Малые хлопоты великого начала (Глава 5)

С тех пор, как в лагере появилась Оксана прошло два месяца. Никаких подозрений она не вызывала, вела себя ровно так же, как и все остальные. Даже за дровами с нами

ходила, в качестве сопровождающего конечно. Тянуть тяжелые волокуши ей бы никто не позволил. Всё это время мы с ней в каждую свободную минуту пытались как можно более

подробно обговорить план похода. Если сначала собирались понаблюдать за палаточным лагерем, а затем пройти до моей родной деревни (а вторая группа обосновалась именно

в ней, судя по предоставленной мне карте), то теперь мы решили к палаточникам не заглядывать и вообще постараться обойти их по самому дальнему радиусу, чтобы не

попадаться им на глаза. Я всё никак не мог решить, кого брать третьим. И Саня и Ник были опытными ходоками, охотниками, сильные, выносливые. Саня этакий серьёзный

мужик, в то время, как Ник — балагур и шутник где надо и не надо. С одним уверенность, что не сглупит, с другим ещё и не скучно. С самого начала обсуждений похода идти

решили в апреле. Сразу после дня рождения Мишки. Может и глупость, но мы их продолжали отмечать. Из всех нас день рождения был «выдуман» только у Веры, так как она

сама не знала, когда он у неё, поэтому стали считать его днём, когда мы впервые встретились.
День рождения лично у меня уже завтра. Сентябрь на дворе. Как обычно — нажарим мяса, соберёмся вокруг костра, достанем бутылочку из запасов, посидим допоздна и на

боковую. А пока что я сидел в бане, наблюдая за тем, насколько хорошо растопилась печь и следил за снегом в котле для горячей воды, чтобы добавить по мере таяния.

Обычно заранее готовим воду, чтобы вот так не сидеть, но сегодня я решил спонтанно протопить баню и попариться как следует. Жаль огня не видно за дверцей. Как-никак

одна из вещей, на которые можно смотреть вечно наряду с бегущей водой и работой других людей.
— Дядь Толь! Ты тут?
Я слегка удивился. Кто позволил Вере одной сюда притопать, встал и вышел из бани.
— Ну, рассказывай, хулиганка. Почему одна?
— Я не одна. Талка вон побежала дальше. Мне поговорить с тобой нужно. Насчёт похода.
— Не напоминай, Верунь. Боюсь я почему-то в этот раз. Может потому что идти гораздо дальше, а может потому что не один снова пойду.
— Не бойся. Всё будет хорошо. Как раз об этом и хотела поговорить.
— Снова сон интересный?
— А когда они у меня неинтересными то были, — во все зубки улыбаясь, Вера смотрела на Дурачащуюся Талку.
— Ладно, ладно, говори уже, чего на этот раз увидала?
— Не видала. Слышала. И уже не раз. Всего говорить не буду. Скажу лишь только, что к предложению тёти Оксаны следует прислушаться.
— Какому ещё предложению? Она ничего не предлагала вроде.
— Не знаю. Именно это я слышала, это тебе и передаю. Ей пока ничего не говорила. Наверняка же устроим собрание перед вашим выходом?
— Обязательно. Кстати, вот ты, как самый молодой житель лагеря, помоги-ка мне решить, кого с собой взять? Сашу или Ника?
— Не знаю. В этот раз ничего такого не видела.
— Даже странно. Говоришь, что всё будет хорошо, а кто пойдёт, не видела?
— Такое бывает, что я не вижу, а только слышу. Во сне был голос тёти Милы, когда она говорила, чтобы мы слушали Оксану и всё.
— Что ж. Всегда верили твоим предсказаниям, поверю и на этот раз. Посидишь тут, пока я за снегом схожу?

