Таинственный "остров" (Глава 4)

Подземный бункер где-то под Уральскими горами.

Широкоплечий, полностью седой человек с грубыми чертами лица и волевым подбородком, прошагав по коридору, едва освещенному аварийными светильниками, вошёл в кабинет,

где за компьютерами сидело двое: Молодой парень лет двадцати пяти лохматый настолько, что было непонятно, как он вообще видит сквозь свои волосы и женщина лет сорока

довольно приятной наружности, в данный момент тоже сидевшая за компьютером, но руки её были сложены на груди, а лицо выражало задумчивость вселенского масштаба.
— Иван Дмитриевич, вы не потрудитесь мне объяснить, почему до сих пор никого не выпускают на поверхность? Мы же кажется договорились, что ждём по максимуму, то есть

три года и выходим? А прошло уже пять лет. Тем более, вы говорите, что там есть выжившие.
— Именно, Александр Геннадьевич. Выжившие есть и даже климат установился постоянный, но я бы всё равно не рекомендовал пока выходить до выяснения, что за люди там

сейчас.
— Это в каком смысле? Они воюют там что ли?
— О, нет, что вы. Этого за ними замечено пока не было. Группы выживших продолжают оставаться на своих местах. Но нас смущает один из анклавов. Причём, смею уточнить:

самый большой из них.
— И что с ними не так?
— Их численность постоянно увеличивается непонятным для нас пока образом. Мы подозреваем, что это некие спасатели, хотя могут оказаться и охотники на выживших. А раз

их охота столь удачлива, надо полагать, что они неплохо экипированы и вооружены, так что нам нужно быть очень осторожными, прежде чем встречаться с подобными людьми.

Тем более, один из выходов находится прямо рядом с ними — под одним из склонов небольшой горы.
— Что ж, понятно. Ну а вы что думаете на этот счёт, Оксана Павловна?
Женщина, и до этого не обращавшая внимания ни на вошедшего, ни на их разговор, и теперь даже не пошевелила бровью.
— Оксана!
Александр крикнул не во весь голос, но этого оказалось достаточно, чтобы женщина вздрогнула и уставилась на него удивлёнными глазами. Все знали об этой её особенности,

возникшей после катастрофы, но из задумчивого ступора выводили по разному. Чаще криком. Трогать же её в таком состоянии не стоило. Посмевшему это сделать грозили

травмы, нанесённые ловким броском через какую-либо часть тела. Несколько лет в самбо и последующая служба в полиции давали о себе знать. Рефлексы срабатывали

безукоризненно.
— Александр Геннадьевич? Давно вы пришли?
— Не волнуйтесь, буквально только что. О чём задумались на этот раз?
— Да всё о том же почему землетрясение было столь выборочно, при этом не задев нас?
— Об этом голова пусть болит у Ивана Дмитриевича и его коллег. Они этим профессионально занимались.

***

Когда сейсмологические датчики в бункере показывали зашкаливающие данные, в самом бункере не ощущалось даже малейшего покачивания. Ни пылинки не упало с потолка. На

удачу нескольких человек, оказавшихся в тот день здесь пусть и не случайно. Александр Геннадьевич Волохин — Подполковник МЧС, Чернова Оксана Павловна — Капитан

полиции, Ерохин Иван Дмитриевич — учёный-сейсмолог, геолог и много ещё чего «олог» с двумя своими такими же коллегами.
После того дня они сутками напролёт следили за происходящим на поверхности планеты с помощью спутников, которым землетрясение нисколько не навредило, однако, чтобы

лучше принимать их сигнал, пришлось несколько недель подряд посменно подниматься к коридорам, ведущим на выход из бункера, чтобы расчистить эти самые выходы и

разместить антенны. К их облегчению, строились данные сооружения в те времена, когда не экономили на стройматериалах и разрушения были минимальны, а сами входные

ворота шахт остались практически в идеальном состоянии.

— Ну так что?, Иван Дмитриевич. Когда мы сможем выйти на поверхность? Только не говорите, что там опасно. Опасно сейчас даже тут, у нас. Всего пять человек в огромном,

но всё же замкнутом пространстве. Как ещё с ума не посходили.
— Александр Геннадьевич, я всё понимаю, но давайте понаблюдаем за ними ещё пару месяцев, пока мы выясним, какой анклав выживших лучше подходит для воссоединения.
— Понятно. Могу я сейчас посмотреть карту этих ваших анклавов?
— Да, конечно. Вот, пожалуйста, наши, местные. Дальние мы пока не стали картографировать. Вот эти живут небольшой группой. Весьма небольшой, но у них налажено

строительство. Они живут в добротном доме, есть надворные постройки в которых похоже держат какую-то скотину. А вот эти, самые ближние к нам, живут в неких шатрах. Их

немного больше и они наиболее идеально выбрали место для разбивки своего лагеря, ибо недалеко река, лес и всяческие посёлки, пусть и разрушенные. А вот это тот самый,

о котором я вам говорил. Самый многочисленный. Живут в палатках. Вооружены, надо полагать, как следует. Постоянно ходят на вылазки. В лагере никогда не бывает полный

состав. Обязательно часть в поисках.
— Хм. Интересно всё это. Прошу понаблюдать получше за теми, что в шатрах. Но и палаточников из виду не выпускайте. Если они действительно охотники на выживших, то нам

