Под небом гроб ледяной

Эта зима выдалась особенно лютой — практически ежедневно свирепствовали жуткие, невиданные метели, сменяющиеся сильнейшими морозами. Вчера замерзла насмерть еще одна семья — отец, мать и двое детей. Нашли их лежавшими в кровати — очаг потух, хвороста не было, и родители в отчаянии пытались согреть собой малышей, но к несчастью у них ничего не получилось — хоть оба ребенка и выглядели не такими синими, как их отец с матерью, но пережили родителей вряд ли дольше двух часов.
Наше поселение расположилось на опушке огромной тайги. Каковы были настоящие размеры этого фантастического леса, не знал никто, как и границ его даже в редкие ясные дни не было видно — лишь гигантские деревья терялись вдали белесой мглы. По ночам же, столь темным и мрачным, что никакие факелы не могли разогнать тьму дальше, чем на полметра, из чащи, вперемешку с воем ветра, отчетливо слышался рев. Этот рёв леденил душу, сковывал волю, оголяя животный инстинкт самосохранения. И не было в мире ни одного существа, которому он мог бы принадлежать — ни разу охотникам и следопытам не попадался обладатель этого рева. Но разговоры о вырванных с корнем и разнесённых в щепки деревьях, а также о трехпалых следах невероятных размеров, в которых спокойно помещался человек среднего роста, не прекращались и ветром тревоги разносились по деревне.
Но делать было нечего, и мы продолжали жить рядом с таким «соседом». Днем мы собирали хворост и охотились на редких животных, стараясь не углубляться в чащу, а как только солнце начинало приближаться к горизонту, возвращались по домам и долго сидели у своих очагов, готовя мясо, согреваясь и гадая, кто следующий из нас не доживет до утра. Еды отчаянно не хватало, метели сильно затрудняли сбор хвороста, и в недалёком будущем нас всех ждала мучительная, холодная и голодная смерть.
***
Наступило очередное утро. Невыносимо морозное, и от того безрадостное. Я проснулся, дрожа от холода и стуча зубами, аки дятел об кору дерева своим клювом. Из-за этого я не сразу расслышал стук в дверь. Когда же наконец расслышал, то поднялся и на совершенно негнущихся ногах, машинально отламывая от куртки кусочки льда вместе с клочками меха, подошел к двери, и, предчувствуя более сильную порцию холода, открыл ее. Сразу же мне в лицо ударил обжигающе ледяной порыв ветра.
На пороге, сияя совершенно счастливой, и оттого нелепой улыбкой, стоял, закинув за спину начищенное до блеска короткое копье, Маттей — мой сосед. Ясное дело — на охоту собрался. Это занятие всегда вызывало в нем приступы немотивированного энтузиазма — охотник из него был весьма и весьма неважный.
— Эй, Ульрих, чего хмурый такой? — весело крикнул он, помахивая копьем в воздухе. — Давай со мной! Поохотимся. А то ты так себе все кости отлежишь.
Вот ведь наглая морда! Ни привета тебе, ни «Доброго утра!» Хотя какое оно доброе? Интересно: почему я до сих пор терплю его?
— Кто на этот раз? — хмуро спросил я, переживая, что есть новые жертвы.
— Никто, представляешь! — Маттей чуть ли не подпрыгивал от восторга. — Все этим утром живыми из домов повылезали. Даже метель вон утихла. Ахрон все утро размахивает своими палочками, говорит, это мол хороший знак, — природа наконец благоволит нам. Вот я и решил поохотиться, заодно тебя с собой прихватить.
Ахрон был нашим шаманом, уже много лет пытавшимся утихомирить все более лютующие бесконечные зимы. Но не очень у него это пока что получалось. Я, да и не только я, недоумевали, почему Старейшина его до сих пор не выгнал. Но неужели его колдовство начало таки давать плоды? У меня даже настроение начало улучшаться.
— А чего ж не поохотиться? — улыбнулся я и снял со стены арбалет. — Пошли.
— Ульрих, дружище, я знал, что ты не подведешь! — Маттей даже взвыл от радости и вприпрыжку направился к окраине деревни. Я со вздохом пошел за ним, отметив, что мороз действительно стал слабее.
Мы прошли к хижине деревенского продавца Янека. Тот как раз успел развести огонь и подвесить над ним котелок с водой, и теперь подкидывал туда мерзлую картошку и куски оленьего мяса. На прилавке позади него расположились бутылки с различными алкогольными напитками и заранее приготовленные суповые тарелки.
Мы с Маттеем направились в дальний угол помещения и уселись на расстеленные на полу шкуры, несколько слоев которых позволили довольно сносно сохранять тепло.
— Охотиться всегда лучше на полный желудок, — усмехнулся Маттей и положил копье рядом с собой. Я повесил арбалет на спину, и мы начали ждать.
Через полчаса суп был готов, и Янек наполнил им две тарелки. Едва он закончил, как в помещение вошла его дочь Маура. Маттей тут же вцепился в неё взглядом, и в его глазах вспыхнул знакомый уже мне огонь. Уже полгода наш охотничек добивается внимания этой девушки, но гордая красавица отвергала все его ухаживания. Но парнишка и не думал сдаваться. И кажется мне, что сегодняшнюю охоту он затеял, дабы впечатлить Мауру. Интересно, что на этот раз пришло ему в голову?