На следующий день проснулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Знаете, есть такое чувство пристального взгляда, вот оно и было. Приподняв голову, увидел Милу с

Верой, скромненько сидящих недалеко от полати и уставившихся на меня с подозрительно счастливыми улыбками.
— Доброе утро, дядь Толь! — чуть не во весь голос прокричала Вера.
-С днём рождения, Толь. — Спокойно, но всё так же улыбаясь во всю ширь, пропела Мила.
— Доброе, девчонки. Спасибо. А чего эт вы такие счастливые? Аж страшно. Колитесь, чего там удумали?
Поднявшись, начал одеваться для выхода на улицу.
— Да ничего мы не удумали. Просто рады, что праздник сегодня.
— Ой, Верунь, ну вот не меня вам вокруг пальца пытаться обвести. По глазам вашим хитрющим вижу, что что-то задумали. Если не вы лично, так кто-то другой. Я прав?
— Вера, его действительно трудно провести. Расскажем? Или пусть дожидается момента?
— Конечно ждать надо! Столько времени готовились, со всеми договаривались и вот так вот сразу сдаться? Ну нет! Так что, дядь Толь, хоть пытай нас, а ничего не скажем.
И язык показала ещё, маленькая оторва. Ну не хотят говорить, что там за сюрпризы и пусть. Может мужики прояснят ситуацию. Мужскую солидарность никто не отменял. Но и

там меня ждало разочарование.
— Значит тоже не скажете, чего намутили?
— Толян, ну сюрприз должен быть сюрпризом, так ведь? Вот и терпи до вечера. Вспомни сам, как Вере за мишкой ходил. Она одна не знала, куда и зачем ты пошёл. Каково нам

по-твоему было, когда она о тебе спрашивала? Дня не проходило, чтобы о тебе не спросила. Только через месяц успокоилась немного.
— Ладно вам. Умею я терпеть, только вот развели интригу. Могли бы сделать вид, что вообще всё как обычно, так нет же. Сидят две моськи у постели и лыбятся так, что я

решил, что у меня уши ослиные выросли.
— Нук шапку сними.
— Зачем?
— Уши поглядим.
— Да ну тебя, Ник. Шутник хренов.
Смеялись уже все, включая меня. Никогда не обижался на юмор в свою сторону. Наоборот, смеялся вместе со всеми.

К вечеру в середине лагеря выросла гора хвороста для костра. Такое только по большим праздникам типа нового года делаем. Ну, у меня юбилей вроде, так что пусть веселятся. Нам как раз не хватает таких моментов, когда можно полностью расслабиться и отдохнуть. Постоянно в делах и заботах. Погода уже не такая дикая, как поначалу, но всё равно нет нет, да заметёт так, что потом несколько дней откапываемся.

Вечером у костра снова сидели все в сборе. На мангале, сделанном из кирпичей жарился шашлык, рядом стоял этакий тазик уже готового. На столике лепёшки, какая-то каша и

две бутылки коньяка.

Андрей, предварительно разлив по кружкам и раздав их по рукам всем, кроме Веры и Талки, попробовал начать речь, но я его остановил.
— Погоди, Андрюх. Сначала я скажу.
Тот посмотрел на меня с недоумением, но увидев моё лицо, видимо понял, что тут без шуток, потому махнул рукой, предлагая мне занять его место.
Ну я и начал:
— Вы молодцы. Все. Мы все молодцы с вами. Уже не в первый раз я говорю вам, что мы герои уже в том, что выжили. Выжили и прожили в этом хаосе столько лет. Но есть

кое-что, что может нам помешать продолжать выживать в дальнейшем: это недоверие и сомнения. Я не говорю, что мы не доверяем друг другу, или сомневаемся друг в друге.

Этого нет, но сегодня моя вера пошатнулась. Или вы сейчас рассказываете, что за секреты у вас, или сидите сами тут, а я уйду.

Я никогда не обижаюсь, но не терплю, когда от меня пытаются скрыть то, что уже и так практически лежит на поверхности. Есть что сказать? Говори прямо! Сам такой и от

других требую того же.