с ними сталкиваться пока что чревато.
— Так и сделаю, подполковник. О возможности выхода я сообщу вам отдельно.
— Договорились. Оксана Павловна, вы сейчас не слишком заняты? У меня есть к вам весьма интересный, но и не менее приватный разговор.
— Да, Александр Геннадьевич. Я сейчас подойду.
Спустя несколько минут в кабинете подполковника состоялся разговор, который решал судьбу не только бункера, но и тех, кто снаружи него:
— Оксана, давайте сразу перейдём на более удобный вариант общения. Надоели эти официозы.
— Конечно, Саш, о чём разговор. Мы с тобой в одной лодке побывали.
— Сирия?
— Чечня. Вторая.
— Жестоко. Ну да ладно. Я могу тебе доверять, как бойцу нашей армии?
— Саша, если уж сейчас не доверять хотя бы друг другу, побывавшим в передрягах войн, то кому тогда? Говори всё, что задумал. Решение принимать всё равно лишь мне.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты выбралась отсюда и разведала тех. Из шатров, а потом и палаточников. Сможешь?
— Между ними больше сотни километров. Это будет очень нелегко, но я постараюсь, товарищ подполковник.
— Спасибо, майор Чернова.
— Капитан, товарищ подполковник.
— Я не ошибся званием. Имею полномочия предоставить вам внеочередное звание. Надеюсь, вы оправдаете моё доверие.
— А имеют ли смысл эти все звания теперь, Саша?
— Пусть хоть какой-то, да будет. Так, глядишь, я генералом поскорей стану, а ты моим замом.
— Ой, спасибо, товарищ полковник!
— Ага. И я уже полковником стал?
Александр уже не скрываясь улыбался, глядя на воодушевлённую женщину. Много ли человеку для счастья надо? Похвали, дай ответственное задание и он тут же начинает

чувствовать себя очень значимым. Хотя она и была весьма значимой. Никому другому он не мог бы так довериться, как ей.

***

Оксана уже видела шатры, видела людей, которые ходили меж этими шатрами, но какое-то шестое чувство говорило ей, что пока рано приближаться и идти на контакт, из-за

чего она уже битый час лежала в сугробе, закутанная в маскхалат и кое-как держала винтовку дрожащими руками.
Уже почти рассвело, когда позади раздался шорох. Оксана резко развернулась, попытавшись взять на прицел его источник, но замёрзшие руки не позволили этого сделать

достаточно быстро. Мужчина, издавший тот самый шорох, навалился на неё всем весом и вырвал винтовку из рук, после чего отпрянул и встал, глядя с высоты своего роста на

свою «добычу», одновременно нацелив ей в грудь арбалет.
— Ну и кого и для чего вы тут выслеживаете, девушка?
Я заметил её ещё вчера, проходя мимо былых раскопок кирпичей. Следы от лыж снегом заносит дольше, чем следы от снегоступов. Решил проследить и не прогадал. Увидел, как

она оборудовала себе лёжку и начала наблюдать за нашим лагерем. Мне было всё равно, с какой целью она это делает, но раз она это делала тайно, значит хорошего в этом

не так уж и много, посему, решил взять её при первом же удобном случае, коий и подвернулся следующим утром.
— Из-звините, я-а-а из-з б-бункера учёных. М-Меня отправили наб-блюдать за вами, чтобы понять, кто вы.
— Из бункера? Интересно, но не столь важно. Ну вот вы понаблюдали. И кто мы по-вашему?
— Об-бычные люди. Выжившие. П-простите, я очень замёрзла.
— Это не беда. Если вы с добром, то отогреем, накормим и даже банька у нас теперь есть. Так что? Вы с добром?
— Да! Я только разведчик. Мы с добром!
— Учтите. Мы лжи не потерпим. Идём, я вам помогу.

***

Чем ближе я подходил к лагерю, тем тяжелее мне становилось на душе. Что им сказать про Ивана? Что я не мог ничего поделать? Или мог, но сделал недостаточно? Он был

одним из важнейших людей среди нас. С его силой и опытом очень многое спорилось с кондачка. А сейчас что? Не знаю. Все эти мысли сквозили в голове, пока я вёл

нарушительницу нашего покоя к шатрам. Подойдя к центральному, снял лыжи, посоветовав сделать то же самое и пленнице. Едва вошли в шатёр, как мне на шею бросилось почти

50 килограмм счастья со слезами на глазах.
— Ты пришёл! Я так ждала.
— Мил, ты знаешь, что я сдохну, но вернусь. Прости, у нас гости.
Мила оторвалась от меня и тут её взгляд упал на шпионку.
— Это кто?
— Я и сам хотел бы знать, кто это. Лежала в тайке и мониторила вас со вчерашнего дня.
— Не поняла. Откуда ты знаешь, что так долго? Ты давно пришёл? И где Иван?
— Мила, не бузи. Я обязан был понять, чего хочет эта мадам от нашего лагеря. Наблюдал всего сутки. Этого достаточно?
— Иван где?!
Синие глаза смотрели на меня так, что я не выдержал. Мне вспомнился момент, когда Иван полз мне навстречу, оставляя за собой красную полосу на снегу…
— Он умер.
Сказав это, я отвернул глаза к стене, но Мила силой повернула меня к себе. У неё в глазах я увидел удивление, страх и шок воедино.
— Как умер, Толь? Ваня умер? Но как? Почему?
— Провалился в пустоту. Зацепился там за какую-то корягу и пропорол себе всё от паха до грудины. Я попытался зашить, но не спасло. Прости.
Мила села на край полати и, спрятав лицо в ладонях, заплакала. Я сел рядом, но не пытался успокоить, ибо знал, что бесполезно. Теперь задача стояла, чтобы рассказать о

случившемся остальным.