Девушка взяла с прилавка две миски и направилась к нам, сияя приветливой улыбкой.
— Здравствуй, красавица, — заговорил, улыбаясь в ответ, Маттей, я же просто кивнул. — Как ночка прошла?
Маура поставила перед нами еду и не говоря ни слова вернулась к прилавку.
— Как прошла ночка? — ехидно переспросил я, помешивая горячий суп ложкой. — Что же ты такое несешь?
— А что? — Маттей развел руками. — Я же не думал, что столь невинная фраза может обидеть нашу принцессу.
Дальше мы завтракали молча. Смотрел я на Маттея, который нет-нет, да и поглядывал в сторону Мауры. И на душе становилось одновременно и тепло, и тоскливо. Молодой он, горячий, далеко пойдет. Холода он явно не боится, с завидным упорством работает и пытается охотиться — глядишь, через пару-тройку лет и научится.
Мне в свои пятьдесят кажется, что жизнь уже закончилась. Жена умерла три года назад, замерзла прямо на улице, во время особо жестокой метели. Я ничем тогда не смог помочь — нашел её слишком поздно. До сих пор я вижу во снах ее посиневшее лицо и остекленевшие глаза, и будто бы ощущаю прикосновение её холодных пальцев. И мне уже давно хочется покончить с этой мучительной, безысходной тоской за ней, да все не хватает решимости. Да еще останавливает и то, что я единственный следопыт на всю деревню, и без меня людям будет очень трудно выжить. Хех, все-таки приятно чувствовать, что ты ещё могу принести пользу. Жаль только, что самому себе я уже не нужен совсем. Возможно, именно поэтому я так привязался к Маттею — юноша имеет неплохие шансы стать моей заменой. Ведь, несмотря на скверные охотничьи дороги и тропинки, он имеет превосходное чутьё охотника. А дальше, увы, либо рука дрогнет, либо копье метнет настолько криво, что потенциальная дичь даже с места не движется, с явной насмешкой поглядывая на несостоявшегося обидчика. Когда я ходил вместе с ним, то мне приходилось заканчивать работу за него, но славу добычи благосклонно оставлял ему. Мне это больше не нужно, а его это еще на полшага приближало к цели, которая крутилась сейчас у прилавка. Кто знает, может, как раз сегодня ему повезет, тем более, что день начался довольно-таки неплохо, что, без сомнения, хороший знак.
Мы заплатили за завтрак и, поблагодарив Янека с Маурой, покинули заведение. Пора на охоту!
***
Ледяная корка столь крепко взяла выпавший снег, что провалиться в него было невозможно. Мы шли медленно, держась на небольшом расстоянии друг от друга, ощупывая холодные стволы деревьев и вглядываясь в каждый сантиметр под ногами. Как и Маттей, я получал от охоты настоящее удовольствие. Когда-то в прошлой жизни, отец, чьё лицо, к сожалению, изгладилось из моей памяти, говорил мне: «Помни, сынок, глаза могут врать, чувства никогда. Прислушивайся к каждому, даже самому слабому дуновению ветра, улавливай даже незначительные, на первый взгляд, запахи, и тогда ты преуспеешь. Ты можешь не заметить дичь, прячущуюся в зарослях в шаге от тебя, но это не значит, что она от тебя уйдет. Не выдавай себя, стань тенью тайги, и неудача испугается тебя».
Отец умер пятнадцать лет назад — просто не вернулся с очередной охоты. Следов его мы так и не нашли, и я занял его место следопыта. И уже тогда понял, что другого призвания не желал бы себе. И по сей день подобные вылазки помогают отвлечься от тяжелых мыслей и воспоминаний.
Маттей внезапно остановился и резко вздернул кверху зажатую в кулак ладонь. Я остановился и, приглушив дыхание, втянул носом морозный воздух. Так и есть — впереди отчетливо ощущался запах животного.
— Олень, — одними губами прошептал мой спутник. — Самец, шести лет от роду, кажется. Довольно крупный. Лишь бы не спугнуть.
Маттей, пригнувшись, двинулся вперед, я, приготовив заряженный арбалет, направился за ним. Да, парень делает большие успехи. Может, сейчас ему повезет, кто знает.
Мы были уже совсем близко. Животное, тершееся спиной об дерево, нас явно не видело, и Маттей уже приготовился метнуть копье, когда мы разом, в один миг, увидели это.
Даже не знаю, как описать подобное. Дерево, находящееся рядом с нами, шевельнулось и со скрипом приподнялось над снегом. Олень настороженно пошевелил ушами и через миг скрылся в зарослях. Мы же, не веря своим глазам, наблюдали за… этим.
То, что мы приняли за обычное дерево, оказалось лапой колоссальных размеров, что нависала над нами. Это было нечто, чьи размеры даже в самом страшном сне представить невозможно. Его конечности (а было их, судя по движениям, не менее четырех) почти не уступали в размерах средней сосне, а в ширину даже, пожалуй, превосходили ее. Выше, на уровне крон, мы разглядели длинное толстое, серого цвета тело. Оно наклонилось, и пред нами предстала круглая голова размером с два дома, украшенная длинными прямыми рогами. Оно смотрело на нас минуту, которая казалась вечностью, после чего вновь выпрямилось и издало столь знакомый нам рев. Деревья застонали и накренились к самой земле, что с них посыпался снег. Рев не умолкал еще несколько ужасных мгновений, потом все стихло. Оно вновь застыло на месте, и снова, по неведомым причинам, будто и не было ничего — лишь вой ветра да шум деревьев вокруг.
