Глава 7 (Глава 8)

Керимов Сулейман был одним из тех, кто не впал в безумие, а проявил лишь плач своей беспомощности, пока люди убивали друг друга по Земле. Его руки тряслись в богатом доме, когда он смотрел, как его люди друг друга резали ножами, что взяли на роскошной кухне. Он смог остановить дочь, но остальные его родные пока не вышли на связь. Он долго с ней разговаривал, умоляя опомниться и прийти в себя. Её состояние было ещё тяжёлым, но она приходила в норму, что сейчас было фундаментом покоя его вполне человеческого сердца. Оставив ребёнка в безопасности, он принялся искать своих родных, с тяжёлым сердцем выясняя кто остался жив после этого и где хотя бы их тела.
Обычный старый обширный двухэтажный дом Москвы располагался, а большой площади у фонтанов, напоминая Петергоф, но другого цвета и дешёвой конструкции. Дом, окружённый телами убивших, друг друга совсем не выражал скорби по мёртвым – он словно радовался новой свободе существования, помня лишь тех, кто его строил, вкладывая в него свои надежды. Но ни домик с дешёвым каркасом, ни самих строителей никто не оценил в Российской Империи. Старик пережил века и теперь обновился, и помолодел в своей ветхости. Именно сюда прибыл Дмитрий. Он держал в руке специальный измеритель волновых процессов, чтобы понять, как это случилось с людьми. Он знал, что тем тоньше сигнал волны, тем разрушительней эффект изменений, тем ярче реакция живого. Измерив частоту и составив с данными до катастрофы, он пришёл к выводу, что это не было искусственным процессом, потому что сигнал не был искажен ни тогда, ни сейчас, ни до всего этого. Дима был в ужасе от понимания, что, вероятно напротив что-то где-то просто отключили, либо что-от где-то изменило направление, а то и сразу оба варианта… Он опустил голову, приняв решение собрать команду выживших, потому что трупы нужно как-то убирать. Он даже знать не желал о том, что процесс был полностью природным… лишь на сердце он сохранил тревогу ожидания будущего краха знания реальных обстоятельств.
Всегда, когда кто-то платит эффективную цену, он получает качественный товар, потому что эффективность должна измеряться степенью удовлетворения потребностей человека тем или иными продуктом, даже если это мороженное. Сергей обзвонил своих сотрудников – все остались живы, но не у всех это вынесли семьи. Он всем сказал заранее готовиться пахать бесплатно и, естественно, все поняли почему. Сергей и его сотрудники в этой ситуации лишь печалились о семьях, у кого тоже были суициды, а в целом они радовались тому, что остались в живых. Сергей просто гулял, положив айфон в карман, среди золотых куполов белых церковных храмов с торчащими символами боли мучеников на верхушке. Он сейчас постигал разницу: какими смертями убивали люди и как быстро их умертвила собственная природа – два часа потребовалось. Сколько Боги проворачивали комбинаций в поисках генетической линии выживания хотя бы единиц, что сейчас были живы: они поколениями терпели страдания и рисковали жизнью только ради этого дня: чтобы в состоянии свободной воли хоть кто-то остался человеком, не отвергая собственную жизнь. Возле церкви лежали матери и убитые ими дети: кому-то свернули маленькие шейки, кто-то просто задушил, а кто-то избивал перед этим – у кого было оружие самые счастливые. Сергей ощущал ишь сожаления: столько трудов ради такого результата – никто сам из них не смог себя сдержать. Он зашёл в церковь, где священники каждый день об этом говорили населению, что и жить нельзя, но и убивать нельзя – то есть вообще ничего нельзя и всё. Естественно, среди трупов избивших друг друга подсвечниками людей сидела в печали старенькая монахиня: она гладила мужчин и иногда плакала, спрашивая мёртвых: «Ну за что вы друг друга-то убили?» Сергей только посмотрел и просто вышел обратно: он не стал ей ничего говорить, потому что биологически она знала ответ на этот вопрос и просто пыталась это осознать. Он бы ей только помешал ответом сейчас, нарушив её самостоятельность развития рассудка.