***

— Где ты его похоронил?
— Там же, где он и умер. Место я запомнил. Сходим как-нибудь. Когда снега меньше станет, а то ещё одни похороны делать желания нет совсем.
— Толян, у меня к тебе разговор есть. Наедине. Насчёт Оксаны этой.
— Хорошо, Андрюх. У волокуш через час.
— Договорились. Мужики, пардоньте, но подслушивать не рекомендую. Уши надеру.
— Да нужны вы кому.
— Серёга. Это ты в возрасте и всё повидал. А вот эти четверо, то есть трое только рады будут узнать секреты наши. Следи за ними.
Мы отошли к волокушам и я сразу спросил, чтобы не растягивать разговор:
— Ну и что с этой Оксаной?
— Тут вот какое дело: Ваня вроде как знал её.
— Чего?! Как он мог её знать?!
— Не ори. Знал и всё. Болтали с ним как-то о том, о сём. Он описывал одну из девах своих бывших. Как раз Оксана звали. И по описанию похожа вроде. Может служили где

вместе? Он же вояка бывший. Да и она обронила, что ни разу не гражданская. Я как только её увидел, сразу понял, кто такая. Спецвойска, походу. Боевик. Все движения

чёткие и выверенные. Ни одного лишнего. И чёрт меня подери, но я не знаю, как и зачем она тут оказалась.
— Говорит, что от учёных каких-то. Я не слишком ей верю, а ты?
— Тоже не верю, но проверить надо.
— И как?
— Отправить восвояси и проследить.
— Ты собрался обвести вокруг пальца разведчика? Если она действительно из военных, то ничего не выйдет.
— В том то и дело, что нет. Мы отправим с ней пацанов. Пусть проследят.
— Пацанов, говоришь. Давай повременим немного. Она говорит, что ей приказано на нас посмотреть и разведку других провести. Понимаешь, что это значит?
— Других, это кого? Она не только на нас вышла что ли?
— Да нет. На собрании сегодня всё скажет сама. Я ей сразу сказал, чтобы правду выкладывала, иначе по другому с ней разговаривать будем. Вроде не упрямится. Даже

возмутилась такой предъявой. Вечер скучным не будет, потерпи.

***

На собрании расположились как обычно, только на месте председателя в этот раз были не я или Иван, а Оксана. Даже Талке позволили в шатёр зайти.
— Итак, кто не в курсе — девушку звать Оксана. Да она и сама нам сейчас всё о себе расскажет. Надеюсь, правду, ведь так, Оксана Павловна?
— Конечно, Анатолий. У меня нет ни единой причины врать вам. Начну, пожалуй с представления. Прошу все вопросы после. Я Чернова Оксана Павловна. Капитан полиции города

Екатеринбург. Теперь, конечно уже бывший капитан бывшей полиции, бывшего города. Перед выходом на разведку была повышена до майора, но в наших условиях эти звания

ничего не значат, мне кажется. На момент катастрофы мы с коллегой были в командировке в одной из лабораторий, расположенной под землёй. Проще будет называть бункером.

После окончания землетрясения мы кое-как наладили связь со спутниками и начали наблюдать за поверхностью планеты. К сожалению далеко мы заглянуть не можем, но почти

весь Урал как на ладони. Однако, мы не стали распыляться, а сконцентрировали своё внимание на ближайших площадях. Это наша область, Пермский край и Челябинская

область. На данный момент нам известны несколько десятков групп выживших в пределах этих областей.
На этой фразе молчавшие люди не выдержали и хором издали вздох удивления.
— Оксана, а где они все?
— Саш, потом всё. Попросил же человек не перебивать.
— Спасибо, Анатолий. Я продолжу. Да, выживших немало, но конкретно в нашей области их меньше всего, как нам кажется. Кроме вашего лагеря есть ещё два. Оба находятся

западнее, один примерно в 150 километрах, второй на сотню километров дальше. В ближнем народу больше всего. Не меньше семидесяти человек, и группа растёт. Пусть

медленно, но верно. Лично я полагаю, что они занимаются спасательными работами, обследуя практически всю область вокруг себя, однако, некоторые из нас предполагают и

не очень хороший вариант, что они попросту охотятся на людей, чтобы сделать их рабочей силой. Такой вариант тоже стоит учитывать. Группа подальше почти как ваша по

численности. За ними мы следили меньше всего, но устроились они неплохо, построив большой дом. К вам я вышла потому, что вы и ближе всего и мы вас не подозревали в

чём-либо, как вторую группу. Дальнейшим моим заданием является разведка как раз их деятельности. На этом пока всё. Жду вопросов.
Шатёр просто взорвался гвалтом голосов.
А где ещё группы? А они большие? А землетрясение по всей Земле прошло?
Талка, то ли не выдержав такого шума, то ли решив поддержать общий разговор громко завыла, отчего все как один замолчали и обернулись в её сторону.
— Да неужели утихли? Я уже думал, орать придётся.
Я, демонстративно потирая уши снова сел и задал первый, кажущийся мне важным вопрос:
— Вы считали, сколько примерно выживших в пределах вашего наблюдения?
— Конечно! Если считать только группы, то получается около полутора тысяч человек. Но расстояния между ними при такой погоде не позволяют им обнаружить друг друга. Вот

вы ведь тоже не ходили дальше города, откуда вышли, насколько мне известно?
— Да, действительно. Хотя у меня была мысль сходить как раз таки на запад. И как раз километрах в двухстах пятидесяти находится точка назначения. Я там родился. Никому

из вас не говорил, так что говорю сейчас: похоже, мои выжили и побывали на месте дома уже после всего. Там метка от отца была, когда я дом откопал.
— Ты думаешь, что они в деревне, где ты родился?
— Именно, но один я не рискну туда пойти. Тем более сейчас, когда Оксана нам рассказала про вторую группу. Оксана, ещё вопрос: у вас ведь наверняка есть подробная