— Дух… — еле выговорил я. — Дух тайги, он настоящий.
Эта легенда многие годы ходила по деревне. Будто бы живет в лесу некое чудовище, размеры и мощь которого олицетворяют собой всю величественность леса. Оно — Хранитель его, порождение неудержимой силы природы, силы, нам неведомой. Сложно было сказать, верили мы в эти истории или нет, но все же следы и ночной рев наталкивали на возможную правдивость. И тем не менее, полностью поверить в то, что в тайге живет зверь столь немыслимых размеров, при том, что никто его никогда не видел, было нереально. Но теперь глупо отрицать то, что видел собственными глазами.
— Ульрих, — Маттей дернул меня за рукав. — Ульрих, это явно недобрый знак. Надо возвращаться, как можно скорее.
Мы поспешили обратно. Тогда я думал лишь об одном — только бы не произошло беды!
****
В тот день все обошлось. В деревне нашему рассказу не могли не поверить — многие видели Духа, а уж рев слышали все без исключения. Маттей ушел домой, лишь сухо попрощавшись, и я могу его понять — он очень надеялся на сегодняшнюю охоту, его решимость, огонь в глазах, многозначительные взгляды на Мауру. Да и рука его при занесении копья ни разу не дрогнула. Глаза меня обмануть не могли — наконечник был нацелен прямиком в голову оленя. Я уверен, что на этот раз он бы не промахнулся. Кто знает, когда выпадет последний шанс, да и выпадет ли вообще? Когда мы опять решимся на охоту? Ведь рев и следы — одно дело, а вот когда воочию видишь их владельца, все меняется. Слух может подвести, глаза — никогда. Все это время чудовище находилось в двух шагах от нас, а мы даже не подозревали о его существовании. Что дальше? Как нам жить теперь? Запасов надолго не хватит, хвороста тоже. А что, если Дух покинет пределы леса и нападет? Несколько секунд — и нас нет. И лишь метель заметает развалины хижин и раздавленные тела. Пройдет совсем немного времени. — и будто бы не было ничего.
Много времени меня мучил один вопрос — а что если наша деревня последняя во всем мире? На моей памяти нам никогда не попадались другие люди, да и деды, и прадеды наши не упоминали никого. Тайга ведь лишь с одной стороны, с другой же — бесконечная снежная пустошь. И до самого горизонта ни следа, ни хотя бы дымка, намекающего на то, что где-то еще есть разумные существа, кроме нас. Вот умрем мы — замерзнем, от голода, или же Дух растопчет — что тогда? Безмолвный холодный мир, обреченные на вечное молчание. Есть ли смысл вообще об этом беспокоиться? Да, черт возьми есть! Наличие других людей могло бы дать хоть какую-то надежду. А теперь ее последние очаги погасли. Да катись оно все!
Изнеможенный столь тяжелыми мыслями, я завалился на застеленную медвежьими и оленьими шкурами лавку, закрыл глаза, и вскоре забылся сном.
Я слышал голос, ее голос, моей Алиры. Он был далекий, очень далекий, и я шел на него, не сворачивая, и даже безумная метель не мешала мне, будто бы стыдливо отворачивая от меня напористый снег. Деревья расступались, кусты прямо на глазах исчезали, а я все шел, и шел.
Голос привел меня к огромному рву, на самом краю которой стояла она. Ее нечеткий, будто призрачный силуэт, указывал рукой вперед, и я, будто против своей воли, подошел и стал рядом.
Моему взору предстало зрелище, не менее удивительное, чем явление Духа. Ров оказался не слишком глубоким, но весь был застроен невероятными сооружениями. Они были идеальной формы, созданы из неизвестного материала, и разительно отличались друг от друга размерами. На их крышах будто проростали странные круглые или же длинные тонкие предметы, некоторые из которых вращались, причем совсем не по воле ветра. Между строениями сновали люди в такой же странной, как и все остальное, одежде. Некоторые из них держали в руках продолговатые блестящие предметы, порой вешая их за спины. Не было похоже, чтобы ужасный для нас холод хоть как-то им мешал. Были среди них и взрослые, и дети, и старики.
— Берегись их, — снова услышал я голос Алиры. — Все берегитесь. Не принимайте этой ночью четверых пришедших. Иначе… конец.
Ее голос начал меняться, принимая какое-то утробное звучание, пока окончательно не превратился в приглушенный рев. На моих глазах Алира начала увеличиваться в размерах, принимая новую и уже знакомую форму. Огромная рогатая голова смотрела на меня сверху вниз, а я даже страха не чувствовал — будто все так и должно быть.
— Просыпайся, следопыт, — прозвучали слова. — Ульрих, вставай же ты наконец! — голос Маттея окончательно вырвал меня из сна. — Давай же, богатырь чертов!
— Что случилось? — пробормотал я, все еще пытаясь отогнать останки сновидения.
— Гости у нас! Представляешь? — никогда еще я не видел друга в таком возбужденном состоянии. — Они из тайги вышли, четверо. Староста их сейчас у себя принимает.