— Толь, Ты только не сердись. Немного позже скажем о главном, а сейчас есть несколько другое.
— Да уж по глазам вашим вижу, что ещё что-то есть.
— Дядя Толя, есть. И это точно тебе понравится. Тётя Оксана, тётя Мила, готовы?
— Готовы. — хором пропели эти нимфы.
И они действительно запели…

Природа вновь очищена
Земля блестит как новая,
Но как же это всё случилось вдруг.
Встряхнула вся планета нас,
Подкинула всех резко в раз,
Но выжили мы в тот тяжёлый час.

И времени прошло уже немало.
Но мы живём, живём судьбе назло!
Нам многого теперь не доставало,
Но нам на это как-то всё равно.

А почему, вы спросите.
Вам всё равно на это всё.
Да потому, что есть здесь человек.
Который нас не бросил,
Помог во всём и научил,
Как выжить в мире, где отсутствует оно:

Мы Солнца уж не видели давно.
Лишь тучи в небесах висят всегда.
А этот человек нас всё равно
Ведёт вперёд, пусть даже в никуда.

Мотив песни был начисто слизан с «Трава у дома» группы Земляне. Не знаю, кто из них придумал текст, но даже такой вот корявый и нескладный он был идеален для нашего

времени. Я сидел, слушал и едва справлялся с комком в горле. Хотел спросить, кто написал, но не стал. Сами скажут, если захотят. После аплодисментов, девушки раскланялись и пошли

садиться, но Мила пошла не на своё место, а ко мне. Села мне на колени и спросила:
— Понравилось?
— Не то слово, родная. Я слов не могу найти, чтобы описать свои ощущения.
— Вдвоём с Верой писали. Кривовато, правда?
— Неважно. Криво или нет, но ведь от всего сердца. Вы же с Веруней не умеете иначе. Она ещё слишком наивная, а ты слишком добрая.
Мила прижалась ко мне и поцеловала в губы. Со стороны снова раздались аплодисменты и завывания диких зверей.
— И чего разорались? Мы вроде не скрывались ни разу.
— Но на виду то доказали впервые!
— Ник, жопу надеру!
— Не! не надерёшь. Милка не позволит.
— Ты так в этом уверен?
Мила посмотрела в его сторону с хитрой улыбкой, после чего Ник скорчил самую невинную рожу, какую только мог. Наш смех наверное было слышно на десятки километров