карта нынешней местности, раз вы со спутников всё обследовали?
— Да, имеется. Даже специально для вас несла копию. Она в рюкзаке.
— Давайте сделаем перерыв небольшой. Вопросы каждый запишет, а после перерыва и зададим по очереди и по значимости.
— И то правда, Толь. А то снова орать начнут.
Через час мы снова сидели по своим местам. У меня в руках был дико дефицитный альбомный лист, исписанный разным почерком. Под некоторыми вопросами даже подписи стояли.
Среди всех заметил один «А собаки у тех людей есть?». Авторство я понял сразу и едва пересилил себя, чтобы не разулыбаться или вовсе не рассмеяться. Найдя глазами

Веру, подмигнул ей и всё же улыбнулся. Она тоже улыбнулась и спрятала лицо в бороде деда.
— Ну что же. Понаписали вы тут знатно. Некоторые даже оригинально. Первый вопрос: сколько выживших конкретно среди вас, в той лаборатории?
— Пять человек. Трое работников лаборатории, мой коллега и я.
— Вопрос от себя задам. Его в списке нет, но, думаю всем интересно. Чем занималась эта лаборатория?
— Как бы ни парадоксально звучало, но, в основном сейсмологическими исследованиями. К сожалению других направлений я вам сказать не могу. Что-то секретно, а о чём-то

сама не имею понятия. Вы не поверите, но при тех показаниях сейсмодатчиков, которые они выдавали в момент катастрофы, у нас там было абсолютно спокойно, из-за чего

учёные поначалу решили, что датчики просто вышли из строя, но ведь не все же сразу. А позже обнаружили заваленные входы. Кстати, вы сами не заметили странности этого

явления? Мы со спутников максимально подробно осмотрели масштабы разрушений. Разрушено только то, что построено человеком. Конечно, кое-что уцелело, что было построено

действительно «на века», но это буквально единицы строений.
— Как-то не обращали особого внимания, но нас удивило, что леса стоят как прежде, так что теперь понимаю, что доля правды тут есть, хотя не объясняет, почему некоторые

водоёмы и реки попросту исчезли. Итак, идём дальше по вопросам: Какие у вас планы в дальнейшем, после разведки?
— Честно — я не знаю. Всё будет решаться видимо по результатам этой самой разведки. В идеале было бы наверное объединиться и попытаться начать строить общество заново.
— Неплохой вариант, однако это будет явно нелегко. Мы все прекрасно понимаем, что люди могут быть разные. Наверняка найдутся те, кто вообще не пожелает видеть рядом

чужаков. так же, как бы дико это сейчас не звучало для всех — я не исключаю случаев, когда люди охотятся на других людей ради пищи, то есть людоедов.
— Ды ты чего городишь то!? Каких ещё людоедов? Людей то не осталось практически.
— А ты не кричи, Андрей. Я пусть и в книгах лишь фантастику эту читал, а многое там правды написано было из того, что мы с вами вокруг видим и того, что нам уже

сообщила Оксана, так что не будем исключать и этот факт.
Разбор вопросов проходил до глубокой ночи. Сама Оксана тоже много о чём спрашивала. В основном о пропитании. Чем мы живём столь долгое время, когда земля сплошь

покрыта снегом. Расходиться начали уже едва ли не под утро, когда заметили, что Вера, Мила и дед крепко спят, сидя на своих местах.
— Расходимся. Оксана, Мила покажет вам постель. Женский шатёр этот. У меня к вам завтра будет парочка приватных вопросов. Сейчас отдыхайте.
— Хорошо, спасибо.
Я аккуратно разбудил Милу. Она встала и начала готовить постели, после чего я тихонько перенёс Веру на её место и потом уже растолкал Андрея. Этот спит крепко. Думал

уже оставить его там, но Мила категорически оказалась против, раз уж шатры поделены на мужские и женский.
Сам я до рассвета не мог уснуть весь в мыслях обо всём, что обсуждали весь вечер и полночи. И только решив для себя, что буду делать дальше со всем этим, уснул.

***

Едва я утром вышел на улицу, как увидел Оксану с Верой, что-то активно обсуждающих рядом с центральным. Сначала хотел подойти и поинтересоваться, что за дискуссия там

у них, но по их эмоциям на лицах понял, что лучше не соваться. Огребу словесных и не поморщатся. Сами потом раскроют свои секреты. Плохо, что к Миле мимо них теперь

было не просочиться, а ведь после похода так и не поговорили с ней толком. Некогда было, да и при всём произошедшем — не до того. Пришлось идти будить мужскую половину

лагеря.
— Хорошь дрыхнуть, засони! Какой план действий на сегодня?
— Толян, ты с дуба рухнул что ли? Времени сколько?
— Не знаю. Часы только у деда есть, а на улице уже день почти, так что не ворчи. Так что про план то?
— Да не было никаких планов. Дрова есть, воды вчера пацаны натопили, снег не валит и ветра особо нет, так и валки не нужны пока.
— Что-то вы совсем скучно жить стали. Кстати, дед же хотел кое-что весёлое сварганить. Как у него с этим?
— Ты про брагу? Пробовал он чего-то там, но пока молчит и в бороду лыбится только, зараза. Поди уже смакует потихоньку.
— Это я у него сам потом спрошу. Нам не столько эта брага нужна, сколько попробовать перегнать её. Как дезинфекция в случае чего неплохо бы хоть малый запас иметь.
— А как же то, что у нас в погребе?
— Ты туда даже ноздри не мочи! Это такой энзэ! Всем энзэ энзэ. Валюта это нынче, причём очень даже дорогая. Намного дороже жратвы будет.
В погребе, вырытом ещё в самом начале сложили немногое из того, что нам в повседневной жизни не очень и нужно, а то и вовсе не нужно и хранится долго и влаги не