Я дернулся было за Маттеем, но тут же вспомнил слова Алиры. «Не принимайте этой ночью четверых пришедших». Ох, проклятье, что ж за день такой? С одной стороны, сказать, что я был рад тому, что есть и другие, кроме нас — это не сказать ничего, но я все же привык доверять своим чувствам. Что ж, присмотрюсь к этим пришедшим. Сейчас уж точно самое главное — не терять бдительность.
***
Никогда еще в доме Старосты не было настолько людно — собралась вся деревня без исключения. Сам старик сидел на смастеренном специально для него стуле — единственном в нашем поселении. Все четверо мужчин лет тридцати, сидели на шкурах, перед разведенным небольшим костром и, дрожа от холода, пытались согреться. Одеты были в старые обноски, местами дырявыми, и остается лишь удивляться, как они не замерзли по дороге сюда. Но, тем не менее, они совсем не были похожи на тех, из моего сна, так что, может, все и обойдется. Но я никак не мог избавиться от непонятной тревоги. Ладно, для начала стоит послушать, что они скажут.
После продолжительной молчанки один из незнакомцев заговорил:
— Мы из небольшой деревушки, которая в лесу расположена. Она мало чем от отличается вашей, но мы и подумать не могли, что найдем еще хоть кого-то. Мы на охоту отправились, но заблудились и так и не смогли найти дорогу обратно. Как выжили, сами понять не можем, будто бы боги пришли нам на помощь.
Он все продолжал говорить, но я уже особо не вслушивался, чувствуя очень сильное недоверие к его словам. Если они так плохо разбираются в тропах, то зачем полезли в самую глушь? И как мимо Духа прошли? Почему этот говорящий никоим словом о нем не обмолвился? Ведь не могло быть такого, чтобы они его не заметили. У меня уже возникли мысли, что существо привязано к тайге и покинуть ее пределы не может, иначе давно бы уже сделало это, из чего возникает главный вопрос — как их деревня могла находится в самой тайге, буквально перед носом у Духа? Как они вообще охотились и хворост собирали с таким-то соседством? Но почему-то я так и не решился задать эти вопросы. Возможно, их жалобный вид пришельцев и дрожащий голос говорящего остановили меня. Надо будет утром это все выяснить, а пока… Что ж, вряд ли эти четверо представляют для нас серьезную опасность.
Староста распорядился устроить их на ночлег в хижину Янека — у него места достаточно, да и еда есть, а многого они не просили. Я же молча покинул дом, вспоминая отрывки из сна.
Уснуть мне так и не удалось — что-то мешало мне, а тревога все нарастала, и я наконец не выдержал и направился к выходу.
Мои глаза уже были привычны к темноте, а метели, к счастью, не было. И это помогло мне разглядеть одного из пришедших, который что-то усердно вкручивал прямиком в снег. Я снял арбалет со стены и направился к нему, и увидел продолговатый предмет, похожий на те, что во сне были, но на его верхушке загорелся огонек, а сам он начал издавать звук, похожий на какой-то то ли писк, то ли свист.
— Что ты делаешь? — спросил я, и увидел, как в руке незнакомца что-то блеснуло. Я вскинул было арбалет, но не успел. Раздался грохот, и мое тело пронзила страшная боль. Дыхание перехватило, и я, выронив оружие, упал наземь, успев заметить, как к деревне приближаются человеческие силуэты.
***
Не знаю, сколько я пролежал без сознания, но когда очнулся, был уже день. Я лежал в хижине Ахрона, под моей головой была скрученная куртка, а вокруг горели сразу несколько очагов. И я понял, почему — из одежды на мне были лишь штаны. Маттей сидел рядом, держась за голову и явно всхлипывая, а сам шаман возился рядом с одним из очагов, держа в огне длинный прут.
— Потерпи, Ульрих, — сказал он. — Сейчас ненадолго будет больно.
Прекрасно понимая, что произойдет, я намертво сцепил зубы, и издал лишь приглушенный стон, когда к моей груди прикоснулся горящий прут. Не впервой меня уже лечили подобным образом.
— Что случилось? — спросил я, когда боль более-менее утихла.
— Тебя ранили. Я никогда еще не видел подобного оружия, и без, сомнения, ни одно наше с ним не сравнится. Тебя куртка спасла от… я не знаю, как оно называется, сам посмотри, — и Ахрон положил мне в ладонь нечто, похожее на удлиненный обтесанный осколок, на котором осталась подсохшая кровь. Он не был похож на кусок камня или чего подобного. Это настораживало и пугало больше всего. Я приподнялся и, надев куртку, засунул осколок, или что бы это ни было, в карман.
— Они полдеревни забрали, — подал голос Маттей. — Янек, Староста… Маура… теперь у них. Остальные мертвы. Мы пытались отбиваться, но без толку — их оружие разило наповал и с невероятной скоростью.
Я снова вспомнил свой сон и последний взгляд Духа. И невиданная ранее решимость овладела мной. Это будет главная, но, возможно, последняя охота в моей жизни.
— Не бойся, — сказал я Маттею и Ахрону. — Мы их всех вернем.
— Как? — с отчаянием в голосе простонал парнишка. — Ты не видел, что они творили.
— Но тайга — НАШ дом, друг мой, — я перевел взгляд на шамана. — Никто не знает ее лучше нас. Кроме того, нам, возможно, помогут.
