее хочется умереть!

— Знаю.

— Господи… Да моя воля – это просто трусость! Я столько раз хотел умереть, но боялся смерти!

— Да, порой мы совершаем зло, совершаем гнусные поступки и многое другое. Что поделать… Но важно другое – хотел ли ты это совершать? Нет! Знал ли ты об ином пути? Нет! – голос Горца грубел. — Геройство и подлость определяется не долгом. Если ты убиваешь без мук совести – ты подлец! Бегство с поля брани, лишь потому, что ты не желаешь отнимать чью-то жизнь – это не подлость! Ты испытывал муки совести?

Тишина.

— Испытывал?! – грозно произнес Горец.

— Да…

— Желание смерти – это не трусость, а всего лишь муки совести. Ты прошел через людской ад, не поддался слабости и выжил потому, что боролся за жизнь, так как знаешь ей цену!

— А стоило ли все это усилий? Если мы – это последний вздох, то на кой черт мы все еще трепыхаемся?!

Горец улыбнулся.

— Если представить мир в виде монеты, то мы – это решка. Мы – это цена, номинал этого мира. Ты, не видя всей картины в целом, судишь о мире видя лишь одну сторону монеты. Как я уже сказал – придет время и ты все поймешь, а пока – не давай своей воле угаснуть, — улыбаясь, произнес Горец.

***

С момента разговора Святогора и Горца прошло двое суток. Горец более не приглашал Святогора к себе, а каждый раз, когда Святогор хотел сам прийти к Горцу, его что-то останавливало. За эти двое суток Святогор не единожды убеждался в способностях Горца. Все сказанное Горцем о ближайших, пусть и не особо значимых, событиях сбывались с абсолютной точностью, а потому желание поговорит и получить ответы на некоторые вопросы росло. И все же…

За двое суток Святогор успел познакомиться со многими, но дружбы не заводил, так как знал, что со дня на день покинет этот город. Помимо Горца в городе была еще одна влиятельная личность – Рустам. Рустам владел заведением, которое было что-то вроде кафе или столовой. Заведение именовалось как «ШаУВЕрма». Когда Святогор познакомился с Рустамом, то первым делом поинтересовался о названии. Рустам объяснил так: «ШаУВЕрма – это сочетание слов «Шаурма» и «Шаверма». Вот и все». Святогор не понял, но Рустам пояснил: «Шаурма и Шаверма – это в сущности одно и тоже. «Шаверма» – это питерское название, а «Шаурма» – Московское. Дело в том, что исторически так сложилось, что в обоих городах, некоторые вещи, являющиеся в сущности одним и тем же, но называли по-разному. Как пример: в Питере «поребрик», а в Москве «бордюр»; в Питере «парадная», а в Москве «подъезд». Примеров много, шаурма и шаверма в их числе. Так как Валдай – это город посередине, между Питером и Москвой, то свое заведение хотелось назвать символически. Так вот и появилось название». Однако, не смотря на символическое название, в меню не было ни шавермы, ни шаурмы, ибо ингредиентов для данного блюда не было. Тем не менее то, что как раз было в меню, было невероятно вкусным и сытным.

— Святагор! – воскликнул Рустам, при виде Святогора. — Дабро пажаловать дарагой, чаго кушать будэшь?

Рустам был очень высоким и донельзя добрым и душевным человеком. Святогору он напоминал Джа, вот только внешностью Рустам сильно отличался. Большой у Рустама был не только рост, но и телосложение. Его толстая лоснящаяся покрытая складками кожа с зеленоватым оттенком, делала его похожим на жабу. Рядом с Рустамом постоянно суетился его сын, у которого было четыре руки, две из которых были рудиментарными, а сам он имел вид очень низкого старика с герпесом по всему телу. В прочем, примерно так же выглядели все в городе, но никого это не пугало, не отталкивало и не вызывало отвращения, страха или чего еще в том же духе. Порой, Святогор чувствовал себя в этом городе своим, ибо никто не боялся его внешности, а скорее относился с пониманием. Но, все же, оставаться в этом городе Святогору не хотелось.

— Удиви, — произнес Святогор.

— Харашо брат! Удивить, так удивить! – радостно проговорил Рустам.