боится. Большинством из всего этого добра оказались чудом уцелевшие бутылки с различным алкоголем. Коньяки, ром, водка, абсента даже откопали где-то в округе.
Конечно, поначалу расслабились, кто выпить не дурак был. И я в их числе, но после особо тяжких дней похмелья решили зарыть это зло и не вспоминать о нём до лучших

времён. С тех пор только в новый год и дни рождения выпивали понемногу.
Пока поднимал парней, проснулся и Андрюха. Я едва успел выйти из шатра, как он навстречу попался.
— О. Не спишь уже? А эти чего? Дрыхнут?
— Теперь уже нет. Я растормошил слегка. Как раз про твою химию говорили. Как с ней у тебя?
— Так в норме всё. Я за печкой пристроил так, чтобы непонятно было, чего это там, а то сам знаешь некоторых тут.
— Знаю. Сам такой. Попробовать то дашь? В честь возвращения, да и Ивана помянем хоть.
Андрей посмотрел на меня тяжёлым взглядом и проговорил:
— Обязательно помянем, но только не брагой. Вечером ко мне зайди. Либо я сам тебя позову. Поможешь кой-чего с аппаратом. Тяжёлый, зараза. Мне одному его на печь не

поставить.
— Хорошо. ты бы Веру отвлёк, а то мне с разведкой поговорить надо, а они там языками зацепились и никак не закончат.
— Это о чём маленькая девчонка может со взрослой военной тёткой говорить?
— Понятия не имею. Побоялся соваться, уж больно лица у них серьёзные и злые с утра были.
— А я ж и не знаю, чем отвлечь то. Взрослеет девка. Уже не так липнет, как раньше.
— Это да. Погоди, вот ещё подрастёт, да парням хвосты крутить начнёт и вовсе про нас про всех забудет.
— Нее. Вера не забудет. Это пацаны обо всём на свете позабудут. Вон какая девка знатная растёт. Сразу видно, что красавицей будет.
— Ты давай, делай, чего просил. Ишь, о красавицах заговорил. Вон, к Оксане присмотрись. Холостая, симпатичная.
— Ну да. Только мне в свои шестьдесят к ней и липнуть. Ладно, пойду я, попробую оторвать внучку что ли.
Я дождался, когда Андрей всё-таки убедит Веру пойти с ним куда-то в одним им известном направлении. Оксана же после этого не стала возвращаться в шатёр, а присела на

бревно рядом и о чём-то крепко задумалась. Конечно же я нагло и бесцеремонно попытался прервать сей процесс своим появлением.
— Утро доброе, Оксана Павловна.
Женщина вообще никак не отреагировала не то что на моё появление, но и на приветствие. Это могло бы задеть, но я сразу догадался по немигающему взору в одну точку, что

с ней что-то не так и просто сел рядом, решив подождать, когда пройдёт этот ступор. У Ивана были похожие. Дольше пяти минут не продолжались. Человек просто настолько

крутит у себя в голове какую-то одному ему известную мысль, что будто выпадает из этой реальности. Как лунатики во сне ходят, так и эти наяву будто спят. Только в

отличие от лунатиков — свои сны прекрасно помнят.
Действительно, через несколько минут она встрепенулась и оглянулась вокруг себя. Увидев меня, ойкнула.
— Ой, здрасте, Анатолий. Давно вы тут?
— Да почти сразу подошёл, как вы в спячку впали. Часто у вас такое?
— Часто, к сожалению. Воспоминания покоя не дают.
— Вы всё ещё вспоминаете, что было ДО? Зачем? Без этого гораздо легче. Нужно постараться отпустить. Все, кого вы здесь увидели, кого-то, да потеряли. Жену, детей,

родителей, братьев, сестёр. Вот я, например только в этот свой поход узнал, что мой отец точно выжил после катастрофы. Как с остальными, не знаю. Но и до этого не

заморачивался давно уже. Поначалу тяжко было тоже. Так же мог даже не минутами. Часами сидеть и вспоминать. Пока замерзать не начинал из-за потухшей печки.
— Я понимаю. Я и согласилась на всю эту авантюру с разведкой, чтобы отвлечься. Сами понимаете, там, в лаборатории мне заняться особо было нечем, а значит оставалось

только раздумывать над всяким, да вспоминать былое. Пока сюда шла, даже в мыслях ничего подобного не было. Всё же задание выполняла. А вот стоило дойти, немного

расслабиться и снова накатило.
— Понимаю. Я говорил, что у меня к вам есть отдельные вопросы, которые другим пока слышать необязательно. Вы как? Готовы ответить?
— Да, вполне. Задавайте. Лучше сразу, пока возможность есть.
— Первый: вы не против, если в дальнейшую разведку с вами пойдёт кто-нибудь из нас?
Оксана как-то странно на меня посмотрела и снова уставилась в какую-то дальнюю точку, крепко задумавшись, однако очень быстро вернулась в прежнее состояние.
— Я думала об этом ещё когда собиралась выходить. От ближайшего выхода из бункера до вас около сорока километров. Я их прошла за четыре дня. А до ближайшего лагеря,

того самого, палаточного, от вас — почти в четыре раза больше, потому я сама хотела вас попросить о каком-либо сопровождении, да и вам самим, думаю, было бы полезно