***
Впервые мы проводили ночь за пределами нашего селения. Будучи привыкшими к относительному уюту жилищ, мы не могли так просто приспособиться к окружающей нас сейчас действительности. Даже я, следопыт с немалым опытом, проведший половину своей жизни в тайге, поневоле ежился. Маттей вообще напоминал запуганного зверька, дрожа всем телом не только от холода. Лишь Ахрон казался совсем бесстрастным, молча и неподвижно глядя прямо в огонь, не моргая, и язычки пламени отражались в его зрачках. Со стороны зрелище казалось довольно-таки жутковатым.
Дитя тайги — так мы нередко называли нашего шамана. Чувствовалась в нем некая связь с лесом, будто крепкая невидимая нить тянулась от него вглубь чащи. И звери дикие никогда его не боялись. Порой он уходил в тайгу на несколько часов, а по возвращении обязательно приводил с собой сразу нескольких различных животных, и те покорно шли за ним, будто удерживаемые незримым поводком. Ходил Ахрон нечасто, но зато «добычи» его хватало на неделю, а то и больше, для всей деревни. Сам шаман к данной пище не притрагивался, кормился из своих собственных запасов. Честно говоря, я его подобного принципа никогда не понимал, но однажды решился обратиться к нему с этим вопросом, на что получил такой ответ:
— Понимаешь, Ульрих, не могу я к ним прикоснуться, предателем себя ощущаю. Ведь они доверились мне, пошли за мной, а я на смерть их приволок. Вот с охотниками дело другое — там в смерти животины я не виновен. Да и надо хоть когда-нибудь есть, — с невеселой улыбкой закончил шаман, и я не смог, как ни старался, вытянуть из него более подробную информацию. Неужели этого достаточно, чтобы голодать?
Время незаметно перевалило за полночь. Хворост заканчивался, а без него нам конец. Маловато мы с собой захватили, а искать его сейчас в лесу, в кромешной тьме, задача из разряда практически невыполнимых. Да уж, невеселая ситуация. Но выбора у нас не было.
Взяв в одну руку факел и закинув за спину арбалет, я поднялся с места, дав знак спутникам охранять костер. Я не боялся заблудиться — чутье следопыта не позволит мне этого.
В тайге было холоднее, намного холоднее, чем в селении. Куртка сама по себе мало помогала, поэтому пришлось смазать тела медвежьим жиром. Стало теплее, но все равно при каждом вдохе казалось, будто в горло вонзаются тысячи крошечных ледяных иголок. Нельзя было даже сплюнуть нормально — слюна замерзала, не долетая до твердого, как камень, наста.
Освещая кое-как тропинку факелом, я второй рукой подбирал редкие обледенелые хворостинки, невольно продвигаясь все глубже в чащу. Радовал лишь негаснущий огонек костра, мерцающий между стволами деревьев и не дающий мне свернуть не туда и очень долго искать путь обратно.
Удивительно, но Дух даже и не думал препятствовать нам — его просто не было. Ни следов, ни каких-либо звуков, ни странного шевеления деревьев. Это настораживало, но мысли у нас витали в совершенно другом направлении.
Стоит сказать, что конкретного плана у меня так и не появилось, а значит, придется на ходу импровизировать. Правда, как именно, я пока не знал. Надежда была, по сути, лишь на то, что Лесные, как мы их уже успели назвать, не ждут нападения. Возможно, они уверены, что в деревне никого не осталось, иначе почему мы втроем остались живы? Полной уверенности у меня, конечно же, не было, но что нам еще оставалось? Пленных спасать надо. И отомстить обидчикам также.
В раздумьях я и не заметил, как отошел столь далеко, что отблеск костра выглядел не крупнее крошечной искорки. Стало холоднее, медвежий жир перестал быть достаточно эффективным — нужно было возвращаться. В этот момент краем глаза я заметил необычный предмет, торчащий прямиком из-под наста и формой напоминающий искривленный прямоугольник. Подойдя ближе, я разглядел полустершуюся надпись "… ден", а под ней цифры «37». Слева же от предмета расплылось грязно-желтое пятно, которое будто бы щупальцами тянулось по черной поверхности вверх подо льдом. И… как бы это описать? Пятно было полностью покрыто замерзшими пузырями! Создавалось впечатление, будто передо мной противоестественный обледенелый «кипяток». Да, именно так. Не могу объяснить, почему, но этот сгусток неведомой массы вызывал у меня едва ли не панический страх. Никогда в своей жизни я не ощущал ничего подобного. Мне казалось, что вещество вот-вот прорвется и облепит меня со всех сторон, сжигая и запекая заживо. Впечатления были столь сильными, что я рефлекторно отпрыгнул, вцепившись в рукоять арбалета. Чья-то рука легла мне на плечо, и я резко обернулся, вскидывая оружие, — и тут же вздохнул с облегчением — передо мной стоял Ахрон.
— Зачем подкрадываешься? — буркнул я, повесив арбалет обратно. — Я едва болт тебе в лоб не выпустил.
— Так-то и не думал даже, — шаман выглядел каким-то обескураженным. — Я просто подошел, но ты даже не дернулся. Что на тебя нашло?
— Сам посмотри, — я отодвинулся, пропуская шамана к загадочному предмету и не менее загадочному пятну.