Вообще-то, Рустам был русским, а его манера говорить, его манера картавить слова, словно бы он говорил с акцентом, сам Рустам объяснял просто: «Образ! Раньше сие чудесные блюда, в честь которых было названо заведение, готовили, в основном, люди восточной национальности. Поэтому вот».

— А щто это ты такой грюсный брат? Щто не день, а ты все более и более кыслым становишса – поинтересовался Рустам, стоя у печи.

— Да так, не важно… — уклончиво ответил Святогор.

— Да брось, я же вижу, щто тэбя щито-то беспокоит, поведай старому Рустаму о своей беде, можэт совэтом памагу.

— Горец, вот моя беда, — несколько сокрушенно произнес Святогор.

— А щито такое? – недоуменно произнес Рустам.

— Скажите мне, Рустам, вы не боитесь смерти?

— А щито ее баяца? Мы все умрем, от этого нэ куда нэ дэтса.

— Вы, правда, не боитесь?

— Взгляните на мэня, — Рустам повернулся и взглянул на Святогора. – Чего мнэ еще бояца? Ни я, ни мой сын, никто в этом городе не боица смерти, патаму, щто ждет ее. Мы живем, патаму, щито жизнь била дана нам на щто-то. Нэ важно, как и када ви умрете, как и где праживете, а что успеите сдэлать!

— И что же Вы успели сделать?

— Своего сына, — ответил Рустам, возвращаясь к готовке.

— А он что успел сделать?

— Это знает толко он.

— Что?

— Ви, мой друг, ищете смисл своей жизни, словно у нее есть некое высщее предназначенье. Разве у дерева есть смисл жизни? Разве у кролыка есть смисл жизни? Или у кого еще? Нет… Смисл жизни – это ее цель, судба! Но цели ставят, а не ищут. А патаму и судьбу надо не искать, а тварить!

— Какой-то пафос… — произнес Святогор.

Рустам и Святогор улыбнулись.

— Ванильные цитатки парой дэйствительно харащо звучат, — произнес Рустам, шумя металлом сковороды. – Не бэрите в голову. Жизнь всегда била той еще сукой. Ви живете, щто бы есть или едите, щито бы жить?

— Что? – не понимая спросил Святогор.

— Ви живете, щто бы есть или едите, щито бы жить? – повторил Рустам, ставя перед Святогором тарелку с яичницей.

— Не знаю, — ответил Святогор.

— Тогда живите, щто бы есть.

— Почему?

— Патаму, щто еда – это щасье. А щасья в жизни, далжно быть много! – улыбаясь, произнес Рустам.

«А счастья в жизни, должно быть много!» — мысленно повторил Святогор.

Эти слова застряли в памяти. Когда Святогор покинул город и продолжил свой путь, эти слова еще не раз всплывали, даря необъяснимый покой.

***

Позади были: Валдай, Крестцы, Великий Новгород, Чудово, и небольшой крюк, из-за болота, вокруг Тосно, а также множество сел и деревень. Путь от Валдая до Санкт-Петербурга был лишен, каких-либо событий, кроме разве что нескольких дней, что Святогор провел в крепости Великого Новгорода, пережидая грозу. Все города были пусты, разрушены, разграблены и, в конечном счете, захвачены природой. Все было однообразным и даже скучным. Удивил лишь старый Питер, который был словно противовесом всему этому скучному однообразию. Святогор ожидал увидеть тоже, что и в Москве – царство природы, но увидел белый скелет города, к которому природа отказывалась прикасаться. Старый Питер сровняли с землей. Все вокруг было серым, словно город – это каменный карьер. В воздухе висел металлический запах и не было ни малейшего намека на хоть какую-то жизнь. Святогор бродил по лабиринтам руин улиц, проспектов, аллей и набережных, пока не добрался до места, где когда-то был его родной дом — Канонерский остров. На острове, Святогор отыскал останки дома, в котором он жил и рос. От дома осталось лишь несколько этажей, но в куче кирпича и бетона, Святогор без особого труда отыскал блок, который был окном его комнаты. Он узнал свое окно, так как на куске уцелевших обоев, под навесом из бетонных плит, был выцветший, но еще различимый детский рисунок – водный горизонт залива и заходящее Солнце. Именно из этого окна, Святогор когда-то в детстве наблюдал, как садится Солнце. Святогор присел и осторожно, словно бы боясь испортить рисунок, прикоснулся к нему и тихо произнес:

— Я дома…