вокруг. Тут снова встал Андрей.
— Я вообще-то не закончил, если помните.
— Точно! Продолжай, Андрюх. Мы все — внимание.
— Толь, я скажу кое-что. Ты только не перебивай, пожалуйста. Мы решили идти все. Все вместе с вами. Это общее решение. Мы считаем, что так будет лучше. Не надо больше разделяться. Что думаешь?
Я пару минут молчал, пытаясь переварить услышанное, глядя на Андрея, затем поочерёдно посмотрел на каждого, сидящего здесь, даже Талке в глаза заглянул. Все смотрели на меня в ожидании моего решения. Вердикта. Сказать, что я был в шоке — не сказать ничего. Сказать, что я был зол — то же самое. Вот такое вот скрывать точно не стоило, по моему мнению. Такие дела в тайне не обсуждаются. Для того у нас и существовали собрания. Поэтому я так долго думал, что им сейчас сказать на такое заявление. Поначалу хотел высказать пару ласковых всем, особенно тому, кто это придумал, а потом понял: а ведь они правы. Зачем нам разделяться? Не лучше ли действительно пойти всем сразу. Кто знает, когда мы малой группой доберёмся до места назначения? Кто может предсказать, когда мы сможем вернуться даже при самом удачном раскладе? Столько лет мы выдерживали все тяготы вместе, а значит выдержим и далее. Жаль, что теперь уже не все. Поэтому я озвучил свой вердикт так:
— Добро. НО!
Мне пришлось крикнуть, ибо эта толпа такое «ура» выдала, что я чуть не оглох. Дождавшись тишины, я продолжил:
— Но. Срок выхода прежний. Маршрут обсудим теперь уже все вместе, так же решайте, кто за что будет ответственным в пути. Кроме Веры. Ты, красавица, подозреваю одна из зачинщиц, так что никакого права голоса в данном деле не имеешь, пока мы не вышли в поход. Это понятно?
— Понятно, дядь Толь.
Вера стояла, опустив голову, но по голосу я слышал, что она говорит улыбаясь.
Несмотря на то, что до назначенного времени выхода оставалась уйма времени, готовиться начали уже на следующий день. Ведь нужно заготовить провиант, сшить несколько палаток, сделать уже не волокуши, а нормальные сани, чтобы было легче их тащить по насту, да много чего предстояло сделать. Десять человек и собака лишь кажутся маленьким отрядом. На деле, да ещё и в наших условиях, это являлось великим подвигом. Но мы не сдавались.
Этот новый год отмечали намного скромней предыдущих. Шатёр теперь был лишь один, остальные разобрали, чтобы из шкур нашить палаток и спальников. Не бить же лишнего зверя, да и выделка в наших условиях весьма сложна. Соли слишком мало, дубовой коры тоже практически нет.
Ближе к апрелю напряжение в каждом чувствовалось уже всё явственней. Решили провести ещё одно, контрольное собрание, но не просто собрание, а сделать этот день для себя праздником. Снова накрыли сытный стол, снова развели огромный костёр и уселись неподалёку. Первым заговорил я:
— Ну что, народ. Не страшно идти в такую даль? Ведь кроме меня никто из вас дальше леса не ходил.
— Не страшно, Толян. До леса тоже дойти надо уметь, сам знаешь. Зверь уже осмелел. А такой толпой тем более бояться нечего.
— Действительно, Толь, чего нам бояться?
— Вы Ивана вспомните.
В тот же миг все замолчали и уставились себе под ноги.
— Я вам рассказывал и напомню ещё раз: тогда ничто не предвещало. Он практически по моим следам шёл и что? Больше его нет. Кстати, пройдём мимо того места, помянем как следует.
— Это обязательно. Всё равно по пути же. Тут у Оксаны предложение ещё есть. Оксана, может пора уже?
— У вас опять сюрпризы!?
— Погоди, Толь. Не сердись. Это не сюрприз. Предложение. Решать тебе, принять или нет.
— И что за предложение?
— Зайти в лабораторию, откуда я к вам пришла. Может они пойдут с нами. Да и там сможем передышку сделать. Места всем хватит.
Я вспомнил слова Веры, поэтому сразу понял, что это и есть то самое, к чему стоит прислушаться.
— Хм. Принято. Как остальные на это смотрят? Руки вверх, кто ЗА?
И лишь Талка осталась сидеть без движения. Руки подняли все.
— Отлично. На сколько мы отклонимся от уже проложенного курса?
— Буквально на десятка два километров. Из двух с лишним сотен — мелочь.
— Ладно. Выдвигаемся через неделю. Подбивайте последние каблуки, чтобы ничего не забыть.
До выхода оставалась всего ничего, а сделать ещё нужно так много…