Ахрон, нахмурившись, присел на корточки и начал разглядывать пятно, изредка делая над ним круговые движения ладонями и не обращая, казалось, никакого внимания на сам предмет.
Время тянулось медленно, Ахрон все так же «колдовал» над «массой», во тьме леса слышался вой волков, а в верхушках гудел беспрерывной усиливающийся ветер — похоже, начиналась настоящая буря.
Ахрон наконец поднялся. Его руки дрожали, а лицо было бледнее окружающего нас снега.
— Мы последние, Ульрих, — проговорил он. — Нельзя сражаться с ними.
Я опешил:
— Ты вообще о чем?
— Если поубиваем друг друга, это будет конец. Людей… больше нет, — с трудом закончил шаман.
***
Мы снова сидели у костра, но на этот раз поближе к одинокой лесной скале, сразу под каменным навесом. Метель разыгралась не на шутку — верхушки деревьев трещали, снег тоскливым танцем кружил вокруг, образуя вместе с гудящим беспрерывно ветром своеобразный музыкальный тандем. В такую пургу идти куда-либо не имело никакого смысла.
— Что ты имеешь в виду под «последними»? — спросил Маттей, не отрывая взора от чащи, из которой то и дело продолжал раздаваться угрюмый волчий вой — хищники искали добычу.
— То, что сказал, — Ахрон подкинул хвороста. — Нет больше никого, лишь мы и они.
— Неужели во всем мире никого?
— Не только. Во всех мирах, юный охотник, во всех мирах. И не только людей больше нет. Наш мир — последний, где еще присутствует жизнь.
— Ты никогда этого не рассказывал, — на этот раз заговорил уже я. — Почему?
— А вы разве поверили бы? — усмехнулся шаман.
— Проклятье, Ахрон! — я вспылил, сам того от себя не ожидая. — У нас по тайге бродит живая рогатая гора, а мы о ее существовании до позавчерашнего дня даже не подозревали. Мы охотимся камнями, луками и арбалетами, а в двух шагах живут хрен пойми кто с палицами, которые огонь и камни выпускают. Поверили ли бы мы в то, что есть какие-то другие миры? Да я уверен, что Лесные из одного из них явились! — все это я выпалил на одном дыхании, и теперь с большим трудом пытался отдышаться, что затруднялось ледяным воздухом.
Шаман виновато повел плечами.
— А где они, эти другие миры? — спросил Маттей.
— Все мы в ясную погоду смотрим в ночное небо. Маленькие светящиеся точки, именуемые звездами, — Ахрон не отрывал взгляд от огня. — Они куда больше, чем кажутся… Намного больше. Ранее многие из них кишели самой разной жизнью. Вот мы привыкли к волкам, медведям, оленям и тому подобному, а представьте себе рогатого медведя с длинным голым хвостом. Или волка размером с хижину Янека, у которого верхние клыки из пасти на метр торчат… у волка, я имею в виду, — шаман выдавил подобие смешка. — И это еще далеко не все. Миров было тысячи, если не миллионы. Но однажды… все изменилось. Вы и сами могли заметить, что некоторые звезды погасли и больше никогда не появлялись на небосводе.
— Так что ж случилось, Ахрон? — спросил я, пытаясь хоть как-то переварить все эту, на первый взгляд, чушь.
— Опустошение, — ровным тихим голосом ответил шаман.
Вдали, сквозь кроны деревьев, задребезжал крошечный огонек рассвета.
***
Мы двинулись дальше как только окончательно рассвело, и метель утихла. Всю дорогу Маттей строил планы по нападению — начиная от совсем уж безумных, вроде лобовой атаки и заканчивая тихим проникновением. Я молчал, так как понимал, что при первом раскладе, ясное дело, шансов никаких нет, второй же… В видении было немалое количество охраны вокруг сооружений. Получится ли? Я не знал этого; будь нас хотя бы десяток — другое дело, а так… Похоже, придется рассчитывать на импровизацию.
Почему-то мне не давало покоя обнаруженное вещество. Неведомое всегда вызывает тревогу и опасения, а этот сгусток еще и страх. На первый взгляд, беспричинный, ни с чем не сравнимый ужас. Даже Дух тайги не вызвал во мне ничего подобного. А тут еще рассказ Ахрона. Взаимосвязано ли это? Отбрасить такую мысль невозможно.
Путь до рва занял у нас около двух часов; во «сне» все казалось гораздо ближе. Снег заменял нам воду, один раз мы перекусил подстреленным зайцем, причем есть его пришлось практически сырым — совершенно не хотелось терять время на жарку.
Мы легли рядом на верхушке, так, чтобы ров полностью был перед нашими глазами. В другое время я бы удивился увиденному, но ведь не впервые вижу. Маттей был шокирован, что естественно, Ахрон же казался абсолютно спокоен. Его выдержка нередко меня изумляла.
Одно отличие от видения все же было — ров оказался совершенно безлюдным, ни единой души рядом с помещениями. Все предметы, о которых я упоминал ранее, «молчали» и не шевелились. Что-то здесь было не так.