узнать, что там за люди. Наши в бункере удивляются, как они до сих пор не вышли ни на ваш лагерь, ни на тот, что на западе от них. Видимо вы все хорошо маскируетесь.
— Есть такое. Самые заметные следы, которые мы за собой оставляем, это вон те огромные сани. Лес на них возим.
— Впечатляют. как же вы их таскаете то?
— Как бурлаки на Волге. По четыре-пять человек впрягаются и волокут. Ещё один идёт либо сзади, либо спереди, за округой следит. Мы отвлеклись. Так значит вы не против

сопровождения?
— Нет. Даже рада вашему предложению.
— Отлично. Второй вопрос и он даже поважнее первого: как вы смотрите на то, чтобы сначала разведать дальний лагерь, а уже потом палаточных?
— Но это же ещё дальше. Осилим ли такой путь то?
— Я потому и начал с вопроса о совместном походе. В одиночку даже я не рискнул бы идти в такую даль, хоть сколько у меня будь запасов. Вы уже в курсе, как закончился

предыдущий мой поход, а ведь мы с Иваном были самые опытные и ходили по знакомым местам, так что по одному лучше не ходить никогда. Хотя, как видим, даже вместе нет

гарантий, что всё обойдётся.
— Да, я понимаю и соболезную вам.
— Кстати, ещё один вопрос, касается Ивана, раз уж зашла речь о нём: мы думаем, что вы с ним были знакомы. Он бывший военный. Майор в отставке.
На этом месте Оксана посмотрела на меня такими удивлёнными глазами, что непонятно, как они у неё из орбит не выпали.
— Иван? Знакомый со мной? Фамилия у него какая?
Я назвал фамилию и Оксана вздрогнула. У неё заметно задрожали руки.
— С вами всё нормально, Оксана?
— Да. Простите. Просто ещё одни воспоминания. Мы пожениться хотели. Но мои родители были против. Я даже из дома собиралась сбежать, да куда там. Всё-таки не абы кто, а

военный офицер. После Чечни мы с ним познакомились. Он хотел к нам устроиться, но не взяли из-за какого-то то ли ранения, то ли проступка. У него и того и другого

хватает. Хватало.
Так мы просидели ещё почти полчаса, за которые уже и мужики по нескольку раз прошлись неподалёку, с подозрением и интересом поглядывая в нашу сторону, и Вера пыталась

сбежать от деда, да тот всякий раз умудрялся придержать её. Но наибольший эффект картина нас двоих, сидящих на бревне произвела конечно на Милу, когда та вышла из

центрального. Увидев нас, она замерла как статуя и долго смотрела на нас двоих. Эмоции на её лице при этом плавно перетекали из удивления в непонимание, интерес,

недовольство и, в конце, явно фыркнув, она пошла по ей одной известным делам. Чувствую, разговор мне с ней предстоит ни разу не в тёплых тонах. Наконец, Оксана отмерла

и мы продолжили:
— Извините, что напомнил. Просто хотел выяснить, так ли это. сам узнал о том, что вы были знакомы только вчера. Андрей вас заподозрил, ну а я не стал ходить вокруг да

около.
— Да ничего страшного. Всё нормально. Очень жаль, что я здесь слишком поздно появилась. Может он сейчас был бы жив, ибо одного бы я его точно никуда не отпустила.
— Но он ведь со мной был.
— с вами. Но без меня. Вы знали, что у него периферийное зрение практически отсутствует? Он видел только то, что прямо перед ним, а по бокам и верх-низ почти не

различал?
— Не знал. Он никогда не говорил о своих болячках. Да и о ранениях я от вас только сейчас слышу.
— Вот видите. Знай вы об этом, вряд ли хоть раз упустили его из виду и он бы не попал в ту злополучную яму.
— Вы так говорите, будто это я лично виноват в его смерти. но я сделал всё, что мог на тот момент, в тех условиях.
— Я не виню вас. Вы же сами сказали, что были не в курсе его болезней. А он бы сам никогда и не сказал. Слишком самостоятельный всегда был. Мы жили вместе некоторое

время, так он меня даже на кухню не допускал. Всё сам всегда готовил.
— ну, здесь у нас Мила никого к данному мероприятию не допускает кроме Веры. Девочке учиться надо, иначе бы она и её не пустила.
— Вера ведь не чья-то родня из вас?
— Нет. Здесь никто и никому не родня. Если хотите, могу вам кратко рассказать, как мы все собрались.
— Да. Мне это очень интересно.
Мой краткий пересказ затянулся почти на два часа. Постоянно забывал о каких-либо нюансах, возвращаясь назад, путал временные рамки, но, в итоге пересказал все наши

приключения вплоть до нынешних времён, не забыв упомянуть свой первый дальний поход в город, чтобы ещё больше убедить Оксану, что опыт таких походов уже имеется.
Я уже не удивился тому, что она снова зависла по окончанию рассказа.
Когда она наконец пришла в себя, я не стал больше её пытать вопросами, лишь пожелал не скучать и попросил поближе познакомиться с остальными членами лагеря.
— Спасибо. У меня с первых минут ощущение возникло, будто я со всеми и так уже давно знакома, настолько все оказались приветливыми.
— Не удивляйтесь. За все эти годы вы первая, кого мы видим из других людей, а вы ещё и сообщили, что выживших много, так что хорошим новостям мы лишь рады. Извините, я

пойду. Есть ещё пара дел.