***

До входа в лабораторию, через который её покинула Оксана, мы дошли за неделю. Это она отсюда до нас дошла за 4 дня, одна, да налегке, а у нас груз немалый.
Нет, дровяные волокуши брать не стали. Вместо них мы с мужиками в скором порядке состряпали некие сани с высоким бортом. Теперь в санях кроме скарба находились и самые слабые, но и одни из самых ценных наших друзей: Андрей, Вера и Мила. Оксана категорически отказалась пользоваться привилегией женского пола. Даже сделала попытку обидеться, но Серёга о чём-то там с ней пошептался перед самым выходом и больше я на её лице не видел ни капли обиды или злости. Ну и конечно заметил, что он от неё всю дорогу далеко не отходил и всюду помогал. Порадовался за них. Сейчас как никогда такие отношения нужны всем. Не дают впасть в депрессию, панику. Даже в который раз задумался, как же мы умудрились столько лет выжить малым количеством и ни разу не переругались. Были малые неурядицы, но и те быстро пресекались часто самими же спорщиками.
На сам вход в бункер нам указала конечно же Оксана. без неё бы мимо прошли. А там, оказывается несколько ориентиров рядом: кривая сосна в десяти метрах справа, Поваленная вышка немного дальше, метрах в пятидесяти и слева лес.
— Пришли. Вы тут ждите. Я одна пока схожу.
— Без проблем. Мы ведь всё обговорили. Чуть что, — сигналь.
— Хорошо.

Оксана, откопав дверь в бункер (она принципиально никого не позвала на помощь), достала из потайного кармана карту доступа и приложила её к электронному счётчику. Тот должен был выдать звуковой сигнал вместе с кратким морганием светодиода, но в этот раз звука не было, лишь лампочка моргнула, да и то, на мгновение.
Прошло две минуты, но никакого ответа не было. Оксана ещё раз приложила карту. На этот раз терминал даже расщедрился на сигнал в виде хрипа динамика. Ещё спустя несколько минут, когда Оксана уже собиралась вернуться и сообщить, что бункер мёртв (а этот вариант не исключался ни ей, ни теми, кто оставался внутри), она услышала из динамика шорох.
— … ана… о… ы?
— САША! ЭТО Я, ОКСАНА! Я НЕ ОДНА! ЧТО С ВАМИ? ВСЁ В ПОРЯДКЕ?!
Оксана кричала почти на пределе своих голосовых связок, понимая, что этим может лишь ухудшить качество передачи голоса, но терпения у неё уже совершенно не хватало.
Динамик как-то странно пискнул и тут, совершенно с другой стороны абсолютно чётко прозвучало:
— Здравствуйте, Оксана Павловна. Это Иван Дмитриевич. К сожалению, Александр Геннадьевич на данный момент не может общаться с вами. Могу я узнать цель вашего повторного визита в нашу лабораторию?
Менторский тон сразу насторожил, а уж то, что это прозвучало из резервного динамика оповещения не просто насторожило, а сильно встревожило Оксану.
— Что с Сашей? Почему вы не открываете дверь?
— Я не могу этого сделать на данный момент. В лаборатории возникла вспышка неизвестной болезни. В живых на данный момент остаёмся я и Александр Геннадьевич. Вы всё ещё хотите, чтобы я открыл дверь?
— Что за болезнь? Может мы сможем помочь? У нас есть некоторые лекарства!
— Оксана Павловна, кого вы пытаетесь обмануть? У любого лекарства за время, прошедшее с момента катастрофы, истёк срок годности.
— У нас есть опытный травник! Он может вам помочь!
— Простите, Оксана. Я не могу открыть вам дверь. Но могу кое-что подсказать.
— ЧТО?!
— Ищите другие подобные бункеры. Ведь если мы выжили в этом, значит и многие другие люди так же выжили в подобных. Уж их в нашей стране хватало, и не только в нашей.
— вы это серьёзно?
— Абсолютно, Оксан. Хватит предисловий и бесполезного официоза. Слушайте внимательно и не перебивайте! Мы умираем. Саша уже практически не может говорить. Парализован. Я нахожусь постоянно рядом с ним, сидя в инвалидном кресле. Я пытался исследовать и понять, что нас атаковало, но так и не понял. Это что-то новое. Неизвестное ранее. В первую очередь губит центральную нервную систему. Человек начинает бредить, не спит по несколько суток, общий тремор не переставая. Потом наступает краткая эмиссия, вот как у меня сейчас. А дальше кома и смерть, либо парализация как у Саши, что равнозначно смерти в наших условиях.
— Я поняла. Скажите, мы могли бы хоть как-то помочь вам?
— Нет. Скорей я помогу вам. Ведь вам наверняка в будущем понадобятся некоторые припасы из прошлого?
— Припасы из прошлого? Вы о чём?
— Оружие, патроны к нему, Некоторые технологии, не требующие электричества, да и те, что требуют его, вам окажутся не проблемой, ибо есть инструкции по постройке гидроэлектростанции.
— Иван. Ваня. Ты не представляешь, насколько мы тебе за это будем благодарны.
— Пустое, Оксана. У меня есть просьба…
— Какая? Ты только скажи, Вань!
Уже никто не задумывался об этикете былых времён. А смысл? Если на планете осталось в живых едва миллиардная часть населения, о какой этике может идти речь?
— Когда вы устроитесь, как общество, вернитесь к нам и похороните, пожалуйста, как следует.
— Хорошо. — Оксана уже не сдерживала слёзы.
Что теперь она скажет тем, кто ждёт там? Снаружи? Ведь они надеялись на бункер, как и она. Всё покажет время.