В этот момент из крайнего строения вышли двое мужчин. «Палицы» висели у них за спинами, одежда казалась слишком тонкой для мороза, но не было похоже, чтобы холод их донимал. Они разошлись в разные стороны и остановились по краям рва. Нас они, к счастью, не заметили. Маттей достал копье, но я удержал его руку:
— Не стоит, тревогу могут поднять раньше. Заходим с двух сторон, только тихо. Если услышат — нам конец, — я вытащил из колчана два болта и протянул один Маттею. — Тут копье не поможет, нужно действовать вблизи, — пояснил я. — Заходи со спины и бей в шею. Только я тебя прошу, давай не как с животными. Тут жизни на кону.
— Не беспокойся, — прошептал он. — Не подведу.
— Хорошо. Ахрон, останься здесь. Если увидишь кого-то еще, свисни, как у нас мальчишки свистят.
Шаман кивнул, и мы с Маттеем поползли в противоположные друг от друга стороны.
Оба Лесных стояли молча, не двигаясь. Казалось, будто они просто одеревенели. Как бы там не было, нам удалось подобраться, и теперь мы нависали прямо над ними. Я подготовил болт, Маттей сделал то же самое. Он повторял все мои движения почти с идеальной точностью, что не могло не радовать. Синхронно мы приземлились за спинами охранников, и так же синхронно нанесли им удары в шею. Не издав ни звука, оба рухнули на землю, и мы, подхватив их, оттащили в угол рва.
— Хорошее начало, — усмехнулся, Маттей, но я не разделял его оптимизма — как-то слишком легко все шло.
Раздался еле слышимый свист Ахрона. Из здания вышла фигура немалых размеров мужчины. Габариты его действительно впечатляли — явно более двух метров ростом, широченные плечи, и даже слой одежды едва мог скрыть мощные мышцы. Я поднял арбалет, понимая, что зайти со спины уже не удастся, так как незнакомец стоял почти вплотную к стене. Затаив дыхание, я прицелился ему в лоб и нажал на крючок. Но случилось неожиданное — мужчина вскинул руку и поймал болт в сантиметре от головы. Маттей, не раздумывая, метнул копье, но Лесной просто отодвинулся в сторону, и копье ударилось в стену. Раздался треск, означавший, что метательное оружие теперь нам точно не поможет.
— Недурно, — насмешливым голосом сказал гигант. — Но могли бы получше приготовиться. Это, конечно, не помогло бы, но хоть как-нибудь веселее. Ох, вы и правда думали, что мы не знали о вашем приближении?
Я застыл как вкопанный. Как это возможно? Если кто-то из них следил за нами, как же мы могли упустить его? И вот что теперь делать?
— Ну, начнем, что ли, — он неспешно направился к нам; весь его вид говорил о том, что сейчас все и закончится.
Маттей первым рванул вперед, остановить его я не успел. Увернувшись от встречной атаки, он тут же нанес удар гиганту в челюсть, но на того это не произвело никакого впечатления. С небольшим опозданием я бросился на помощь, и в этот момент кулак незнакомца опустился Маттею на затылок, и тот, как-то неестественно дернувшись, упал и более не шевельнулся.
— Ты вроде крупнее, — со все той же насмешкой произнес Лесной. — Ну, покажи, что можешь. Не беспокойся, жив твой друг. Пока что, — и он ногой отодвинул Маттея назад.
И он начал наносить удар за ударом. Мне удавалось их блокировать, но это было равносильно тому, чтобы подставляться под дубину. Я мог поклясться, что слышу хруст собственных костей и был удивлен, что они до сих пор целы. В один момент мне удалось увернуться и отпрыгнуть назад, переводя дыхание. Я окинул взглядом помещения. Где же остальные? Почему никто больше не вышел, если уж знали о нашем появлении заранее? И, черт побери, где Ахрон?!
Маттей в этот момент наконец-то пришел в себя. Внимание гиганта было приковано ко мне, потому он этого не заметил. Я снова взвел тетиву, изо всех сил стараясь держать арбалет ровно. Гигант замедлился, не сводя взгляд с болта. Тут Маттей, присев, из последних сил ударил противника рукой прямо в пах. Тот как-то идиотски взвизгнул и упал на колени. Я подошел к нему, готовый выпустить болт, Маттей еле поднялся на ноги и стал рядом.
— Довольно! — внезапно раздался голос, и впереди появился еще один. Он был одет в странный даже по их меркам серебристый костюм, который поблескивал в свете солнца, при этом верхнюю часть одежды от нижней на глаз разделить было невозможно. Короткие светлые волосы, лицо, покрытое морщинами, и никакого оружия.
За спиной раздались шаги, и к нам подошел Ахрон.
— Ты где был все это время? — зло спросил я, но шаман не обратил на меня никакого внимания и, выдвинувшись вперед, неожиданно склонился.
— Приветствую, командор Сиин, — сказал он.
***
Предводитель Лесных, кем и оказался этот человек в серебристом костюме, провел нас длинным коридором в довольно просторное помещение, в центре которого находился стол и несколько стульев вокруг него. Дальнюю стену занимало что-то, отдаленно напоминающее окна, но за ними, вопреки ожиданиями, оказался не ров, а сама тайга, причем явно в совершенно разных местах. За одним из таких «окон» даже виднелось наше поселение.