***

Милу я нашёл возле бани. Сидела в глубокой задумчивости на скамье в предбаннике, подперев подбородок рукой. Я уже было решил, что и она заразилась от Оксаны, но она,

едва увидев, что я вошёл, тут же подняла свои синие глаза на меня.
— Наговорились? О чём хоть?
— Никак, ревнуешь?
Я сел рядом с ней, обняв за талию.
— Пораспрашивал её кое о чём, чего всем пока знать не надо бы.
— Даже мне?
— Извини, родная, но пока даже тебе. Не злись.
В глазах девушки уже загорелся огонёк, не предвещавший ничего хорошего.
— Думаешь, я не догадываюсь, о чём вы могли говорить? Она же дальше пойдёт? И ты наверняка с ней хочешь идти? Так ведь? Только не ври. Сам сказал, что там могут быть

твои родные. И я прекрасно пойму твоё рвение поскорее проверить, живы ли они, но у меня к тебе будет просьба. Даже не просьба. Требование, если хочешь, и в этот раз

отрицательного ответа я не потерплю: возьмите меня с собой. Ты возьми!
— И ничего то от тебя не скрыть. Женская интуиция, чёрт бы её побрал. Да, мы говорили и об этом. и она только рада, что я предложил ей сопровождение от нашей компании.

Пока рано говорить о том, кто пойдёт и когда мы соберёмся, но я пойду точно. А вот ты. Ты готова Веру одну тут оставить на попечении мужиков? Они конечно не дети, да и

Андрей её одну точно не оставит, но к тебе она прикипела больше всех. Ты ей как мать или старшая сестра, плюс учитель теперь.
— Не отговаривай и не дави Верой. Попробуй догадаться, о чём они сегодня с утра говорили. Начали в шатре, да вышли потом втихомолку. Я уж не стала подслушивать, но

Вера сама мне сказала тихонько, пока вы там на бревне сидели.
— И о чём же они говорили? Уж не о том ли, что мы сейчас тут обсуждаем?
— Именно об этом. Она мне так и сказала: если дядя Толя пойдёт, то чтобы и я с тобой шла.
— Мда. И эта проницательна не хуже тебя. Сговорились, заразки эдакие.
— Кто бы говорил. Ишь, секретничать удумали они. Когда решать то теперь будем, кто и когда идёт?
— Ну явно не прямо сегодня. Запасов надо наделать для начала, потом уже решать всем вместе. Я пока сам прикину, кто лучше годен для такого. Завтра же с мужиками за

лесом пойдём, по пути может и мяса добудем. В лагере оставим только вас. Девчонок. Ты за хозяйку, Оксана за охрану, а Вера над вами надзирателем.
— Кто бы за ней понадзирал. Умчится с Талкой на реку, ищи её потом. Пойдём назад. Я сначала хотела баню натопить, да что-то не хочется уже.
— Ты иди, а я всё же затоплю. Всё же и я и Оксана с дороги.
— Ой, я и забыла совсем. Действительно. Ты начинай, я тогда пойду снега принесу побольше.
Вернувшись в лагерь, мы обрадовали всех предстоящей баней, так же я намекнул, что вечером будет особый сюрприз для всех.
Сам же крепко задумался, кого из взрослых мужиков я мог бы взять с собой в следующий поход. Дед отпадал естественно сразу, Серёгу тоже решил не брать. Он до сих пор

слегка хромает после ранения ноги. Оставались только Саня и Ник. Более молодых пацанов тоже отбраковал. У них энтузиазма всегда только на рыбалку и хватало. Пробовали

в лес с собой брать, так еще на пути туда ныть начинали об усталости. Выбор всё же пал на Саню. Он как-то посерьёзней Ника. Тому всё бы шуточки шутить, а в нашем деле

серьёзность — важный фактор.

***

Интерлюдия 1

(незадолго до моего возвращения)

Вера толком не спала уже несколько ночей. Слишком много снов. Слишком сумбурными и противоречивыми они были, но она давно привыкла к подобному и даже научилась

разгадывать некоторые из них. Вот во сне приснилось, что все собрались в центре лагеря, вокруг огромного костра, значит на охоте или рыбалке будет богатая добыча. То

снится, что снег резко тает, а под ним дома, машины, люди. Всё как раньше. Целое и невредимое. Это значило, что на собрании будут решаться очень важные вопросы,

решающие дальнейшую жизнь лагеря. Единственный сон, который пока что не был разгадан — тот самый: про яркое солнце на чистом небе.

В ночь, когда дядя Толя с дядей Ваней уже вышли из лагеря, ей приснился кошмар: Всё вокруг абсолютно белое, но в самом центре обзора чернел самым чёрным цветом провал.

В своём сне Вера попробовала подойти ближе к провалу, но тот всё время будто убегал от неё, дразня. И вот, казалось бы, она уже достигла цели, как вдруг из этого

провала полыхнуло красным. Даже не красным, а тёмно-бордовым. И тут же всё погасло, но ненадолго. Через мгновение перед глазами вместо предыдущего ужаса возник облик

дяди Вани, который произнёс всего несколько слов: «Идите за ним. Не отпускайте. Он спасёт. Он поможет вам его увидеть».
Утром Вера проснулась как обычно, а в памяти из всего сна сохранились лишь эти слова. За кем идти? Кто этот спаситель? И что они должны будут увидеть? Все предыдущие

картинки попросту стёрлись, как ненужные.
Когда она увидела, что Толя вернулся без Ивана, то каким-то чувством ощутила, что с этого момента всё изменится кардинально. Да ещё эта новая женщина в лагере, которая

ей почему-то сразу не понравилась. На собрании та сказала, что намерена продолжить путь в целях разведки других лагерей выживших. Вера тут же обратила внимание на

загоревшиеся глаза дяди Толи. «Он не упустит момента пойти с ней!». Она уснула до окончания заседания и ей снова снился сон:
Снова она взрослая стоит перед большим деревянным домом. Рядом стоит дядя Толя. Совсем постаревший, полностью седой, опирающийся на палку. Чуть далее стоит мужчина.