— Где они оставили все эти запасы?
— У дальнего западного выхода. Могу показать на карте, но вы и сами наверное догадываетесь, где он?
— Раз ты так об этом говоришь, значит там, куда мы не хотели соваться: у палаточников под носом?
— Именно. Что теперь делать будем?
— Пока ничего не меняем. Двигаемся дальше, как и планировали, по тому же маршруту. Там посмотрим.
Пока ждали Оксану, успели разбить лагерь. Когда она пришла, мы сразу поняли, что что-то не так. Она молча прошла к костру, села возле него и уставилась на огонь пустыми глазами, как это уже не раз бывало раньше. Из ступора она вышла почти через два часа. Тогда и состоялся наш разговор о случившемся.
— Оксана, вам сказали, что у них там болезнь смертельная, но где тогда гарантии, что те припасы, что они нам оставили, тоже не заражены?
— Понимаю твоё волнение, Саша. Иван Дмитриевич сказал, что продукты и вещи были там сложены задолго ещё даже до моего выхода. А когда они поняли, что заражены, запечатали проход туда гермодверью, так что он заверил, что мы практически не подвержены заражению.
— Это уже успокаивает. Теперь надо только решить, как их оттуда забрать, чтобы не попасть под внимание палаточных. Толян, ты что думаешь?
— Я уже сказал, что думаю. Мы о них ничего не знаем, кроме того, что они там есть. На месте разведаем и уже из результатов разведки решим.
На том и порешили. На отдых ставили два навеса. Сначала решили разделить на мальчики-девочки, но женская половина всеми конечностями упёрлась, чтобы я квартировался с ними. Ну да. Из всех мужиков только я получался в паре, поэтому Оксане можно было особо не стесняться, что было даже странно, учитывая их с Серёгой взаимное внимание друг к другу. С Серёгой я во время одной из стоянок поговорил на эту тему, на что он ответил, что у него вполне серьёзные намерения и в обиду он её не даст никому. Ну да её попробуй обидеть. Воевала как-никак, хотя по внешности этого конечно не скажешь. Обычная хрупкая женщина. Разве что взгляд всегда цепкий и жёсткий.
Как только улеглись спать, Вера из под бока Оксаны завела разговор на свою любимую тему:
— Дядь Толь, а когда солнце вернётся, снег быстро растает?
— Вер, я же тебе говорил, что нет. Ещё долго этот самый снег будет отражать солнечное тепло назад.
— А я тут подумала — почему бы нам на юг не пойти? Там наверное быстрей потеплеет.
— Может и быстрей. Может и пойдём, когда здесь всё задуманное сделаем.
Тут в разговор включилась Мила:
— Вера в чём-то права. Я тоже об этом думала, но всегда понимала, что это было бы слишком трудно. Пройти такое расстояние. А сейчас вроде как и вполне сможем. Закалились.
— Это да. У нас разве что Веруня да ты никуда не ходили, а мужики все поголовно за лесом ходили. Спать давайте. Завтра пойдём ещё перед рассветом.
Мне сон не шёл. Оксана сказала о теории Ивана о бункерах и таких на Урале действительно хватало. Ближайший мне известный мог находиться почти на пути нашего маршрута, разве что пришлось бы немного отклониться на восток. Прикинув поначалу, куда нам идти, насчитал двести пятьдесят километров, а теперь, учтя все наши отклонения и то, что сами дороги ни разу не прямые, понимаю, что идти нам на самом деле на сотню километров больше. Напрямую мы попросту не пролезем.