— Присаживайтесь, — пригласил Сиин, и нам ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Я не сводил глаз с Ахрона. Шаман не выглядел удивленным, все здесь было будто знакомо ему. И тот факт, что он знал предводителя Лесных, не просто не давало покоя, это нарушало все, к чему мы привыкли. В который раз я понял, что встреча с Духом тайги — это самое безобидное, что с нами случалось за последнее время. И понемногу меня охватывало безразличие — ничего в голову не приходило, и я не знал, что делать, так пускай все идёт своим чередом. Что будет, то будет.
Сиин подошел к соседней стене и что-то нажал. Прямиком из стены выдвинулся большой прозрачный предмет циллиндрической формы, почти полностью заполненный неизвестной мне жидкостью. После этого в помещение зашли еще двое, неся на плечах пострадавших от нашего нападения. «Циллиндр» с шипением открылся, и раненные были помещены внутри, после чего он закрылся вновь и исчез в стене.
Сиин вновь вернулся к нам, но сам не стал садиться.
— Ну что же, пришла вам пора узнать правду, — заговорил он. — Мне жаль, что пришлось ждать так долго, но на это были свои причины. Если вам интересно, где те, кого мы «похитили», то они в крайнем помещении, осваиваются. Позже вы с ними встретитесь, не бойтесь.
— Зачем же остальных убивать было? — бесцветным голосом спросил Маттей. Похоже, он, как и я, уже со всем смирился.
— Мы никого не убивали, — Сиин усмехнулся. — Они, можно сказать, спят. Ну сам посуди, если бы мы убили их, зачем тогда вообще бы похищали и оставляли в живых вас?
— Но как же?..
— Всему свое время, сынок. Скоро они будут здесь и придут в себя. А нам предстоит долгий разговор. Кстати, Ахрон, ты молодец, — предводитель повернулся к шаману. — Хорошо свою работу проделал.
— Какую работу?! — крикнул я. — Объясните же наконец, что вообще происходит?
Сиин подошел к «окнам» и провел по ним ладонью. Тайга исчезла, вместо нее появилась чернота, лишь местами в ней виднелись крошечные огоньки.
— Ты был прав, Ульрих, — сказал он. — Мы действительно не из этого мира, — я уже и не удивился, что он знал о моих словах. — Но и вы тоже. Этот ледник… эта планета не всегда была такой.
Я решил не задавать пока вопросов.
— Когда мы прибыли, здесь буяла растительность, повсюду бродили животные, росли величественные леса. Девственная природа, не познавшая деятельности человека. В том, что произошло дальше, есть и моя вина. Я не заметил, что кое-что проникло на борт корабля и прибыло вместе с нами, — в этот момент появилось изображение замерзшего вещества. — Мы называем его Массой. Это и есть причина гибели миров и всего живого, что их населяло. Ахрон правду говорил, мы последние… — он на мгновение запнулся. — Так вот, когда корабль приземлился, Масса попала наружу. Мы всегда были бессильны против нее, но случилось то, чего мы не ожидали. Тот, кого вы называете Духом тайги, буквально одним своих дыханием вызвал практически мгновенное понижение температуры. Масса замерзла, как и весь этот мир. Мы тогда ждали смерти, но он пощадил нас. Позволил жить здесь.
— Потому что, Ульрих, — невеселая улыбка скривила губы Сиина, — с момента нашего прибытия прошла тысяча лет.
— Как же такое вообще возможно? — я вскочил на ноги, Маттей вслед за мной. — А ты все почему помнишь? И Ахрон?
— Время для меня течет совсем по-другому, — ответил предводитель. — Оно осталось напрямую связано с моим миром… планетой Фаэтон. Там время шло совсем по-другому, и теперь я, можно сказать, бессмертный. Ахрон оттуда же. Что же до остальных, то они просто прожили уже не один десяток поколений. Обзаводились семьями, детей рожали, так, впрочем, как и вы. Почему разделились? Твой предок, Ульрих, обвинил меня в крушении и ушел, забрав с собой часть команды. Он и основал ваше поселение. Я не стал его переубеждать, так как понимал, что частично он прав. Но когда я понял, что больше мы не сможем поддерживать уровень жизни на таком расстоянии, то отправил к вам Ахрона.
— Поддерживать уровень жизни? — я все пытался осмыслить его слова, но мозг уже практически закипал. — Что ты имеешь в виду?
— А ты думаешь, почему в напрочь замерзшем и холодном мире сохранились животные и даже некоторые растения? При стандартных условиях все вымерло бы несколько сотен лет назад вместе с нами. Мы использовали уцелевшие части двигателей, чтобы прогреть землю в нескольких местах, что позволило части местной флоры и фауны выжить.
Что еще за двигатели? Что вообще такое этот корабль? Я не мог понять почти ничего с того, что Сиин говорил. Я чувствовал себя младенцем, который только начинает познавать мир. Не сказал бы, что это сильно мне понравилось.
— Не беспокойся, — улыбнулся предводитель. — Скоро вы все поймете. Через несколько часов ваши спящие будут доставлены сюда, и мы их быстро на ноги поставим. А теперь вам стоило бы отдохнуть. Для вас новая жизнь начинается. Ну, и для нас тоже, чего греха таить, — и он протянул мне руку. Я оглянулся на Маттея, но тот лишь пожал плечами. Поколебавшись, я все же пожал руку Сиина. И правда, теперь все станет совершенно по-другому. Будет ли лучше? Время покажет.