Такой же высокий, как дядя Толя и такой же худощавый. и от него так же веет добром и уверенностью в своих силах и завтрашнем дне, несмотря на происходящее вокруг. Всё

как раньше в таких же снах, только кое-что отличалось: на руках у себя она держала какой-то свёрток, прижатый к груди, а с крыльца дома на них смотрели незнакомые люди

и все они счастливо улыбались. Тут, вдруг позади раздался голос тети Милы: «Вера, мы обязаны послушать Оксану. Нужно сделать так, как она скажет, иначе ничего не получится.»
Утро выдалось очень тяжёлым. Мало того, что она проснулась ещё затемно, так ещё и тревожные сны высосали кучу сил. Ощущение было, будто она в одиночку валок вокруг

лагеря нагребла за день.
Вера встала, оделась, умылась и тут ей на глаза попалась Оксана. Та тоже уже не спала, наблюдая за девочкой, но и подниматься с постели не торопилась.
— вы не спите? Могу я вас кое о чём спросить?
— Можешь конечно. Спрашивай.
— Не здесь и только наедине.
— Девочка, не много ли на себя берёшь? У тебя секреты от взрослых?
— Секретов нет. У меня. У вас — есть, я знаю. О них и хочу спросить.
После этих слов Оксана как-то испуганно посмотрела на Веру, но всё-таки встала и начала одеваться. Вера за это время вышла из шатра. Было слышно, как она звала какую-

то Талку кушать. Оксана оделась и вышла на улицу. Вера сидела неподалёку на большом бревне, поглаживая по голове огромную собаку.
— Ого! Это кто?
— Это Талка. Моя… Наша собака.
— Красивая. И очень большая.
— Да. Дядя Толя говорил, что она намного больше, чем положено быть собакам этой породы.
— ну ладно. Начнём то, ради чего ты меня сюда вытащила. Какие же секреты у меня от вас есть, как ты считаешь?
— Я не знаю, какие, но точно знаю, что они есть. Если не хотите, то можете не говорить о них. Мне нужно знать только одно: зачем вам мы?
— Вы? Конкретно ваш лагерь? Я же говорила, что вы ближе всех, потому и вышла к вам.
— Не врите. У вас другая причина для этого.
— Да откуда тебе это знать!? Ты же ещё маленькая девочка! Сколько тебе? семь?
— Восемь. И я знаю многое. Просто не всё говорю вслух. Вы хотите разбить нас. Разделить. Зачем?
— Вера, что ты такое говоришь? Я вовсе не собираюсь разделять вас! Наоборот — мы хотим объединить как можно больше людей!
— Хорошо. Может я не так сказала. Ведь я ещё маленькая! Я знаю, что в дальнейший свой поход вы хотите взять с собой кого-то из лагеря. И гадать не надо, кто на первом

месте: Дядя Толя. Кто ещё — неизвестно. Вот вам и разделение. Разве не так?
Оксана поражённо смотрела на девочку. откуда у такой малолетней пичуги настолько продвинутая интуиция? Как она могла понять, чего хочет сама Оксана от этих людей, да

ещё за столь короткое время? На эти вопросы ответа не было. Да и пусть с ними. Но с девочкой контакт нужно наладить. Положительный контакт, а не ту напряжённую

пружину, что сейчас была натянута между ними.
— Ты права. Я боюсь идти дальше одна и хотела попросить у вас помощи. Но я не знаю, кто согласится со мной пойти. Почему ты решила, что Толя точно пойдёт?
— Я не решила. Я это знаю. Он единственный из нас ходил далеко и всегда возвращался. И сейчас вернулся лишь он. Я не смогла увидеть того, что произойдёт с ними в этом

походе. Не смогла предупредить. Теперь дяди Вани больше нет, но он всё же оставил после себя предупреждение.
— Какое предупреждение? Как он его оставил? Как бы ты могла их предупредить?
— Как-то немного странно то, что от вас больше вопросов, чем от меня. Вам не говорили. Я вижу сны. Тётя Мила говорит, что они вещие. Предсказывают. Они и правда

сбываются. Многие из них. В этот раз снов не было. Я не знаю, почему. И это меня пугает. Вы меня пугаете. Почему я не увидела смерть дяди Вани? Не увидела вашего

появления здесь? До этого я видела даже постройку бани! Даже свою болезнь! Но не вас. Почему?!
— Верочка. Девочка, я не знаю. Это же твои сны. Раз говоришь, что они вещие. Тебе снилось что-то о моей миссии?
— Да. Прямо сегодня ночью. Как бы мне не хотелось, но дядя Толя пойдёт с вами и с ним ещё кто-то. Не знаю, кто, но не один. И назад вы не вернётесь. Теперь вам придётся обещать мне, что это останется нашей тайной. Никто не должен знать этого, иначе всё сорвётся, а я видела, что именно так всё

приведёт к чему-то хорошему.
— Хорошо. Обещаю. Никто ничего не узнает о нашем разговоре. Мир? Да и посмотри, как на нас уже смотрят. Тот же дядя Толя. А вон и дядя Андрей идёт. Тебя наверное ищет.
— Это вам он дядя, а мне дедушка. Мир. Постарайтесь его не нарушить, тётя Оксана.
Вера сделала вид, что очень не хотела идти с дедом, что ещё много чего было обсудить с новой тётей в лагере, а внутри ликовала. У неё получилось то, что она задумала.

И она уже знала, что дальнейшие события перевернут их жизнь не меньше, чем это случилось в день катастрофы.