Второе же предполагаемое место находилось на севере оттуда, где сейчас были мы и такой крюк нам делать точно не стоит. Может и ещё были подобные места, но я о них не знал. Придётся устраивать собрание конкретно на эту тему. Может кто-то из них знает больше моего. Почти под утро я всё-таки отключился.
— Вы посмотрите на него! Сам нас вчера спать заставлял, чтобы встали раньше, а теперь дрыхнет дольше всех. Анатолий батькович, я сейчас воды за шиворот налью. Холодненькой.
— Мила, ты зверь. Встаю я. Просто не спал почти всю ночь.
— И что же это тебе спать мешало?
— Храп твой, — пошутил я и тут же получил подушкой в спину.
— Это я то храплю!? Кто бы говорил!
— Оба хороши. — Оксана очень вовремя заглянула под навес, впуская прохладный воздух. — Вы действительно поторопились бы. Светает уже, а мы же пораньше выйти хотели.
— Погодите с выходом. Не зря же я не спал. Мысли думал о бункерах этих ваших. Нужно обсудить всем вместе.
— Новоуральск в списке первых, надо полагать?
— Конечно. Он у нас впереди как раз. Других подобных городов я поблизости не знаю. Лесной слишком далеко и совсем в другой стороне.
— Ну так тогда что тут обсуждать? Просто сообщаешь всем, что маршрут немного изменится и всё. Вряд ли кто-то будет против.
— Думаете? В принципе вы правы. Чё каждый раз чуть что собираться. Тем более в походе. Ща за завтраком всем всё и скажем.
Изменения все восприняли абсолютно нормально и даже с энтузиазмом. А вот у меня возникла вдруг ещё одна мысль, которую я позже, во время сборов высказал:
— Оксана, раз вы со спутников видели выживших снаружи, значит и те гипотетические выжившие из бункеров могли нас видеть? Почему же они не вышли на контакт ни с кем, спустя столько лет?
— Ну уж мне-то об этом откуда знать, Толь? Это наши решили меня отправить к вам, потому что надоело в застенках сидеть. А там может народу больше и им совсем не скучно.
— А если это так, как они отнесутся к нам?
— Понятия не имею. Не меня нужно об этом спрашивать.
— Не злись, Оксан. Это был риторический вопрос самому себе.
О, видели бы вы этот взгляд, которым она меня наградила после моих слов, а я стоял, глядя на неё и нагло улыбался. Не, ну а чё. Надо же как-то разбавить всю эту слишком строгую серьёзность на её лице. И у меня это получилось. Как только до неё дошло, что я её слегка потроллил, лёгкая злость сменилась на шуточную.
— Шутить удумал? Ну-ну. Я в накладе не останусь. И Милу подключу, так что берегись.
— И я вам помогу, тёть Оксан, — вырулило маленькое чудо из за саней, таща за собой на поводке Талку.
— Сговорились! Сань, девчонки на меня наезжают!
— Сам виноват.
— Я то в чём? Вообще повода не давал.
— Ну да. Это у нас все кругом храпят кроме тебя.
Понятно, откуда ветер дует. Что же. По крайней мере буду готов. Предупреждён, значит вооружён.