Трупы, трупы и трупы… Он искренне оценил иронию: в своё время ему не разрешили быть врачом, потому что он верил в прогресс развития медицины, а так нельзя – они считают, что всё изучено и большего уже не сделать. Зато насколько востребовано его дело сейчас… Жаль мёртвые не платят…
Боги занимались каждый своим делом, потому что и им и остальным просто теперь нужно заново строить условия жизни в цивилизациях, рассчитанных на миллионные популяции…
Мечты Ольги, что дошла домой от печали пешком потерпели крах: всё без общества, в котором она жила ей не нужно. Она хотела машину только, чтобы мужчины над ней не смеялись: «баба за рулём – это проклятье»; она хотела ещё одну квартиру, чтобы сдавать в аренду кому-нибудь, но теперь жилья навалом; она хотела выйти замуж за Диму, чтобы обрести женское счастье, но теперь ему не до этого – ладно, что он жив хотя бы; она одевалась даже модно только для того, чтобы люди оценили… Она даже в огороде хорошо работать не умеет… Где теперь еду доставать? Её же все эти люди возили, включая миллионы шовинистов, страдая, что они именно они зарабатывают этим говном на хлеб ассигнации, ненавидя своих жён просто за такую жизнь, словно они все президенты. Теперь остались лишь люди, что смогли принять себя такими, такие они есть, потому что они не отвергли свою жизнь в свободной воле, как остальные. Этот мир словно в этот роковой день просто плюнул на человечество, вызвав массовое бешенство…
Все мертвы и Ольге Троценко больше не нужны деньги, слава, лёгкий секс и жажда престижа – всё это было только ради того, чтобы в стае занимать биологическое место. Ольга чувствовала чью-то насмешку над своими чувствами, но не знала, что просто Сергей зная об этом тихонечко посмеивается над иронией…
Он не удержался от смеха, осознав, что люди убивали друг друга в большом составе популяции только ради чужого уважения: его просто отпустило эмоционально. Просто нечего терять: природа лишь мусор убрала, теперь утилизировать нужно, потому что они сами выбрали смерть.
Ольга Троценко пила чай в депрессии. В магазинах остались продукты, но что теперь делать? Она решила, когда допьёт и успокоиться тоже отправиться на поиски групп выживших.
Это продолжалось везде: в Америке, Китае, Европе и остальных территориях Земли. Все люди собирались в группы, чтобы переорганизовать порядок своего труда.
Этот апокалипсис назвали Антихристом: все развивались поодиночке истребив друг друга, оставив единицы работать на неплодородных Землях, что зачахли от отсутствия удобрений при высокой эффективности использования. Некогда живые лишь говорили: «бред – этого не будет», закрывая глаза на убийства и суициды каждый день, делая это только ради своего душевного комфорта. Изменение даже одного человека может изменить хотя бы тысячи, потому что каждый кого-то в чём-то биологически лучше или хуже. Биология – основа всего психического, но психическое всегда следствие биологии и окружающего ареала. Условия жизни делают человека, а человек их адаптируя становится сильнее, как и всё живое. Даже при коммунизме люди знали это, считая свою систему социализмом, что человек часть природы.
Это было пиком свободы, которую жаждали социально перегруженные общением люди. Каждый человек рассчитан на общение с приблизительно тысячью людей, а потом он устаёт, а информации сейчас в обилии минимум общения с двумя миллионами разом: здесь выход лишь в понимании, что люди похожи друг на друга и, общаясь с одним, можно сразу с тысячью поговорить. Это обуславливает насколько важен каждый человек: каждый человек в обществе, даже если он ничтожество, словно буква в слове. Вот я напишу слово: «нафиг» — это модель коллектива. Каждый участник – это буква. «Н» со всеми поругался и ушёл, осталось: «а, фиг». Понимаете? После «а» ушёл к н, осталось: «фиг» — чётко. И так далее – нужно ценить каждого в обществе, поддерживая его жизнь, если он сам не может всё прямо делать, потому что у всех свои причины. Ещё лучше людям, которые не состоялись просто помочь исполнять необходимые для себя функции научиться. Если же человек не хочет жить – надо проверить. Надо то, что его комфорт обеспечивает убрать и использовать как рычаг его мотивации: алкоголикам можно производственные центры организовать, где и заработная плата, и бутылка, если хорошо работает с выходным. У нас же в обществе царит «фиг», «А» — пьют алкоголь и «н» чётко ненавидят всех остальных.